Анюта, нужно пригласить Джимми к нам на выходные, пока не затянула рутина.
Да, конечно, в любое время, Анюта улыбается, имя ей совсем не идет. Я хотела тебя кое с кем познакомить.
Разговоры и шум переполненного людьми зала уходят на второй план. Убираю волосы набок, чувствую, как по обнаженной части шеи бегут мурашки, ледяной волной спускаются на спину.
Взгляд.
Кто-то смотрит на меня.
Во рту вновь сухо, облизываю губы, боюсь обернуться. Смотрю вперед, встречаясь глазами с мужчиной.
Он стал взрослее. Чуть короче волосы, хитрый прищур, легкая ухмылка.
Нет, этого не может быть. Чтобы вот так встретиться через шесть лет непонятно где один шанс на миллион. Ну, я же счастливица, у меня получилось.
Марк.
Это он.
Ладони потеют, хочу уйти. Убежать, спрятаться, как я это делала первые месяцы после прилета. Сидела как мышь в своей норе и боялась высунуть нос. Потому что понимала, что могут со мной сделать эти мужики после того, как я их подставила.
Все в порядке? Ольга?
Паша, где ты ее нашел? Она трезвая?
Извините, да, я трезвая.
Но после точно напьюсь, и мартини Всеволода мои нервы не успокоит.
Супруга Корнева смотрит с пренебрежением, Джимми Грин трется рядом, Марка больше не вижу. А может, все это мне показалось? Галлюцинации на фоне эмоционального напряжения. Как-то странно на меня действует апрель, и так каждый год.
Следуйте за мной.
Идем в сторону, и снова незнакомые мужчины, иностранная речь. Перевожу на автомате, помогаю найти общий язык. Речь идет как раз о той компании, что Корнев увел у Грина, а это некоторые из членов правления, они обсуждают, когда будет новое заседание. Отвлекаюсь от своих мыслей, выполняю свою работу, которую я люблю.
Отчим всегда считал, что моя тяга и способности к языкам ни к чему хорошему не приведут. Накаркал, сука. Он утверждал, что женщина должна иметь полезную профессию, например, швея, повар, продавец то, что может быть полезно семье. Но я считала, что знание языка и диплом хорошего вуза откроют для меня дорогу в другой мир.
Впрочем, первая же моя попытка показать себя и увидеть мир немного, так сказать, пошла не по плану. Совсем не по плану.
Мужчины, которые не спешат со мной знакомиться, за что я им благодарна, обсуждают работу, что-то связанное с покупками акций, сложные финансовые и экономические термины, но я их понимаю. Разговаривают долго, кто-то постоянно отвлекает, но когда решают вернуться в зал, где музыка уже звучит громче, вздыхаю с облегчением.
Павел Львович, я вам еще нужна?
Нет, думаю, что нет. Но вы можете остаться, отдохнуть, мне будет приятно.
Все-таки он милый, обходительный, вежливый, пока образ «настоящего мужчины» ничем не запятнан и не замаран.
Нет, спасибо, я пойду, было приятно с вами работать.
Хотите, мой шофер отвезет вас?
Если сейчас над головой Корнева вспыхнет нимб, я не удивлюсь.
Спасибо, я сама.
Надеюсь, еще увидимся и поработаем.
Было бы круто, возьми он меня в штат своей, как я поняла, немаленькой и небедной компании, нам бы с Ванькой не помешал хороший доход. Но я не умею искать выгоду от ситуации, как Лара, вот та бы уже водила хоровод вокруг него и садилась на шпагат, показывая все свои таланты.
Надо быстро сваливать, вот как можно быстрее из этого странного места, переполненного странными людьми, а главное моим прошлым, если, конечно, это были не мои глюки.
Прощаюсь с Корневым, вдоль стены зала пробираюсь к выходу, на пути встречается та яркая блондинка в красном облегающем платье. Она даже не смотрит на меня, толкает плечом, но не оборачивается и не утруждает себя извинениями.
Сука, вырывается сквозь зубы, теряю равновесие на высоких каблуках, чуть не падаю, но меня грубо хватают за руку и тащат в сторону.
Горячая ладонь обжигает сквозь ткань платья, внутри все за секунду сжимается от страха. Хочу посмотреть на того, кто позволяет себя такую грубость, но, сдавив плечи, меня вталкивают в темное помещение, прижимают спиной к стене. Глотаю воздух и с ужасом смотрю в черные глаза мужчины.
Узнала меня?
Нет.
А так?
Пальцы мужчины сжимаются на горле, а страх сковывает мышцы.
Нет, вы ошиблись. Вы меня с кем-то спутали.
Нет? Ты уверена?
Запах тяжелого мужского парфюма, немного алкоголя и табака заполняет легкие. Тогда, шесть лет назад, стрижка была короче, а черты лица мягче. Сейчас нет. Он уничтожает, прожигает, парализует до дрожи в коленях.
Я узнала.
Как такого можно забыть?
Он стал старше и опасней.
Но в ту ночь их было двое.
Двое голодных хищников. А сейчас на меня смотрят глаза моего сына, и дышать становится нечем.
Ты подставила нас, и за это придется ответить.
Я не понимаю, о чем вы.
Скоро поймешь. Скоро ты все поймешь, сука.
Шах. Клим Шахов.
Это им так восхищалась жена Корнева, а блондинка в красном выпрыгивала из трусов.
Значит, и Марк здесь, где-то рядом, я видела его, мне не показалось.
Я вижу, что вспомнила.
Нет, я вас не знаю, отпустите!
Как говорил Чех «в любой непонятной ситуации иди в несознанку».
Глава 10
Было такое чувство, что все шесть лет, что я жила до этой встречи, пролетели перед глазами за шесть секунд. За шесть долгих, мучительных секунд я вспомнила страх, когда увидела две полоски на тесте, вспомнила то, как впервые увидела сына и как ощутила счастье.
А сейчас на меня смотрят его глаза, и накрывает ужас.
Вспомнила, я же вижу, что вспомнила.
Давление пальцев на шее слабеет, они перемещаются на лицо, мужчина ведет по скулам, давит на щеки.
А еще я помню, как он трахал меня. Да, шесть лет назад, такое сложно забыть. Эмоции перекрывали одна другую, мужчина брал жестко, да и так видно, что это не податливый теленок, он хищник и будет рвать меня зубами даже во время секса. Но в том-то и дело, что мне тогда это нравилось.
Бред.
Я думаю, что вы ошиблись. Я бы запомнила вас.
Ухмылка, он так близко, белые зубы, оскал. Запах алкоголя дорогого, элитного. Это вам не водка из ларька за углом, что пил мой отчим, а потом дышал ею в лицо.
Какая же ты, сука, забавная. Тогда была забавная и сейчас.
Я бы добавила «забавная смертница», но лучше промолчать. Странно реагирую на ситуацию, как и тогда, «дура» включилась быстро, мозг просчитывает пути отступления. Но ничего дельного на ум не приходит.
Шлюха из Пскова, я помню. Волосы у тебя тогда были длиннее.
Несколько шагов, мужчина вжимает меня в стену, мы в каком-то закутке, справа от меня колышутся черные шторы, слышны голоса, смех. Там Корнев празднует удачную покупку и слияние, а я здесь отсчитываю минуты до своей кончины.
Шахов ведет по волосам, собирая их в кулак, больно, но я терплю. Дышать около него нечем, слишком близко, душно, жарко. У него каменное тело, словно высеченное из куска монолита.
А может, я тебе напомню, как все было, чтобы, так сказать, освежить память? Для начала ты встанешь на колени и отсосешь мне, как в тот раз. Начнем с того, чего ты так и не сделала вначале.
Он сжимает челюсти, открывая мой рот, тянет наверх, поднимаюсь на цыпочки, сумочка падает из рук, хватаюсь за его пиджак. Лучше бы я позвонила Севе, у него было все очень заманчиво: куни, суши и мартини.
А потом я позову нашего интеллигента, и мы трахнем тебя во все дыры.
Я правда не понимаю, о чем вы говорите, я вы ошиблись
Ошибся? Ошибся, мать твою?
Удар кулака в стену рядом, я вздрагиваю, зажмуриваюсь, сердце бешено колотится в груди.
А ты это видела? тычет пальцем, показывая шрам на левом виске, тянущийся вниз вдоль скулы.
Этого тогда точно не было, я помню.
А это сувенир из Эмиратов, восемь месяцев в тюрьме Аль Авир за то, что я, сука, никогда не видел и не трогал. За то, что ты, тварь, нам подбросила.
Теперь можно начинать молиться о быстрой и безболезненной кончине. Потому что я просто могу не выйти из этого клуба живой. Снова удар, захват на шее, совершенно бешеные черные глаза смотрят на меня. Где-то звонит телефон, но Шахов его даже не слышит.
Черт, Клим, я сколько могу тебя искать? Здесь, конечно, весело, и телок много, но я устал. Все, что нам нужно было узнать, мы узнали. О, да ты не один? И почему к тебе телки постоянно липнут сами?
Шахов не двигается с места, а второй мужчина, подойдя ближе, удивляется лишь секунду, а потом начинает улыбаться.
Марк мне не привиделся. И что сегодня за день такой поганый?
О, мышка-малышка, ну, вот и свиделись. А ты, Шах, хотел найти и оторвать ей голову, вот, сама нашлась, прибежала в норку, а тут два серых волка.
Марк, нахуя мне сейчас слушать твои прибаутки?
Да и правда нахуя? Поедем трахаться, в тот раз так чудно время провели.
Я уловила лишь некоторые слова: «найти», «оторвать» и «трахаться». Теперь вообще нет никакого смысла говорить, что я это не я, что это совсем другая крошка-мышка оставила шесть лет назад сюрприз в дорожной сумке. Вот как по сценарию: бежала, хвостиком махнула, и кто-то сел на восемь месяцев в Дубайскую тюрьму.
Чувствую, что меня сейчас стошнит, пытаюсь вырваться, машу руками, накрывает паника. Нужно на воздух, срочно.
Отпусти, отпусти плохо мне
Шахов отходит, сажусь на корточки, обняв себя за плечи, глубоко дышу, раскачиваясь, но это не помогает унять тошноту. Подбираю сумку, иду в сторону, туда, где черная штора, не слышу, о чем говорят мужчины, в голове лишь шум. Давление скакнуло, так бывает, мне еще нет тридцати, а оно уже периодически шарашит.
Толпа людей, пробираюсь сквозь нее словно пьяная, меня никто не останавливает, но не успеваю выйти в холл, как натыкаюсь на мужика.
Эй, ты где пропала? Пьяная, что ли? Давай подвезу? Слышишь меня?
Вадик.
Он сам едва стоит на ногах, хватает меня за локоть, а потом как-то странно оседает и ложится на пол.
Нет, крошка-мышка, свалить с другим мужиком у тебя не выйдет.
Марк, идем. И держи ее крепче, а то слишком резвая.
Ты очень сильно огорчила, подставила и разозлила дядю. А я рядом, чтобы он тебя не пришиб или не затрахал до смерти. Ты как, нормально все? Милана, тебя тогда так звали, Милана из Пскова.
Он все тот еще шутник. Говорит так вроде бы мило, с иронией, но в каждом слове чувствуется подвох, они как тупая бритва, еще не режут, но уже скребут по коже.
Клим, Клим, я кое-как тебя нашла, ты уже уходишь?
Марк тянет меня в сторону выхода, хочу обернуться, посмотреть, кто остановил Шахова, почему-то мне нужно это знать. Но холодный воздух обжигает кожу, еле стою на ногах, дышу так, словно вынырнула из глубины, и легкие сейчас разорвет на куски.
Куда ты меня тащишь? Отпусти, Марк, отпусти.
Помнишь мое имя, это отлично.
Я помню все до мелочей, до каждого крика, стона и вздоха. Я помню даже, как он пах крепким кофе и корицей, а его пальцы играли на моем теле, как на каком-то инструменте. На его шее был кожаный шнурок с амулетом, я цеплялась за него и думала, что порву.
Я читала, это называется «гипертимизация» способность человека помнить и воспринимать предельно высокое количество информации. У меня это касается лишь той ночи, что-то на уровне психического расстройства, сбоя нервной системы.
Я мне нельзя никуда ехать, отпусти.
Пытаюсь вырвать руку, но хватка такая же, как у Шахова.
А ты думала, он тебя отпустит?
Я ничего не делала! Я не понимаю, о чем ты говоришь! Все, что было, то в прошлом, у меня другая жизнь, я не проститутка.
Ты и не была ей. Иначе я бы к тебе и не прикоснулся.
Шок.
Так он все знал?
Они оба все знали.
Что я засланная? Что за ними следят? Что все это игра, и они решили все равно мной воспользоваться? Позабавиться, наебать, так сказать, спецслужбы?
Эти открытия выбили из колеи.
Конечно, они непростые парни и неглупые. Это я тупая бесхребетная овца.
Пойдем.
Постой, Мрак, постой, пальто в гардеробе осталось.
В машине не холодно.
Думай, Оля, думай!
А то сейчас, по словам отчима, снова попадешь как кур в ощип. Холод уже пробирает до костей, хотя мы прошли всего несколько метров, с нашей прошлой встречи весельчак Марк стал взрослее и злее. Наверное, у дружка понабрался. Спотыкаюсь, подворачиваю ногу, все, конечно, специально, драматургия это мой конек, я же уже говорила.
А-а-а черт м-м-м больно
Марк останавливается, выпускает мою руку, а я резвой антилопой, вскочив за секунду, бегу в сторону. Но там упираюсь в широкую грудь каменного Шаха.
Сучка захотела побегать?
Забавно, наверное, все выглядит со стороны: какая-то девица на высоченных каблуках, в платье, задравшемся так, что видно трусы, мечется по парковке. Хоть кино снимай.
Все, Оля, ты попала.
Ни в тот раз, ни сейчас тебе не удалось убежать.
Кто еще не читал мой роман "Двойной грех. Игрушка для сводных"? МЖМ, два брата, нежно, страстно, никакого насилия и криминала, ХЭ! Всем читать! Роман завершен!
https://litnet.com/ru/book/dvoinoi-greh-igrushka-dlya-svodnyh-b421683
Глава 11
Отпустите! Вы не имеете никакого права удерживать меня или куда-то везти! Вы слышите?
Нужно занять твой рот, чтобы не орала. Устроить это?
Он устроит, по глазам вижу.
В меня бросили пальто и шарф, прижала к груди, забилась в угол внедорожника, который медленно выезжал с парковки клуба. Марк был за рулем, сосредоточенно смотрел по сторонам, а вот Шахов прожигал меня взглядом.
Я заткнулась.
Не хватало еще публичного унижения в машине, чтобы я, как заправская эскортница, начала брать в рот, выполняя негласные пункты договора эскорта. Хотя кто знает, как там у них все происходит, это лишь мои догадки. Понятно сразу кого они меня приняли.
Я еще раз повторяю, я не давала согласия куда-то с вами ехать. Я прошу остановить автомобиль и дать мне выйти. Меня ждут дома, сказала как можно четко и уверенно.
Кто тебя ждет, крошка-мышка? Мужик? Мужа завела за это время? А он знает о твоем ударном прошлом? Как ты подмахивала и стонала на наших членах?
Закатываю глаза, вот хорошо, что об этом не самом, так скажем, благочестивом событии в моей жизни знаем только я и эти двое. А встретить их еще раз не входило в мои планы. В наши с Ванькой планы. Мужики в серых костюмах спецслужбы и сутенерша Берта не в счет, те остались в фантастическом прошлом.
Это не ваше дело.
Ошибаешься, уже наше, Шах бросил короткий ответ, низкий голос проскреб по нервам.
В сумочке вибрирует телефон, нарушая трехсекундную тишину, прижимаю ее к себе, накрывая пальто.
Дай его сюда, Клим протягивает руку, смотрю на крупную ладонь, а у самой внутри снова все сворачивается от страха.
Что вы хотите от меня? Я достаточно доходчиво спрашиваю? Можно уже объяснить, что вам конкретно нужно?
О не должен видеть мой телефон, там заставка на экране Ванька улыбается и обнимает соседского лабрадора Дуню. Сын в тот день взял с меня обещание, что, когда мы будем жить в большом доме за городом, я обязательно разрешу ему завести собаку. Обещание далось легко, потому что на дом мне в жизни не заработать, а там уже Ванька подрастет и будет не до собаки.
Клим изучает меня, чувствую, как кожа словно покрывается волдырями под его взглядом, а по спине стекает ледяной пот. Он молчит, рука все так же протянута, телефон замолкает, я нервно сглатываю, облизываю пересохшие губы и это моя фатальная ошибка.
Рывок, волосы стягивают на затылке, вскрикиваю от резкой боли, слезы текут по щекам. Губы мужчины близко, едва касаются моих, запах крепкого алкоголя и немного табака. Прерывисто дышу, а по шее бегут мурашки.
В нем так преобладает животное начало, еще тогда, шесть лет назад, я сравнила Шахова с диким волком, голодным, ненасытным. Он рвал меня на части, вгрызаясь в плоть, до той тонкой грани, когда близость становится насилием, но никогда не переступал ее.
Ты будешь с нами столько, сколько мы захотим. Ты скажешь нам то, что мы захотим услышать. А если сказанное нам не понравится, ты будешь говорить снова и снова.
У него не пальцы, а стальные прутья, голос тихий, но в сознании эхом отражается каждое слово. Я верю, что буду говорить, говорить много, отвечать на все вопросы и не посмею врать.