Я хмыкнул.
Дай-ка сам посмотрю
Только недолго. Герасим оттянул рукав куртки и взглянул на фосфоресцирующие стрелки хронометра. Через два часа мы должны быть в банке.
Ничего отвечать я не стал по той простой причине, что торчать здесь всё это время и не собирался слишком высок был риск того, что в коридор выйдет по нужде кто-нибудь из жильцов. Проще уж будет попытку лихого кавалерийского наскока предпринять.
Я вернулся к границе сигнальной конструкции, встал так, чтобы остаться вне досягаемости едва уловимых энергетических колыханий, сосредоточился на них, отрегулировав должным образом ясновидение и силу заземления.
Накат-откат. Накат-откат. Накат-откат.
Хитро придумано.
Колыхание шло не в такт сердцебиению, больше это походило на дыхание будто воздух изо рта вырывается, а потом обратно втягивается, размеренно и стабильно.
Я опустился на пол, скрестил ноги и погрузился в медитацию, начал подстраиваться к этому ритму в полном соответствии с рекомендациями по отслеживанию состояния внутренней энергетики собеседника, попытался ощутить спавшего за несколькими стенами человека.
Вдох-выдох. Дышишь в такт.
Вдох-выдох. Толкнуться мыслью.
Вдох-выдох. Скользишь через барьеры, экраны и щиты.
И при этом никакого активного воздействия, одно лишь ясновидение если угодно энергетическая эмпатия.
Как ни странно, помогла чуждость гармонии Эпицентра. Ритм источника-девять после нескольких подряд входов в резонанс был силён во мне как никогда, вот я и ощутил некую шероховатость, начал ориентироваться уже на неё будто резкость объектива подкручивал, в попытке отследить параметры тех самых фильтров, о которых толковал Герасим. Результатом стали приступ мигрени, жжение в голове, тошнота и судороги.
Но отследил!
Когда гармония Эпицентра стала буквально резать по живому, я усилием воли отгородился от неё, открыл глаза и смахнул выступивший на лице пот. Герасим тут же подступил ко мне и принялся стучать пальцем по циферблату хронометра.
Полчаса! едва слышно выдохнул он. Ты на полчаса завис!
Даже так? Впрочем неважно. Главное, что дело в шляпе.
Одно лишь отслеживание состояния чужой энергетики и каналов её связи с внешним фоном отнюдь не приравнивалось к выявлению уязвимости чужой сигнальной конструкции, да только я неспроста изучал деструктивные искажения опять же за время дежурств в палате интенсивной терапии худо-бедно набил руку на дистанционном воздействии.
Готовься! хрипло выдохнул я, поднимаясь на ноги. Думаю, я его достану!
А защита?
Я лишь выставил перед собой открытую ладонь. Энергетические фильтры были настроены на пропуск низкоуровневых сигналов, и пусть лучшее деструктивное воздействие это то, которое на куски разнесёт голову жертве, но иной раз сгодится и булавочный угол. И не укол даже просто капля яда.
Несколькими глубокими вдохами я вернул себя в состояние былой отрешённости, сфокусировался на гармонии Эпицентра, в очередной раз оценил пропускную способность брешей в заземлении жертвы и на чужом вдохе толкнулся вперёд едва уловимой вибрацией. Не сотворил самостоятельное воздействие, лишь подправил сигнал защитной конструкции.
С этим сложностей не возникло, но я до конца не был уверен, что верно оценил состояние энергетики оператора и сумею с первого же укола вызвать спазм центрального узла, а потому приготовился нанести полноценный удар, но не пришлось. Миг спустя донёсся резкий отклик, а вот сигнального воздействия за ним уже не последовало, и я сорвался с места.
Пошли!
Замок коммунальной квартиры оказался простеньким вскрыл его буквально в одно мгновение, да и с дверью в комнате оператора провозился ничуть не дольше, и всё это на диком выбросе адреналина! А дальше отпустило. Враз ослабли ноги и подогнулись колени, едва переступил через порог вслед за Герасимом, и сразу плюхнулся на табурет, надсадно закашлялся.
Наверняка при необходимости и сам бы совладал с оператором, но помогать Герасиму не пришлось; тот вмиг навалился на бившегося в судорогах мужчину и прижал к его лицу смоченную хлороформом тряпицу, а потом ещё и удерживал её секунд тридцать, пока жертва не обмякла, провалившись в забытьё.
Порядок! обернулся он ко мне.
Я перетащил табурет и уселся на него теперь уже рядом с койкой, стянул с правой руки перчатку и приложил пальцы к шее худощавого господина средних лет, начал отслеживать его слабый и неровный пульс.
Ищи документы!
Зажигать лампочку Герасим не стал. Подсвечивая себе узким лучом фонарика, он быстро изучил скудную обстановку, после чего сунулся под койку и вытянул оттуда дорожный чемодан, следом ещё один. Щёлкнули замочки, послышалось:
Есть!
Я не стал отвлекаться и лёгкими размеренными воздействиями взялся избавлять энергетику жертвы от последствий своей атаки. Герасим же переворошил содержимое второго чемодана и взялся обыскивать оператора. Из внутреннего кармана он извлёк конверт с негативами, ещё выудил туго набитый бумажник.
Забирай! сказал я. Экспроприируем!
Напарник кинул конверт и бумажник в чемодан, взглянул на часы и не слишком профессионально, зато быстро и весьма тщательно перевернул в комнате всё вверх дном, благо мебели было раз, два и обчёлся. После того, как он простучал пол, мне пришлось стягивать оператора с кровати, дабы перетряхнуть одеяло и матрац. Под подушкой обнаружился револьвер, но и только. А вот на столе под клеёнчатой скатертью обнаружился ещё один конверт с негативами.
Герасим наскоро просмотрел документы, удовлетворённо хмыкнул и закрыл чемодан.
Уходим! поторопил он меня. Время!
Мы тихонько выбрались из комнаты, выскользнули в коридор, спустились по лестнице, пересекли задний двор и пошли, пошли, пошли.
Ушли! Как есть ушли!
Встреча с куратором прошла без сучка без задоринки. Он, как и было условлено, дожидался нас на точке рандеву в компании двух бойцов в прыжковых комбинезонах и опущенных на лицо лыжных шапочках с прорезями для глаз. Пока мы переодевались, Городец пересыпал бумаги из чемодана в холщовый мешок, кинул сверху бумажник и конверты с негативами, после затянул горловину и опечатал пломбой Зимского губернского банка.
Парочка незнакомых мне оперативников, избавившись от комбинезонов и масок, спокойно присоединилась к сослуживцам в оцеплении банка, а мы прошли к загнанным за ограду автомобилям, и Городец кивком указал на один из бронированных фургонов.
Давайте внутрь!
Я без промедления выполнил это распоряжение, но и так успел заметить, что потрошением банковского хранилища помимо бойцов ОНКОР занимались ещё и вооружённые люди в штатском, надо понимать сотрудники РИК. Что ни говори, алиби Георгий Иванович обеспечил себе и своим людям первоклассное, не подкопаешься.
Из Зимска вылетели только на рассвете. Само по себе изъятие ценностей из банковского хранилища надолго не затянулось, но уже на аэродроме помимо простого пересчёта опломбированных мешков, пришлось их ещё и взвешивать, а затем оформлять опись и приказ на вывоз экспроприированных средств в Новинск. Ответственным за доставку спецгруза назначили Евгения Вихря, нашей же команде поручили охрану материальных ценностей на время перелёта и дальнейшей транспортировки в казначейство.
Городец принимал в процессе вращения бюрократических шестерёнок самое живейшее участие, но и возможности расспросить нас он тоже не упустил. Вызнав все подробности, Георгий Иванович за одно похвалил, за другое пожурил, а ещё сообщил Герасиму, что опечатанный мешок с документацией Общества доставят в секретную часть при штабе ОНКОР, его же пообещал привлечь для научной экспертизы.
А как быть с допуском? уточнил Герасим.
Согласуем.
К слову, о допусках заметил я, подавив невовремя накатившую зевоту. А можете и мне допуск согласовать? Только не к этим бумагам, а к личным делам курсантов? Очень надо.
Георгий Иванович смерил меня пристальным взглядом и потребовал объяснений:
Излагай!
Я в двух словах изложил суть нашего проекта, и Городец явственным образом поскучнел.
Наука, да? Не мой профиль.
А почему куратор проекта сам комиссару не позвонит? удивился Герасим.
Никакого куратора у нас не было, но я упоминать об этом не стал и лишь плечами пожал.
Звонарь ходатайство завизировал, а формальности мне утрясать предоставил.
Звонарь, говоришь? Георгий Иванович вздохнул. Ладно, позвоню утром Хлобу, попрошу за тебя.
Спасибо!
Да пока не за что.
Дальше пришёл Вихрь, потряс стопкой листов.
Всё! Можем взлетать!
Тянуть мы не стали, попрощались с Городцом, забрались в аэроплан и расселись там среди забитых банкнотами мешков. Честно говоря, меня вся эта куча денег как-то и не впечатлила даже. Когда давешние двадцать пять тысяч рублей по карманам рассовывал, и то сильнее эмоции испытывал, а сейчас попросту в голове не укладывалось, что тут запросто несколько миллионов рублей набраться может.
Впрочем, и что с того, даже если и наберётся?
Миллионы и миллионы. Лишняя ответственность только, и килограммы тоже лишние. Разгружать-то аэроплан нам самим придётся!
Жутко хотелось спать, но слабину я не дал и распределил караулы, сам же и взялся дежурить первым. Вроде бы в воздухе грабителей опасаться не приходится, да только понятия не имею, как охрана материальных ценностей при перелётах обставляется, руководствоваться решил уставом гарнизонной и караульной служб.
Евгений Вихрь и вовсе спать, такое впечатление, не собирался, составил мне компанию.
Как в Бюро дела обстоят? поинтересовался он, откинувшись спиной на туго набитый мешок.
Так себе, покривился я, будто от зубной боли. Меня в Службу реабилитации временно перевели, так Вяз попросил по собственному желанию уволиться.
Евгений Вихрь не удержался от усмешки.
Вот прямо попросил?
Потребовал, признал я с обречённым вздохом. Ещё и к исполняющему обязанности жаловаться побежал. А этот Владимир Михайлович ни рыба ни мясо
Я сообразил, что сболтнул лишнего и замолчал, но собеседник о субординации и правилах хорошего тона напоминать не стал, вместо этого покачал головой.
Ну это ты зря! Владимир Михайлович любого сожрёт и не поморщится, даром что не оператор. Ты на его внешность не смотри, за руками следи. Тот ещё фокусник.
Никаких примеров в доказательство этих своих слов Вихрь приводить не стал, извлёк из офицерского планшета полученные на аэродроме документы и принялся их перебирать. Мне тоже нашлось чем заняться перед возвращением в зону активного излучения Эпицентра требовалось избавиться от набранного потенциала и привести в равновесное состояние внутреннюю энергетику, вот и погрузился в медитацию. Потом всё же не утерпел и спросил:
По столице слышно что-нибудь?
Вихрь нехотя оторвался от бумаг, но всё же соизволил ответить:
Монархисты оставили свои позиции в городе и выдвинулись на соединение с добровольческим корпусом интервентов.
Успешно выдвинулись?
По большей части да, поморщился контрразведчик. Но зато наметились подвижки на западной границе. Войска Средина завязли в укрепрайонах, а Окрест пытается отвести свои части на перегруппировку. Нашего продвижения на юго-западном направлении они никак не ожидали.
Никто не ожидал, отметил я.
Вихрь кивнул.
Да, на волоске всё висело.
Он вновь углубился в изучение документов, а меня начало клонить в сон раззевался даже, благо очень скоро подошло время заступать в караул Унтеру.
Приземлились мы на аэродроме при учебном центре, но с тем же успехом могли сесть на лётное поле гражданской воздушной гавани, расположенной на другом конце города, поскольку из-за грядущей поездки в казначейство с сегодняшних занятий всех нас сняли. Вновь началась суета с пересчётом мешков, но ответственным за груз так и остался Вихрь, обошлось без взвешивания наличности и подписания актов приёма-передачи. Мы просто перетаскали деньги в бронированный автомобиль инкассаторов.
Герасим проводил взглядом мешок с нарисованным мелом крестом, и Евгений Вихрь успокоил его:
Я обо всём позабочусь. Сегодня или завтра с тобой свяжется кто-нибудь из секретной части.
Кто-нибудь это не ты?
Нет, вечером возвращаюсь в Зимск.
Хорошо, буду ждать звонка.
Герасим попрощался со всеми и отправился восвояси, Алик сказал ему вслед:
Везёт же некоторым!
Нашёл, кому завидовать! усмехнулся я. Он поехал работу работать, а мы смотаемся туда-обратно и на сегодня свободны.
Свободны да, но не все. Лично у меня самого вторая половина дня была расписана едва ли не по минутам.
Иван Кол оглянулся на ангар, в котором находилась выделенная нам каморка, и предложил:
Может, одежду сразу заберём? И возвращаться не придётся.
Оружие ещё сдавать, напомнил Унтер.
Я понятия не имел, где именно располагается в Новинске казначейство, поэтому уточнил у Вихря:
А вы потом куда?
В комендатуру, сообщил тот. Можете со мной поехать. Оттуда в учебный центр постоянно дежурные машины мотаются подкинут.
Посмотрим.
В этот момент Алик пихнул в бок Ивана и заявил:
У тебя вся спина белая!
Чего? озадаченно уставился деревенский увалень на черноволосого живчика.
Комбинезон, говорю, в чём-то белом со спины изгваздал! пояснил тот, и глазом не моргнув.
Иван негромко ругнулся и попытался извернуться таким образом, чтобы увидеть собственную спину, ещё и пробормотал:
Извёстку, что ли, где обтёр?
Унтер с Глебом так и покатились со смеху, Алик тоже рассмеялся.
С первым апреля, простофиля!
Да я Да ты Да ну вас! в несколько приёмов выдал Иван и ругнулся: Дураки!
К фургону подъехал легковой вездеход с шофёром и двумя бойцами пулемётного расчёта, Вихрь скомандовал:
Забирайтесь внутрь! А мне указал: Линь, ты в кабину садись.
Алик заскочил в инкассаторский автомобиль первым и протянул руку Глебу.
Чего вздыхаешь? усмехнулся он. Барышням своим будешь рассказывать, как на мешках с деньгами ездил!
Не поверят, возразил Иван Кол. Я бы не поверил.
Так ты и не барышня! резонно возразил Балаган. Барышни они доверчивые! Это уже только после замужества житейской мудрости набираются, змеюки
Шевелитесь! поторопил бойцов Вихрь, а когда те забрались в бронированный автомобиль и захлопнули за собой стальную дверцу, опечатал ту по всем правилам: пропустил толстую проволоку в проушины, обмотал ею ручку и скрепил концы свинцовой пломбой.
Может, и вправду в комендатуру скататься пробормотал я себе под нос, прикинув, что Городец уже мог связаться с комиссаром, а в следующий раз ехать придётся специально.
Инкассаторский автомобиль в плане защищённости недалеко ушёл от броневика, обзор через узкие лючки оставлял желать лучшего, а в кабине было чрезвычайно тесно, не получалось даже толком выпрямить ноги, но и так клевать носом я стал почти сразу, как только мы выехали с территории аэродрома. Ну а когда вывернули на окраину с промышленными предприятиями и покатили меж высоченных заборов с колючей проволокой поверху, складов и мрачных корпусов по более-менее ровной дороге, ещё и носом присвистывать начал. Пришлось даже головой помотать ибо непорядок.
Толку с того чуть. Мало того, что вторые сутки на ногах, да ещё в Зимске перенервничал. Ладно хоть самую малость в самолёте вздремнуть успел.
Бессонная ночка? усмехнулся дядька, крутивший баранку неповоротливого фургона.