Я выложил на стол ходатайство. Хлоб глянул на него и поморщился.
Подписей-то, подписей! Совсем вы там у себя в институте в бюрократии погрязли! Он пробежался глазами по содержимому ходатайства и кинул его перед собой. А теперь излагай своими словами!
Это проблемой не стало, но только лишь это. Комиссар нахмурился и покачал головой.
Сразу могу сказать, что личные данные сотрудников комендатуры разглашению не подлежат!
Мне личные данные без надобности. Только информация по динамике развития сверхспособностей, которую вы в любом случае в институт предоставляете. И не по всем сотрудникам, а лишь по курсантам, которых тут с нуля обучали.
Хлоб потёр подбородок.
Мне это не нравится! прямо заявил он. Выносить личные дела не позволю!
И не нужно, уверил я собеседника. Я с ними прямо здесь работать могу. Согласую с вами шаблон выписок
Да это всё понятно! отмахнулся комиссар. Это уже вопрос чисто технический. Для начала принципиальное решение принять нужно. Ты мне вот что скажи: этот ваш проект для галочки или и в самом деле толк выйдет?
Точно не для галочки. А выйдет толк или нет не проверим, не узнаем.
Ладно! махнул рукой Хлоб. Оставляй. Если секретчики тебе доступ к личным делам согласуют, я возражать не стану. Ну а нет, уж не обессудь против правил не пойду даже во имя науки.
Вердикт комиссара нисколько не воодушевил, но разочарования я не выказал, даже поблагодарил Хлоба, прежде чем покинуть его кабинет. Если уж на то пошло, не имело особого значения, когда именно я получу доступ к личным делам курсантов: прямо сейчас или через месяц главное, что получу. В крайнем случае придётся дождаться возвращения из командировки Городца.
По сравнению с теми временами, когда я здесь служил, народу и техники на территории комендатуры изрядно прибавилось не иначе перебросили подкрепление из пункта постоянной дислокации. Преимущественно на глаза попадались бойцы в форме отдельного научного корпуса, но и люди в штатском тоже встречались не так уж и редко, не иначе именно поэтому, пока я шагал к одному из пакгаузов, никто и не остановил меня и не поинтересовался, какого чёрта тут забыл гражданский.
Михаил Дмитриевич кладовщик в чине прапорщика и по совместительству инструктор ножевого боя обнаружился на своём обычном месте, он сидел в тиши и полумраке пакгауза, попивал квас и читал газету.
О, Линь! удивился Митрич моему появлению. Какими судьбами?
К комиссару по делу заехал, вот и решил заглянуть.
Прапорщик прищурился.
Старику квас охладить?
В том числе, кивнул я. Но ещё вопрос есть.
Хмыкнув, кладовщик выставил перед собой бидон, и я даже прикасаться к нему не стал, просто начал гасить тепловую энергию и остановился, лишь когда температура содержимого жестяной ёмкости приблизилась к паре градусов выше нуля.
Прапорщик налил себе охлаждённого кваса, сделал глоток и даже крякнул от удовольствия.
Силён, бродяга! Он улыбнулся и спросил: Да спрашивай уже, спрашивай! Точно ведь невтерпёж, раз тренировки дожидаться не стал.
Я кивнул.
Собственно, Михаил Дмитрич об этом и вопрос. Вы учеников из числа курсантов без протекции берёте? Ну, может, кто-то перспективным кажется
Прапорщик покачал головой.
Я, Петенька, учеников вообще не беру. Не мастер, чай.
Проигнорировав ехидные интонации собеседника, я обдумал его ответ и многозначительно заметил:
Ну да, вам курсантов на перевоспитание приводят. Вроде как меня
Вроде как тебя, да, подтвердил Михаил Дмитриевич, остро глянул и уточнил: Тебя кто-то конкретный интересует?
Я пожал плечами.
Меня много что интересует, но лезть в чужие дела не стану. Не хватало ещё по шее получить.
А как иначе? Ясно и понятно, что кто-то из здешних чинов попросил за Барчука и Михея, вот прапорщик и взялся их натаскивать. Мастер тот ещё мог перспективных курсантов на общих тренировках приметить, а вот Михаил Дмитриевич из другого теста слеплен, он за учениками не гоняется. И не приходят к нему, а приводят.
Кто привёл Барчука? Вопрос.
Но интересоваться этим, злоупотребляя хорошим отношением к себе, точно не стоило. Ответа в любом случае не получу, а осадочек останется.
Ну да ничего страшного придётся действовать не столь прямолинейно, только и всего.
По работе интерес возник или это личное? в свою очередь уточнил прапорщик и приложился к кружке с квасом.
Второе, заявил я, поскольку сам до конца не мог объяснить себе, чем так важна личность покровителя Барчука.
Если подумать, за него вполне мог попросить тот же Дыба. Или даже кто повыше всё же Маленский заметные успехи на курсах демонстрировал, такому не грех протекцию отказать. Если б не перевод в ВОХР и наша недавняя стычка, у меня бы и вовсе никаких сомнений на сей счёт не возникло. Но вот возникли же!
Прапорщик последовал моему примеру и в чужие дела лезть не стал, больше мы этой темы не касались, вместо этого обсудили обстановку в стране. После я пообещал со следующей недели снова начать ходить на тренировки, которые Михаил Дмитриевич проводил для актива военной кафедры, распрощался с ним и поспешил к трамвайной остановке.
Пора было возвращаться в институт.
Остаток пятницы и первая половина субботы пролетели словно одно краткое мгновение. Хоп! и уже на аэродром выдвигаться пора. При этом я искренне полагал, будто достаточно неплохо справлялся со своими делами, разубедил меня перехвативший на выходе из студсовета Касатон Стройнович.
Петя, а где рекомендации? спросил он.
Какие рекомендации? не понял я.
По нашим правонарушителям! Ты вообще опрашивал кого-нибудь?
Я покачал головой.
Нет, ещё. Характеристики жду.
Да ты Касатон раздражённо глянул на меня и покачал головой. Ты нам так всю работу запорешь! У нас же не только беглецы, у нас и бытовухи хватает! Пока ты материалы подготовишь, пока мы заседание проведём Все сроки так пропустим!
О своей и без того чрезвычайной загруженности я говорить не стал по той простой причине, что мои проблемы никого в студсовете не волновали, да и претензии Касатона не на пустом месте родились.
Займусь этим, пообещал я.
Сегодня!
Сегодня уже не получится.
Что значит не получится? возмутился Стройнович. Петя, ты нам так все сроки сорвёшь!
Бытовых правонарушений не так много, возразил я, вытащил из портфеля стопку протоколов и зажал его под мышкой, начал перебирать бумаги. Буду разбирать по случаю в день. А сегодня сам с фигурантами пообщаться можешь. Вот, глянь!
Ты мне предлагаешь твою работу делать? опешил Стройнович. Думаешь, мне заняться больше нечем?!
Ты глянь сначала! Позови кого-нибудь из замов, того же Беляка, проведёте следственный эксперимент
Касатон шумно засопел, но всё же соизволил изучить протокол, после чего ухмыльнулся.
Неплохая идея! признал он. Но с понедельника начинай работать. Чтоб без проволочек!
Само собой! пообещал я и поспешил в лабораторный корпус, нисколько не жалея о том, что пришлось пожертвовать делом о непристойных танцах на столах в кафе «Под пальмой». В конце концов, симпатичная барышня или не особо коленца там выкидывала ещё не известно, а хорошие отношения с руководством не помешают совершенно точно.
Должен же быть у меня хоть какой-то противовес Вязу!
Между институтом и учебным центром ОНКОР курсировали пассажирские автобусы, а там до аэродрома было и вовсе рукой подать, добрался без проблем, ещё и прибыл на место первым. Время попусту терять не стал, засел в выделенной нам каморке и разобрал медикаменты, заодно приготовил всем травяной чай. После переоделся и взялся изучать очередную дипломную работу по разделению потенциала, а там и Герасим пожаловал.
Что читаешь? с порога спросил он, глянул на титульный лист и уточнил: И как успехи?
Пока никак, чистосердечного сознался я, и мы обменялись рукопожатием.
Ты грызи-грызи гранит науки! напутствовал меня Герасим. Только не сейчас. Все уже в сборе.
Я запихал дипломную работу в ранец и закинул его за спину, взял вещмешок с термосами и двинулся на выход.
Здравия желаю, господин старшина! поприветствовал меня Иван Кол.
Глеб Клич и Алик Балаган последовали примеру деревенского увальня, а Унтер подошёл и протянул руку.
Давно не виделись!
Я пожал его широкую и жёсткую будто доска ладонь, спросил:
Как поживаете, Андрей Мартынович?
Неплохо поживаю. Грех жаловаться
Мы аэродром брали! похвастался Иван Кол, и тут же получил от Унтера подзатыльник.
Цыц! шикнул на него Чешибок. Не на людях же! В самолёте доложим!
Я распределил термосы, заодно спросил у пластуна:
В Зимске были?
Там, подтвердил он, хлебнул травяного настоя и огладил ладонью вислые усы. Постреляли немного даже.
Я оглядел подчинённых.
Все целы?
Тьфу-тьфу-тьфу! трижды сплюнул Иван Кол через левое плечо. Обошлось! Нас операторы прикрывали, такое творили закачаешься!
Выглядел он непривычно воодушевлённым, а вот Глеб Клич вид имел кислый и хмуро потирал перечертивший щёку шрам.
Ты чего такой смурной? пихнул я его в бок и сам же предположил: Две недели без баб и снова в тайгу?
Ага, вздохнул тот. В понедельник-то хоть вернёмся?
Вернёмся, пообещал я и обратил своё внимание на Алика Балагана, который изо всех сил пытался подавить то и дело растягивавшую уголки губ улыбку. Бутылку давай!
Черноволосый живчик захлопал глазами.
Какую бутылку?
Лучше если водку. Если опять зубровку взял, два наряда получишь.
Да ничего я начал было Алик, но осёкся и жалостливо протянул: Да у меня две недели капли во рту не было! Чего теперь-то не выпить?!
Того! отрезал я, и Балаган с несчастным видом вытянул из заплечного ранца чекушку водки.
Стоявший за его спиной Унтер молча поднял руку с двумя выставленными вверх пальцами, и после недолгих препирательств я изъял и вторую бутылку, обе оставил в каморке. После этого мы сходили за оружием и холостыми патронами, потом выдвинулись на аэродром. Дожидавшемуся нас самолёту сразу дали команду на взлёт, я даже не успел толком опрос своих подопечных начать. Проставлял галочки на прихваченных с собой бланках уже после отрыва от земли.
Чую, начинает припекать, вновь первым отметил Унтер, когда я уже заполнил все листы.
Ну а дальше всё пошло по накатанной: травяной настой, инъекции спецпрепарата, какие-то таблетки и беспрестанно нарастающее жжение. Я успел от него порядком отвыкнуть, для удерживания состояния внутреннего равновесия пришлось даже дополнительные усилия прилагать.
Прожарило в Эпицентре на славу, давненько так не корёжило. Остальным тоже пришлось несладко, один только Герасим вёл себя как обычно не иначе и без нас энергетической закалкой не пренебрегал. Ну или какую-то новую технику освоил, пока время было. Я вот освоил. Не до конца и не совсем новую, но погасил деструктивные колебания, порождённые активным излучением Эпицентра почти сразу после того, как очнулся. Даже голова толком разболеться не успела.
И хоть экспериментировать и практиковаться на своих подопечных совершенно точно не стоило, я не удержался и попытался привести их внутреннюю энергетику к некоей условной норме просто за счёт снятия спазмов. Эффективность моих потуг оказалась не слишком высока, но даже так отпустило бойцов самую малость быстрее прежнего
Правда, Герасим осуждающе покачал головой.
Глебу ещё в резонанс входить, напомнил он.
Пока до места доберёмся, от моего воздействия и следа не останется, заявил я в ответ и вскрыл полученный от пилота пакет. О, ради разнообразия сегодня просто отмахаем двадцать километров по лесу! Задача не дать себя обнаружить патрулям.
На нас аналитиков натаскивать будут, им поисковые техники отрабатывать нужно, пояснил Герасим. Почти всех курсантов по частям раскидали, вместо них выпускников военной кафедры завезли на сборы.
Глеб Клич потёр шрам на щеке и вздохнул.
Два десятка вёрст? Сожрут нас комары!
Окстись! фыркнул Унтер. Какие комары? Конец марта в тайге ещё снег не сошёл!
Так оно и оказалось, но по итогам марш-броска все мы единогласно отдали своё предпочтение комарам и мошке. Тех хоть энергетическими воздействиями спалить можно, а через сугробы подтаявшего на солнце снега пробираться хуже не придумаешь. В чащобе ещё куда ни шло, а на открытых участках маршрута намучились мы преизрядно.
Устали, промокли и замёрзли, а высушиться и согреться привычным для операторов образом не было никакой возможности, поскольку в сегодняшних вводных фигурировал прямой запрет на задействование сверхспособностей. В том числе нельзя было и хоть как-то пытаться противодействовать поисковым воздействиям. Герасим на вопрос о столь странных инструкциях только плечами пожал.
Скорее всего, курсантов натаскивают выявлять операторов, прошедших инициацию в других источниках. Ну или сегодняшние результаты в качестве эталона использовать станут.
Зачем ещё? удивился Глеб.
Чтобы эффективность наших маскировочных техник оценить, предположил я.
Так мы ничего не умеем!
Научат ещё!
Какой из этих вариантов оказался ближе к истине я в итоге так и не узнал: числившегося куратором нашей группы старшего лейтенанта Пономаря в учебном центре не обнаружилось, а другие инструкторы к разговорам на отстранённые темы были не расположены. У них собственных забот хватало.
У нас, впрочем, тоже. Вопреки обыкновению времени на отдых нам не выделили и сразу отправили в медчасть. Ну и понеслось: недолгое общение с дежурным по блоку, инъекции спецпрепарата, работа с пленными операторами, затем помощь Глебу и Герасиму в удержании гармонии источника-девять. Преимущественно Глебу, конечно. Герасим вполне мог позаботиться о себе и сам, его мне приходилось лишь страховать.
Ну а дальше я проглотил мерзкий студень жидких грибов, вколол себе дозу спецпрепарата и поймал ощущение всеобъемлющей правильности, для чего вытянул гармонию источника-девять из нихонца, попутно выбив узкоглазого из резонанса. Мир сделался простым и понятным, а я цельным. Холодным ручейком потекла сверхсила, а ещё на самой грани видимости стробоскопическим эффектом проявились девять призрачных отражений электролампочки, они зависли надо мной, послужили то ли нематериальным якорем, то ли неким ориентиром точкой отсчёта координат.
Погнали! Быстрее, быстрее, быстрее!
Следующие полторы минуты или около того, я будто на гребне волны нёсся, легко контролировал всё ускорявшийся и ускорявшийся поток сверхсилы, принимал её и разгонял по организму, до предела наполняя свой потенциал. А когда вывалился из транса, то первым делом кинул быстрый взгляд на секундомер и не удержался от довольной улыбки.
Девяносто три секунды! Есть очередной личный рекорд!
Впрочем, не вылететь раньше срока из резонанса было лишь половиной дела, помимо этого требовалось не упустить контроль над потенциалом и постараться удерживать его в полном объёме столько, сколько только получится. И вот с этим возникли известного рода сложности, не помогла даже предельная концентрация. Сверхсила сочилась из меня вовне, растекалась во все стороны охлаждённым воздухом, оседала конденсатом, змеилась по стенам, потолку и полу толстым слоем изморози.
Я будто уподобился альпинисту, отчаянно цеплявшемуся ногтями в обледенелую скалу, а дам слабину и всё равно что в пропасть сорвусь. Шутка ли сказать шестьдесят четыре мегаджоуля набрал! Ошибусь, и на молекулы не распылит, конечно, но в клочья разорвёт запросто. Точно знаю, лицезрел такое не раз и не два.