Среди сумок, курток и штанов, щедро украшенных бисером и бахромой, лежали и камни: небольшие кристаллы изумрудов, рубины, самый крупный с горошину, голубой камень лазурит, а также аметисты. Было и несколько массивных серебряных браслетов с неограненными камнями.
Здравствуйте, граждане! поздоровался Тепляев, Доку́менты предъявим!
Бекназар перевёл. Мужчины поняли не сразу, пришлось повторить дважды. Они переглянулись, и старший вынул из-за пазухи бумагу с фотографией. Присмотревшись, подполковник опознал арабскую вязь или что-то очень на неё похожее.
Это по-уйгурски, товарищ подполковник, пояснил сержант Субудаев, заглянувший через плечо.
Ты знаешь по-уйгурски?
Нет, но ихнее письмо видел.
Тепляев задумался.
Бекназар, на каком языке ты с ними говоришь?
На дари́, насяльник. Но они понимают меня плохо.
Знаешь ли ты уйгурский?
Нет, но могу позвать человека, который знает.
Позови, пожалуйста.
Бекназар ушёл, но вскоре вернулся с пожилым седобородым человеком в ватном халате и чалме.
Это уважаемый Самаган, он шерстью торгует. Знает и уйгурский, и русский.
Здравствуйте, уважаемый Самаган! прижал руку к сердцу и поклонился подполковник, Пожалуйста, сделайте одолжение, побудьте переводчиком.
Аксакал приосанился:
Конечно, насяльник!
Спросите их, откуда они пришли в Хорог.
Услышав знакомую речь, пришельцы оживились. Старший сказал что-то, показав при этом на восток.
Он говорит, что пришли с востока. Три дня пути. У них там селение.
Как называется? Давно ли они там живут? Сколько их?
Самаган перевёл вопросы и внимательно выслушал ответы.
Он говорит: город называется Лхаги. Живут они там недавно, двенадцать лет. Семьдесят тысяч человек.
Ого! Вот это коллективчик!
Всё было ясно: люди, целая толпа, пришли из Синцзянь-Уйгурского Автономного Округа, из Китая, и теперь живут в Советском Таджикистане. Конечно, границу пересекли нелегально но это головная боль Комитета. Да и границы, как таковой, практически нету. Так, несколько пограничных столбов. Уж больно территория неудобная: и горы, и ущелья, и ледники. Задержать этих двоих в принципе, можно, за незаконную торговлю камешками, но не хотелось. Гораздо интереснее было вступить с ними в более тесный контакт.
Скажи им, уважаемый Самаган, что я хотел бы посетить их город. Объясни, что я здесь главный надзирающий за порядком, и должен знать всех, кто живёт на моей территории.
Самаган переводил долго, гораздо дольше, чем говорил милиционер. Незнакомцы посовещались, затем улыбнулись и сделали приглашающий жест.
Они согласны, насяльник. Они проводят тебя и твою свиту в Лхаги. Но дай им три дня, чтобы закончить торговлю. Не возвращаться же им домой с товаром!
Годится! Да, как их зовут? Ну, имена?
Старший, выслушав Самагана, произнёс:
Хи-Жэнь.
Младший назвался Хи-Вэнем.
Пожав им руки, Тепляев с сержантами удалился.
Вечером Зиновий Степанович зашёл к Андрееву и был усажен пить чай с эклерами, испечёнными Любой.
Вкуснятина! восторгался сладкоежка Тепляев, Благорастворение возду́хов! Объедун! Любочка, я тебя поцелую! Потом. Если захочешь, конечно.
Зарэжу! многозначительно пообещал Андреев, хватая вилку, Во: два удара восемь дыр!
Польщённая Люба принесла мужчинам к чаю ещё и бутылку вишнёвки.
Вах, какая правильная у тебя жена, Евгений!
После второй чашки Тепляев приступил к делу:
Я сегодня на базаре был. Разговаривал с теми мужиками, что камнями торгуют.
Задержал?
Нет. Там всё так интересно Семьдесят тыщ пришли на нашу землю и город построили!
Скока-скока?!
Говорю же: семьдесят. Двенадцать лет назад. А пришли из Китая!
Нифига себе! потрясся Андреев и выплеснул в рот рюмку.
Ага, себе-то нифига фыркнул Тепляев, Я, однако, с ними договорился об официальном визите. Ну, объяснил им, что они теперь на моей территории. Я уже Самсонову позвонил, объяснил ситуацию
Майор Самсонов был главой Хорогского КГБ.
Только, тут есть одно «Но». Придётся тебе, Евгений, с нами пойти. Ну, и взвод солдатиков взять для представительности. У меня-то людей мало, да и как город без милиционеров оставишь? И Самсонов тоже: у него только четверо в штате плюс секретарша Пуля.
При упоминании о секретарше Андреев захихикал: отношения её с майором давно были в Хороге секретом Полишинеля. Об их связи не знала только жена Самсонова, Ираида Пантелеймоновна, в молодости мастер спорта по лёгкой атлетике и чемпионка Саратова по толканию ядра.
Нет проблем! Конечно, пойду! Во-первых, интересно, во-вторых насчёт призывников, а то мне за недовыполненный весенний призыв выговор влепили.
Замётано! Отправляемся в пятницу на рассвете.
На колени к Андрееву вспрыгнул Обормот и деликатно потрогал его лапой за руку. Евгений Михайлович мазнул ему нос кремом. Немедленно из-под стола высунулась лохматая морда Бобика.
А я?! А мне!?
Ему тоже намазали нос, но коварно, едва не между глаз. Длинный розовый язык, тем не менее, справился с трудной задачей. Воспользовавшись тем, что хозяин отвлёкся, Обормот незаметно подцепил когтем два эклера и сбросил на пол. Пёс легко спрятал оба пирожных в своей обширной пасти и тихонько вышел из комнаты, чтобы в укромном месте разделить добычу с подельником.
Заметивший милицейским взором кражу Тепляев хихикнул про себя:
«Тихо стырил и ушёл называется «нашёл»!
Промолчал.
Первый Секретарь Горно-Бадахшанской Автономной Области товарищ Бахтияров, меланхолично пил чай в своём кабинете и размышлял о разных невесёлых вещах одновременно: что ему позавчера исполнилось целых пятьдесят пять лет, что доктор предлагает лечь в больницу оперировать аденому простаты, а это страшновато из-за непредсказуемых последствий, что перспектив карьерного роста нет никаких, что старшего сына отчислили из университета за неуспеваемость, и теперь придётся отмазывать его от армии Больше всего беспокоила грядущая операция.
«Вах, что, если после ножика Нефритовый Скипетр не поднимется? Как тогда жёнам в глаза смотреть, э? Старшая переживёт, конечно, а младшая, Гюзель? Обидится так, что никакие подарки не помогут!»
В дверь просунулась голова секретарши:
К вам Самсонов пришёл, Данияр Бекмурзаевич!
Секретарь покосился на часы: было половина пятого. Вздохнул:
Пусть войдёт. И ещё чаю принеси.
Самсонов, приветствовав партийное начальство, сел к столу и принял предложенную пиалу с чаем.
Какие новости, Михаил Игнатьич?
Новости грандиозные, Данияр Бекмурзаевич! По неподтверждённым данным целый город на нашей территории возник.
Город?! Какой ещё город? поразился товарищ Бахтияров, И откуда сведения?
Сведения от Тепляева, он с людьми оттуда на базаре разговаривал. Случайно на них натолкнулся. А город большой! Говорят, семьдесят тысяч народу.
Партсекретарь едва не подавился рахат-лукумом:
Скока-скока?! Да у нас, в Хороге, всего двадцать пять!
Он жадно отпил подостывшего чаю:
Где? Откуда? Как называется?
На северо-востоке. Три дня пути. А называется Лхаги.
Нифига себе!
Я думаю, надо туда сходить, посмотреть, что, как и почему. Я возьму Тепляева и Андреева со взводом бойцов, на всякий случай.
Действуйте, Михаил Игнатьевич! С вами пойдёт ещё Степан Энгельсович. Я с ним поговорю нынче же.
Степан Энгельсович Михеев был Вторым Секретарём Обкома. За глаза его звали «Сэм».
Самсонов серьёзно покивал: в самом деле, как в таком ответственном деле без партийного руководства?
А территория точно наша, советская? озабоченно спросил товарищ Бахтияров, волнуясь за державу.
Вроде, да. Я смотрел по карте вроде бы в пределах границы, но Сами понимаете, в горах граница понятие условное. В принципе, китайцы, если захотят, могут претензии предъявить на это место.
Г-м Я нынче же свяжусь с Душанбэ, проконсультируюсь
На следующий день майор Самсонов дозвонился до кого надо и договорился насчёт переводчика с уйгурского. В четверг приехала молодая, очень красивая девушка-китаянка, в форме лейтенанта КГБ.
Я Томирис Исхакова, переводчица, представилась она секретарше Пульхерии.
Та хмуро воззрилась на пришелицу.
«Слишком уж красивая Как бы Мишенька на неё не запал! Хотя, вряд ли, ему русские девушки нравятся, а китайские нет!»
Ждите! сухо бросила она и наклонилась к селектору:
Михаил Игнатьич, к вам лейтенант Исхакова!
Пусть войдёт!
Переводчица одёрнула юбку, понимающе прищурившись, покосилась на Пульхерию и вошла в кабинет. Не было её долго, полчаса или больше. Пульхерия вся изревновалась, представляя всякую эротику! Но майор, хотя и очарованный красавицей, всего лишь выяснял связанные со службой вопросы: кто, откуда, кто родственники, какое образование, да умеет ли гостья ездить верхом и достаточно ли у неё тёплых вещей.
А откуда вы уйгурский знаете? задал главный вопрос комитетчик.
Я уйгурка, а не китаянка, как вы, наверное, подумали. Родители ещё до моего рождения в Таджикистан переехали.
А, понятно, расслабился майор и перешёл к другим темам:
У нас тут, хоть и лето, а всё равно холодно. Горы, почти три тыщи метров над уровнем моря.
Не беспокойтесь, товарищ майор, верхом я езжу очень хорошо и тёплые штаны у меня есть.
Три дневных перехода до места. Ночевать в палатке придётся, а не то в пещере, предупредил Самсонов.
Я выдержу. У меня спальник хороший.
Ну, тогда, идите, устраивайтесь. Завтра на рассвете выступаем, отдохните хорошенько. Пульхерия! Проводи товарища лейтенанта в гостиницу, всё равно тебе по пути!
Пульхерия с ненавистью подчинилась.
Влюбчивый Самсонов отправился домой, с грустью вспоминая красы переводчицы. Эх, кабы он холостой был! Он бы тогда срочно поухаживал за этой Томирис со всей галантностью Но увы. У него уже есть жена и Пуля. Он содрогнулся при мысли, что будет, если жена узнает про его отношения с секретаршей. Ой, полетят клочки по закоулочкам! Но поделать с собой ничего не мог, так как Пуля была красивая, статная, дородная, в смысле, в теле, и едва ли не каждый рабочий день дарила ему блаженство. А жена Ираида была некрасивая, упрямая, да ещё и ревнивая, как бритва. В гневе, вообще, страшна и неукротима! Блаженство же дарила гораздо реже, чем желалось супругу, к тому же только после долгих уговоров. То мадам Самсонова была не в настроении, то у неё, якобы, голова болела
Женился на ней майор (тогда ещё не майор, а лейтенант), только-только вылупившись из училища. На выпускной вечер, куда традиционно пригласили в качестве дам студенток педфака, он слегка опоздал, и все девушки были уже приглашены товарищами. Осталась только одна. Михаил оценивающе пригляделся: нордическая блондинка, высокая, крупная. Фигура как у «девушки с веслом». Глаза серьёзные, строгие. Черты лица правильные, но в красоту не складываются. Вздохнув, что нет другой кандидатуры, пригласил на танец, затем на другой. Не подпирать же стенку! Девушка тоже пристально пригляделась к лейтенанту: высокий, худощавый, красивый, хотя нос и длинноват. Синеглазый, волосы тёмные, вьются, усы «Смерть девкам». Очень даже ничего кавалер! Побеседовали, выпили вместе кофе с пирожными «картошка», потанцевали ещё. Ну, конечно, проводил потом до дома, а по дороге поцеловал и легонько потискал в тёмной аллее городского сада. И всё! Но во время этого недолгого совместного променада Ира (так девушка назвалась) выкачала из разнеженного Миши все анкетные данные.
Тут надо сделать небольшое отступление для пояснения. Дело в том, что Ире, перевалившей двадцатидвухлетний рубеж, никак не удавалось выйти замуж. Не то, что замуж, а даже близко к замужу не получалоь подойти! Кавалеры избегали девушку, несмотря на красивые наряды, отличную фигуру с мощными бёдрами и классические, хотя и не сформированные, к сожалению, в красоту, черты лица. После окончания школы был только один ухажёр. Приглашал в кино, в парке погулять. Ире он не очень нравился, но никого другого просто не было. Вот и ходила на свидания. И уже во время третьей встречи парень попытался её поцеловать! И руки распространил, куда не положено! Ира возмутилась: хватать руками комсомолку! Она не такая! Кавалер получил оплеуху, от которой у него лопнула барабанная перепонка. Странно, но после этого он на свидания её не приглашал, почему-то. И, вообще, никого у девушки не было целых два года. Ира уже готова была выйти замуж за любого, парня, которого удастся закогтить! Она поведала свою грусть-печаль другу отца, подполковнику Ухову. Тот, ненадолго задумавшись, посоветовал прийти на выпускной вечер в училище. Дескать, много молодых лейтенантов будет, найдётся, из чего выбрать.
А уж дальше моя забота.
Вот и получилось, что уже на следующий после выпускного вечера день, новоиспечённого лейтенанта вызвал к себе замполит училища подполковник Ухов.
Вот, товарищ лейтенант Самсонов, заявление от гражданки Колошматовой И Пэ, что ты вчера склонял её к сожительству.
Услышав фамилию случайной подруги, Михаил побледнел.
Так она самого Пантелеймона Захарыча дочка?!
Ага, единственная, долгожданная и горячо любимая.
Ухов, сделав серьёзное лицо, хотя его и распирало от сдерживаемого смеха, продолжил:
Целоваться принуждал, трогал за всякие места. Было?
Э-э проблеял Самсонов, потерявший дар речи, Так, она же не это не возражала целоваться
Ну, ещё бы! ухмыльнулся Ухов, А с какой стати ей возражать? Ты же у нас комсомолец, красавец, отличник боевой и политической подготовки, спортсмен-разрядник! И танцуешь отлично, я вчера видел.
Посерьёзнев, деловито продолжил:
Есть мнение, что тебе, поскольку ты училище закончил, и произведен в офицеры, неплохо бы семьёй обзавестись. Сам посуди: поедешь служить куда попало, а у тебя ни жены, ни гр-хм ни тестя
У м-меня!? с трудом вытолкнул из перехваченного судорогой горла комсомолец-красавец-спортсмен.
Ну, не у меня же! Имей в виду, лейтенант, что Ирочка папаше пока не сказала про твои г-м прикосновения. Так что, если после всего, что между вами было, ты не То человек может обидеться! Оно тебе надо?
Вот и пришлось скоропостижно жениться, ибо папа являлся генералом и самым главным комитетчиком Саратовской области. Представить его обиженным было страшно!
Впрочем, всё оказалось не так плохо, а гораздо хуже. Пантелеймон Захарович, хотя и любил дочку и отнёсся благосклонно к её замужеству, тем не менее, проявил принципиальность. В смысле, не только не помог зятю получить хорошую должность в нормальном российском городе, а наоборот, посодействовал его назначению в Казахстан, в Семипалатинск-7. Дескать, там для чекиста уйма возможностей проявить себя. Ещё бы! Ядерный полигон, на который так и рвутся шпионы и диверсанты! И поехал Самсонов в закрытый город посреди степи, славный суховеями, пыльными бурями и радиацией. Народ спасался от неё народным средством: водкой с добавлением капли йода на пол-литра. Михаил попробовал эту гадость, но втянуться не смог. Чистую водку он тоже пил неохотно. А с женой установились вышеописанные отношения: сцены ревности, поводы для которых Ираида выдумывала сама, скучные, невыразительные и нечастые соития, отсутствие общих интересов. Ну, прямо, поговорить не о чем: ни о книгах (Михаил любил читать, особенно романы Тамигина, а Ираида не читала ничего от слова «вообще»), ни о театре, который посещать удавалось редко, ни о живописи, которую Ираида называла «глупостями». Кино и телевизор были единственными точками соприкосновения супругов. Отслужив в этом неприятном месте несколько лет и дослужившись до капитана, Самсонов, посланный однажды на курсы повышения квалификации в Ленинград, похвастался там (в неформальной обстановке) начальнику школы, что он зять самого Колошматова, и тонко намекнул, что скучает в Семипалатинске-7 и мечтает о подвиге. В результате этой изощрённой интриги он и попал в Хорог на должность главы Комитета Госбезопасности Горно-Бадахшанской Автономной Области, и вскоре получил майорские погоны.