Рабыня снова склонилась и коснулась лбом ковра у хозяйских ног.
Теперь ученая дама чувствовала, что находится в руках не просто глупого юнца, а самого настоящего чудовища.
Но при этом она, к собственному удивлению, обнаруживала, что все еще жива. И не подвергается тем жутким истязаниям, о которых столько читала и слышала. А ведь от них не застрахован ни один невольник. София ежеминутно повторяла слова благодарности, теряя чувство реальности.
Неужели это все действительно происходит с ней? Неужели это она, девица строгих правил, стоит сейчас совершенно нагая перед парнем, которого видит впервые в жизни? Неужели он ее так бесцеремонно лапает? Неужели она, правда, благодарна этому юному негодяю за то, что он ее всего лишь унижает? Она не понимала, что с ней сейчас происходит.
А чё это ты тут, Мышка, такая мокрая?! воскликнул вдруг Ник, продолжая держать руку между ног рабыни. И тотчас же догадался: Да, ты это возбудилась! Ха-ха-ха! Он расхохотался. Ах, ты шлюшка!
София густо покраснела и ниже опустила голову.
Скажи, Мышь, тебе нравится, как я с тобой играю? А? Он снова игриво похлопал ее по бедрам.
Простите, господин!
Здесь прощать нечего. Рабыня и должна любить руки хозяина.
В ваших руках моя жизнь, промолвила она.
Ты попала в хорошие руки, детка! Он ласково потрепал Софию по щеке.
6. Первый день в рабстве
А вот прежний хозяин, вижу, тобой, ну, во-ааще не занимался! сказал вдруг Ник. Даже ошейник не мог на тебя надеть. А какая же ты рабыня без ошейника? Но не волнуйся, зай, я это дело исправлю. Он достал из комода несколько разных ошейников. Во, гляди, их еще мой батя на своих рабынь надевал. А уж он-то знал толк в невольницах! Лучших красавиц со всего света привозил. Ну, вот, пожалуй, этот выберу. Вроде крепкий. Юный рабовладелец взял самый блестящий тонкий металлический ошейник. Смотри, тут дракон выгравирован и буквы на нем: «Оркус». Это наш фамильный герб. Вишь, какой у тебя добрый новый хозяин! Удостоил тебя ошейника со своим личным гербом! Так что гордись, детка! Ты теперь принадлежишь одному из самых знатных и богатых людей Мегаполиса!
Благодарю вас, великий господин, за такое внимание к вашей ничтожной рабыне.
Даже эту напыщенно-раболепную фразу Софии Ник воспринял всерьез. Он полагал, что поклоняться господам для рабов так же естественно, как дышать.
На колени, рабыня!
Юный господин торжественно надел на коленопреклоненную рабыню металлический ошейник. Замкнул маленький, но крепкий подвесной замок. Проверил его прочность. Демонстративно повесил ключ от него себе на пояс. Прикрепил к позолоченному кольцу на ошейнике тонкую, но довольно прочную стальную цепь, продолжавшуюся кожаным поводком. А конец поводка по-хозяйски намотал себе на руку.
Ну, вот теперь ты похожа на рабыню из приличного дома, а не на бродяжку подзаборную!
Спасибо, господин.
Ну, так благодари, не стесняйся, целуй руки, ноги. Я ж разрешил.
Он снова вытащил обе ноги из тапок. Рабыня, склонившись, поцеловала сначала одну, затем другую.
Потом Ник дернул за поводок, поднял обнаженную Софию на ноги. Подвел ее к зеркальной дверце шкафа, приказал снова опуститься на колени. Самодовольно оглядел отражение хозяина и рабыни.
Круто! Надо будет так сфоткаться!
В ту минуту София не узнавала себя. От прежней Софии Пифагоровны, уважаемой всеми ученой дамы, не осталось и следа. Она была раздавлена, втоптана в грязь, уничтожена. На ее месте появилось жалкое покорное животное, ползающее у ног капризного барчонка.
Как же не хотелось узнавать в этом презренном существе себя! Захотелось отстраниться от увиденного образа. Представить, будто все происходящее происходит не с тобой.
Ах, только бы никто не увидел ее сейчас и не узнал в униженной рабыне, ведомой хозяином на поводке, профессора Софию Ураньеву!
Так, ошейник, как новенький, поводок крепкий Теперь можно отправиться выгуливать рабыню по дому, продолжал меж тем рассуждать Ник. Новоиспеченный рабовладелец не замечал, что его невольница побледнела от ужаса. Пусть все видят, какой Ник Оркус важный господин! Настоящий укротитель рабынь! Кстати, плетку мне принеси. Она в третьем ящике комода. У настоящего хозяина должна быть плетка.
Слушаюсь, господин.
Даже последний приказ напугал Софию не так, как предстоящий позор.
Что же делать? Куда ей теперь провалиться? Может, поспешить вскрыть себе вены? Но чем?
Вдруг в ящике комода рядом с плеткой невольница обнаружила еще один предмет, который мог бы сейчас ее спасти.
Господин, вы позволите своей рабыне надеть это? решилась она спросить.
А, маску что ль? Да, надевай, как бы невзначай кинул Ник. У Софии отлегло от сердца. Рабыня в маске это шикарно. Солидные господа из высшего общества часто надевают на своих рабов маски и водят их так на всяких там светских раутах. Нам еще в колледже это объясняли. Ну, типа, раб это не личность. А потому лицо раба показывать в общественном месте вроде как неприлично. Лучше показать его голое тело. Ник на минуту задумался. Кстати, пока не решил, мне тебя голой вести или одетой. Ну-ка, еще раз повернись! Снова на тебя взгляну. Да, нет, конечно. Он вздохнул. Лучше уж не позориться. Ноги тощие, кривые. Были б хоть сиськи побольше.
Софию Пифагоровну передернуло от таких выражений. Зато следующая фраза обрадовала.
Так и быть, разрешаю одеться.
Спасибо, господин. Осмелюсь признаться, немного озябла.
Ладно уж, ща согреешься.
А когда хозяин покровительственно накинул на плечи озябшей рабыни поверх ее одежды еще и свою куртку, София была ему благодарна по-настоящему. Она вновь на минуту поверила в доброту этого мажора.
Но в следующую минуту все началось заново.
Запомни главное, сказал Ник. Каждое мое слово для тебя закон. Поняла?
Да, господин.
Вот сейчас и проверю.
Весь вечер Ник бродил по огромному отцовскому дому, водя на поводке свою новую игрушку. Как бы невзначай он заглядывал то в кухню к поварам, то в прачечную, где служанки перебирали белье. То выбегал на крыльцо к стригущему розовые кусты садовнику. Затем, деловито намотав на руку невольничий поводок, прохаживался мимо охранников.