Ну да? сказал он. Вот здорово! Он отложил в сторону газету. Молодчина!
Я так и знал, что он обрадуется. У меня ещё лучше настроение стало.
А кто же первое занял? спросил папа.
Я ответил:
Первое место занял Вовка, он уже давно умеет плавать. Ему это нетрудно было
Ай да Вовка! сказал папа. Так, а кто же занял второе место?
А второе, сказал я, занял рыженький один мальчишка, не знаю, как зовут. На лягушонка похож, особенно в воде
А ты, значит, вышел на третье? Папа улыбнулся, и мне это было очень приятно. Ну что ж, сказал он, всё-таки что ни говори, а третье место тоже призовое, бронзовая медаль! Ну а кто же на четвёртом остался? Кто занял четвёртое?
Я сказал:
Четвёртое место никто не занял, папа!
Он очень удивился:
Это как же?
Я сказал:
Мы все третье место заняли: и я, и Мишка, и Толька, и Кимка, все-все. Вовка первое, рыжий лягушонок второе, а мы, остальные восемнадцать человек, мы заняли третье. Так инструктор сказал!
Папа сказал:
Ах вот оно что Всё понятно!..
И он снова уткнулся в газету.
А у меня почему-то совсем пропало хорошее настроение.
Слава Ивана Козловского
У меня в табеле одни пятёрки. Только по чистописанию четвёрка. Из-за клякс. Я прямо не знаю, что делать! У меня всегда с пера соскакивают кляксы. Я уж макаю в чернила только самый кончик пера, а кляксы всё равно соскакивают. Просто чудеса какие-то! Один раз я целую страницу написал чисто-чисто, любо-дорого смотреть настоящая пятёрочная страница. Утром показал её Раисе Ивановне, а там на самой середине клякса! Откуда она взялась! Вчера её не было! Может быть, она с какой-нибудь другой страницы просочилась? Не знаю
А так у меня одни пятёрки. Только по пению тройка. Это вот как получилось. Был у нас урок пения. Сначала мы пели все хором «Во поле берёзонька стояла». Выходило очень красиво, но Борис Сергеевич всё время морщился и кричал:
Тяните гласные, друзья, тяните гласные!..
Тогда мы стали тянуть гласные, но Борис Сергеевич хлопнул в ладоши и сказал:
Настоящий кошачий концерт! Давайте-ка займёмся с каждым инди-виду-ально.
Это значит с каждым отдельно.
И Борис Сергеевич вызвал Мишку.
Мишка подошёл к роялю и что-то такое прошептал Борису Сергеевичу.
Тогда Борис Сергеевич начал играть, а Мишка тихонечко запел:
Ну и смешно же пищал Мишка! Так пищит наш котёнок Мурзик. Разве же так поют! Почти ничего не слышно. Я просто не мог выдержать и рассмеялся.
Тогда Борис Сергеевич поставил Мишке пятёрку и поглядел на меня.
Он сказал:
Ну-ка, хохотун, выходи!
Я быстро подбежал к роялю.
Ну-с, что вы будете исполнять? вежливо спросил Борис Сергеевич.
Я сказал:
Песня Гражданской войны «Веди ж, Будённый, нас смелее в бой».
Борис Сергеевич тряхнул головой и заиграл, но я его сразу остановил.
Играйте, пожалуйста, погромче! сказал я.
Борис Сергеевич сказал:
Тебя не будет слышно.
Но я сказал:
Будет. Ещё как!
Борис Сергеевич заиграл, а я набрал побольше воздуха да как запою:
Мне очень нравится эта песня.
Так и вижу синее-синее небо, жарко, кони стучат копытами, у них красивые лиловые глаза, а в небе вьётся алый стяг.
Тут я даже зажмурился от восторга и закричал что было сил:
Я хорошо пел, наверно, даже было слышно на другой улице:
Я нажал себе кулаками на живот, вышло ещё громче, и я чуть не лопнул:
Тут я остановился, потому что я был весь потный и у меня дрожали колени.
А Борис Сергеевич хоть и играл, но весь как-то склонился к роялю, и у него тоже тряслись плечи
Я сказал:
Ну как?
Чудовищно! похвалил Борис Сергеевич.
Хорошая песня, правда? спросил я.
Хорошая, сказал Борис Сергеевич и закрыл платком глаза.
Только жаль, что вы очень тихо играли, Борис Сергеевич, сказал я, можно бы ещё погромче.
Ладно, я учту, сказал Борис Сергеевич. А ты не заметил, что я играл одно, а ты пел немножко по-другому?
Нет, сказал я, я этого не заметил! Да это и неважно. Просто надо было погромче играть.
Ну что ж, сказал Борис Сергеевич, раз ты ничего не заметил, поставим тебе пока тройку. За прилежание.
Как тройку? Я даже опешил. Как же это может быть? Тройку это очень мало! Мишка тихо пел и то получил пятёрку Я сказал:
Борис Сергеевич, когда я немножко отдохну, я ещё громче смогу, вы не думайте. Это я сегодня плохо завтракал. А то я так могу спеть, что тут у всех уши позаложит. Я знаю ещё одну песню. Когда я её дома пою, все соседи прибегают, спрашивают, что случилось.
Это какая же? спросил Борис Сергеевич.
Жалостливая, сказал я и завёл:
Но Борис Сергеевич поспешно сказал:
Ну хорошо, хорошо, всё это мы обсудим в следующий раз.
И тут раздался звонок.
Мама встретила меня в раздевалке. Когда мы собирались уходить, к нам подошёл Борис Сергеевич.
Ну, сказал он, улыбаясь, возможно, ваш мальчик будет Лобачевским, может быть, Менделеевым. Он может стать Суриковым или Кольцовым, я не удивлюсь, если он станет известен стране, как известен товарищ Николай Мамай или какой-нибудь боксёр, но в одном могу заверить вас абсолютно твёрдо: славы Ивана Козловского он не добьётся. Никогда!
Мама ужасно покраснела и сказала:
Ну, это мы ещё увидим!
А когда мы шли домой, я всё думал:
«Неужели Козловский поёт громче меня?»
Зелёнчатые леопарды
Мы сидели с Мишкой и Алёнкой на песке около домоуправления и строили площадку для запуска космического корабля. Мы уже вырыли яму и уложили её кирпичом и стёклышками, а в центре оставили пустое место для ракеты. Я принёс ведро и положил в него аппаратуру.
Мишка сказал:
Надо вырыть боковой ход под ракету, чтоб, когда она будет взлетать, газ бы вышел по этому ходу.
И мы стали опять рыть и копать и довольно быстро устали, потому что там было много камней.
Алёнка сказала:
Я устала! Перекур!
А Мишка сказал:
Правильно.
И мы стали отдыхать.
В это время из второго парадного вышел Костик. Он был такой худой, прямо невозможно узнать. И бледный, нисколечко не загорел. Он подошёл к нам и говорит:
Здорóво, ребята!
Мы все сказали:
Здорóво, Костик!
Он тихонько сел рядом с нами.
Я сказал:
Ты что, Костик, такой худущий? Вылитый Кощей
Он сказал:
Да это у меня корь была.
Алёнка подняла голову:
А теперь ты выздоровел?
Да, сказал Костик, я теперь совершенно выздоровел.
Мишка отодвинулся от Костика и сказал:
Заразный небось?
А Костик улыбнулся:
Нет, что ты, не бойся. Я не заразный. Вчера доктор сказал, что я уже могу общаться с детским коллективом.
Мишка придвинулся обратно, а я спросил:
А когда болел, больно было?
Нет, ответил Костик, не больно. Скучно очень. А так ничего. Мне картинки переводные дарили, я их всё время переводил, надоело до смерти.
Алёнка сказала:
Да, болеть хорошо! Когда болеешь, всегда что-нибудь дарят.
Мишка сказал:
Так ведь и когда здоровый, тоже дарят. В день рождения или когда ёлка.
Я сказал:
Ещё дарят, когда в другой класс переходишь с пятёрками.
Мишка сказал:
Мне не дарят. Одни тройки! А вот когда корь, всё равно ничего особенного не дарят, потому что потом все игрушки надо сжигать. Плохая болезнь корь, никуда не годится.
Костик спросил:
А разве бывают хорошие болезни?
Ого, сказал я, сколько хочешь! Ветрянка, например. Очень хорошая, интересная болезнь. Я когда болел, мне всё тело, каждую болявку отдельно зелёнкой мазали. Я был похож на леопарда. Что, плохо разве?
Конечно хорошо, сказал Костик.
Алёнка посмотрела на меня и сказала:
Когда лишаи, тоже очень красивая болезнь.
Но Мишка только засмеялся:
Сказала тоже «красивая»! Намажут два-три пятнышка, вот и вся красота. Нет, лишаи это мелочь. Я лучше всего люблю грипп. Когда грипп, чаю дают с малиновым вареньем. Ешь сколько хочешь, просто не верится. Один раз я больной целую банку съел. Мама даже удивилась: «Смотрите, говорит, у мальчика грипп, температура тридцать восемь, а такой аппетит». А бабушка сказала: «Грипп разный бывает, это у него такая новая форма, дайте ему ещё, это у него организм требует». И мне дали ещё, но я больше не смог есть, такая жалость Это грипп, наверно, на меня так плохо действовал.
Тут Мишка подпёрся кулаком и задумался, а я сказал:
Грипп, конечно, хорошая болезнь, но с гландами не сравнить, куда там!
А что? сказал Костик.
А то, сказал я, что, когда гланды вырезают, мороженого дают потом, для заморозки. Это почище твоего варенья!
Алёнка сказала:
А гланды от чего заводятся?
Я сказал:
От насморка. Они в носу вырастают, как грибы, потому что сырость.
Мишка вздохнул и сказал:
Насморк болезнь ерундовая. Каплют чего-то в нос, ещё хуже течёт.
Я сказал:
Зато керосин можно пить. Не слышно запаха.
А зачем пить керосин?
Я сказал:
Ну, не пить, так в рот набирать. Вот фокусник наберёт полный рот керосину, а потом палку зажжённую возьмёт в руки и на неё как брызнет! Получается очень красивый огненный фонтан. Конечно, фокусник секрет знает. Без секрета не берись, ничего не получится.
В цирке лягушек глотают, сказала Алёнка.
И крокодилов тоже! добавил Мишка.
Я прямо покатился от хохота. Надо же такое выдумать. Ведь всем известно, что крокодил сделан из панциря, как же его есть?
Я сказал:
Ты, Мишка, видно, с ума сошёл! Как ты будешь есть крокодила, когда он жёсткий? Его нипочём нельзя прожевать.
Варёного-то? сказал Мишка.
Как же! Станет тебе крокодил вариться! закричал я на Мишку.
Он же зубастый, сказала Алёнка, и видно было, что она уже испугалась.
А Костик добавил:
Он сам же ест, что ни день, укротителей этих.
Алёнка сказала:
Ну да? И глаза у неё стали как белые пуговицы.
Костик только сплюнул в сторону.
Алёнка скривила губы:
Говорили про хорошее про гриба и про лишаёв, а теперь про крокодилов. Я их боюсь
Мишка сказал:
Про болезни уже всё переговорили. Кашель, например. Что в нём толку? Разве вот что в школу не ходить
И то хлеб, сказал Костик. А вообще вы правильно говорили: когда болеешь, все тебя больше любят.
Ласкают, сказал Мишка, гладят Я заметил: когда болеешь, всё можно выпросить. Игру какую хочешь, или ружьё, или паяльник.
Я сказал:
Конечно. Нужно только, чтобы болезнь была пострашнее. Вот если ногу сломаешь или шею, тогда чего хочешь купят.
Алёнка сказала:
И велосипед?!
А Костик хмыкнул:
А зачем велосипед, если нога сломана?
Так ведь она прирастёт! сказал я.
Костик сказал:
Верно!
Я сказал:
А куда же она денется! Да, Мишка?
Мишка кивнул, и тут Алёнка натянула платье на колени и спросила:
А почему это, если вот, например, пожжёшься, или шишку набьёшь, или там синяк, то, наоборот, бывает, что тебе ещё и наподдадут? Почему это так бывает?
Несправедливость! сказал я и стукнул ногой по ведру, где у нас лежала аппаратура.
Костик спросил:
А это что такое вы здесь затеяли?
Я сказал:
Площадка для запуска космического корабля!
Костик прямо закричал:
Так что же вы молчите! Черти полосатые! Прекратите разговоры. Давайте скорей строить!!!
И мы прекратили разговоры и стали строить.
Надо иметь чувство юмора
Один раз мы с Мишкой делали уроки. Мы положили перед собой тетрадки и списывали. И в это время я рассказывал Мишке про лемуров, что у них большие глаза, как стеклянные блюдечки, и что я видел фотографию лемура, как он держится за авторучку, сам маленький-маленький и ужасно симпатичный.
Потом Мишка спрашивает:
Написал?
Я говорю:
Уже.
Ты мою тетрадку проверь, говорит Мишка, а я твою.
И мы поменялись тетрадками.
И я как увидел, что Мишка написал, так сразу стал хохотать. Гляжу, а Мишка тоже покатывается, прямо синий стал.
Я говорю:
Ты чего, Мишка, покатываешься?
А он:
Я покатываюсь, что ты неправильно списал! А ты чего?
Я говорю:
А я то же самое, только про тебя. Гляди, ты написал: «Наступили мозы». Это кто такие «мозы»?
Мишка покраснел:
Мозы это, наверно, морозы. А ты вот написал: «Натала зима». Это что такое?
Да, сказал я, не «натала», а «настала». Ничего не попишешь, надо переписывать. Это всё лемуры виноваты.
И мы стали переписывать. А когда переписали, я сказал:
Давай задачи задавать!
Давай, сказал Мишка.
В это время пришёл папа. Он сказал:
Здравствуйте, товарищи студенты
И сел к столу.
Я сказал:
Вот, папа, послушай, какую я Мишке задам задачу: вот у меня есть два яблока, а нас трое, как разделить их среди нас поровну?
Мишка сейчас же надулся и стал думать. Папа не надулся, но тоже задумался. Они думали долго.
Я тогда сказал:
Сдаёшься, Мишка?
Мишка сказал:
Сдаюсь!
Я сказал:
Чтобы мы все получили поровну, надо из этих яблок сварить компот. И стал хохотать: Это меня тётя Мила научила!..
Мишка надулся ещё больше. Тогда папа сощурил глаза и сказал:
А раз ты такой хитрый, Денис, дай-ка я задам тебе задачу.
Давай задавай, сказал я.
Папа походил по комнате.
Ну слушай, сказал он. Один мальчишка учится в первом классе «В». Его семья состоит из пяти человек. Мама встаёт в семь часов и тратит на одевание десять минут. Зато папа чистит зубы пять минут. Бабушка ходит в магазин столько, сколько мама одевается плюс папа чистит зубы. А дедушка читает газеты, сколько бабушка ходит в магазин минус во сколько встаёт мама. Когда они все вместе, они начинают будить этого мальчишку из первого класса «В». На это уходит время чтения дедушкиных газет плюс бабушкино хождение в магазин. Когда мальчишка из первого класса «В» просыпается, он потягивается столько времени, сколько одевается мама плюс папина чистка зубов. А умывается он, сколько дедушкины газеты, делённые на бабушку. На уроки он опаздывает на столько минут, сколько он потягивается плюс умывается минус мамино вставание, умноженное на папины зубы. Спрашивается: кто же этот мальчишка из первого «В» и что ему грозит, если это будет продолжаться? Всё!
Тут папа остановился посреди комнаты и стал смотреть на меня. А Мишка захохотал во всё горло и стал тоже смотреть на меня. Они оба на меня смотрели и хохотали.
Я сказал:
Я не могу сразу решить эту задачу, потому что мы ещё этого не проходили.
И больше я не сказал ни слова, а вышел из комнаты, потому что я сразу догадался, что в ответе этой задачи получится лентяй и что такого скоро выгонят из школы. Я вышел из комнаты в коридор и залез за вешалку и стал думать, что если это задача про меня, то это неправда, потому что я всегда встаю довольно быстро и потягиваюсь совсем недолго, ровно столько, сколько нужно. И ещё я подумал, что если папе так хочется на меня выдумывать, то пожалуйста, я могу уйти из дому прямо на целину. Там работа всегда найдётся, там люди нужны, особенно молодёжь. Я там буду покорять природу, и папа приедет с делегацией на Алтай, увидит меня, и я остановлюсь на минутку, скажу:
«Здравствуй, папа», и пойду дальше покорять.
А он скажет:
«Тебе привет от мамы»
А я скажу:
«Спасибо Как она поживает?»
А он скажет:
«Ничего».
А я скажу:
«Наверно, она забыла своего единственного сына?»
А он скажет:
«Что ты, она похудела на тридцать семь кило! Вот как скучает!»
А что я ему скажу дальше, я не успел придумать, потому что на меня упало пальто и папа вдруг прилез за вешалку. Он меня увидел и сказал:
Ах ты, вот он где! Что у тебя за такие глаза? Неужели ты принял эту задачу на свой счёт?
Он поднял пальто и повесил его на место и сказал дальше:
Я это всё выдумал. Такого мальчишки и на свете-то нет, не то что в вашем классе!
И папа взял меня за руки и вытащил из-за вешалки.
Потом ещё раз поглядел на меня пристально и улыбнулся.
Надо иметь чувство юмора, сказал он мне, и глаза у него стали весёлые-весёлые. А ведь это смешная задача, правда? Ну! Засмейся!
И я засмеялся.
И он тоже.
И мы пошли в комнату.
Удивительный день
Несколько дней тому назад мы начали строить площадку для запуска космического корабля и вот до сих пор не кончили, а я сначала думал, что раз-два-три и у нас сразу всё будет готово. Но дело как-то не клеилось, а всё потому, что мы не знали, какая она должна быть, эта площадка.
У нас не было плана.
Тогда я пошёл домой. Взял листок бумажки и нарисовал на нём, что куда: где вход, где выход, где одеваться, где космонавта провожают и где кнопку нажимать. Это всё получилось у меня очень здорово, особенно кнопка. А когда я нарисовал площадку, я заодно пририсовал к ней и ракету. И первую ступеньку, и вторую, и кабину космонавта, где он будет вести научные наблюдения, и отдельный закуток, где он будет обедать, и я даже придумал, где ему умываться, и изобрёл для этого самовыдвигающиеся вёдра, чтобы он в них собирал дождевую воду.