Племяш на пороге возник все еще пьяный дядька. Может, пивка?
А есть? простонал я, предвкушая, как сейчас банка холодного пива вернет мне хотя бы способность соображать.
Нету но я сбегаю.
Что денег дать? понимая, что вожделенное пиво от меня еще далеко, пробормотал я.
Ну не помешает
Возьми сам в джинсах, я встать не могу.
Здоров же ты водку хлебать, засуетился Серега, пытаясь выудить из кармана валявшихся на полу джинсов несколько бумажек. Не меньше литра всосал, нельзя же так
Нотации читать будешь? На себя посмотри! огрызнулся я. Бери бабки и вали
Я сейчас быстренько
Он довольно шустро вывалился за дверь и затопал по коридору. Ох ты ж черт ну, какого я так напился-то, ведь знал, что будет плохо Я вообще довольно плохо переношу алкоголь, а в таких дозах особенно, счастье еще, что мне не на работу сегодня и даже завтра только к пяти вечера
Дядька вернулся довольно быстро, и по блестевшим глазам я понял, что он не только пиво принес, значит, сейчас продолжит с теми, кто остался, да и черт с ними, лишь бы меня не трогали
Вот, держи, холодненькое, Серега заботливо протянул мне две банки, и одну из них я сразу приложил ко лбу:
Ох твою же
Ты выпей, полегчает
Да заткнись ты уже простонал я. И так башка трещит, ты еще вали давай отсюда
Серега не обиделся, убрался к своим дружкам, и те встретили его радостным воем. Ну, все пошла вторая серия а мне надо хоть к вечеру отсюда уйти.
Пиво принесло облегчение не сразу, я уснул и провел в таком состоянии почти до шести часов, уже начало темнеть. Сев на кровати, я взлохматил волосы и потянулся. Телефон валялся на полу, моргал красным глазком видимо, пропущенные звонки. Я только сейчас вспомнил о Мари и ее вчерашней выходке и подумал, что, скорее всего, звонила она, но не тут-то было. Звонил отец раз пять, а от Мари не было ни звонков, ни сообщений. Вот зараза
Я снова пошел к ней ну, не может же она шататься по приятельницам вечно, придет же когда-то. И Мари действительно была дома горел свет в кухне, и за закрытыми шторами мелькал тонкий силуэт.
Прошмыгнув в подъезд вместе с какой-то теткой, я пешком поднялся на этаж, нажал кнопку звонка.
Кто там? раздалось из-за двери.
Открывай! потребовал я.
Больше ничего?
Я не уйду, пока не откроешь.
Ну, соседи полицию вызовут, спокойно отозвалась Мари. Иди домой, Денис, разговора не будет сегодня.
Ты там не одна, что ли?
Даже если так, это не твое дело.
Я со всей дури бахнул кулаком в металлическую дверь:
Открывай, Машка!
Уходи. Я не хочу тебя сейчас видеть.
Я снова бахнул в дверь кулаком:
Ты не имеешь права на «хочу» или «не хочу»!
Да? раздалось из-за двери насмешливое. С чего бы? Мы свободные люди.
Нет! Слышишь нет, мы не свободные! И ты не свободная!
Прекрати истерику, Денис, и уходи. Я действительно не хочу тебя видеть и не хочу, чтобы тебя забрали в полицию. Поговорим через пару дней.
Я услышал, как она уходит вглубь квартиры, как хлопает дверь комнаты. Вот же сучка а я опять проиграл, опять сделаю так, как она хочет потому что полиция мне действительно ни к чему. Я еще раз ударил кулаком в дверь, но уже скорее от бессилия, чем от злобы, и нажал кнопку вызова лифта.
Решив выдержать характер, я не звонил Мари два дня. Она позвонила сама, как будто ничего не случилось:
Привет. Ну, ты как?
Нормально, буркнул я в трубку, стараясь сдержать радость позвонила все-таки
Денис ну, хватит уже, примирительно попросила Мари. Ты ведь и сам знаешь, что был неправ.
Почему это я был неправ? Это ты, между прочим, ушла без разрешения. Как, по-твоему, я выглядел? Как дурак, как человек, который не в состоянии контролировать собственную нижнюю! я чуть повысил голос, и Мари тут же отреагировала:
Тон смени, пожалуйста. Да, я ушла без разрешения только потому, что ты начал вести себя как неадекватный. Что ужасного я спросила? Попросила поехать домой? А ты вместо этого начал напиваться, хотя мы кое о чем договаривались перед вечеринкой, да?
А должно быть всегда так, как ты хочешь?
Нет. Должно быть так, как договорились. Иначе все теряет смысл.
Крыть было нечем Мари говорила ровно то, о чем всегда мне талдычил Олег. Если ты, Верхний, дал какое-то слово, то должен его сдерживать, должен выполнять то, что обещал особенно если вы не в Д/с. Садист и мазохист всегда равноправны, если не договорились о чем-то ином, а мы не договаривались. И Мари и так делала чуть больше, чем могла бы во всяком случае, точно больше, чем позволял ее характер. А я снова нарушил данное ей обещание. Ну, и кто я после этого? Правильно
Маш ну, перегнул, согласен, признал я, хоть и не особенно хотел делать это. Постараюсь как-то это контролировать.
Ты так говоришь каждый раз.
Машка, ну, все, хватит. Придешь сегодня? Я соскучился.
Куда я денусь, со вздохом отозвалась Мари.
«Со временем меня вдруг начали раздражать его белые рубашки с закатанными рукавами, надеваемые в экшн. Не знаю, почему, но всякий раз Денис напоминал мне менеджера среднего звена на отдыхе вроде пришел расслабиться, но до конца не может выбраться из роли офисного клерка, разве что вот пару пуговиц расстегнул да рукава подкатал до локтей. Это раздражало и смешило одновременно.
Как, собственно, в первом совместном экшене рассмешили кожаные шорты и балаклава Олега. Ну, если балаклаву я еще могла себе как-то объяснить комплексами по поводу шрама во всю щеку (хотя Верхний с комплексами тоже довольно весело), но шорты Дешевое немецкое порно с «ja ja» и «stärker stärker» Это уже после сэнсэй начал работать так, как привык в хакама, а тогда здорово, конечно, повеселил меня своим внешним видом.
Денис же никогда не изменял привычке надевать рубаху, он и на меня любил ее одеть, если вдруг ему приспичивало сделать пару фотографий. Но, тут надо отдать должное его мастерству и вкусу, эти фотографии нравились даже мне. Может, потому, что лица моего на них не было только спина в белой мужской рубахе, то приспущенной с плеч, то одетой задом наперед и застегнутой на пару пуговиц снизу.
Однажды Денис признался мне, что разучился фотографировать лица не может поймать нужное выражение, не может понять, как выставить свет.
Ты отбила мне охоту снимать людей анфас, смеялся он. А уж твое лицо я никогда, наверное, не смогу снять так, чтобы оно вообще получилось на фотографии.
Я просто не люблю фотографироваться. И не умею.
Ну, не скажи, подруга вот спина у тебя очень выразительная и шея он скользил губами по моей коже, и она покрывалась мурашками. И ноги рука пошла по бедру вверх, под тонкую шифоновую юбку, зацепила стринги, потянула их вниз, к коленям. Раздвинь да еще вот так
Стринги натянулись, ограничивая мне возможность двигать ногами, Денис прогнул меня вперед, так, что я оказалась головой на подлокотнике кресла. Подол юбки лег на голову, рука Дениса прошлась по ягодицам сперва легко, еле прикасаясь, затем последовал шлепок довольно увесистый на контрасте с предшествовавшим прикосновением. Я не очень люблю спанкинг, никогда не любила, всегда воспринимала эту практику скорее как наказание, чем как удовольствие, и Денис, конечно, об этом знает. Ну, потому и делает, разумеется
Вот так его рука снова проходится по горящим от ударов ягодицам. На колени, лицом ко мне.
Я разворачиваюсь, опускаюсь на колени.
Юбку задери нет, сними совсем, требует он, протягивая руку.
Я остаюсь в футболке и стрингах, юбка летит куда-то в угол.
Руки за спину, заворачиваю руки за спину, цепляюсь пальцами за локти.
Денис подходит вплотную, присаживается сзади, обхватывает меня и задирает футболку. Его руки сдвигают чашки лифчика, гладят кожу на груди. Чувствую, что уже готова, уже хочу его да, собственно, я обычно хочу его сразу, Дэн и в ванили очень хорош, люби я эту самую ваниль
Начинаю чуть двигаться вперед-назад, едва касаясь Дениса спиной и ягодицами. Он отстраняется:
Стой спокойно, его руки делаются все более настойчивыми и грубыми, пальцы то и дело зажимают кожу в самых чувствительных местах, но от этих коротких вспышек боли желание все усиливается. Денис одной рукой ныряет в стринги и тут же убирает ее, распаляя меня еще сильнее. Ложись на спину, сними стринги, ноги согни и раздвинь.
Подчиняюсь, все так же заведя руки под спину. В руке Дениса появляется малый флоггер, я закрываю глаза удары не сильные, но довольно чувствительные, внутренняя часть бедер начинает гореть.
Попроси, негромко произносит он, и я слышу в его голосе не команду, а скорее ту самую просьбу, которой он так жаждет добиться от меня.
Пожалуйста, Мастер
Не так! удар чуть сильнее, это больно.
Пожалуйста, Мастер, возьмите меня
Встань и сними с меня рубаху.
О, черт ну, вот почему непременно нужно испортить все этой дээсной ерундой? Да сними ты сам свою рубашку, раздери ее, в конце концов, и упади на меня сверху, перестань делать то, чего не хочешь, и просто трахни меня так, как ты умеешь раз уж полноценного экшена не будет Но нет. Мастеру нужен спектакль, будь он неладен Хорошо
Встаю, подхожу к нему вплотную, Денис забрасывает флоггер мне на талию, тянет к себе, взявшись за концы и рукоять:
Поцелуй меня.
Едва касаюсь губами его губ, но не тут-то было он крепко прижимает меня к себе флоггером, впивается в рот изо всей силы, я чувствую, как лопнула губа изнутри. Но и он ощущает вкус крови, выпускает меня:
Ну, прости ты всегда упираешься, потому и так
Молчу, расстегиваю пуговицы на рубашке одну за другой, постепенно обнажая грудь. У Дениса хорошие мышцы, он следит за этим еще с незапамятных времен, до сих пор ходит в спортзал, качается и, кажется, страшно гордится результатом, потому что иногда я застаю его перед зеркалом в разных позах, что принимают на соревнованиях культуристы.
Закончив с пуговицами, снимаю рубашку и вешаю на стоящую неподалеку перекладину ну, не дай бог помять любимый аксессуар Верхнего Я, кстати, никогда не прикасаюсь к этим рубашкам в плане стрики, глажки или крахмаления еще не хватало. Но Денис никогда на этом и не настаивал, он умеет это сам и делает безупречно. Фетишисты они такие дотошные.
Дальше, командует Денис, помахивая флоггером в воздухе.
Кладу руку на ремень джинсов, расстегиваю.
Вытяни, пригодится.
Делаю, как сказал, протягиваю ремень:
Возьмите, Мастер.
Он вешает ремень себе на шею, выразительно смотрит мне в глаза:
Дальше.
Расстегиваю джинсы, начинаю стягивать их, на плечо тут же ложится рука, давит вниз. Вместе с джинсами соскальзываю на пол, на колени, поднимаю голову.
Попроси, Денис смотрит сверху вниз, прищурив глаза знает, что я терпеть не могу этих спектаклей.
Ну, хочешь минет так и скажи, зачем тебе мои просьбы? Но нет, ему так острее, что ли
Можно, Мастер? слова в буквальном смысле застревают у меня в горле, выходит хрипло, как с похмелья.
Можно.
Сам процесс не вызывает у меня никаких сложностей, но вот эти прелюдии Я слышу, как над моей головой постанывает Верхний, предвкушая удовольствие, как его дыхание начинает сбиваться, а рука впивается мне в волосы.
Дааа он начинает быстро двигаться, сбивая меня с темпа, это бесит, мелькает мысль вот сейчас просто челюсти сожму, и привет Но я, конечно этого не сделаю.
Денис отталкивает меня, ложится на пол, на спину, манит рукой:
Иди ко мне вскидывает себе на бедра, свободной рукой бьет по щеке: Это за то, о чем ты подумала, стонет он в промежутках между движениями.
С ума сошел?! шиплю я, пытаясь вырваться из его рук, но Денис крепко держит меня за бедра, так, что утром я обнаруживаю черные синяки.
Молчи молчи, сучка, я же все вижу он сбрасывает меня на пол, переворачивает, сам наваливается сзади и начинает двигаться с бешеной скоростью.
Я, к собственному удивлению, быстро подстраиваюсь под его ритм, хоть и была зла минуту назад. Но секс с Денисом всегда переключает мои мысли кончаем одновременно, он распластывает меня на полу и долго лежит сверху, тяжело дыша в ухо. Потом начинает сползать вниз, целуя мою спину:
Машка я тебя убью когда-нибудь бормочет он между поцелуями. Убью чтобы никому не досталась перевернись
Я с трудом переворачиваюсь под ним, опирающимся на локти, и вот уже его лицо у меня на груди, его губы бродят по ней, заставляя кожу покрываться мурашками.
Скажи, что любишь меня, требует Денис, привстав на локте и заглядывая мне в лицо.
О, господи Диня
Тебе что трудно?
Да при чем тут но он перебивает:
Тогда скажи!
Но меня всегда заклинивает в такие моменты я не могу, физически не могу делать то, что сама не хочу и чего не чувствую. В этот момент, в эту секунду я не хочу говорить о чувствах и не в Денисе дело Я его люблю но почему необходимо всякий раз выражать это словесно?
В итоге взбешенный неповиновением Верхний довольно ощутимо дерет меня плетью до кровавых следов, которые потом сам обрабатывает перекисью. Ночевать я тоже остаюсь у него но не потому, что он меня не отпустил, а потому, что вдруг хочу ночью прикасаться к нему, а утром, открыв глаза, обнаружить рядом не пустую подушку, а его лицо такое красивое и спокойное, когда он спит»
У меня до сих пор бегают мурашки по телу, когда я открываю эти тетради и вижу неровный, малоразборчивый почерк. Я читаю слова о себе и никак не могу поверить в то, что женщины, их написавшей, больше нет. Машка моя, Машка Если бы я мог предвидеть, как все сложится, то не посмел бы обидеть тебя ничем ни словом, ни действием. Никогда, клянусь. Но мы ведь ценим только когда теряем
Наша Тема становилась жестче в плане физическом но Мари сама этого хотела, ей никогда не нравились нежности, легкие прикосновения и особенно мои попытки разбавить садистские практики поцелуями или поглаживаниями. Это выбивало ее из процесса, она теряла способность испытывать сабспейс и от этого бесилась. Я же, получая от нее слишком мало «обратки», порой специально ломал ей кайф просто для равновесия, так сказать. Мне нравилось довести ее почти до конца и остановиться, почувствовав, что Мари вот-вот нырнет в ощущения. Я знал, что Олег так поступает со всеми своими нижними но в какой-то момент все-таки дает им возможность испытать то, ради чего, собственно, всегда и затевается экшн сабспейс. Это что-то сродни оргазму, но обычно более глубоко эмоционально и длится намного дольше. Мари порой ходила чумная сутки, у нее был затуманенный взгляд, совершенно расфокусированный и какой-то блуждающий, у нее подрагивали руки, а движения становились заторможенными и неверными. Потом это проходило, конечно.
Так вот, иногда мне доставляло настоящее удовольствие лишить Мари этого кайфа как она лишала меня моего. Я с годами уже не мог довольствоваться исключительно садистскими практиками, как Мари, мне нужен был дээс, с которым у нас никак не складывалось.
Я пытался обсудить это с Олегом, но тот, в то время уже полностью отошедший от словесных практик и всей этой возни с дисциплиной и наказанием, меня, конечно, не понимал. Ему доставляло удовольствие только извивающееся под кнутом или плетью тело, и он уже, видимо, не помнил, каково это реализовывать свое желание иными способами.
Тебе, вероятно, нужна просто другая нижняя, говорил он мне, когда я звонил и рассказывал о возникшей проблеме. Та, которой будет в кайф то, что у тебя в голове.
Мне не нужна другая, как ты не понимаешь? Я хочу этого с Машкой.
Хотеть ты можешь чего угодно. Но если она не готова или не может тебе этого дать то это тупик, ты ведь понимаешь, надеюсь? Основной принцип но я перебил:
Олег, я знаю, что ты скажешь. Добровольность и так далее. Но мне-то что делать?