Ловушка для идеального мужчины - Ланской Георгий Александрович 5 стр.


Ой, ребзя, я ж совсем забыл. Гляньте, что покажу! У меня вон что есть!

Все смотрят на то, как он задирает свитер, обнажая рукоять заткнутого за пояс пистолета.


Глава 2. Благонадежный гражданин


Не успев подняться в квартиру, Тамара Царёва почувствовала, что ничем хорошим ее смена не закончится, но деваться было некуда. Как подшучивал один из оперов, с коим ей постоянно приходилось пересекаться на убийствах: назвался гвоздем, полезай в пузо. Вот и она вечно лезла, вольно или невольно, стараясь удерживать зыбкую планку раскрываемости следственного комитета, получая нагоняй от начальника за то, что ее показатели в кривой синусоиде то и дело переходили из свободного падения в крутое пике. При этом с завидной стабильностью следователю Царёвой поручали дела скользкие, с большим количеством неизвестных, «интересные», как говорил ее шеф. Сама же Тамара после тридцати пяти от таких дел старалась увильнуть, потому что престиж престижем, но за раскрытие бытового убийства дадут премию, а за нераскрытую мокруху с участием заезжих гастролеров или местных чинуш втык, и никакого тебе отгула. Размышляя об этом, Тамара невольно напевала сладким голосом:

А если нет разницы, зачем платить больше?

Вот и сегодня, у дома из вполне себе приличного жилищного комплекса, Тамару кольнуло недоброе предчувствие, что убийством будет сильно не простым.

Войдя, она привычно царапнула взглядом по висящей видеокамере, отметила отсутствие консьержа и пошла к лифту, из которого уже вывалилась мамаша с коляской и упитанной девочкой на буксире. Девочка, кучерявая, с большим, криво завязанным бантом, поглядела на Тамару сонным взглядом, а потом вдруг сощурилась и растянула рот в улыбке, обнажив щербину от выпавшего зуба. Тамара почувствовала, как кольнуло в животе. Не ответив на улыбку, она вошла внутрь и нажала на кнопку девятого этажа.

В квартире уже суетились эксперты, обрабатывая поверхности порошком для снятия отпечатков. Тамара захлопнула дверь локтем, быстро огляделась по сторонам, отметив дорогой дизайнерский ремонт, который не получается делать своими силами, недешевую мебель и элементы декора, кивнула знакомым операм, что вяло и без интереса копались в вещах. Из гостиной, подняв кверху руки в резиновых перчатках, вышел криминалист Тарас Поседько, криво улыбнувшийся вошедшей.

Ба, царица Тамара!  сказал Тарас, плохо имитируя восторг.  Снова вместе, снова рядом Как там дальше?

Ночь дает нам все права?  предположила Тамара. Тарас сморщился:

Не, это какая-то другая песня. Пошли, на клиента посмотришь, пока не увезли.

Он быстро сбился с язвительности на дружеский тон, что всегда случалось с ним, когда он общался с тем, кто был ему симпатичен, а если это женщина, он почти заигрывает. У него даже лицо менялось, уголки глаз разглаживались, а в голосе появлялось человеческое тепло, напрочь улетучивающееся в общении с рядом коллег и начальством. Как-то Тамаре пришлось наблюдать Тараса в суде, и она мельком отметила, что в таких случаях, его фразы похожи на забиваемые в дерево гвозди: холод металла и четкость, без лишних эмоций, ни капли сомнений, непререкаемый авторитет.

Причина смерти?  спросила она.

Тарас привычно пожал плечами. Даже если причина смерти была очевидна, он не спешил делать каких-либо выводов. Была в его юности какая-то неприятная история, раз и навсегда отучившая его от какой-то скоропалительности.

Предварительно огнестрел. Одна пуля прямо в лоб. Прошла навылет, ребята ее из стеночки выковыряли. Гильзу нашли, 9 миллиметров, скорее всего ПМ. Стреляли с очень близкого расстояния, почти в упор. Судя по характеру брызг, жертва упала с высоты роста, ударилась затылком о тумбочку, есть отчетливый след удара.

Тамара вошла в гостиную и посмотрела на покойника.

Мертвецом был мужчина лет сорока, или чуть старше, маленький, сухой азиат, хотя по азиатам ей было сложно определить возраст навскидку. На восковом, словно стекшем вниз лице потеки крови из дыры во лбу, а щеки, как ей показалось, были в пороховой гари. Лицо показалось Тамаре знакомым. Покойник был одет в спортивные штаны и зеленую майку, на вывернутой левой ноге остался тапок, второй валялся поодаль. На светлой телевизионной тумбе действительно виднелся кровавый смазанный след.

Орудие убийства?  спросила она. Тарас посмотрел на нее со странной гримасой.

Я не видел, но ты у оперов спроси. Они там по квартире его искали.

Спрошу,  вяло сказала она и пошла прочь, но Тарас придержал ее за локоть.

Ты как вообще?

Она хотела спросить, что он имеет в виду, но лишь кисло улыбнулась.

Нормально.

Тарас сочувственно улыбался, отчего ей хотелось вспыхнуть и наорать, что она не нуждается ни в чьем понимании, что она железобетонная, стальная, и перенесенное ею вымученное страдание давно в прошлом, но сказать ничего не так и не смогла.

Том, ты заходи к нам что ли?  сказал Тарас.  Ларка будет рада, все лучше, чем одной сейчас.

Хорошо,  процедила она обещание, которое не собиралась выполнять.  Я зайду. На днях. Разгребу все и зайду. Посидим, выпьем, мне же теперь можно

Последнюю фразу она произнесла с едкой горечью, но Тарас лишь кивнул, без обиды, все понимая. И от этого сочувственного понимания у нее опять свело живот, как там, внизу, под взглядом кучерявой девчушки, такой, которой у нее уже никогда не будет. Криминалист отпустил ее рукав, и она двинулась на кухню, где сидел знакомый опер Вася Татаринов, худой, слегка скособоченный, предмет насмешек в отделе за то, что красил волосы в черный и прикрывал длинными прядями раннюю плешь. Тамара, кстати, никогда не смеялась. Ну, лысеет мужик, что тут поделать? Ну, красит волосы, потому что в тридцать четыре уже седой. Вася поднял глаза от протокола.

Привет, Тамара.

Привет, Вась. Кто у нас убиенный?

Она сказала это довольно сухо, чтобы не повторилась история с сочувственными интонациями, которое ей нужны были меньше всего после болезненной схватки, обморока, яркого света на операционном столе, который она видела даже после наркоза и осознания, что так ожидаемого ребенка у нее отняли навсегда. Вася, столь же чуткий, эту перемену уловил и потому удержался в рабочих рамках.

Бебусенов Саби Ержанович. Врач-косметолог из клиники «Афродита МедПлюс». Недешевая контора, весь наш бомонд нам морды подтягивает да сиськи делает. Я про Бебусенова слышал, говорят, светило, золотые руки.

И я слышала,  призналась Тамара.  У них там цены на процедуры как на самолет. Говорят, даже из столицы к ним мотаются. Чего ж он в столицу не переехал.

Вдовица сказала собирались.

Вдовица? Ты ее уже опросил?

Вася кивнул и махнул подбородком куда-то вбок.

Она в спальне. Ей плохо стало, поначалу еще держалась, а потом уплыла, Тарас вколол ей чего-то успокоительного. Труп, кстати, она нашла. Пришла домой, а там вот такая история.

Тамара подумала, что «кстати» в этой аналогии совершенно неуместно. Труп тяжело найти «кстати», он не гриб, не кошелек, и уж никак нельзя кстати найти труп собственного мужа. Подумав об этом, Тамара вновь почувствовала грызущую боль в животе, поморщилась и отогнала фантомный, или кажущийся фантомным спазм усилием воли.

Пистолет не нашли?

Ищем. Но думаю, что не найдем, во всяком случае, я в квартире. Я ребят отправил обшарить мусорки вокруг, но честно говоря не надеюсь.

Ограбление?

Вася пожал плечами.

Замки не сломаны. Вдовица говорит, дверь была открыта. Она сунула ключ, тот не повернулся, нажала на ручку, вошла и увидела труп, вызвала полицию. Деньги на месте, кредитки и цацки тоже, во всяком случае, не первый взгляд. В доме есть что взять, но похоже, что ничего не искали. Мне почему-то кажется, что шли убивать целенаправленно, и покойный убийцу знал. Следов борьбы нет, соседи ничего не слышали. Но мы еще не всех обошли.

В котором часу его убили?

Тарас говорит, между полуночью и тремя, но это он, конечно, на глазок. Странно, однако, потому что ночь, тишина, кто-то должен был услышать выстрел. С глушаком что ли стреляли? Так его тоже порой слышно, сама знаешь Это же не американское кино.

Тамара поглядела на настенные часы и оглянулась на двери.

Сейчас одиннадцать утра Когда вдова мужа-то обнаружила? Она что, дома не ночевала?

Говорит, не ночевала. Муж накануне выпроводил ее к родителям.

На этих словах Тамара сделала стойку, как охотничья собака. Вася поглядел на нее и кивнул.

Ага,  сказал он. Мне тоже это показалось подозрительным. Она сказала, что муж словно чего-то опасался, нервничал в последнее время и все время куда-то звонил. Сказал, что должен с чем-то разобраться.

Думаешь, ее можно допросить? Хотя, она под препаратами

Вася пожал плечами.

Я бы ее в отдел отвез,  посоветовал он.  Заодно и смывы с ладоней взял, нет ли на них пороха. А то мало ли, может она киллер на полставки. Или муженька с любовницей застукала, шмальнула, а ствол в мусоропровод.

А любовницу туда же?

А чего? Вполне рабочая версия. Что у нас, впервые жена мужа за измену на винегрет шинковала?

Не впервые,  согласилась Тамара.  Но на моей практике я еще не встречала бабы, что так ловко шмаляет мужу прямо между глаз. Она, кстати, кто по жизни? Работает?

При таком муже и деньгах? Не смеши. Владеет салоном красоты, а уж работает она там или кассу только снимает, это я пока не скажу. Видишь какой тут семейный подряд: муж бабам морды штопает, жена их штукатурит. Им бы еще похоронное агентство открыть для пущего эффекта, чтобы завершить картину

Агентство у нас тоже есть, оно на брата записано, а управляем мы,  донеслось от дверей. Тамара оглянулась. Хозяйка, невысокая, полная азиатка с гримасой горечи на лице, облаченная в дорогое платье, подпирала дверной косяк и глядела на гостей без всякого выражения. Поглазев на полицейских пару мгновений, хозяйка подошла к мойке и потянулась к чашкам.

Не трогайте,  взвился Вася.  Тут эксперты еще не работали.

Хозяйка замерла и опасливо одернула руку.

Я пить хочу,  прошептала она.

Присядьте,  участливо попросила Тамара.  Сейчас я вам налью воды. И простите нас за сказанное.

Хозяйка не ответила, горестно опустив голову. Тамара увидела, как по ее щекам покатились две слезинки, но она торопливо смахнула их и вновь подняла голову. Тамара вынула из шкафчика самую дальнюю чашку, налила воды и подала хозяйке, и та жадно выпила.

Я вам не представилась,  сказала Тамара.  Я следователь Царёва. А вы?

Бебусенова Альмира Сапаровна,  ответила хозяйка.  Жена. Или, как вы уже тут сказали, вдова.

Альмира Сапаровна, примите наши соболезнования. Сами понимаете, подобные преступления надо раскрывать по горячим следам, поэтому расскажите, что вы знаете,  попросила Тамара, раскрывая папку с протоколами. Бебусенова с минуту глядела на столешницу, а потом негромко, но обстоятельно начала рассказывать. Тамара кивала и записывала.

Несколькими днями ранее ее муж, Саби, встретился с каким-то типом в своей клинике. Альмира застала лишь самый финал, когда мужчина выходил, изрыгая проклятия, а муж, выскочивший следом, был бледен и встревожен. Увидев жену, Саби свел все к нелепости, на вопрос, кто был этот дурно пахнущий и бедно одетый мужчина, Саби сказал, что это бывший одноклассник, опустившийся алкаш, который хотел одолжить денег.

Ваш муж сказал, как его зовут?  спросила Тамара.

Нет,  помотала головой Альмира.  А я не спросила, Саби явно не хотел об этом говорить, было видно, что ему оказалась неприятной эта встреча и он все время о ней думал, даже дома. Я пару раз просыпалась ночью и видела, что он не спит, сидит на балконе и курит.

Это было необычно?

Саби всегда спит спал как младенец, очень уставал на работе,  пояснила Альмира.  Он мог в восемь вечера уснуть и спать до полудня после операции. И курить он давно бросил. Я даже спросила, что происходит, но он не ответил, сказал только, что надо с ребятами переговорить.

С какими ребятами?  спросила Тамара. Альмира дернула плечами.

Не знаю. Он кому-то звонил Может, одноклассникам?

Вы их знаете?

Нет. Ну, точнее, я знаю о двоих, но Саби с ними не общался. Он вообще мало с кем общался из детства. Говорил, что в школе его не особо жаловали после переезда, он уже в восьмом классе город сменил, почти ни с кем не успел подружиться. Разве что с Владимиром Вершининым.

Это кандидат в мэры?  уточнил Вася. Альмира кивнула.

Да. Они иногда встречались на мероприятиях, здоровались, но так прохладно, будто бы не хотели общаться. А потом по телевизору я увидела еще одного, забыла, как его зовут, учитель, который прыгнул с моста и спас ребенка. Саби сказал, что это его друг детства, учились в одном классе. Вроде бы даже гордился им. Сказал, что он самый нормальный и всегда таким был. Я еще посмеялась, спросила разве не ты был самым нормальным? А он ответил с такой злобой и горечью, что всегда был их шавкой и должен был заслужить свой кусочек мяса. Больше я эту тему не поднимала.

Вам не было любопытно?  влез Вася, пока Тамара старательно не вписывала в протокол сведения об одноклассниках. Альмира поглядела на него с неожиданной злостью.

Мне было,  веско сказала она.  Мне не было все равно, если вы об этом. Но я из традиционной мусульманской семьи, и должна подчиняться мужу. А Саби был золотым мужем. Он меня любил, обеспечил такую жизнь, о которой я и мечтать не могла. А какой он врач! На него в клинике буквально молятся!..

Она вдруг задохнулась, схватила чашку и жадно допила воду, а потом, булькнув, разрыдалась. Оставив ее успокаиваться, Тамара вышла к оперативникам, спросив не нашли ли они пистолет и телефон покойного. Получив отрицательный ответ, она заглянула к Васе, что пытался получить еще какие-то ответы от рыдающей Бебусеновой и кривлянием выманила его в коридор.

Вези ее к нам,  приказала она.  Здесь я из нее уже не выжму ничего.

Хорошо,  согласился Вася. Тамара развернулась и пошла к дверям, но на пороге остановилась и поглядела Васе в глаза.

Не знаешь, у них есть дети?

Двое,  ответил Вася.  Учатся в Москве. Думаешь, надо сообщить?

Тамара покачала головой и вышла, думая, что сейчас ни за что не взялась бы сообщать детям о смерти отца. Как и родителям о смерти ребенка. Когда угодно, только не сейчас.

*****

Тамара подаст на развод с мужем сразу после того, как выйдет из больницы, стискивая зубы от воющей боли в искалеченном животе, куда прилетит его кулак. Еще до того, как состоялся тот знаменательный скандал, она будет знать, что с семейной жизнью пора завязывать. Свекровь, подколодная змеища, ежедневно пела в уши сыночку про постоянные загулы жены, пилила отсутствием детей и ставила в пример какую-то неведомую Тамаре Раю, что могла бы стать идеальной снохой. Тамара терпит несколько лет, потом начинает огрызаться. К списку ее недостатков прикрепляется обидное слово «лимита», как будто они живут не в Сибири, а в Москве, с видом на Красную площадь, а сама Тамара приехала из глухого чукотского поселения.

На юрфаке она была одной из лучших и, что называется, «подавала надежды», и, хотя ей никогда не хотелось быть адвокатом и вставать на темную сторону, она почти соглашается, но в последний момент передумает и уйдет в следствие. Там она познакомится с Генкой, капитаном полиции, что сразу покорит ее сердце и сделает предложение спустя неделю знакомства, встреч и горячечного секса в ее съемной комнатушке. Она согласится, и примет как должное тот бытовой ад, в который погрузится ее жизнь, в одной квартире с мамашей Геннадия, бывшей врачихе, привыкшей собачиться с пациентами не на жизнь, а на смерть.

Работая в следственном комитете и часто наблюдая за тем, как когда-то любящие люди, ругаясь, уничтожали друг друга, Тамара даже в мыслях не будет примерять мысль бытового насилия на себя, униженно терпя упреки, затем ругань, а затем и побои мужа, что умел так грамотно бить жену, что следов не оставалось. Подзуживаемый матерью, что то и дело «чуяла запах посторонних мужиков в квартире», Гена часто будет поколачивать Тамару, что постоянно задерживается на работе, в надежде вернуться, когда тот будет спать.

Назад Дальше