Да, любимая. Они счастливы Я знаю, что она хочет услышать от меня, я знаю, что ей как девушке нужно иметь определенность в отношениях, но времена у нас с ней нелегкие, я бы даже сказал, отягощённые самыми разнородными обстоятельствами, и говорю ей только одно, нежно поглаживая ее щеку: И как бы ни было давай жить мгновением, ничего не загадывая? Как это звучит на нашем?..
Счастье в мгновении, утверждает она, улыбнувшись на мою улыбку.
Присаживаясь вместе с ней, я раскидываю руку поверх спинки дивана, и прямо смотрю на нее личико взирает на картины; ее профиль излучает спокойствие, умиротворение. Сверкающие камни на ее корсете поблескивают светом вечерних звезд. Моя не меркнувшая даже в тумане звезда. Огонь отбрасывает блики на ее густые коричневые сияющие волосы, рассыпавшиеся по плечам. Ее длинные ресницы отбрасывают тени на щечки. Играет «Turn Off the Night» Richard Marx. Сладкий дурман чувств в какой-то ауре невинности и в то же время лирико-интимной вызывает желанное ощущение раствориться в ее нежности, завернуться в нее и так быть до бесконечности, до бесконечности
Поднимаю своим дыханием ее волосы, глубоко вдыхая-вдыхая их аромат, и с натужной хрипотцой в голосе я неосознанно проговариваю:
Моя
Несущая в душе своей солнце, поворачивает голову, и я опережаю ее слова поцелуем: легким, воздушным, трепетным. Тонкие пальцы касаются моей шее и затем плавно, ложась на затылок, коготками пробегают по голове. Поцелуй застывает, губы касаются друг друга, я закрываю глаза, смакуя каждое мгновение.
Милана ложится ко мне, на грудь, свернувшись клубочком. Она так вписывается в мои руки, будто сплетена только для меня. Тембрально окрашенный звучный голос поет:
Я думаю о тебе каждый раз
Я делаю вдох и затем
Я отпустил
Я помню, когда ты была моей
Не пропуская мимо ушей слова играющих сегодня песен, я и сам поддаюсь меланхолии могу подписаться под каждым из них. «Если завтра не настанет, будет ли она знать, как сильно я любил её?» Пел предыдущий исполнитель. Эти слова я задавал себе каждый раз, ложась спать один на один с собой, и глядел в пустую стену. И так год за годом, до поры до времени, когда кто-то там, то ли Бог, то ли сатана, не решил позабавиться над нами и подкинуть удобный случай для внезапной встречи.
И как вытащить из головы этот кусок времени и забыть то одиночество, в котором я прозябал? Встретив ее, я за долгое время почувствовал в себе что-то человечное и та нежность, которую она разбудила во мне от беспробудного сна, с каждым днем ширится, что я сам шокирован от каждого своего действия, от тех чувств, пронизывающих меня, кажущихся мне даже чуждыми А когда я прикоснулся к ней, то снес все барьеры и все обещания, поставленные самому себе. Она оживила мою душу, душу безумно влюбленного в неё.
Любимая вытягивает меня из мыслей:
Джексон, а чем ты занимался, когда у тебя был отпуск? «Заставлял работать мозг в ускоренном непрекращающемся ни на миг режиме». Или в обычный выходной день?
Играясь с кончиками ее волос, переплетая ими свой палец, я взираю в темно-фисташковые глаза и отвечаю коротким смешком на ее вопрос, затем негромко произношу:
Я до какой-то степени не имею представления ни о том, ни о другом.
Как так?! по-детски удивляется она и строит гримасу.
Работа, работа и еще раз работа таков мой девиз, милая.
Не проходит и секунды как начинают сыпаться реплики замечаний:
Нельзя же постоянно работать! Человеку нужен отдых так же, как и работа. Когда он расслабляется, то
Чужим голосом я непреднамеренно подхватываю ее фразу:
Начинает думать о том, чего и кого ему не хватает в жизни
Она надувает одну щечку воздухом и через немного продолжает, увиливая от темы, за которую, хочешь не хочешь, мы все еще цепляемся:
Но ведь ты же занимался чем-то отдаленным от работы?
Потянувшись рукой к горстке винограда, свисающей с вазы, срываю одну с веточки и отвечаю, положив её в рот:
Взгляни на нижнюю полку библиотечного шкафа. И сдвинь взгляд на ее правый край.
Недоуменным выражением лица, не осмысливающим, как мой ответ связан с ее вопросом, она исполняет мою просьбу и с появившейся широкой улыбкой от образовавшейся в ней мысли говорит, при этом приподнимаясь от лежачего положения:
Вижу какую-то книжку в светлой обложке.
Книжку-книжку, с иронией выражаюсь я, указывая ей головой, чтобы она взяла её.
Встав, сделав шаг и нагнувшись, она берет и прежде чем бросить хоть малейший взгляд на первую страничку «свода об одной жизни» для тех, кто мнит себя страстным поклонником лирического жанра, кокетничает:
Я найду там ответ на свой вопрос? Она мне расскажет о похождениях моего великого Джексона по морям? Похождениях и без меня! Что-то заставляет её поплыть не в ту сторону. Жестикулируя рукой, держащей издание, она не отпускает свой мир женских фантазий и узколобой женской логики: И Джексон, почему ты в последние несколько дней отвечаешь загадками? Ты все-таки что-то не договариваешь о себе! Не состоишь ли ты в какой-то организации? Я насмотрелась столько фильмов про мафиози и За что я отдельно ее люблю за то, что только она может за секунду надумать на крыльях воображения то, чего нет и начать по этому поводу злиться и проявлять обиду. И что же тут такого?! всплескивает моя паникерша и, наконец, останавливает взгляд на сделанной мною «монографии о любви», которую я не хотел никому ни показывать, ни давать читать, в том числе и Милане. Хотя Я не знаю, что меня подвергло сказать ей об этом.
Читает вслух и двигается ко мне медленным шажком:
Собрание. Том 1. Автор: Мила И замирает, возле меня, не дочитав: Что это? Повторно глядит на первый лист, усомнившись в том, что видела первоначально. Я?
Выдохнув и сев ровно, я пытаюсь сформулировать признание более серьезно, чтобы оно было свойственно мужчине, а не сопливому подростку, которым я себя считал, когда делал это в ночи с таким рвением и возбужденным интересом:
Как бы тебе сказать
Заняв прежнее месте, положив книжонку на колени, Милана раскрывает и читает содержание про себя.
Это же мои стихи Перелистывает. И мои мысли, которые я писала в социальных сетях
Да что я не могу сказать?! Зачем надумывать?! Я буду откровенен, пусть и со столь слащавым смыслом:
Спустя два месяца после твоего отъезда Мой голос перестает быть похожим на прежний. я задался целью создать для себя сборник твоих стихотворений, твоих мыслей, высказываний, помещаемых тобой под фотографиями Я печатал, вклеивал, вырезал каждую цитату, которую ты писала, а потом решил распечатать в виде сборника Говорить о пережитых чувствах любви, смешанной с глубокой тоской, никогда не бывает легким испытанием, это тебе не ложь, которая выходит иной раз, как по маслу. По кусочкам складывал то, что меня бы могло связывать с тобой и читал твоим голосом, представляя тебя.
Подняв слезящиеся глаза, моя любовь хочет что-то произнести, но губы не слушаются её, и я просто заключаю ее тельце в объятия и трусь щекой о ее волосы.
Не прочтешь мой любимый стих на пятидесятой страничке?
Она несколько раз кивает и через минуту читает с выражением:
* * *
Это была настоящая любовь,
Та, о которой пишут поэты.
По вечерам он читал ей строчки стихов,
А она, мечтая, кружилась в лунном свете.
Они вместе уже шесть десятков лет,
Сплетенные уже узами кровными.
Он для нее по-прежнему рассвет,
А как она взирает на него глазами влюбленными.
Под руку шагая вдоль тропинки,
Она тонула в смущении под его ласковыми словами.
Из глаз ее исторгались по морщинкам слезинки,
Как ей хотелось быть с ним и там, под небесами.
Они могли и не говорить,
Понимая друг друга в молчании.
Они познали, как это просто любить,
Созерцать душами в трепетном касании.
Взирая друг на друга, как в первый раз,
Старик не переставал восхищаться ею.
И сам достойно при параде держась,
Как рыцарь шел рядом с нею.
Полуразбитая лавочка их воспоминаний
Ждала эту пару каждый вечер.
Сколь же было здесь у них свиданий,
А как колыхали их сердец свечи.
Ласточки очерчивали горизонт полетом,
А «молодые душою» упивались ветра дуновением.
Слыша нежные звуки по небесным нотам,
Они воспылали божественным вдохновением.
Они прилегла к нему на плечо худое,
Смежив очи уставшие.
Почувствовала тепло его родное
И легкие еле дышавшие.
В округе нередко над ними смеялись
«Странные старички, им что, не сидится дома?»
Но они не устранялись
И сидели так, в объятиях, «до дрёмы».
Старость не была помехой для них
Они сквозь годы друг друга любили.
Жили с одним сердцем на двоих
И свои пути вместе завершили.
Через много-много минувших зим и лет
Были найдены останки ушедших в бездну
Переплетающийся с другим скелет,
Немо говорящий: «Без тебя я не исчезну».
Это была настоящая любовь,
Та, о которой пишут поэты.
По вечерам он читал ей строчки стихов,
А она, мечтая, кружилась в лунном свете.
Едва не всплакнув при присутствии самого автора стихотворения, который сам на конце не выдержал и заплакал (я столько раз его прочел и каждый раз пускал слезу), я тихонько говорю слова восторга:
Это великолепие, моя поэтесса! Признаюсь, я читал стихи разных поэтов, но твои, без капли преувеличений, отзываются здесь, вместе с ее ладошкой указываю в область сердца, что трогает ее, и она сквозь слезы улыбается, смотря на меня. А можно услышать из ваших уст еще то, которое на страничке шестьдесят один?
Она незамедлительно открывает и считывает.
* * *
О сердце, скольких ты любило,
Как сотрясались твои струны в вальсе праздном,
И ничуть ты не позабыло
О минувшем ни одном мгновении страстном.
Ты прощало то, что не стоит прощать,
Слезы стекали по твоим ресницам,
Ты изведало, как это страдать,
Подобно наивным ждущим девицам.
Боль переполняла твои очи,
Ты не смыкало глаз до алой зари.
Облачаясь в траурную вуаль ночью,
Ты потухало, как вечерние фонари.
Один его взгляд был твоим спасеньем,
И ты бы бросилось к нему навстречу,
Простило за все смертные прегрешенья,
Грезя в ожидании новой встречи.
И слыша фраз, избитых повторенья,
Мольбу о любви его неземной,
Поверив, тебя бы снова постигло пораженье,
И ты бы, упав, рассыпалось над землей.
До чего же ты глупое сердечко,
Бьешься неумолимо, себя не бережешь.
И лишь одно одно о любви словечко,
И ты, растаяв, навсегда пропадешь!..
Поневоле я вытаскиваю из себя частицу своей одиночной жизни:
Ровно год назад, когда ты поместила его на страничку, в это время я ехал в головной центр компании, чтобы вручать дипломы о прохождении обучения студентам, ставшими высококлассными специалистами. И в ту минуту, заметив новое оповещение, я резко остановил машину и стал вчитываться в текст
«Голова так горела, руки тряслись и, чем мои думы делались все плотнее и разветвленнее, тем мне все тяжелее и тяжелее становилось на сердце», припоминаю я, но продолжаю видоизменено:
В каждой букве я видел и чувствовал, что было написано словно с призывом для меня Но с таким, что будто все мои слова, сказанные тебе, лживые, как и я сам И мне нельзя доверять, так как я многое обещал и не исполнил
Со вздохом отчаяния и отпечатком драмы на лице Милана произносит:
Хотела бы я быть не согласной, но Ты передал словами в точности то, что было моей ключевой мыслью, переложенной на стихи
Я добавляю, включая забавный факт, произошедший тогда:
И я, купаясь в мыслях, опоздал на целых десять минут, что вообще непозволительно для человека, который являлся ведущим торжественного события. Я никогда не позволял себе такого промаха.
Мы вместе тихонько смеемся и несколько секунд молчим.
Отойдя от первых эмоций, Милана заговаривает с наивной грацией ребенка, теснее приближаясь ко мне:
Кажется, я отыскала ответ на свой вопрос Вот чем ты занимался копировал мои писанины! И пальчиком будто угрожает мне: Сеньор, вы нарушили derecho de autor!6
По смыслу фразы догоняю ее выражение, не зная перевода.
Готов понести наказание, сеньорита, вкладываю в слова интимный подтекст и это скромное существо чуть краснеет и нагло улыбается ей-то понравилось.
Милана продолжает листать сборник и уговаривать меня, чтобы я ей подарил его, на что я твердо отвечаю: «Ни в коем случае. Твои стихи у тебя и так в голове».
Дже-е-ексон! Я же удаляла этот пост с этой строчкой спустя десять секунд как выставила «Иногда достаточно одного жеста, взгляда человека, которого выбрало наше сердце, чтобы отбросить нас на другую точку земного шара». Как ты мог его так быстро скопировать Эта женщина и смеется, и удивляется, и плачет, и шутит и все это одновременно.
Я смеюсь:
Тайлер каким-то образом смог взломать систему и твои посты автоматически сохранялись у меня.
Ее смех резко обрывается и с напуганными глазами она грозным голосом спрашивает:
А мои переписки?
До такого я не додумался, а надо бы было попросить его и об этом.
Сохраняют конфиденциальность, шуточно-серьезно отвечаю правду.
Джексон, это точно? смотрит взглядом строгой «училки», которая делает выговор ученику. Не приписываешь ли ты себе высоконравственные устои?
Зуб даю, мне становится смешно от ее тона, что она не верит мне, но следующая мысль отбивает у меня смех враз: А чего это вас так взволновало вскрытие ваших сообщений, ай да скрываете что-то?
Нет, я не скрываю, но это же лично и Приводит тысячу аргументов, как непорядочно читать чужие диалоги, и я улавливаю эти шаловливые жесты, которые она ухитряется использовать, рождая во мне страстные спазмы.
«Когда она отчитывает меня, то мне труднее совладать со своими желаниями»
Ее красота дело рук искусного художника!
Непреодолимым соблазном обладает тайная любовь!
Резко прижав ее к себе и повернув лицом, с какой-то беспомощной нежностью, страстью, любовью, я умоляю ее, урезав ее монологи:
Поцелуй меня
Обычно всегда я являлся инициатором всех наших сближений и на сей раз я загораюсь тем, чтобы она это сделала первой.
Окутав мою шею рукой, она приближается к моим губам, которые с будоражащей настойчивостью через долю секунды завладевают ее.
Кажется, наше присутствие нежелательно во всех смыслах, доносится до нас выраженьице брата, что во мне вызывает максимальную злость, ибо отвлек от такого момента, и мы поспешно отлетаем друг от друга и садимся в обычную сидящую позу. Милана поднимается, чтобы убрать свои творения на место и сбить легкий испуг внезапностью нежданных гостей, о которых мы забыли. Тайм-аут, влюбленные!
Кто-то позволил себе беспрецедентно подсматривать?! сердито буркаю я, вытирая слегка вспотевшее лицо.
Питер плюхается на место, Ритчелл без стеснения обнимает его со спины. Что-то выдает в их чертах оттенок страсти. «А где они были весьма продолжительное время?»
Мы тут подумали с невестушкой. Уж очень нам бы хотелось услышать, как поёт сэр Джексон, а не тот мексиканец на яхте. И здесь в просьбе он нашел место для забавы.
Милана расплывается в улыбке, вскрикивая радостно, прося:
Да, да, я тоже хочу.
Раз вы просите, почему бы и нет, говорю я, осознавая, что только один человек является моим вдохновителем. Когда рядом не было Миланы, я пел и думал о ней, и вот сейчас, спустя годы, я снова пою и только для неё. И что, если не песня, поможет лучше всего объясниться в чувствах?
Предполагаю, что в ту минуту, когда я пел в этом коттедже для неё перед коллегами она окончательно убедилась в том, что все эти годы я только и грезил о ней, как сумасшедший, и работал усердно, чтобы не продолжать грезить и обращаться к думам о ней.