Кир занимался не только деталями космических кораблей. Периодически возникали командировки и заказы, связанные с вездеходами и БТР. Его привлекали и по прежней линии он был отличным специалистом. Так Кир посетил Кубу и Венесуэлу, а заодно неплохо выучил испанский язык. А еще побывал в длительной командировке на Марсе впечатления незабываемые.
Собственно, так кандидатура Седова и попала наверх.
Кто он? Неплохо смотрится, заметил председатель отборочной комиссии, когда на стол легла фотография в хорошо пригнанном камуфляже. Досье у Кира тоже было превосходным.
Капитана вызвали в одно из управлений космической отрасли и предложили стать главным инженером строительных работ. По плану, возведение корабля должно было занять три года. Верфь принадлежала Новому союзу государств, который финансировал программу.
Вы будете работать на Дионе, сообщили ему.
Кир знал, что это спутник Сатурна, луна без атмосферы. Там открытым способом, из глубоких карьеров, прямо на поверхности добывали все необходимые для космического строительства металлы, в том числе очень редкие на Земле. Диона считалась престижным место работы, хотя большая надбавка шла за непростые условия труда. Потом поговорили про инновационную технику. Когда речь зашла о том, что на ионном двигателе нового поколения корабль сможет достичь одной из ближних звезд, беседа все меньше стала напоминать обычное собеседование.
Одной из ближних звезд?! Поэтому вы хотите, чтобы корабль стартовал от Сатурна? Мне необходимо увидеть чертежи, Кир был взволнован как никогда.
Да, мы хотим привлечь вас к подготовительной стадии строительства.
Для путешествия нужен был корабль, первый в своем роде. По плану, «Арго» должен был доставить экипаж к Россу 128, а потом выйти на орбиту планеты и служить базовой станцией. Корабль на ионном двигателе два года разгонялся и столько же тормозил. Финальный экипаж сорок человек: военные, дипломаты, но большей частью ученые астрогеографы, геологи, физики, инженеры, биологи, социологи, психологи. Первоклассные специалисты. В программе принимали участие первоиспытатели им предстояло совершить то, что еще никто не выполнял. В докладе Питера Деврие были наметки по экипажу. Ему хотелось собрать блестящую команду.
Наиболее эффективным для работы в космосе оставался плазменный ионный двигатель. Его применение уже сделало доступным и обжитым пространство Солнечной системы, однако перелеты по-прежнему обходились дорого. Реактор с мощностью другого порядка мог существенно изменить баланс сил. Он позволял кораблю развить скорость в три десятых световой, то есть полет к ближайшим звездам укладывался уже в десятки лет, в приемлемое время. Загвоздка была в прототипе.
За новую модификацию реактора взялась Джиллиан. Она работала над этим проектом уже четырнадцать лет. Кир знал, что сейчас у нее свой исследовательский коллектив в Берне молодые упорные ребята выходили на завершающие эксперименты.
На имя Седова было зарегистрировано несколько изобретательских патентов, в том числе он разработал вездеход повышенной проходимости, который получил несколько наград и недавно вышел в серийное производство. На самом деле для технического обеспечения экспедиции предполагались четырехместные транспортеры для передвижения по поверхности, и руководителю программы подготовки нужна была модель, подходящая для рабочих и научных задач. Он хотел использовать готовые машины, которые уже применялись в Солнечной системе, а вездеход Седова для этой цели подходил как нельзя лучше. Это направление Киру тоже предложили курировать.
Вы не похожи на военного человека, отметил председатель комиссии.
Знаете, я достаточно времени провел в армии, чтобы принять это за комплимент, отозвался Кир.
Не надо так шутить. Нам нужно понять, насколько серьезно ваше отношение. Нам нужен образцовый офицер Федерации Советов.
Почему вы выбрали меня?
Вас рекомендовал генерал Комаров. Но и весь ваш путь, проделанная работа впечатляют.
Совсем неожиданным оказалось поступившее следом предложение принять участие в самой экспедиции. Тогда-то Кир и узнал, что это путешествие без возврата. Комната поплыла перед ним. У него мелькнула мысль: а если его реакция тоже часть собеседования, проверка готовности. Он тяжело опустился на стул.
Но у меня семья
У нас у всех семьи. Расчетами занимались несколько независимых групп. Лучшие умы. Как бы нам не хотелось, при сегодняшнем уровне развития науки технически невозможно отправить корабль в семидесятилетнее путешествие туда и обратно прогнозируемый износ реактора, ресурс капсул криосна, работа систем жизнеобеспечения.
Поговорили о технической стороне перелета. Во время космического путешествия экипаж собирались погрузить в анабиоз, вернее гипобиоз, если использовать более точную терминологию. При гипобиозе дыхание, сердцебиение, метаболизм и другие жизненные процессы замедлялись настолько, что едва фиксировались аппаратурой. Для человека он уже испытывался.
Мы будем все время спать? удивился Кир. А маневрирование, отладка систем?
Курс на звезду уже будет заложен. Никто не оставит корабль без присмотра, на попечение одной автоматики. Потребуется постоянное наблюдение, при необходимости, текущий ремонт, поэтому каждые пять лет дежурная вахта будет меняться.
Мы планируем рассчитать время так, чтобы за время полета никто не находился в анабиозе десять лет подряд. Нельзя терять навыки адаптации к окружающей среде, пояснил руководитель группы медицинского контроля.
Тридцать шесть лет пути, хотя для них пройдет только десять субсветовая скорость и теория относительности. Капсулы криосна, путешествие в один конец. Голова шла кругом Его родители и жена будут в шоке, смогут ли они принять его выбор?
Но интеллект Кира уже зацепился за эту затею, его воображение захватили сияющие шпили неоткрытого мира. Настоящий романтик, он с удовольствием оказался бы на вельботе в неспокойном море или в полярных льдах Титана, и он искал такие возможности. А здесь другая звезда
Он знал, что это его уже не отпустит.
Впоследствии Киру не раз говорили, что экспедиция очень опасная, что полет на неиспытанном корабле большой риск, возможно, даже самоубийство. Но Седов верил в своих подопечных, он работал с ними бок о бок в конструкторских бюро и мог на них положиться. Кир знал, каким будет этот корабль он своими руками сделает его таким.
Кир посоветовал нескольких коллег, в том числе Гинзбурга.
Он очень хороший специалист, отозвался он о товарище. «И очень своеобразный человек», добавил про себя.
Эрик согласился работать на верфи больше по финансовым соображениям, однако наотрез отказался проходить отбор в саму программу, когда Кир предложил и ему поучаствовать. И в тот раз он против обыкновения был совершенно серьезен:
Я объясню тебе, Седов, почему ты зря в это ввязался. Все это время за тебя будут решать, хорош ты или нет. Будут постоянно оценивать, подходишь ли ты под их требования. Какие-то люди станут контролировать твою жизнь. Пройдут годы этой неестественной жизни с постоянной конкуренцией, отборами, решениями, принятыми за тебя. По свистку подниматься, по свистку засыпать. Все время терять и от чего-то отказываться. И после этих лет прийти ни к чему, поскольку ты поймешь, что от тебя совершенно ничего не зависит.
Кир не предал большого значения этим словам. Он не сомневался, что со всем справится. К тому же Седов понимал, что человек с таким складом ума его не поймет.
Я не честолюбец и не авантюрист, ответил он уже позже одному журналисту. Просто это мое. Этот корабль и путешествие.
Все его чувства, разум, воображение захватила далекая звезда. Кира ждал новый мир, а еще к нему пришло то, что он так долго искал чувство причастности к чему-то несоизмеримо большему
Глава IV. Командный центр
Профессор Питер Деврие провел всю жизнь в погоне за мечтой, и сейчас не собирался сдаваться. Прохожие видели седые непокорные волосы, бодрую походку, быстрый пружинистый шаг. Современная медицина и активная жизненная позиция позволяла и в семьдесят лет быть энергичным и вполне здоровым, однако восприятие времени она изменить не могла длинная жизнь оставалась длинной жизнью, а двадцатилетние казались существами с другой планеты. Но энергичность не мешала ему полностью погружаться в собственные мысли. Во время поездок на скоростном трамвае Питер не раз оказывался в совершенно незнакомых районах города. Или после долгой пешей прогулки он вдруг поднимал голову и вместо крыльца института видел высокие дубы парка.
Тринадцать лет назад пришел сигнал Питер, как и многие тогда, занимался расшифровкой, но она ничего не дала. За это время он сроднился со странным шумом сухим потрескиванием и щелчками, разбегавшимися галереями шепотов, с внезапными странными каденциями, хаотическими наложениями, непривычными музыкальными интервалами. Много раз он засыпал в наушниках или неистово крутил педали велосипеда, вслушиваясь и пытаясь понять.
Надо же, именно он был тем ученым, который буквально взорвал научный симпозиум какой тогда поднялся шум, яростные споры, посыпались возражения! Именно Деврие принадлежала гипотеза, что сигнал по сути был музыкой. И с тех пор эти гармонии сопровождали профессора постоянно. За плечами были годы изучения теории музыки, консультации с дирижерами и композиторами по всему миру.
Если он был прав, сигнал представлял собой наложение частот, темы, выстроенные в сложных гармонических рядах. Неземная музыка рождала при прослушивании синестезию. Не сразу, со временем Питер научился понимать смысл возникающих в сознании цветов: фиолетовый он определил как прохождение темы героя, желтый как тему счастья Многие не видели в его изысканиях смысла, но были и те, кто переживали цвета и гармонии как эмоции забытые воспоминания, ностальгию, океаническое чувство растворения, необыкновенного единения с окружающим миром.
За эти годы профессор Деврие, астрофизик из Кембриджа, многим казался оригиналом и чудиком, который всю жизнь носился с какими-то безумными идеями. И теперь, когда со звезды были получены новые данные, про Деврие вспомнили. Он и не ожидал, что его давний, но детально проработанный доклад о возможности первой экспедиции к другой звезде заинтересует кого-то в Международном космическом агентстве, однако неожиданно его пригласили на большое межведомственное совещание
* * *
Собравшиеся сидели за большим круглым столом. Стулья с высокими спинками занимали министры, советники президента, консультанты, ученые из разных стран, бизнесмены, военные. Стоял неясный гул все ждали появления главы Федерации Советов.
Если подытожить, чем они располагали на данный момент, картина была следующая: с планеты в системе звезды Росс 128, находящейся на расстоянии одиннадцати световых лет от Земли, был получен узкополосный направленный радиосигнал. Некоторое время он был активен, а затем прервался. Было записано несколько сотен часов «синестезической музыки», чем бы она ни была на самом деле. На Земле, утонувшей в виртуальных развлечениях, поначалу эта информация всколыхнула пространство, поклонники сигнала даже создали что-то вроде религиозного сообщества, но широкий интерес был недолгим. Да, про возможную экспедицию много говорили в новостях и строили планы будущих межзвездных сообщений, но дальше обсуждений дело не пошло.
Тринадцать лет молчания охладили интерес к системе Росс 128, пока не началась неожиданная повторная передача сигнала, которая снова быстро оборвалась. Данные были другие, и снова аналитики и ученые взялись за расшифровку
Президент Герман Гавриленко появился вместе со своим пресс-секретарем. Глава Федерации Советов был округлым, наголо бритым невысоким мужчиной, резким и грубоватым, но иногда очень и очень проницательным. Он произнес краткую вступительную речь о важности экспансии пилотируемой космонавтики, а потом предоставил слово участникам совещания.
Вы видели, чем пестрят заголовки? Мы отправляем многомиллиардную экспедицию из-за какой-то там музыки? поинтересовался руководитель крупной корпорации.
Мы предполагаем, что имеем дело с цивилизацией иного восприятия, бросился защищать свою идею Деврие. Возможно, эта музыка и есть их единственный способ коммуникации.
Форма искусства, говорите? Как бы у нас не получился разговор слепого с глухим, отозвался Гавриленко.
И с практической точки зрения мы немного сможем от них получить.
Давайте взглянем шире. Изучение любой внеземной формы жизни уникальный научный опыт, возразил известный биолог, доктор Луис Мигель. Мы говорим про потенциальную возможность обнаружить жизнь за пределами Солнечной системы. Независимый источник происхождения ценнейший материал для сравнительного анализа. Вся ли живое во Вселенной развивается сходным путем? Насколько больше мы бы узнали о жизни в целом. Это обеспечило бы колоссальный прирост знаний о природе.
Деврие говорил о необходимости космических путешествий. О том, что это огромный интеллектуальный капитал, источник вдохновения для будущих инженеров и ученых. О том, что поколения запоминают не за проблемы социальной сферы, а за невероятные шаги, которые определяют дальнейший облик нашей цивилизации.
Когда-то нам казалось, что к двухтысячному году мы уже вырвемся к альфе Центавра, закончил свой патетичный пассаж Деврие.
И не вырвались до сих пор.
Обязательно будут вопросы о том, стоит ли при нынешнем количестве нерешенных мировых проблем тратить такие средства на красивые, но утопичные проекты? спросил его один из советников. Не лучше ли бросить силы на выравнивание развития на нашей планете?
Выравнивали уже, отмахнулся Гавриленко. Хватит.
Разумеется, руководители корпораций были настроены скептически:
Как вы понимаете, этот мост к Новому Эльдорадо интересен нам с точки зрения доступа к новым знаниям и еще неоткрытым технологиям. Мы вкладываемся в этот проект только потому, что желаем получить свою долю. Пока же требуются огромные инвестиции при существенной неопределенности исхода. Если посылать парламентеров к другой звезде, хотелось бы иметь дело с развитой цивилизацией.
Думаю, при таком финансовом участии логично внести в контракт требование, что полетят наблюдатели от инвесторов, добавил руководитель другой ТНК.
Вы же понимаете, что они никак не повлияют на ситуацию на месте. Будут только мешаться под ногами, заметила доктор Церес.
Поднялся шум. Гавриленко прервал его жестом.
Сейчас речь не об этом. Что у нас по последней аналитике? Есть ли основания утверждать, что сигнал искусственного происхождения?
Мы до сих пор в этом полностью не уверены, ответил консультант из группы расшифровки. Пока можно опираться на две основные версии: уникальное протекание физических процессов самой планеты или разумная транзакция.
Второй вариант уже приняли за базовый, но сам сигнал вызывал много вопросов.