Все произошедшее в последующие тридцать секунд было воспринято сознанием Юрия как кадры из детективных сериалов, бесконечно транслируемых по телевидению в период между утренними и обеденными выпусками новостей, рассчитанных на аудиторию, состоящую в основном из суетящихся на кухнях домохозяек и безработных тунеядцев вроде него, целыми днями пролеживающих диваны. Вот только в данном случае Юра был не зрителем, а непосредственным участником событий, хотя (слава Богу), и не на главных ролях.
Микроавтобусы, словно маленькие осиные гнезда, выпустили наружу своих злобных, жалящих и кусающих обитателей. Одетые в черную униформу, в защитных шлемах с забралами из затемненного плексигласа, они были похожи на каких-то фантастических «робокопов». В руках у каждого из них находилось «жало» короткоствольный пистолет-пулемет «Кедр».
Послышались громкие, четкие, не терпящие возражений команды: «Всем на землю! Милиция!». Или менее официальные: «Ну-ка лежать, суки!». Или совсем неофициальные: «Мордой в землю! Шевелитесь, ублюдки недоделанные!! !!!».
Упомянутые приветственные возгласы сопровождались дружественными хлопками по спинам, шеям, почкам и ушам «джентльменов удачи» от которых они снопами валились в лужи, кое-кто даже весело повизгивал.
Юрку чаша сия так же не миновала. Увлекшись развернувшимся на его глазах театрализованным представлением, сам он не среагировал должным образом на приглашение полежать в теплых московских лужах рядом с товарищами (просто его уши еще не свыклись с тем, что подобного рода команды могут быть адресованы ему лично).
Заметив нерешительность в действиях Юры, ближайший «робокоп» прекратил утрамбовывать в бетон и без того уже утрамбованного Бориса и придал Юрке ускорения такой оплеухой, после которой свет померк, как в «лампочке Ильича» при перепадах электроэнергии. Когда освещение было восстановлено, Юрий ощутил себя лежащим на холодных бетонных плитах, неосознанно прихлебывая пересохшими вдруг губами воду из ближайшей лужи. Перед глазами плавали то ли искры, то ли огоньки салюта в честь его «боевого крещения».
Повернув голову в сторону дороги, Юра увидел там, кроме микроавтобуса, припаркованные за ним «ПАЗик» бело-голубого окраса, окна которого были почему-то зарешечены, что выглядело, по его мнению, довольно нелепо на этом полуфабрикате советского автопрома, и автомобиль ДПС с включенными зачем-то проблесковыми маячками.
На парковке, помимо лежащих парней в кожаных куртках и стоящих над ними с «Кедрами» наизготовку «робокопами» появились люди в штатском. Один из «штатских» по всей видимости, большой начальник, что-то сказал командиру «робокопов» (он был в той же униформе, но без шлема и «Кедра») после чего тот жестом подал команду к погрузке.
Старших обеих бригад рассадили по микроавтобусам. Всех остальных, включая Юрку, выстроив в цепочку, по очереди затолкали в «ПАЗик». Теперь уже другой эскорт увозил горемычных мафиози в неизвестном пока для них направлении.
На стоянке перед рестораном остались только двое инспекторов ГАИ, один из которых переписывал номера осиротевших иномарок, а другой связывался с кем-то по рации, скорее всего, вызывая транспортные эвакуаторы.
А двери ресторана, из которых никто так и не вышел, по-прежнему украшала табличка, оповещающая о загадочном спецобслуживании.
«Жаль, что вчера, когда я отдыхал на лавке под березой, ко мне не подсел булгаковский Воланд и не сообщил, что спецобслуживание не состоится, потому, что какая-нибудь Аннушка уже настучала об этом в Управление по борьбе с организованной преступностью», с тоской подумалось Юре.
***
В ожидании своей судьбы Юра приблизительно около часа простоял лицом к стене в длинном коридоре возле дежурной части отделения милиции, где ополоумевший от наплыва незваных гостей дежурный орал на своих помощников, как доктор Геббельс на очередном съезде НСДАП1.
Рядом с Юрием в коридоре головой подпирали стену еще человек десять, остальные томились в клетке. Принцип распределения кого куда оставался непонятным, а скорее всего, его просто не было. Тех, кто не поместился за решетку, оставили в коридоре. Старших не было видно вовсе. Этим, согласно статусу, вероятно, выделили отдельные номера в закрытых камерах.
Когда на плечо Юры легла тяжелая рука СОБРовца2 и прозвучали слова: «Ну теперь ты, браток!», он уже почти спал, стоя, как боевой конь.
Кабинет в районном отделе милиции, куда для бесед заводили задержанных членов обеих команд, находился на втором этаже здания.
Насквозь пропахший духом казенщины, он представлял собой зрелище довольно-таки унылое. Имея более чем скромные размеры, он каким-то непостижимым образом смог вместить в себя такие атрибуты кабинетно-бюрократического уюта, как два рабочих стола, несколько стульев, шкаф и сейф.
Столы были поставлены вплотную друг напротив друга, торцами к окну, вследствие чего каждый из сидящих за ними сотрудников имел возможность ежедневно лицезреть дружественную физиономию своего коллеги.
Располагаясь таким образом, при отсутствии рабочего настроения либо находясь в подавленном состоянии, вернуть себе душевное равновесие, а вместе с ним работоспособность можно, наблюдая за самоотверженным трудом собрата по оружию. Ведь доподлинно же известно, что можно бесконечно долго смотреть на горящий огонь, текущую воду и на работу, производимую другим человеком, что благотворно сказывается на общем состоянии нервной системы.
К столам спинками друг к другу были приставлены два стула для посетителей с потертой и кое-где надорванной дерматиновой обшивкой. Установлены стулья были таким образом, что сидящий на одном из них свидетель или подозреваемый мог видеть только одного сотрудника, действия же другого оставались вне поля зрения опрашиваемого. Это создавало определенный дискомфорт, чего, собственно, и добивались хозяева кабинета.
Трое братьев уже описанных стульев, таких же потрепанных и уставших от государственной службы, выстроились вдоль одной из стен. На среднем брате восседал Юра и задумчивым взглядом смотрел перед собой. А прямо перед ним, у противоположной стены, находился самый обыкновенный шкаф для одежды, в другой ситуации не заслуживающий к себе совершенно никакого внимания. Одежды, правда, в нем никакой не было. Через приоткрытые дверцы (закрыть их не представлялось возможным в связи с переполненностью) можно было видеть, что он доверху набит какими-то старыми документами, собранными в большие пачки, перевязанные бечевкой. Ценности в них, видимо, не было никакой, важности тоже, но для чего-то они хранились.
Апофеозом осмотра кабинета глазами Юрия стал чудовищных размеров металлический сейф, вросший в пол рядом со шкафом. Сейф был двустворчатый, высотой чуть ниже потолка. Дверная ручка, она же поворотный засов, могла бы с успехом быть использована на подводной лодке для запирания герметичных отсеков. Страшно было подумать о том, сколько же он на самом деле весит и каким-таким непостижимым образом был сюда внесен? Да, эта загадка, наверное, сравнима с тайной построения египетских пирамид. Но вот вопрос: а на кой черт этот монстр нужен? «Ладно, мысленно сказал себе Юрий, не забивай голову. Наверное, здесь хранятся самые «совершенно секретные» секреты московской милиции».
Стены кабинета, окрашенные местами облупившейся серо-зеленой краской, вперемежку с фотороботами каких-то инопланетян, украшали плакаты профессионально-сатирического содержания.
Над входной дверью висел портрет козлобородого дядьки с хитрым прищуром. Из школьной программы Юрка помнил, что это какой-то революционный персонаж с ментовским уклоном и трудно произносимой польской фамилией. «Дже, Дзе, да черт с ним, не об этом сейчас думать нужно»!
Кстати, входная дверь тоже привлекла к себе внимание Юрия, когда его заводили в кабинет. Дело в том, что она оказалась двойной. То есть, открыв дверь из коридора, вы попадаете в небольшой, сантиметров тридцать, проем, где спокойно может поместиться один человек. Открывая же вторую дверь, вы входите непосредственно в помещение кабинета. Для чего спроектировано именно так, понятно было не совсем, но возможно, это способ улучшения звукоизоляции на случай проведения допросов «повышенной сложности».
Пока Юрий осматривал кабинет и давал мысленную оценку увиденному, двое сотрудников милиции, сидящих за рабочими местами, заполняли какие-то документы, наверное, подводя итоги предыдущей беседы.
Закончив с внутренним убранством помещения, Юрий переключил свое внимание на корпевших над бумагами оперативников, осторожно разглядывая их, успешно применяя при этом возможности бокового зрения. «Они были там, на площадке перед рестораном», машинально отметил Юра.
При первом же взгляде становилось понятно, что граждане эти неместные. Ну, во-первых, Юра это знал ввиду необычности знакомства. Во-вторых, они резко отличались от сотрудников отдела, одетых кто во что горазд своими пиджаками и дорогими кожаными куртками. Возраст борцов с организованной преступностью, лет примерно тридцать пять-сорок значительно превышал возраст аборигенов, в основной своей массе являвшихся представителями одного с Юрием поколения.
Один из оперативников, отодвинув вдруг от себя документы, серьезно посмотрел на Юрия. Лицо его при этом, за исключением усталости, ничего не выражало. Какое-то время он молча разглядывал Юру, стул под которым, казалось, начал нагреваться. Затем, переведя взгляд сначала на коллегу, который сразу прекратил свою писанину, а после снова на Юрку, сухим тоном произнес:
Ну, давайте знакомиться, молодой человек. Не стесняйтесь, садитесь поближе, указал он на стул для «клиентов».
Между тем, пока Юрка проводил маневры по передислокации, опер продолжал:
Меня зовут Николай Иванович, моего коллегу Алексей Васильевич. Мы из Управления по борьбе с организованной преступностью. А вы у нас кто будете? с плохо скрытым сарказмом вопрошал Николай Иванович.
Лопатин Юрий Глебович, хмуро ответил Юра.
А поподробнее? Сколько лет, где живете, чем занимаетесь?
Я москвич, мне 20 лет, недавно демобилизовался. Сейчас работу ищу.
Наверное, на стажировку взяли, вступил в разговор молчавший до этого оперативник, хотя участие его все равно ощущалось по коротким взглядам, которые бросал Николай Иванович куда-то за спину Юры.
На какую стажировку? О чем вы? Я там случайно оказался, у меня встреча была назначена, не очень уверенно пролепетал Юрка.
Ага, скажи еще с будущим работодателем, с издевкой произнес Алексей Васильевич в спину Юре.
Да, не очень-то приятное ощущение, когда тебе говорят в затылок, и ты не видишь собеседника, а приходится смотреть в холодные глаза сидящего напротив хозяина положения, коим в данный момент, несомненно, являлся этот Николай Иванович. Передав эстафету своему напарнику, он задумчиво смотрел на Юрия, покусывая кончик авторучки. Юра же, отвечая на разные каверзные вопросы Алексея Васильевича, задаваемые так же с тыла, прыгал на стуле, как карась на сковородке, пытаясь во время ответов поворачиваться лицом к инквизитору. Где-то в глубине души Юра понимал, что вопросы, задаваемые ему, носят общий формальный характер, так как изначально было понятно Юрка, как говориться, еще «не в теме». Но не отпускать же, в самом деле, просто так. Необходимо хотя бы воспитательную работу с молодым бандитским поколением провести. В общем: «взялся за гуж люби и саночки возить».
Общая тематика вопросов предсказуемо сводилась к выяснению Юркиной принадлежности: «таганские» «измайловские», наличию связей в группировках, получению любой мало-мальски значимой с точки зрения правоохранительных органов информации. Ответы так же не блистали оригинальностью: «не знаю», «не знаком», «случайно»
Вдоволь налюбовавшись Юркиными гимнастическими способностями поворачивать голову практически на сто восемьдесят градусов, Николай Иванович произнес:
Ладно, хватит с него!
Алексей Васильевич встал, размял затекшие ноги, достал из кармана куртки, висевшей на спинке стула, пачку сигарет, закурил и, пройдясь по кабинету, встал, прислонившись спиной к сейфу.
Николай Иванович между тем продолжал, обращаясь уже непосредственно к Юрию и переходя на «ты»:
Значит так, юноша, мы тебя внимательно выслушали. Правды ты, конечно же, не сказал, да этого от тебя никто и не ожидал, потому как никакой интересующей нас информацией ты не обладаешь. В «делах» по всей видимости, участия ты так же не принимал. И вообще, у меня складывается впечатление, что это твой такой неудачный дебют. Хотя, как сказать, может наоборот, «Happy End»! Если с головой дружишь, то не станешь ее повторно совать в выгребную яму. Из того тупика, в который ты сознательно пытаешься себя загнать, есть только два выхода: один за решетку, что еще не так трагично, а другой в землю! Хорошо еще, если на кладбище, но ведь может статься, и в лесу и по частям. Я закончил свою лекцию. Мальчик ты взрослый, решение за тобой. А мы вот как поступим. Документов, удостоверяющих личность, у тебя ведь нет? Нет. Правильно, кто ж на «стрелки» паспорта таскает?! А идентифицировать тебя нужно? Нужно! Поэтому ты сейчас звонишь домой и просишь, чтобы кто-нибудь из родственников подвез сюда твой паспорт. А пока суд да дело, специально обученные товарищи тебя сфотографируют, дактилоскопируют и поставят на оперативный учет. Это будет тебе память на всю оставшуюся жизнь. Ну что рот раскрыл? На вот, звони! с этими словами Николай Иванович пододвинул к краю стола телефонный аппарат.
После разговора с отцом, которого он, не вдаваясь в подробности, попросил привезти паспорт в отдел милиции по указанному им адресу, Юрий в сопровождении двух долговязых худющих молодцов был препровожден в другой кабинет, напоминающий собой архив морга. Вдоль стен кабинета стояли металлические шкафы высотой в человеческий рост, в выдвижных ящиках которых хранились какие-то карточки, вероятно, содержащие информацию о людях, уже прошедших ту унизительную процедуру «постановки на оперативный учет», для которой сюда его и привели.
В последующие сорок минут Юра был сфотографирован в фас и профиль, стоя у стены рядом с нарисованной на ней ростовой линейкой и с номером в руке. Номер ему достался «9». По какому принципу присваивались номера клиентам этого «фотоателье» не разъяснялось.
После фотографирования наступила очередь дактилоскопии, в процессе которой Юрке так вымазали ладони и пальцы обеих рук черной краской, что смыть ее не представлялось возможным даже с помощью выданного одним из долговязых сотрудников стирального порошка.
Пройдя все этапы экзекуции, поставленный на оперативный учет гражданин Лопатин был посажен на стул напротив кабинета, где работали УБОПовцы3, дожидаться прибытия отца.
***
Глеб Сергеевич еще какое-то время в растерянности слушал короткие гудки, доносившиеся из телефонной трубки, которую он по инерции продолжал прижимать к щеке. Постепенно суть происходящего стала доходить до него. Хотя Юра ничего по телефону не объяснил, было очевидно, что он попал в какую-то передрягу. Скорее всего, чего-то непоправимого еще не случилось, иначе сам бы он не звонил. Однако в душе Глеб Сергеевич был уверен с Юрой что-то начало происходить. И вот это неизвестное «что-то» его, как отца, очень сильно беспокоило. В голове красным упреждающим сигналом вспыхивала странная, пугающая фраза: «Это только начало! Это только начало!! Это только начало!!!».