Подскажите, пожалуйста, в какой квартире проживает эта женщина, спросила девушка, показав фото.
Так это ж Лилька из 12-й. Там, где вы дверь сломали, старушка увидела немой вопрос в глазах девушки, и её понесло, дочка это Вальки и Толика. Бабе скоро пятьдесят стукнет, а она всё в девках ходит. А кому такая толстуха нужна. Мы только и обсуждаем её. Хоть какого хахаля привела бы. Нет. Одна ходит всё время. Вальку спрашиваем, когда замуж дочку отдашь, а та отмахивается. А зачем вы им дверь сломали? Что такого они натворили? Вот тебе и тихони. Говорят же, что черти всегда в тихом болоте водятся
Спасибо, бабушка, мне пора, прервала её монолог Маша, и начала спускаться по лестнице, услышав как хлопнула дверь подъезда.
Стоящий где-то наверху лифт со скрипом пополз вниз. В это же мгновение в кармане завибрировал телефон.
Тюрина, ты ещё там? донёсся из динамика напряжённый голос капитана.
Да. Возвращаюсь уже. Всё узнала.
Эта женщина вошла в подъезд. Можешь проследить.
Могу, ответила Маша, и уже отключившись пробормотала себе под нос. Уже отследила.
Она поднялась на пролёт выше, так, чтобы было видна квартира 12-ть. Ожидаемо створки лифта открылись на третьем этаже, звякнули ключи, и женщина вошла внутрь. Маша постояла ещё немного, прислушиваясь к громким крикам, доносящихся из той самой квартиры. Это продлилось пару минут, а затем наступила тишина. Делать здесь было нечего, и девушка пошла вниз. Её снова остановила вибрация телефона.
Машенька, голос Санина был едва слышен, словно он боялся кого-то спугнуть, снова есть сигнал. Из 12-ой. Пост удалён Баран, зачем я ОМОН отпустил Жди меня там. Только тихо И ничего не предпринимай.
Но она не послушалась, подошла к двери и нажала на кнопку звонка. Послышались шаги, клацнул замок и дверь открылась. На пороге стояла Лиля. Маша достала из папки фотографию Сюзанны и протянула ей.
Вам знакома эта женщина? спросила она.
Да, замешкавшись ответила та. А что случилось?
10
Гена не знал, а скорее всего просто забыл, что пароль к его аккаунту не такой уж и секрет для Тани. Они завели их давно и почти в один день, скрывать было нечего, поэтому поводов лазить друг к другу с ревизией не было как и не нужно было тренировать обоюдную бдительность. Когда же повод появился, ему было уже поздно оглядываться по сторонам, когда жена входит в комнату, переворачивать телефон и, казалось бы, незаметно переходить на другую вкладку на компьютере. Не помогла даже мышка с бесшумными кнопками, которую Гена купил специально для этого. Таня уже несколько месяцев как читала его переписку с какой-то Викки, узнав из неё много нового о своём муже, такого, что иногда уши краснели от стыда. Ломая себя и пересиливая отвращение она продолжала предаваться вместе с ним регулярным и таким привычным плотским утехам, которые раньше доставляли удовольствие и добавляли жизненных сил на целую неделю. Ей очень хотелось увидеть развязку этого эпистолярного романа. Но с каждым месяцем становилось всё тяжелей и тяжелей переносить это ожидание. Красавица оказалась строптивой и не поддавалась ни на какие уговоры о встрече. Таня в красках представляла себе её последствия. Ладно бы банальный триппер, да и сифилис можно вылечить, но что делать со СПИДом, который Геночке так захотелось подцепить.
Иногда она была готова рассказать обо всём, особенно после прочтения очередных признаний в любви к этой бесстыжей твари. А как же тогда их любовь? Было так сложно пронести её практически через всю жизнь; скрывать, таиться, лгать всем вокруг, довести этой ложью своих матерей до смерти, и всё же сохранить это чувство друг к другу. Получается, что оно испарилось? Исчезла, казавшаяся вечной, любовь? Нет, визуально в ней ничего не изменилось, наоборот, Гена стал ещё внимательней и заботливей, и изо всех сил старался быть в постели ещё более любвеобильным. И если бы не тёмный бэкграунд, то можно было бы подумать, что в их отношениях наступил настоящий любовный ренессанс. Но увы, оказалось, что Генчик гениальный актёр, способный к моментальному перевоплощению или она просто не замечала раньше чего-то, что-то не так сделала, что-то упустила, чем спровоцировала его на этот подлый шаг.
И вот вчера случилось то, чего Таня ждала так долго он таки добился встречи. Как забавно было наблюдать за тем как её муженёк готовился к этому свиданию. Гена никогда не был так гладко выбрит, так тщательно вымыт и так обильно орошён самым изысканным парфюмом. Костюм, галстук, белая накрахмаленная рубашка, лаковые туфли весь этот арсенал респектабельного джентльмена уже долгие годы был заточён в шкафу, поскольку предпочтение отдавалось джинсам, толстовкам и кедам, именно таким способом Гена пытался молодиться.
Куда это ты так вырядился? пытаясь скрыть ехидство, спросила Таня, когда он во всей своей красе вышел из комнаты.
У нас сегодня встреча на работе с инвесторами, не моргнув соврал Гена, шеф просил всех быть при параде.
Не перестарался с парадностью?
Вроде нет, не заметив ничего подозрительного в словах жены, ответил он, поправив перед зеркалом галстук.
Тогда удачи с инвесторами. Надеюсь, что среди них нет симпатичных баб?
Какие бабы, замельтешил он, ты же знаешь моего шефа, он уже давно ни на кого не заглядывается.
Да я не про него. Я о тебе беспокоюсь, как бы кто не увёл такую красоту.
Кому я нужен, махнул рукой Гена.
Ну не скажи, задумчиво произнесла Таня.
Он всегда знал, что нравится женщинам, но при этом всем своим видом демонстрировал полное равнодушие к ним, чем сбивал настрой и рушил далеко идущие планы дам. Лишь однажды, когда рискнул в начале 2000-х отправиться в самостоятельное бизнес-плавание, ощутил на себе весь ужас любви, отчаявшейся женщины, решившейся на безумный поступок.
Он не мог даже предположить, что неприметная менеджерица из фирмы, торгующей компьютерами, с которой можно было невинно поболтать о всяких глупостях, пока собирался заказ, и лица которой не вспомнил бы даже под пытками, вдруг превратиться в надоедливую бабу, готовую на любое унижение ради удовлетворения внезапно вспыхнувшей страсти. Геннадий приходил на работу, а она уже сидела на лавочке у входа в офис, под любым предлогом прорывалась к нему в кабинет, усаживалась на диван напротив стола и, ничего не говоря, ловила каждое его движение, он приказывал не пускать её, но та на следующий день всё равно каким-то образом просачивалась в офис.
Марина, зачем ты это делаешь? не выдержав, спросил Гена. Чего добиваешься?
А люблю тебя, тихо ответила она, словно выдохнув последние жизненные силы. Не могу без тебя жить.
Но это детство какое-то. Мы взрослые люди Ты же знаешь, что я женат и встречаться с тобой не буду ни при каких обстоятельствах.
У меня тоже есть муж, но он мне больше не нужен.
Марина, ты мне даже не нравишься. А этим преследованием всё равно ничего не изменишь.
Тогда я умру, равнодушно произнесла она.
Умирай, но только не трогай больше меня, так же равнодушно ответил Гена, и встал из-за стола.
Марина спокойно подошла к окну, подставила стул и забралась на подоконник.
Ириша, вызови милицию! крикнул Гена, выбежав из кабинета. Надоел мне этот цирк.
Но она же вас любит, уже у входной двери услышал он голос своей секретарши, прозвучавший с какой-то укоризной, но выйти не успел, из кабинета донёсся грохот и звон разбившегося стекла.
Он рванул обратно. Окно было открыто, одна створка, сорванная с петель, лежала в углу, а вторая раскачивалась из стороны в сторону, противно поскрипывая. Всё вокруг было усеяно осколками стекла, на полу валяется компьютерный монитор, который чудом не разбился, стол сдвинут, кресло перевёрнуто. Марины нигде не было
Все сотрудники сгрудились в дверном проёме, не в силах сделать шаг через порог. Такого поворота событий никто не ожидал, и что делать дальше было не понятно и страшно. Первой пришла в себя секретарша и растолкав всех, осторожно вошла в кабинет, ступая на цыпочках между кусками стекла, как-будто боясь не столько порезаться, сколько увидеть своими глазами страшную картину за окном. Поравнявшись со столом, она вдруг вскрикнула и отшатнулась в сторону, ударившись плечом о стену, и уже тогда все ринулись внутрь. Геннадий присел возле Ирины, схватив её за руку.
Ты как?
Нормально, дрожащим голосом ответила та. Вы туда лучше посмотрите.
Он повернулся. На полу, между столом и окном, лежала Марина. Вокруг её головы растекалась лужа крови, рука была неестественно вывернута, а из кровоточащей раны на ноге торчал кусок стекла.
Чего стоите, придурки! крикнул Геннадий, сгрудившимся вокруг сотрудникам. Скорую вызывайте!
Вы же сказали милицию, попытался уточнить приказ кто-то из толпы.
Никакой милиции! Только скорую!
Марина открыла глаза и долго смотрела на своего возлюбленного.
Надо понимать, любовь закончилась, невпопад произнёс он, пытаясь освободиться от её взгляда.
Ненавижу, сквозь зубы прошептала девушка.
Она встал, отряхнул с брюк стеклянные крошки и спокойным голосом обратился к своей секретарше:
Ириша, разберёшься здесь сама, мне нужно отлучиться по делам.
Сволочь вы, Геннадий Викторович. Она же вас любила, из-за вас умереть хотела, и вы её бросаете в таком состоянии.
Я разве виноват, что она оказалась в "таком состоянии". Мне что, нужно было ей отдаться прямо здесь на этом диване?
Не знаю, смутилась Ирина, но хотя бы сейчас не бросать.
Она сказала, что ненавидит меня. Всё. Точка.
Тогда пусть кто-то другой занимается всем этим. Я увольняюсь.
Прекратить истерику! крикнул Геннадий. В скорую уже позвонили?
Да, ответил кто-то, будут через пару минут.
Марина выздоровела, и уже через пару месяцев вышла на работу, но любовь её, действительно, умерла навсегда. А вот Геннадию бес в ребро таки попал, и как раз в то время, которое для большинства мужчин считается критическим. Не успел он отпраздновать, а вернее не отпраздновать своё сорокалетие как почувствовал, что-то неладное в себе. Он любил по вечерам посмотреть телевизор, особенно программы городского телевидения, и в один из таких вечеров увидел на экране её. Образ молоденькой брюнетки с безукоризненными чертами лица, умопомрачительной фигурой и завораживающими нотками в голосе, вонзился сразу во все части тела. Гена боялся признаться себе, что это всё-таки случилось. Он пытался отвлечься или найти какое-нибудь занятие на то время, когда в эфир выходила программа с её участием, но всякий раз оказывался у телевизора в назначенный час. Этих тридцати минут ему хватало на целую неделю. Так могло продолжаться до бесконечности, но случай решил изменить привычный ход событий.
Шеф вознамерился начать рекламную компанию нового продукта фирмы. Для этого был создана группа маркетологов и производственников, которую возглавил Геннадий. После долгих обсуждений всевозможных концепций и стратегий, пришли к выводу, что без узнаваемого образа не обойтись. Поиск был недолгим.
Свяжитесь с городским телеканалом и организуйте мне встречу с ведущей программы "Про кино", получила указание секретарь, а дальше всё покатилось само собой.
Когда Катя, а именно так звали девушку, с образом которой засыпал и просыпался руководитель рекламной группы, вошла в студию, для остальных претенденток кастинг закончился.
Я так волновалась, сказала она, усаживаясь в машину Геннадия.
Я же обещал, что всё будет хорошо. Вы просто не могли не получить эту роль. Осталось сделать всё так как мы задумали и к вам будут подходить на улице за автографами.
Уже подходят, улыбнулась Катя.
И вам это приятно?
Безумно приятно. А можно вопрос?
Конечно.
Мы когда с вами разговаривали, вы не сказали, чья была инициатива пригласить именно меня.
Моя, ненадолго задумавшись, ответил Геннадий. Оказалось, что я один из тех, кто мечтал взять у вас автограф на улице.
Всё время, пока длились съёмки, у него была масса поводов и возможностей не только признаться в любви этому милому созданию, но и продвинуться в своих желаниях и помыслах гораздо дальше, но ничего, кроме невинных прикосновений к её ручке, он не смог себе позволить. Вполне хватало того наслаждения, которое Геннадий испытывал, находясь рядом с Катей. Даже её запах, ненадолго остававшийся в его машине, кружил голову и возбуждал, но не плоть, а что-то совсем другое. Позже он понял, что это была за любовь. Так отец может любить свою дочь. И это вполне оправдано, ведь ему было за сорок, а ей всего лишь восемнадцать. Ни что не мешало согрешить, но он не смог.
В один из вечеров, усевшись перед телевизором, Гена переключился на любимый канал, чтобы в очередной раз полюбоваться на Катю, но к его изумлению на него с экрана смотрела совсем другая девушка.
Я пройдусь немного перед сном, сказал он, заглянув на кухню, где Таня что-то готовила, и не дождавшись ответа, вышел из квартиры.
На улице он уселся на детскую карусель и набрал номер Кати.
Слушаю вас, донёсся из трубки мужской голос.
Гена взглянул на экран, не ошибся ли набирая номер. Нет. Номер её. Он снова поднёс трубку к уху.
Добрый вечер. Меня зовут Геннадий Викторович, я представитель копании, в рекламе которой снималась Екатерина.
А почему звоните так поздно?
Хотел бы уточнить, сможет ли она завтра быть на студии, нужно доснять кое-какие эпизоды.
Думаю, что нет. Катя сейчас в Питере. Поступает в университет.
Если не секрет, а с кем я разговариваю?
Я её отец.
Пожелайте Екатерине удачи, произнёс Геннадий, понимая, что больше никогда не увидит её.
И действительно, Катя не вернулась. Осталось только странное, но очень приятное чувство, которое хотелось бы назвать любовью.
Таня, обладая звериным чутьём, знала или догадывалась и о первом, и о втором приключении мужа. Знала, и ничего не делала, поскольку была уверена в их безнадёжности. Было ещё одно приключение, но школьная любовь казалось такой несерьёзной, тем более любил не он, а любили его. А вот сейчас ей так не показалось. После каждого, тайком прочитанного послания, ей становилось страшно за себя и за любовь, которую она считала незыблемой. Бесило не столько предательство Гены, сколько присутствие этой похотливой твари, в которую он влюбился. Таня знала, что ей сказать при встрече, чтобы та навсегда исчезла из их жизни. И вот повод представился.
Она знала время и место встречи. И как же ей хотелось, чтобы напротив Генчика уселась какая-нибудь уродина, скрывающаяся в интернете под личиной красавицы, но это предположение разрушалось обилием абсолютно живых фотографий, которые та выкладывала чуть ли не каждый день.
Таня вошла в кафе вместе с толпой каких-то туристов, и уселась в дальнем углу, выбрав столик таким образом, чтобы оказаться за спиной Гены и хорошо видеть человека, который сел бы напротив него. Очень расстраивали цветы, стоящие на столе. Таких букетов он не дарил ей никогда. Таня видела как он волнуется, вертит головой из стороны в сторону и всматривается в лица. Неожиданно рядом с его столиком возникла какая-то женщина, на первый взгляд совсем не та, которую ожидала увидеть Таня. Совсем не та!
Торжественные нотки уже начали было воспроизводить мелодию злорадства, но её звучание тут же затихло, поскольку в стоящей рядом с её мужем женщине узнала свою бывшую школьную подругу Лилю Зайцеву. Она, конечно, сильно изменилась, но не узнать Сисяндру было трудно.