Семьсоооот.., тянет первый в ответ. А я там служу, думаю, может, на коне поскакать обратно.
Оригинально мыслите, товарищ кавалерист. А мне в Забайкалье на лошадке точно не получится. Тем более, Люлю ребёнка хочет.
Люлю?
Юлия, жена, то есть.
Статный посмотрел на здание Таврического дворца и сказал:
Знаешь, а ведь многие ленинградцы даже и не знают про улицу большевика Воинова, знают её как Шпалерную улицу. Про Урицкий дворец и спрашивать не надо.
Я это уже понял, ответил второй. Равно как и то, что многие здесь по-прежнему считают себя не ленинградцами, а питерцами.
Я вот не мог найти Кавалерийскую школу РККА. Но достаточно было спросить про царские казармы Аракчеева сразу подсказали, куда свернуть.
Это Зиновьева вина, ответил кавалерист из Белоруссии. Недостаточно поработал.
Точно, статный офицер вздохнул, по этой улице сам Ленин ходил в ночь революции!
Офицеры свернули и шагнули в здание бывшей Царской «Лошадиной академии».
Ну, будем знакомы, я Костя Рокоссовский.
Георгий Жуков.
Скакать, стало быть, любишь раз до Минска марафон хочется устроить. И я тоже. Устроим поединки? А с шашкой как?
Жуков посмотрел на него, и улыбочка снова пробилась в разрезе глаз.
Да легко. Зарубим шашку? А у тебя, я смотрю, орден и медали. И у меня почти такие же.
Да, да, Георгий. У нас много общего.
Офицеры подошли к прилепленному на доске листу и начали искать свои фамилии. По коридору ходили люди в форме и в гражданской одежде. Жуков, поморщившись, читал список и вдруг тихо произнёс:
Смотри-ка, а у нас и отчества совпадают, а, Константинович?
Да не то, чтобы очень совпадают, тихо начал Рокоссовский, но этих слов не расслышать, а Жуков тем временем повернулся к нему, крепко пожал локоть и сказал: «Мы теперь с тобою, брат мой Рокоссовский, на всю жизнь связаны, видать. Далеко пойдём».
А мы не опаздываем?
Кавалеристы повернулись и только теперь заметили третьего офицера, который неслышно подошёл искать в списках своё имя.
Нам сказали, ещё есть время. Что за говор у тебя такой? Ты что, из грузин?
Да нет, армянин он, уверенно сказал Жуков. Знаю я их речь. У нас в Минске комдив есть, Бэ.. Бжшкянц фамилия, Слыхал? Братья армяне, ну как можно четыре согласных сразу: Бэжэшэкэ Как это вообще выговорить? Благо, революционная кличка Гай.
Рокоссовский рассмеялся: «А ты часом не Мкртчян, дружище? Там вообще пять согласных. У меня в Забайкалье армянин служит. Мкртыч Мкртчян. А я его всё Никитой зову. Язык берегу».
Жуков попытался с разбегу произнести: Мкр мэкере мэкэрэрэтэче Нет, не могу.
Бедные мкртчяны, как они в России обходиться будут? Хотя, коли мне дались имена байкалских бурятов, смогу и твою фамилию
Подожди, Костя. Мкртэче мкрэт Слушай, серьёзно, как же тебя зовут? Ты случайно не мэкэтэ
У меня все проще. Я Баграмян.
Ну вот и ладушки. А я Жуков, будущий командир всей Армии Советов. Будем знакомы, кавалерист с солнечного юга.
Баграмян спокойно пожал ему руку, а Рокоссовский вдруг перестал смеяться, повернулся и посмотрел на Жукова. Его последние слова прозвучали как-то резко и шибко самоуверенно. А тот смотрит на Рокоссовского и снова лучатся глаза улыбкой. И тут во взгляде Жукова Рокоссовский углядел энергию и безудержную волю к достижению того, о чем он только что сказал. И что-то во всем этом Косте Рокоссовскому начинает не нравиться. Что-то уже не нравится. И он медленно произнес:
Меня зовут Константин Рокоссовский. И я буду будущим командиром кавалериста Жукова.
Кто бы знал, что они оба окажутся правы
Ну понятно, спокойно ответил третий офицер, Я Ованес Хачатурович Баграмян. Можно Иван Христофорыч. А кем стану это Бог даст.
Жуков усмехнулся:
Негоже большевику надеяться на Бога, товарищ Баграмян.
Это да. Только вот я не коммунист видать, биография не позволяет.
У них над головой портрет Троцкого. Подошли двое со стремянкой и новыми портретами. Поставили стремянку, сняли Троцкого, бросили на пол и, забив гвозди, начали вешать новых.
Так кого первым? -спросил один из них.
Ну сказали Зиновьева, Сталина оставь третьим. Он у нас младший.
Извиняй, Иосиф Виссарионович, ты будешь третьим, захихикал первый и забил ещё гвоздь. Второй человек, с карандашом за ухом, смотрел на него держа в руках портреты Зиновьева и Каменева, оставив Сталина криво лежать на полу.
Между тем Жуков, Рокоссовский и Баграмян удалились, обсуждая текущие новости.
Страна и Европа быстро меняются. Чувствую, красные командиры скоро будут нужны трудовому народу, сказал Жуков.
Да, ответил Рокоссовской, скоро многое уже по-новому будет. Вся тактика войны. Чапаева и Первую конную уважаю, но сейчас нужны самолёты и танки. Согласен, Георгий, все очень быстро меняется.
Как оказалось, «все очень быстро меняется» вполне применимо и к очередности портретов коммунистов-вождей, которые двое рабочих повесили на стену бывших Аракчеевских казарм.
Глава 6
Снова Хачисар
Площадь Маршала Бабаджаняна в Москве
образована пересечением проспекта
Маршала Жукова с примыкающей
к нему с севера улицей и отходящей
под острым углом на юго-запад
улицей Мнёвники. К площади
примыкает сквер Маршала Жукова.
Из Википедии
1925 год, Чардахлу
19-летний Армо Амазасп Бабаджанян открыл дверь и вошёл в сельский домик. Там собрание. Уже 5 лет советской власти, а с комсомольской ячейкой что-то не ладится. Весть об этом дошла до верхов, и из Тифлиса прислали партийного работника разбираться на местах. Сидит Алексей Баграмов, младший брат И. Х. Баграмяна, и агитирует. Рядом приехавший из столицы ЗСФСР32 партийный работник Иван Никифоров. Напротив крестьяне, Каграман и Арусяк Баграмяны, Акоп, Вараздат и ещё человек 4050. Население деревни растёт, уже перевалило за 2000. Алексей стал ведущим активистом в комсомоле и к приезду Никифорова собрал в сельсовете односельчан.
Крестьяне нашей страны наконец-то получили землю и мир. Железная дорога между тремя Закавказскими республиками работает свободно, без саботажа. А помните, что происходило до советизации? Алексей посмотрел на бумаги и снова на односельчан. Или возьмём, к примеру, учёбу. Вот сколько армянских школ было до революции? Ведь мало же?
Это почему мало, Алексей? с места подал голос Акоп. Целые университеты были. Вот Татев или этот, как его
Баграмов посмотрел на него удивлённо:
Акоп, Татев в 15-м веке работал.
А 15-й век что, не до революции?
Да нет, просто я хотел сказать непосредственно до революции, понимаешь? Или вот взять науку. Посмотрите, какими бурными темпами прогрессируют армянская наука. Сын Абгара из Южного Карабаха ушёл в Петер.. ээ в Ленинград, товарищи, в Ленинград, и совсем недавно, вот пишут тут газеты, создал Баграмов начал перебирать газеты на столе, посмотрел на свои записи, цветной значит, цветной ну такую коробку для передачи примерно как радио, но с картинками, товарищи. Да, да, радио, но с картинками. К тому же в трёхцветном варианте.33 Так, ну а до революции что? Ведь не было условий
Акоп никак не успокоится:
Почему? Я в Венеции видел армянских учёных.
Да причём тут Венеция, Акоп?
Ну, ты так говоришь, будто только при Ленине и Троцком может быть наука.
Баграмов бросил взгляд на Никифорова и сказал вполголоса: «Троцкого забудем»
Никифоров сделал какую-то заметку на бумаге и чуть смущённо проворчал: «У вас что тут, газет не читают?»
Ну-у-у Баграмов повернулся к Бабаджаняну, тебе чего, Армо?
Так сами вызывали
Ах да, намаялся я с комсомольской работой. Подойди, ахпер джан, он повернулся к Никифорову, ахпер джан по-армянски «дорогой брат», что ли.
Тот кивнул, глянул на свою шпаргалку и сказал:
Я уже немого выучил ваш язык, цавд танэм. Вот ещё барекамутюн, кусакцутюн34
Алексей и многие крестьяне засмеялись. Кто-то из Мартиросянов хлопнул в ладоши и крикнул с места:
Запомните слово «миацум»35, товарищ.
Алексей показал пальцем на Бабаджаняна.
Вот посмотрите на Армо, наш комсомольский активист. Его все любят, уважают.
Акоп снова крикнул с места: «Боятся!».
Да он за правое дело готов горою встать, кричит в ответ Баграмов.
Крестьяне снова принялись шуметь:
Да, кялагёз он, Алексей, кялагёз.
Выпускник Венецианской школы постучал пальцем по столу, пытаясь привлечь внимание:
Сначала бьёт, потом говорит «здрастье». Вот это про Армо.
Послушайте, товарищи, мне советская власть выслала две путёвки: одну на рабфак, а другую в военную школу. И я сразу про Армо вспомнил, Алексей повернулся к Бабаджаняну с двумя бумажками в руках и помахал ими. Ну, которую выбираешь, Армо? Предлагаю тебе подумать дома
Амазасп не то что дома, а вообще думать не стал:
Давайте военную.
Баграмов нахмурился. Никифоров как-то удивлённо посмотрел на Армо и снова сделал заметку, дабы не забыть детали для будущего отчёта.
Ну, так сразу жизненные вопросы не решаются, Армо. У тебя родители дома есть. Марксизм учит нас быть решительным, но и осмотрительным, Баграмов повернулся к односельчанам. Майское восстание в Ленинакане провалилось из-за спешки Не уразумели революционеры, что одного бронепоезда мало Нужна была подготовка, широкая работа с массами
Дайте военную путёвку, Алексей.
Никифоров тихо сказал:
Стране рабочие руки тоже нужны, Армо, подумай. Может, рабфак?
Товарищ Никифоров, у меня дядя штабс-капитаном погиб с Георгиевским крестом на груди. А ещё был медицинский генерал36
Алексей перебил:
Ну положим сейчас негоже вспоминать царских офицеров. Да и генеральские погоны отменили Но ты, видать, хочешь пойти по стопам моего брата Ованеса? Скажем так, да? Вот я от него как раз письмо получил с фотографией. На глазах рождается поколение пролетарских командиров.
Баграмов достал фотографию выпускников кавалерийских курсов 1925 года.
Вот, пожалуйста. Рядом Георгий Жуков, Рoкo, тут он мне написал, Рокоссовский. Ованес говорит они далеко пойдут. Так что ты, Армо, лучше подумай Майское восстание в Ленинакане
Алексей, я просто хочу стать военным, понимаешь? Я чардахлинец. Мы всегда горой за Родину.
Акоп тихо с места изрёк:
Алексей, а между прочим, Ваня Баграмянц тоже служил в царской Армии. И в армянских войсках тоже. И что с того? Чего отказываешь Амазаспу-то?
Алексей краем глаза посмотрел на русского партийного представителя, который уставился на него после слов Акопа.
А кто отказывает-то? Я же просто предложил подумать. Ну-ка, где эта путёвка? Алексей быстро заполнил бумажку, подписал и протянул Амазаспу, я просто хотел предупредить. А так никаких вопросов. Все, Армо, поезжай.
Эта подпись стала первым шагом будущего Главного маршала бронетанковых войск СССР к блестящей военной карьере. Армо взял бумагу и вышел из комнаты.
Алексей посмотрел ему вслед и повернулся к односельчанам:
Итак, где мы остановились? Вот меня из Тифлиса спрашивают, почему мало чардахлинцев идет в комсомол. Я объяснил товарищу Никифорову, что мы Кавказ, у нас свои традиции. Что особенно женщин и девушек нужно убеждать идти в партию. Но подумайте, товарищи крестьяне, какие возможности открывает перед вами комсомол. Путёвка для Армо тому наглядный пример, правда ведь? Вот если снова вернуться к прошлому: напали на нас монголы, огнём и мечем прошлись по стране А если бы существовал комсомол? Если бы тогда Армения была скажем советской? Ведь родная РККА, братский интернационал
Беспокойный Акоп снова крикнул с места:
Алексей, а этот Чингисхан тоже был большевиком?
Ты с ума сошёл, Акоп? Какой большевик? Это в 13 веке было.
Ах, в 13 а я подумал, Коминтерн пытался нас от кочевников спасти.
Чардахлинцы снова засмеялись. А русский представитель, качая головой, сказал:
Да-а, боюсь с комсомолом в Чардахлу будет сложно
Глава 7. «Академик» Баграмян
Германия это обезоруженный сосед Франции.
Владимир Триандафиллов
1929г
О возможной войне против мирового империализма мы в Москве долго беседовали с отцом советского оперативного искусства Владимиром Триандафилловым.37 Говорили с ним на одном языке во всех смыслах этого слова: на армянском. Родом из греческого села недалеко от Карса, Триандафиллов считал, что большая и хорошо вооружённая капиталистическая армия во время внешнего конфликта может оказаться неуправляемой своим же правительством и повернуть штыки против него же. Когда в 1937-м начались массовые аресты в РККА, я вспомнил слова военного теоретика38 Может, такую же угрозу кое-кто наверху увидел не только для капиталистической армии? И не пытался ли Владимир Кириякович по-своему предупредить нас?
Через год Москва, учёба в Академии имени Фрунзе. Начальником тут был Роберт Эйдеман, и знакомство с ним мне вскоре припомнили. Потом служба в Житомире, где я был начальником штаба кавдивизии. А потом снова академия: на сей раз приказом наркома Ворошилова я был зачислен в слушатели Академии Генштаба СССР. Знай наших, меня уже сам нарком зачислял! С появлением этого нового военно-образовательного заведения в Москве академия Фрунзе безоговорочно уступила первенство. Преподавали там Уборевич, Тухачевский, Якир и мой бывший командир Гай.
Их имена мне тоже потом припомнили «рыцари плаща и кинжала», если понятие о рыцарстве тут вообще уместно. После окончания оставили в академии преподавателем. Какой к черту преподаватель из чардахлинца, особенно когда теории Триандафиллова на глазах сбывались? Армии европейских стран росли, вооружались и помогали друг другу, в воздухе нарастало напряжение на Халхин Голе мой бывший однокашник Жуков громил японских милитаристов.
В Германии к власти пришёл чудаковатый Адольф Гитлер, одержимый идеями расовой ненависти и реванша. Когда Триандафиллов изучал армии капиталистических стран, у него в книжке больше оказалось сведений про военные ресурсы маленькой Эстонии, чем Германии. В 20-х годах Гитлера не было, и Веймарская республика, зажатая рамками Версальского мира, представляла для нас меньше интереса, чем соседняя Прибалтика. Триандафиллов смог довольно точно предугадать как будут развиваться артиллерия, танки, железные дороги, как механизация вытеснит лошадей, подсчитал мобилизационные ресурсы латышей или французов, почти вычислил процентное соотношение бомбардировщиков и истребителей в будущих авиационных армиях. Но чего он не мог предположить, так это того, что в Германии к власти придёт фашист-лунатик. И страна, которую он почти не заметил в своей книге, через 13 лет дойдёт до Кавказа.
Я подавал рапорт за рапортом чтобы меня перевели из учителя в солдаты, пытался убедить, что моё место в частях (читай, на фронте), а не в учебных комнатах. Но мне отказывали. Однажды, после очередного отказа, я вернулся в рабочую комнату и в порыве гнева швырнул папку на стол. Карандаш отлетел и куда-то провалился, а я и искать не хотел. Хлопнул дверью и пошёл домой.
Между тем ситуация продолжала быстро меняться. Гитлер захватывал территории, в СССР строились заводы, причём не только в Москве или Ленинграде. По сравнению с царскими временами Кавказ из губернии превратился в регион с тремя республиками, которые бурно развивались. Армянская наука шагала вперёд семимильными шагами, производство чая в Грузии выросло аж в 40 раз, из Баку поставляли почти всю советскую нефть. Последний дворцовый архитектор царской России академик Александр Таманов (Таманян) переехал в Ереван. Я ходил на его лекции и меня воодушевили его видения солнечного города с полумиллионным населением. Когда в 18-м я впервые увидел нашу столицу, там проживало тысяч 40 не больше. И это был далеко не солнечный, а какой-то печальный город.