баба Валя, Валентина Егоровна женщина калькулятор, весь день что-то усердно пересчитывала на калькуляторе, записывала на листочек, уходила в цех за дополнительными замерами по операциям технологии, вернувшись снова пересчитывала и так по кругу, а в конце дня просто рвала и выбрасывала этот листок с расчетами, так что секрет ее деятельности никто так и не смог раскрыть.
Порой, когда бабули во время очередного застолья были сильно навеселе, Люся начинала задирать бабу Валю " Валь ну скажи что ты там все считаешь, мы с тобой пятнадцать лет сидим за соседними столами, а я так и не поняла .." Та замахивалась на нее " отстань пьянь " и на этом все заканчивалось. У бабы Вали вся семья была сосредоточена в ее пожилой маме, судьба так и не представила ей шанс выйти замуж и родить детей. Любому кто хоть сколько-то был знаком с бабой Валей было известно, что мама для нее целая вселенная, о которой она постоянно думает, тщательно следит за ее здоровьем, питанием, вплоть до составления специального сбалансированного меню, чтобы обеспечить всеми необходимыми витаминами и микроэлементами.
Особая тема это внешний вид мамы бабы Вали, все платочки, чулочки, носочки, халаты были на особом контроле, и ней Бог что-то окажется растянутым, застиранным или с пятнышком, баба Валя тут же бежала по магазинам обновлять маме гардероб. Ее мама больше пяти лет назад перенесла инсульт и с тех пор баба Валя ее одевала, купала и кормила с ложечки, и при этом относилась к ней с такой теплотой и любовью, как, наверное, мамочки относятся к своим новорожденным деткам. И именно ради того, чтобы все у мамы было баба Валя продолжала трудиться на заводе.
баба Катя, Екатерина Александровна странный персонаж для экономического отдела, всю жизнь проработала кадровиком, на завод устроилась на декретное место после сокращения штата на предыдущем месте работы. Но сложилось так, что женщина вышла из декрета досрочно через пол года и баб Кате пришлось бы уволиться, но она сходила к директору и пустила слезу, тот пожалел ее и предложил переквалифицироваться в экономиста, если Люся возьмет к себе. А Люся ее взяла, с условием, что баба Катя не будет мешаться и лезть к ней. Вот и сидит баба Катя экономист, а по факту ни бум-бум в экономике, но зато хорошо разбирается в кадровых вопросах и постоянно кто-то из рабочих цеха приходит к ней за советом или консультацией, а в остальное время она вяжет для внуков или болтает по телефону с подругами.
Директор, конечно же, понимает, что бабе Кате заняться особо нечем в экономическом отделе и поэтому постоянно ставит ее ответственной за различные празднично-организационные мероприятия: встретить гостей на заводе, поздравить с юбилеем рабочего, купить цветы на день рождение главному бухгалтеру, организовать все к корпоративу и так далее, так что энергичная баба Катя скучать особо не успевает.
баба Маша, Мария Федоровна совесть отдела, хмурая и крайне пессимистичная бабушка, всегда чем-то недовольна и постоянно ворчит. Ее раздражает энергичность и жизнерадостность бабы Кати, беззаботность и разгильдяйство Люси, изображение бурной деятельности бабы Вали. А теперь ее еще заставляет нервничать Евгения, от ее вечного перестукивания клавишами на клавиатуре компьютера, у бабы Маши начинает болеть голова. Спорить или тем более ссориться с бабой Машей никто не решается, в советские времена на заводе она работала табельщицей и от ее проставленной восьмерки в табеле зависела заработная плата работника, так что по старой памяти, коллеги ее побаиваются и сторонятся.
Баба Маша давно уже тихо ненавидит свою работу, но не может себе позволить сидеть дома. А домом бабы Маши является однокомнатная квартира на окраине города в старой пятиэтажке с шестиметровой кухней, в которой кроме нее живут еще трое взрослых и двое детей. Последние пять лет баба Маша отдает всю свою зарплату и большую часть пенсии семье дочери, чтобы та смогла сделать ремонт и выплатить ипотеку за квартиру в новостройке и они, наконец-то, смогли бы разъехаться.
Глава 2
Итак, у каждой из наших бабушек была весомая причина работать и совершенно не желать ухода на заслуженный отпуск, поэтому снисхождения от них Евгении ждать точно не стоило. Собственно говоря, Евгения и сама уже давно не питала никаких иллюзий относительно благодушных коллег-бабулек, и старалась изо всех сил разобраться с масштабом необходимой к выполнению работы. Раз бабушки держат оборону, Евгения решила пойти с мировой в другие отделы завода. Цель была одна установить связи и выяснить какая им информация от экономического отдела и в какие сроки требуется.
Вы же понимаете, что не все так просто большинство отделов, а особенно бухгалтерия, поняв появившуюся уникальную возможность перераспределить свою работу и водрузить ее на плечи Евгении, не упустили свой шанс этим воспользоваться. Энтузиазм Евгении таял на глазах, масштабы предстоящей работы вызывали чуть ли не панические атаки, но отступать было поздно, да и некуда, позади были наши любимые бабули. И тут, совершенно неожиданно, Евгения получила громадную поддержку и помощь в лице главного конструктора завода, Изольды Петровны, или как ее величали на заводе «матери предприятия».
Изольда Петровна была из тех типов женщин, которые по жесткости, волевым качествам и техническому складу ума, могли любому мужчине дать фору. Сложно было сказать, почему ее слова воспринимались как приказ, подлежащий немедленному исполнению, то ли ее так уважали, то ли ее так до ужаса боялись. Но точно можно было заметить то, что директор завода без крайней необходимости старается не вступать с Изольдой Петровной в дискуссию, а тем более предпочитает не перечить, дабы не услышать в свой адрес массу нелицеприятного, причем прилюдно. Многие старожилы завода шептались, что в молодости между директором завода и Изольдой Петровной, тогда еще юных коллег, трудившихся в одном отделе, была интрижка, однако он так и не решился перевести их взаимоотношения на более серьезный уровень, вероятно боясь не выдержать по жизни столь жесткого прессинга ее характера. Изольда Петровна замуж так и не вышла, детей она также не имела, всю свою жизнь она посвятила труду на этом заводе, и знала практически все и про всех, как в профессиональном, так и в лично плане.
Изольда Петровна всю свою жизнь посвятила этому производству и не только потому что любила свою работу, а в основном потому что любила Германа Олеговича. Порой она даже себе отказывалась в этом признаваться, но уже давным давно все кто ее хорошо знал прекрасно понимали истинные мотивы ее невероятной привязанности и преданности работе. В молодости она была очень эффектной женщиной и имела массу поклонников, но все ее интрижки носили лишь мимолётный характер, ведь она в каждом мужчине искала черты и качества характера Германа Олеговича, а не найдя их начинала разочаровываться и отношения сходили на нет. Герман Олегович осознавал, что Изольда Петровна имеет к нему нежные чувства, но признавать это и тем более вступать с ней в близкие отношения не планировал. Он очень любил свою жену и был бесконечно предан семье.
Сколько бы Изольде Петровне не говорили друзья, что пора бы ей остепениться, найти мужчину и создать семью, родить детей, она и слушать не хотела. Ей ни раз предлагали сменить работу на более престижную и высокооплачиваемую, лишь бы выдернуть ее из атмосферы постоянного общения с Германом Олеговичем, но и тут она была неприступна. Изольда Петровна давно придумала миллион отговорок, почему без нее производство не выдержит и ей обязательно нужно быть только на этом рабочем месте.
Со временем на нее махнули рукой даже все ее близкие друзья, в душе продолжали жалеть, но какие-либо действия предпринимать перестали. Вот так в жизни бывает, когда любовь делает человека заложником, а он отказывается это принимать и понимать.
Отдел под руководством Изольды Петровны напоминал полигон по подготовке молодых бойцов, не было такого месяца, чтобы она не брала на обучение нового горе-технолога, предпочитала она совсем зелёных, прямо с вуза, без опыта, умений и способности высказывать свое я. На них она отрабатывала свое нереализованное материнство, учила их прям как учитель, заставляла их писать проекты, делать домашние задания, предлагать инновации по имеющимся на заводе технологиям. Ребята в основном выдерживали пару месяцев, затем бежали куда глаза глядят, некоторые даже за ученическими выплатами не приходили, в страхе попасть снова в лапы Изольды Петровны. Периодически, но скажем прямо, не очень таки часто, попадались крепкие орешки, которые держались стойко и уверенно, проходили испытательный срок, исполняя все пожелания и прихоти Изольды Петровны, в надежде, что после они станут самостоятельной единицей, полноценными технологами завода. Но не тут то было, Изольда Петровна так просто никому спуску не давала, домашку конечно она больше им не задавала, но на всех планерках, они как новенькие, должны были первыми отвечать на все сложные и каверзные вопросы, а после слушать ее наставления, какие же они ещё зелёные И только к концу первого года работы она их условно переводила в ранг работника, избавляя тем самым от вечного стояния у доски. За последний год из двадцати семи обучающихся, выдержали больше полугода только двое. Ребята были молодыми, весёлыми и очень нестандартными.
Один из них, Рома, он фанател от проверки себя на прочность, при любой возможности отправлялся на поиски приключений, то на байдарках поедет плавать в самые сложные спуски, то в горы в зимнюю экспедицию снарядиться в минус тридцать пять, то в лес с палаткой один поедет на выходные отдыхать. Из-за своего увлечения он вечно был с увечьями, то обгоревший, что вся кожа облезала, то обмороженный до состояния, требующего лечения, то простуженный в конец, что аж голос пропадал на неделю. Ездил Рома на работу исключительно на велосипеде, и его совершенно при этом не волновала погода, дождь, мороз, ветер, не были препятствиями для него. У Ромы было четверо старших братьев и мать, отец давно умер, Рома его даже не помнил. Про свою семью он выражался жестко, называл мать конченой истеричкой, а братьев полными дебилами. Проблема на его взгляд была в том, что его братья не работали, хотя старшему было уже тридцать два года, они просто сидели дома, жрали чипсы и играли на компьютере. При этом у них у всех было высшее техническое образование. Но они немного поработав, один за другим бросали, как они выражались, это гиблое дело и снова возвращались к чипсам и телевизору. Рома не мог понять, почему его мать спокойно относиться к этой ситуации, гробит себя на трёх работах, чтобы его браться могли бездельничать и при этом не сдохнуть с голоду. При этом она ещё и заработок Ромы хотела забрать, чтобы разнообразить питание мальчиков, а то что же они на одних чипсиках Все разговоры с матерью заканчивалось одинаково. Все доводы Ромы о том, что пора бы братьям работать и самим себя содержать, приводили к ее истерике и обвинениям в том что он жадный и мелкий человек, который для родной семьи зажимает денежки. Вероятно поэтому Рома так часто уезжал куда-то, чтобы хоть как-то отвлечься от ситуации в доме, ведь приходилось делиться своими странными братьями одну комнату. Перспектива спать в палатке в холодном одиноком лесу была для него гораздо более приятной, чем провести ещё одну ночь в комнате с братьями.
Каждый новый год Рома загадывал одно и то же желание, он а в душе просил у Деда мороза дать ему возможность заработать достаточно денег чтобы съехать от мамы жить отдельно, хотя бы на съёмной квартире. Он терпел выходки Изольды Петровны, все её издевательства в надежде на то, что сможет продвинуться по карьерной лестнице и добиться более высокой заработной платы, однако все его мечты остались только мечтами. Небольшое повышение зарплата Ромы не позволило ему выйти на некий стабильный уровень независимости, а большего ему завод предложить не мог. Очередной разговор с Изольдой Петровной о возможным расширении его обязанностей и возложение на него дополнительных функций, чтобы дать возможность заработать ещё денег, закончился скандалом. Изольда Петровна обвинила его в жадности, в неблагодарности, и в том, что его стремление выполнять как можно больше работы в итоге приведёт к снижению качества выполненной работы и тогда уже ей станет стыдно за подготовленный персонал. Рома оскорбился, ведь он выполнял свою работу безукоризненно и ещё ни разу за него никому не приходилось краснеть. Он задерживался на работе, выходил в выходной, лишь бы выполнить работу на отлично. Изольда Петровна этого не оценила и в тот день, когда Рома положил ей на стол заявление об увольнении, она размашистым почерком машинально подписала его заявление и бросила ему в лицо со словами:
Иди, щенок, думаешь тебя там за периметром очень ждут, посмотришь не пройдет и полугода приползешь обратно!
Рома сидел на остановке общественного транспорта опустив голову на колени и обхватив ее, он только что написал заявление об увольнении с работы. И его прогнали как нашкодившего неблагодарного щенка, ещё и пинка в след дали, так было обидно до боли в сжатых суставах. Планы, мечты, желания, все сыпалось на глазах и утекало сквозь пальцы. Ему казалось что если он сейчас отпустит, убрав с нее свои руки, то она лопнет от вороха взбесившихся мыслей внутри нее. Ему было страшно поднять голову и посмотреть вокруг, мир в одночасье стал враждебных, холодным, чужим, а он Рома, совсем никому не нужным. Дома мать и братья, которые узнав о его поступке загрызут насмерть, они же привыкли к его доходу и уже планировали куда его потратят. Работы у него больше нетучеба закончилась год назад, друзей нет, родни другой нет, он оказался лишним в этом мире и чувствовал себя как урна на остановке, осталось только чтоб люди стали плевать в него и бросать мусор. Такое склизкое отчаяние медленно заползало к нему в душу, наводя леденящий ужас, ему казалось ещё немного и он или тронется умом или задохнётся.
Дяденька, помогите мне застегнуть портфель, я кажется замок сломала, идти неудобно, книжки вываливаются, услышал он детский писклявый девчачий голос рядом с ухом.
Мерещиться что ли, какие дети ещё, видимо все таки поехала крыша у меня, думал Рома, анализируя услышанное.
Дяденька вы что заболели, почему вы так на голову себе давите, мозги вытекут так из ушей, строгим и серьезным тоном снова раздался этот писклявый голос над ухом.
Рома медленно разжал пальцы рук, приподнял голову и встретился взглядом с маленькой девочкой с невероятно живыми глазами и заплаканным лицом. Она смотрела на него с такой озабоченностью, страхом и заботой на лице, что его как будто волной вынесло в мир к живым. Он подумал, "я дяденька, я взрослый и сижу в панику впадаю, вместо того, чтобы помочь ребенку, у нее беда, замок сломался, ну давай Рома соберись, надо помочь".
Он постарался сделать менее странное и страшное выражение лица и спокойно насколько смог сказал:
Не переживай, все что было в голове давно уже вытекло, теперь я безмозглый, сказав это Рома заулыбался и на душе стало легче.