Я ступил на жёсткий ковровый ворс. Под ковром послышался скрип. "Как обычно!" подумал я, и пошёл дальше. Чем дальше я ступал, тем страшней становилось. Но ноги шли по скрипучему полу, а на встречу мне никто не выходил. И вот ещё два шага и спасительная дверь на волю. Но и другая открытая дверь тоже не давала повода вздохнуть с облегчением.
Я набрал воздуха в лёгкие и пошёл решив, что терять больше нечего, хоть и шёл слегка пригнувшись.
Я поравнялся с дверью открытой комнаты и посмотрел сквозь щель между петлями. Но ничего не было видно. Я сделал ещё шаг и оказался в дверном проёме открытой комнаты. Я зажмурился. Решил, что встречать смерть я буду, не видя своих истязателей. Но никто не стремился меня убить и голоса никакого я не слышал, который бы стал возмущаться.
Только тиканье часов в какой-то из комнаттиктактиктак
Я открыл глаза и понял, что это комната оказалась кухней.
Просторная, светлая, но маленькая кухня была похоже создана скорее женщиной, чем мужчиной. Прямо напротив двери было огромное двустворчатое окно. Закрывали это окно две розовые шторки что были похоже с двух сторон на половинки женского веера. Прямо снизу, под окном была раковина, которая крепилась к красивой столешнице цвета сакуры. Справа от окна был большой двухметровый холодильник, с округленными углами, и огромной морозилкой. Слева от окна была розоватая плита, с чёрной панелью для конфорок. На столешнице около раковины, справа и слева стояли наборы посуды, а чуть левее, справа в углу набор ножей. Но в подставке для ножей было их ровно четыре из пяти. Один нож отсутствовал. На подоконнике перед раковиной стояла герань в горшке, и уже начинала давать цветочки. Слева от двери, на стене, висело очень много картин, изображающих цветы и котят. Прямо по центру кухни был огромный розовый стол с красиво изогнутыми ножками, похожими на кривоногих наездников на лошадях, только красивее их. Под столом был маленький, под размер стола, пушистый розовый коврик.
Но не это всё привлекло моё внимание. Скорее привлекло внимание то, где был недостающий нож в подставке для ножей. Он был воткнут в человека, который сидел, а точнее полулежал на столе. Его правая рука изогнулась в неестественной форме и словно тянулась ко мне. Другая рука убитого свисала прямо вдоль туловища, и походила больше на лишнюю деталь в человеке чем была на самом деле.
Лица человека я не разглядел. Видно, было его лысину и то, в чем он был одет. Это была обычная белая рубашка, и белые штаны, скорее всего пижамные. Кровь с раны, а именно из сердца, уже прекратилась, залив не только белые пижамные штаны, но и хорошенький коврик под столом.
Я смотрел на труп и не мог пошевелится. И что теперь делать?
Но ответ прозвучал сам с собой. А именно голос что прозвучал за дверью, который сказал:
Я Ваш участковый. Мне сказали, что Вы прячете труп в доме. Откройте дверь, со мной наряд полиции.
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
Следующие несколько часов были как в итогах криминальных фильмов преступника берут под арест, и везут на допрос. Только отличие тут кардинальное от фильмов я же не преступник. Но везли меня именно так. Теперь я сидел за столом и ждал пока придёт следователь по моему делу.
Как иронично теперь выбравшись с одной темницы я попал в другую, но близкую к цивилизации. Я ждал своего допроса в кабинете у некоего капитана Сычёва Павла Витальевича. На месте его не было, и я смог оглядеться что было в кабинете.
Наверное, сказать, что это был стандартный кабинет как во всех фильмах про полицию, значит соврать. Кабинет был маленький, в центре него стоял огромный дубовый стол, на котором были папки с надписью "АРХИВ". На столе даже стояла зелёная лампа, какие я видел только в библиотеках. Под стеклянным продолговатым абажуром лампы свисала цепочка, что включала или выключала лампу. Конечно же я дёрнул несколько раз за эту цепочку, отчего я не мог её остановить, чтобы капитан не узнал, что я что-то трогал. Но искушение дёрнуть цепочку ещё раз было немалое.
Прямо на стене, позади стола висела фотография в рамке. Это был не президент Российской Федерации как всё могли подумать, а какой-то мордатый полицейский с погонами полковника. Вот странно. Слева от входа в кабинет был железный стеллаж с архивными документами, около него, левее, находился маленький кофейный столик. На столике был электрический чайник, пять кружек, тарелка с пряниками, и целая упаковка чая в пакетиках. Мне жутко хотелось есть. Аж живот свербел. Я огляделся по сторонам в поисках камер. Камер не заметил.
Но случилась неприятность. Ноги, из-за недостатка еды, и хорошей порции воды стали ватные. Встав с деревянного и шаткого стула, на котором я всё время сидел, я споткнулся и распластался по полу. То ли я мягко упал, то ли всё были заняты работой, но никто на шум не прибежал.
Я быстро встал, как я подумал со стороны, с грацией кошки и был уже рядом у тарелки с пряниками. Они меня дразнили чтобы я их съел. И я засунул в рот сразу два, отчего вскоре пожалел так как закашлялся и пришлось пить воду прямо из чайника.
Довольный я прошёл на своё место и стал сладко жевать. Пряничная масса во рту сладко влетала в горло. Даже оттого, что к внутренней стороне зубов пристаёт эта масса было приятно. Я даже зажмурился от удовольствия.
Я стал осматриваться дальше. Правее фотографии на стене мордатого полицейского было огромное окно. Но сравнение одной темницы с другой, повлияло именно решётка на окне. Зато я смог смотреть в окно и наблюдать куда оно выходит. Теперь я увидел не клен, что стал мне другом в темнице, теперь я видел дорогу. Часто по ней прохаживались люди, и мне стало приятно, что я все-таки выбрался из своего заточения.
И только сейчас я услышал, как в соседней комнате громко разговаривают. Видимо это был допрос кого-то ещё, или может на кого-то пишут кляузу.
Я прислушался, потому что больше в кабинете делать было нечего. Да и пряник осел на желудке так, что есть не хотелось больше.
За стеной слышались три голоса. Два женских, писклявых и крикливых, и один мужской, наверное, следователя.
Ну и как был одет вор? спросил мужской голос.
Штаны у него были зелёные сказал первый писклявый голос.
Ну как зелёные, скорее, как трава, подхватил второй голос.
Не ну как трава, скорее, как трава что видна ночью.
Не ну как ночью, как трава что растёт у болота.
Не ну как у болота, цвета не зелёного толком.
Может темно-зеленый? спросил усталый голос мужчины.
Да! Точно! словно как на плацу, выкрикнули в один голос женщины.
Что на нём было сверху надето? спросил голос мужчины.
Такой оранжевый кардиган.
Не ну как кардиган, скорее пуловер.
Не ну как пуловер, скорее короткий свитер.
Не ну как свитер, скорее всего жилет красного цвета.
Вы же сказали оранжевого! заметил мужской голос.
Ну откуда мы могли выдать, было темно, и куртка была чёрная.
Куртка?
Не ну как куртка, скорее плащ болоньевый.
Не ну как болоньевый тканевый бежевого цвета.
Так, бежевый или чёрный? спросил следователь.
Откуда знаем, темно было.
Ладно, приметы запомнили на лице?
Да, шрам был на носу.
Не ну как шрам, скорее прыщик. Много прыщиков.
Не ну прыщики, а как кратеры на лице такие, знаете?
Не ну как кратеры на всём лице, некоторые усами закрыты были.
Ну как усами, скорее небритостью лёгкой.
Не ну как небритостью, под маской особо не заметишь.
Он что в маске был? взорвался мужской голос. Вы же сказали с усами.
По глазам видно, что он носит усы.
Не ну как усы скорее бакенбарды.
Так, женщины, идите сейчас к нашему оператору, пусть он с ваших слов составит фоторобот, а я пока оповещу разведгруппу о задержании мужчины в темно-зеленых штанах, в черно-бежевом плаще, и с маской на лице под которой есть небритость в виде усов с бакенбардами.
Женщины ушли, и я ясно услышал, как мужской голос громко произнёс, явно думая, что его не слышат:
Долбанные курицы.
Я посидел ещё немного и наконец ключ в двери открыл саму дверь, и передо мной предстал сам капитан Сычёв Павел Витальевич.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Это был очень пухлый мужчина, у которого из двух подбородков, несмело, проглядывал третий. Он носил лоснящиеся усы, которые словно вскочили из постели, так как были взъерошены.
На нём не сходилась его форма, поэтому верх был расстегнут на все пуговицы, представив миру могучий и сильный пивной животик. Посмотрев на его ноги, я только подумал об одном: "Как такие короткие ноги могут носить такого богатыря?".
Я перевёл взгляд на фото в рамке и понял, что в погонах полковника был сам капитан. Ну какой солдат не хочет стал генералом, ведь так?
Здравствуйте, я капитан Сычёв Павел Витальевич. И, как Вы могли заметить Вы тут по очень щепетильному делу.
Я смотрел в одну точку, а именно на его нос картошкой, и невольно захотелось рассмеяться. Но следующий вопрос вывел меня из созерцания носа-картошки.
Вас зовут Лопата Михаил Михайлович? сказал капитан и усмехнулся так, словно фамилия моя была такая которую и произносить не хочется.
Да капитан. Я Лопата Михаил Михайлович.
Наверное, у него сейчас в голове возникла мысль "смеяться после слова "Лопата", потому что он явно ещё раз подавил смех.
Нет, как будто я виноват, что моя фамилия лопата, а городок наш называется Землёвка, как по иронии.
Кое-как подавив ещё раз смех, капитан стал серьезным, но не настолько, чтобы его надо было боятся.
Вы понимаете, что Вы замешаны в убийстве?
Но я не убивал этого человека.
Сколько раз я слушал это от тех, кто тут сидел, Вы бы знали. И ни один не сказал: "Вяжите меня, ибо я виновен"!
Прямо так и сказали бы? спросил я с интересом.
Михаил Михайлович, скажите, что Вы делали в доме номер 8 в деревне Чернушки?
Я не знаю такое место. У меня вообще нет дачи.
Капитан стукнул ладонью по столу, что я вздрогнул:
Вас там обнаружил участковый, когда Вы стояли с ножом в руке, как известно с его слов.
Но я не держал нож, и не был рядом с трупом, потому что в этом доме я был в заложниках.
Кто это может подтвердить?
Тут я остолбенел, и чуть не сказал: "спросите матрац и старый клён за окном", но произнёс другое:
Товарищ капитан, Ваш вопрос некорректен, потому что никого рядом со мной не было. И если бы Вы осмотрели дом, увидели бы подвал и то, что я там ночевал неделю.
По словам участкового, он отдал Вас полиции и проверил дом полностью. Всё двери кроме двери на кухню были закрыты на замок. Он не увидел следов взлома, а значит Вы знали убитого лично. Это так?
Тут я вообще впал в ступор. Но такого быть не может:
Это же полный бред. Я был в подвале неделю, отмечал на стене гвоздём дни, что я там провёл. Их было семь. Семь насечек. Я не мог ошибиться. Меня держали в подвале и кормили кашей три раза в день, только чай был остывший, что меня огорчало. Потом в седьмой день я попытался докричаться до своих тюремщиков, но ответа не было. Вышел из темницы
А дверь как открыли, Михаил Михайлович? перебил меня капитан.
Она была открыта.
Или Вы её выломали? Тогда это порча имущества, которое Вам не принадлежит.
Я снова не знал, что ответить. Я думал я по жизни туплю, но такие слова опровергли мою теорию.
Товарищ капитан, как я её мог выломать, если Ваш участковый сказал, что всё двери были закрыты, а значит он не мог знать открыта темница моя или нет?
Капитан задумался, потирая второй подбородок.
Что-то тут не вяжется. Кто-то из Вас врёт. Но Геннадия Аркадьевича я знаю очень хорошо, он врать не будет.
Это кто?
Неважно кто, а важно, что Вы там делали, и почему убили главного деятеля совета пенсионеров Трошкина Юрия Викторовича?
Если бы я знал кто это!
Это труп, заколотый Вами ножом в сердце.
Я его вообще не знаю. Да и с чего Вы взяли что убил его я?
Вы находились на месте преступления.
Я жертва!
Убийца не может стать жертвой! крикнул Сычёв, затем откашлялся, поправил галстук на рубашке, и сказал спокойно, если во всём признаетесь, мы облегчим срок за убийство.
Товарищ капитан, Вы хотите повесить на меня убийство, которое я не совершал. Но поверьте я смотрю телевизор и люблю детективы, тогда ответьте мне; на ноже есть мои отпечатки пальцев? И установите, когда был убит ваш пенсионер как его там, Викторович?
Тут зазвонил телефон, и я вздрогнул. Оказалось, что под папкой "АРХИВЫ" притаился старый дисковый телефон, какие уже давно вышли из моды.
Капитан хотел было что-то сказать, но он резко решил откапывать телефон под огромными папками. Я понял, что эти архивы его не раскрытых дел, но как он дослужился до капитана я понять не мог.
Он смешно пыхтел, и выставлял пухлые губы вперёд ища телефон. Его пальчики-сардельки все же ловко передвигали папки и наконец, телефон был извлечён, словно младенец из утробы матери. Осталось ещё фанфары услышать. Но их не было.
Красный от поисковых работ, Сычёв приложил трубку к уху. Я слышал только его голос, который говорил:
Да, товарищ майор. Да, он у меня. Отпустить? Нопонялпонялхорошо товарищ майор.
Он положил трубку, извлёк из ящика своего стола скомканный платок, который больше походил на булыжник, потому что его не мыли, и вытер им лоб. Вскоре убрал платок назад в ящик стола, бросив короткое:
Вы свободны.
Но почему?
Откуда я знаю! Вы можете радоваться, а я буду сидеть и копаться в Вашем деле. Я не знаю, но похоже Вы замешаны в этом деле, как муха в сиропе, и, поверьте, Вам не выбраться с этого сиропа. Потому что СИРОП ЭТО Я.
Я Вас понял товарищ капитан, несколько смутившись произнёс я.
Тут я заметил, что глаз капитана заметил пряники. Видимо он посчитал их в уме, и сообразил, что никто кроме меня их съесть не мог. Он посмотрел на меня злобно, и я понял, что нажил себе пряничного врага.
Я вышел из кабинета и прошёлся по коридору. Мимо меня бегали стажёры, без погон на плечах, и вальяжно рядом с ними шли лейтенанты, старлеи и капитаны.
Я нашёл выход без труда, но дежурный на КПП меня окликнул:
Лопата Михаил Михайлович? сказал сержант и заржал так, что стекла в его будке задрожали.
Да это я.
Не забудьте взять свои вещи.
Но хотел было сказать я, но передумал. Хорошо.
Какие ещё вещи? Неужто похитители вернули мой сотовый, ключи от машины, и чехол для карточек?
На моё удивление всё это и было мне вручено. Но взгляд зацепился за уголок, вылезающий их чехла моих карточек. Я никогда не вытаскиваю уголки у карт, чтобы не потерять. Но тут явно не моя карточка.
Я достал карточку. Она была прямоугольная, на которой было написано ручкой:
«Иди на почту. Трек-код: 5673459005623.Сказать от Морозова Егора Марковича».
Удивлённый такой находкой, я вышел из отделения полиции. А день перестаёт быть томным как я погляжу?
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Но каков ни был этот день, я всё равно решил посвятить его себе. Я слишком устал, чтобы думать о чём-то, о ком-то, да и о ситуации в целом. Я волновался только за две причины.
Первая я голодный, потный, и не бритый, и надо это исправить дома.
И вторая у меня целую неделю не кормлены мои гуппи крохотуленькие рыбки. Я их купил месяц назад, и часто любовался ими, когда день в тренажёрном зале был трудным.
Я ввалился, в прямом смысле, в свою квартиру, потому что ноги отказывались ходить, а на машине я бы и не доехал, потому что она сейчас припаркована у моей работы.
Кое как пройдя к ванной комнате я скинул с себя всю одежду. Открыл кран с горячей водой, потом резко переключил на холодную. Такой контрактный душ помогал скинуть усталость, но в этот раз он не помог. Усталость была во всем теле и в каждой косточке. Я, конечно, помню с теплотой недельный мой матрац, но кровать мне дороже. Я решил не принимать душ больше, а просто залез в ванну добавив несколько капель алоэ и мяты. Чудесное блаженство растеклось по телу. Я словно ощутил, как тело становится снова живым, и наконец уходит запах пота. Интересно, а капитан нос от жуткого моего запаха пота не затыкал, потому что сам вонял?