«Никакие Эмираты и Багамы не могут сравниться с этой непритязательной красотой, Дарья с наслаждением вдохнула прохладный воздух, встала, перегнулась через перила и всмотрелась в светящиеся в толще воды точки. Если б можно было навсегда скрыться от него в этих загадочных глубинах»
Экскурсии Дарья не любила. Всякий раз, когда теплоход причаливал к пристани очередного провинциального города, шла в музыкальный салон заниматься. Пятнадцать минут гаммы, еще десять упражнения Ганона,14 и можно переходить к программе.
В тот день вынуждена была ретироваться на берег: в музыкальном салоне молодежь играла в «Мафию», а в ее каюте, расположенной на верхней палубе, контрабасист Боря проставлялся после вчерашнего первого в жизни сольного концерта «на воде».
Откинутый столик у окна ломился от яств: балык из сома под астраханскую водку в бутылке в виде осетра, тарелка варено-копченых раков, связка сушеной тараньки, вяленый жерех и синец. Тарелки мясная, сырная, фруктовая.
Дарья, как переступила порог, так и осталась стоять в дверях, зажав нос: «Боже мой! Мне придется не один день с открытым окном спать, чтобы выветрить эту рыбную вонь».
Она категорически отказалась присоединиться к подвыпившим товарищам по цеху, присовокупив в качестве «отступных» к столу, накрытому вскладчину, баночку черной икры.
Дашка, останься! добродушно пробасил контрабасист. Там пе́кло, а у нас пивко холодное. Он любовно погладил пластиковый пузатый бочонок.
Спасибо, отмахнулась Дарья, я на экскурсию схожу: говорят, здесь много интересного. Схватила висевшие на крючке у зеркала плащ, сумочку и выскочила в коридор. Спустилась по узкой лестнице на главную палубу. Осторожно ставя каблуки между поперечными рейками трапа, вышла на пристань.
Почти сразу оторвалась от группы туристов и минут пять медленно шла вдоль нижней набережной. Остановилась, зачарованная бликами, коснулась нагретых солнцем чугунных перил и приложила ладонь ко лбу козырьком, вглядываясь в маленькую светлую точку на воде.
«Что это? Птица?» Точка приблизилась. «Какое свинство! Дарья разочарованно вздохнула: Неужели не хватает урн: надо обязательно окурки кидать в реку? Привыкший к самоедству ум тут же нашел очередной повод для самобичевания: Сигарета, выброшенная за борт. Как символично: так же и я бесцельно плыву по течению жизни».
Гера, ты скоро? раздался за спиной женский голос.
Дарья резко обернулась.
Девушка в джинсовом костюме разговаривала по телефону, прижав его плечом к уху:
Я место клевое подобрала, она раскрыла объемный деревянный чемодан и достала холст. Давай быстрее, пока солнце можно поймать, а то потом с тенями замучаешься.
Дарья потерла похолодевшие ладони: «С ума сойти! Имя знакомое слышу и шарахаюсь, как от проказы». Она обошла нарисованные мелом на асфальте квадраты с цифрами и побрела дальше по набережной.
Внимание привлекла вывеска на вытянутом вдоль берега двухэтажном плавучем доме.
Ботель. Ресторан «Мирная пристань», прочитала вслух Дарья и еще раз повторила нараспев: Ми-и-ир-на-а-я при-и-стань. Место, где спокойно и безопасно. Развернулась и, пройдя причал для прогулочных судов, свернула направо. «Хорошо, что стоянка четыре часа: успею город обойти, и ребята, наверное, разойдутся по своим каютам».
Минут через десять подошла к двухэтажному зданию из мелкого красно-бурого кирпича. Крыльцо пряталось от палящего солнца под арочным козырьком с причудливым кованым узором. Справа висела мраморная табличка с выгравированными мелкими буквами, от времени выглядевшими неряшливо.
Памятник архитектуры второй половины девятнадцатого века. Дом призрения бедных. Городская богадельня и детский приют. Богородская домовая церковь, прочитала Дарья. Не слишком ли много для одного здания? Поднялась по ступенькам и дернула за дверную ручку.
Внутри было прохладно.
Есть тут кто-нибудь? заглянула за администраторскую стойку и, не обнаружив никого, кроме кота, свернувшегося клубком на табуретке со свисающей до пола шалью, поднялась по лестнице на второй этаж, стараясь не стучать каблуками.
Небольшую залу заполняло солнце, просачиваясь сквозь драпированный тюль. На потолке крепились на планках светильники, направленные на увешанные картинами стены. «Портреты в золотистых рамках, весенние пейзажи и большая картина лунной ночи над рекой. Смотрят удивленно друг на друга и не могут понять, как оказались в одной компании. Пожалуй, надо вас развлечь».
У стены между двумя арочными проемами стоял черный рояль. Дарья подошла к нему, открыла крышку. Потом встала и по очереди заглянула в соседние залы они пустовали. Вернулась к инструменту. Села на круглую табуретку та недовольно скрипнула. С минуту думала, что сыграть, и медленно погрузила пальцы в прохладные клавиши.
Задумчивая мелодия поднялась из недр рояля и включилась в неспешную беседу с аккомпанементом15. Увещевала. Спорила, наполняясь силой, словно обескровленная река в период половодья
Когда отзвучал финальный примирительный аккорд, за спиной раздались редкие хлопки.
Господи! Дарья резко крутанулась на табуретке.
Перед ней стоял основоположник русской национальной оперы, сошедший с литографического портрета Петра Федоровича Бореля.16 Дарья открыла рот, намереваясь что-либо сказать, но язык не слушался. Она продолжала удивленно хлопать ресницами, осознавая, что со стороны наверняка выглядит глупо.
Да-да! импозантный мужчина в приталенном двубортном пиджаке, с черной бабочкой, плотно обхватывающей ворот белой рубашки, пригладил зализанные на косой пробор волосы с проседью: Мне постоянно говорят, что я вылитый Михаил Иванович!17 Он почесал бороду и склонил голову, словно ожидал сорвать овации после удачно исполненной арии.
Извините Дарья не знала, как реагировать. Она закрыла крышку рояля и хотела встать, но двойник композитора с неожиданной ловкостью очутился рядом.
Нет-нет! он мягко нажал на плечо Дарьи, Сыграйте, пожалуйста, еще что-нибудь из Ференца.
Я Дарья растерялась, вы Она положила руки на колени.
О-о! Я ввел вас в состояние смятенья своим внезапно-быстрым появлением. Не так ли? он широко улыбнулся и забавно пошевелил кустистыми бровями.
Неожиданно для себя Дарья расхохоталась. Гулким эхом ее смех облетел залы музея и спрятался где-то под потолком.
Простите, я она не могла остановиться.
Незнакомец выжидающе смотрел и улыбался уголками губ. Потом достал из кармана пиджака кипенно-белый носовой платок и протянул Дарье:
Прежде чем вы продолжите играть или смеяться выбирайте сами, позвольте представиться. Он галантно шаркнул ногой: Ваш покорный слуга, директор Драматического театра имени Александра Николаевича Островского, Альберт Игоревич Бескрайних.
Дарья пожала протянутую пухлую теплую руку с пальцами-колбасками:
Дарья
Альберт Игоревич не дал ей договорить:
О-о! Я прекрасно знаю, кто вы: Дарья Мухина. С удовольствием слушаю ваши выступления на канале «Культура». И сольные, и в составе звездного квартета «Времена года». Какими судьбами в нашем захолустье?
Дарья, наконец, пришла в себя:
Ну, Кинешма прекрасный городок. И совсем не пахнет захолустьем. Я здесь, можно сказать, проездом: гастролируем по Волге как раз со звездным квартетом.
О-о! Это большая удача, что мы с вами встретились: директор музея моя давняя приятельница пригласила на свой юбилей. А уже завтра отправляюсь в Москву по долгу службы: мой театр, видите ли, полностью обновляет декорации. У нас в Кинешме, к счастью для нас, появился замечательный спонсор, Дмитрий Рогов успешный архитектор тридцати пяти лет от роду. Кстати, тоже москвич, как и вы. Бескрайних широко развел руки, видимо, приглашая Дарью порадоваться за земляка.
А что же он делает в Кинешме? спросила она, чтобы поддержать разговор, хотя многословие директора начинало утомлять.
О-о! Там, говорят, что-то личное. Что лечится только переменой мест. По воле провидения ему в наследство достался дом на окраине нашего города. Вот он и уехал, знаете ли, из Москвы, воспользовавшись приглашением возглавить Ивановское архитектурное бюро.
Я очень рада за господина Рогова. Вы меня простите, Альберт Игоревич, но боюсь на теплоход опоздать.
Бескрайних достал из кармана брюк круглые часы на цепочке и открыл крышку:
У нас в это время только один теплоход по расписанию и отправится он через два с половиной часа. Уверяю вас, я собственноручно провожу вас до самого трапа, дражайшая Дарья Альберт Игоревич осекся.
Николаевна, Дарья машинально произнесла свое отчество.
Да! Именно! И, прежде чем вы продолжите радовать мой слух музыкой великого Ференца, я хочу взять с вас слово, что когда-нибудь вы удостоите наш город более длительным визитом и обязательно дадите несколько концертов!
Дарья удивленно вскинула брови: «Так вот прямо с места в карьер?» А вслух произнесла, приложив ладонь к сердцу: Слово лауреата Международного конкурса пианистов имени Ференца Листа в Утрехте.
Альберт Игоревич разразился таким громоподобным хохотом, что Дарья не выдержала и подхватила его смех.
Потом они сидели в кабинете директора музея пышногрудой Оксаны Сергеевны, и пили чай из самовара.
***
Дарья протянула руку к рычажку радио и тут же вздрогнула от громкого мужского голоса.
На нашем теплоходе есть библиотека, детская игровая комната, бар все предназначено для организации хорошего отдыха в круизе. Для желающих позагорать есть солярий на шлюпочной палубе, для любителей попариться прекрасная сауна. Имеется, также, спортинвентарь. Увлеченно вещал невидимый диктор. В музыкальном салоне вас ждет концертная программа и другие развлекательные мероприятия.
Дарья выключила динамик: «Трудно развлекать других, когда у самой на душе кошки скребутся всеми четырьмя лапами».
Мысли снова увлекли в воспоминания. «Да, мой поспешный отъезд из Москвы был больше похоже на бегство».
***
После очередного скандала с мужем Дарья позвонила Альберту Игоревичу и попросила об аудиенции. Бескрайних подумал, что она приглашает его в Москву, но Дарья сказала, что приедет в Кинешму сама.
На работе взяла отпуск за свой счет. Готовилась к отъезду, соблюдая все меры предосторожности: удалила с телефона ненужные приложения, отключила разрешения для приложений, которые отслеживают личные данные, отключила джи-пи-эс, блютус и геолокацию; постоянно чистила куки, кэш и историю браузера. Пробовала скачать какой-то мудреный сервис, чтобы заходить в интернет невидимкой, но не вышло. Завела новый адрес электронной почты, поменяла все пароли В общем, пришлось погрузиться в совершенно чуждый ей мир и постараться сделать все действия, о которых нашла информацию в интернете.
В день отъезда позвонила матери и сказала, что на месяц уезжает в санаторий в Подмосковье. Гера? Гера, как всегда, весь в работе. Как отпустил ее одну? А она не одна. С кем? С Варей, да, со своей лучшей подругой: она как раз и пригласила Дарью с собой за компанию.
Дарья знала, что Варвара вчера улетела на две недели в Европу с очередным бойфрендом. Так что, связи с ней сейчас нет.
После звонка матери Дарья сняла с пальца обручальное кольцо и выбросила в урну с мусором. Заблокировала сим-карту, трижды введя неверный пароль, вытащила ее, погнула и выбросила. Купила новую на чужую фамилию, заплатив несколько тысяч девушке, с которой познакомилась на остановке. Объяснила, что рассталась с парнем, и теперь он ее преследует. До вокзала добиралась на автобусе и трамвае, а там договорилась с частником. В дороге несколько раз меняла такси.
При встрече с Бескрайних объяснила, что какое-то время хочет пожить вне столичной суеты. Инкогнито. Сослалась на очень сложный период в семейных отношениях. Альберт Игоревич лишнего не спрашивал. Уточнил только, готова ли Дарья принимать участие в музыкальной жизни города. Дарья согласилась при условии, что ни в прессе, ни в соц. сетях ее имя упоминаться не будет. И попросила Альберта Игоревича держать в тайне причину ее приезда. Директор театра помог неофициально снять квартиру, договорился о выступлении Дарьи на дне города и сосватал ее в качестве пианистки на несколько круизов по Волге, поскольку устраиваться на них через филармонию Дарья боялась.
«Петляю, словно заяц. Никогда не думала, что придется все эти шпионские штучки применять. Но лучше потерпеть временные неудобства, чем ходить и оглядываться, что Гера найдет меня, пользуясь связями».
Гера При одном упоминании его имени где-то под ребрами начинал пульсировать болезненный комочек. От него липкой паутиной расходился страх. Дарья хорошо знала это ощущение: так бывало всякий раз, когда, словно черт из табакерки, появлялся муж.
Впервые Гера устроил сцену через неделю после свадьбы, приревновав Дарью к водителю такси, подвозившему их с банкета по случаю дня рождения друзей. На следующий день просил прощения. Но заметил, что Дарья сама виновата: нечего было этому водиле улыбаться. Дарья тогда подумала, что, действительно вела себя не очень сдержанно: замужняя женщина, а смеялась шуткам таксиста, как девчонка.
Как-то раз они зашли в букинистический на Новом Арбате. Пока Гера изучал полки с книгами по бизнесу, пожилой продавец-консультант, узнав Дарью, сказал, что ее игра заставляет испытывать какую-то нереальную вселенскую любовь ко всему, и подарил трактат «О любви» Стендаля. Дарья видела, как лицо мужа, наблюдавшего эту сцену, покрылось пятнами. Скомкано поблагодарила продавца, спрятала книгу в сумку и отошла в дальний угол магазина.
Дома убрала томик Стендаля на верхнюю полку шкафа-купе в прихожей. Иногда, когда мужа не было дома, перечитывала случайно открытые страницы, всякий раз поражаясь, какие разнообразные формы может принимать эта пресловутая любовь. И расстраивалась от того, что, желая разобраться с тем, чем же на самом деле является это чувство, запутывалась ещё больше.
А срывы у Геры стали повторяться чуть ли не каждый день. То ему чудилось, что официант пялится на вырез Дарьиного вечернего платья, то продавец раритетных грампластинок в «Музыкальном магазине» на Ленинском проспекте сделал неоправданно большую скидку.
И всякий раз он обвинял Дарью, пеняя на то, что не научили ее родители правильным манерам. А иначе почему она дала кому-то до свадьбы?! Дарья в сотый раз рассказывала мужу ту историю. Клялась, что все вышло не по ее воле. И она об этом очень сожалеет. Но Гера стоял на своем:
Не хотела б не дала.
Однажды после концерта в Доме композиторов Дарья стояла в фойе с коллегами: обсуждали, куда пойти отмечать удачное выступление квартета в новом составе контрабасиста на замену нашла она, подняв свои студенческие связи.
В разгар беседы к Дарье подошел скромно одетый мужчина и протянул корзину с белыми хризантемами:
Я ваш поклонник. Это счастье слушать, как вы играете!
Дарья не успела ответить. Словно из-под земли появился муж:
Слышишь, ты, быдло, закричал он срывающимся на тенор баритоном, я запрещаю тебе так пялиться на мою жену! И забери свой убогий веник!
Гера вырвал из рук Дарьи цветы и швырнул в сторону. Тупой звук удара о колонну, и хризантемы, вставленные в пропитанную водой губку, вылетели из корзины. Дарья чувствовала на себе недоумевающие взгляды коллег и готова была провалиться сквозь мраморный пол. Поклонник пролепетал что-то невнятное, быстро забрал в гардеробной свое пальто и исчез за входной дверью.