Девушка прижалась к стене и достала из сумочки «Браунинг». Рифленая рукоятка пистолета легла в ее небольшую ладонь. В прихожую вышел мужчина и, увидев промокшую насквозь незнакомую ему девушку, державшую в руке пистолет, буквально обомлел от страха.
Кто вы и что вам нужно? с трудом выдавил он из себя. Уходите, мне не нужны неприятности!
Голос мужчины надломился и последние слово он произнес буквально фальцетом. Он сделал шаг в сторону и со страхом посмотрел на незнакомку, которая направила пистолет ему в голову. Отверстие в стволе, буквально парализовало его волю.
Ради Бога, не бойтесь, я вас не трону! произнесла Катерина, почувствовав металл, в своем голосе. Черный выход есть? Ну! Не заставляйте меня стрелять! Что вы молчите? Черный выход есть или нет!?
Да, прохрипел от волнения мужчина и рукой указал на дверь, ведущую в кухню. Он там.
Покажите! Ну, живо! произнесла Катерина и повела стволом пистолета, заставляя хозяина квартиры показать ей этот выход.
Мужчина сделал несколько шагов и обернулся, еще не веря, что в его квартире по-прежнему находится это молодая женщина с пистолетом.
Как ваша фамилия? неожиданно для хозяина квартиры спросила девушка.
Зачем вам моя фамилия? ответил ей мужчина осипшим от волнения голосом.
Если вы меня выдадите, мои товарищи убьют вас и всех ваших родных и близких вам людей.
Мужчина направился на кухню и рукой указал на дверь.
Откройте! приказала она ему.
Хозяин квартиры дрожащей рукой открыл щеколду, и девушка буквально прошмыгнула в образовавшуюся щель.
Я вас предупредила, произнесла она и быстро стала спускаться по лестнице вниз.
Выглянув из-за двери и убедившись, что двор пуст, она подобрала края своей длинной юбки и устремилась на улицу.
***
Вечером, Катерина, уже выступала в небольшом доме на окраине города, в котором собрались рабочие. Перед ее выступлением, активист большевик Никифоров представил ее рабочим.
Товарищи! Сейчас перед вами выступит товарищ Рысь, которая совсем недавно прибыла в наш город из Лондона. Он, а вернее она, расскажет нам, как прошел съезд нашей партии большевиков.
В комнате стало тихо. Все повернулись в сторону миловидной девушки, которая сидела у окна. Катерина встала с места и посмотрела на собравшихся рабочих. Два десятка глаз устремили свой взор на нее. Легким движением руки она поправила выбившийся из-под косынки локон волос. Лицо Кати преобразилось, а в глазах заблестел какой-то неистовый огонь.
Товарищи рабочие! Члены ЦК партии большевиков и товарищ Ленин передают вам свой пламенный боевой привет! произнесла она. Несмотря на то, что товарищ Ленин сейчас находится за границей, он хорошо знает, что происходит у нас на родине, он верит, что скоро наступит тот самый момент, когда в России рухнет прогнивший царский режим и власть перейдет в руки трудового народа, то есть в ваши руки, товарищи. Наша с вами задача, не только ждать этого момента, но и всячески способствовать этому. Для этого необходимо усилить наше влияние в рабочей среде, вести агитационную работу. Чем больше рабочих станет на нашей стороне, тем быстрее падет ненавистный трудовому народу царский трон. Пусть вас не пугают аресты и гонение власти. Вспомните апостолов Христа, которые подвергались не меньшему гонению и в результате они победили.
Скажите, товарищ Рысь, а вы случайно не жидовка?
Это было сказано так неожиданно для ее, что лицо Катерины вспыхнуло. Казалось вот-вот и она бросится на оппонента с кулаками.
Вы ошиблись, товарищ! Я не жидовка! Я дочь русского народа, которого, как и вас угнетает царское правительство. Почему вы меня об этом спросили, товарищ.
Почему вы меня спрашиваете? А потому, что все кто здесь выступал до вас, были жидами. Вот я сижу и думаю, может и партия, о которой вы говорите тоже жидовская, а не рабочая?
Катерина улыбнулась.
Странный вопрос, товарищ? А вы сами не жид случайно?
Собравшиеся засмеялись. Она еще говорила около часа, рассказывая рабочим о программе партии большевиков. Закончив говорить, она посмотрела на руководителя ячейки.
Товарищи, на этом я думаю, закончим на сегодня. Нужно проводить товарища Рысь. Вавилов! Проводи ее дворами. Не нужно, чтобы ее здесь видели.
Хорошо, товарищ Никифоров.
Катерина накинула на плечи шерстяной платок и, попрощавшись, с рабочими вышла вслед за Вавиловым. На улице было темно. Где-то недалеко лаяли дворовые собаки.
Осторожней, товарищ Рысь, тихо произнес Вавилов, под ногами большая лужа.
Спасибо, товарищ, поблагодарила она мужчину. Темно у вас здесь
Вскоре они вышли на улицу, мощеную булыжником.
Спасибо, товарищ Вавилов. Теперь я сама доберусь, произнесла девушка и, поправив сбившийся с головы платок, направилась по улице.
Подпольщик проводил ее взглядом, отметив про себя ее хрупкую фигуру и повернувшись, направился в обратную сторону. Катерина шла по улице, размышляя о своей встрече с Никифоровым. Они знали друг друга около года. Он работал на Путиловском заводе и хорошо знал жизнь рабочих. Перед отъездом в Лондон на съезд партии, она встречалась с ним, и он передал ей письмо, адресованное Ленину. Заметив пустующую пролетку, девушка направилась к ней.
На Невский, произнесла она и, подобрав подол юбки, села в пролетку.
Повозка тронулась. Она откинулась на спинку и закрыла глаза. Мерный цокот копыт по булыжной мостовой, скрип рессор, просто убаюкивал Катерину. Внезапно, повозка остановилась. Она открыла глаза, перед ней сидел офицер в форме жандармерии.
Вот и приехали, Катерина Игнатьевна, произнес офицер. Сколько веревочки не виться, а кончик найдется. Не ожидали? А я давно искал с вами встречу.
Вы ошиблись, господин ротмистр. Вы явно меня с кем-то спутали, словно оправдываясь, произнесла она. Меня всегда с кем-то путают.
Не нужно изображать из себя невинную овечку, как у вас говорят, товарищ Рысь. Вы же сами понимаете, что это бесполезно. Так, что поехали дорогая к нам в заведение, там и поговорим. Теплый прием и камеру с солнечной стороны, я вам обещаю.
Катерина хотела открыть свою сумочку, где лежал ее пистолет, но офицер предусмотрительно вырвал ее из ее рук.
Не нужно, Катерина Игнатьевна, не нужно. Я не первый год служу в охранном отделении. Береженого человека, Бог бережет, так, по-моему, говорится в народе.
Дорога до здания охранки заняла совсем немного времени. Катя шла в сопровождении двух офицеров. Поднявшись на второй этаж, они остановились напротив большой массивной двери. Один из офицеров приоткрыл ее и скрылся за ней. Видимо доложив о ее аресте, он вышел из кабинета и, взглянув на побледневшее лицо Катерины, предложил ей пройти в кабинет.
За большим массивным столом сидел мужчина средних лет с большими залысинами на лбу. Его тонкие редкие волосы были аккуратно зачесаны назад. Сквозь них поблескивала лысина.
Присаживайтесь, Катерина Игнатьевна, а, может, для вас более привычно, товарищ Рысь? Простите меня, Христа ради, но, взглянув на вас, я невольно удивился, почему товарищи выбрали для вас такой неподходящий псевдоним Рысь?
В кабинете повисла тишина. Кабинет был большим, обставленный дорогой инкрустированной мебелью. В углу отбывали секунды большие напольные часы. Тик-так, стучали часы.
Вы знаете, мне жалко вас, Катерина. Вы такая молодая, красивая девушка. Вы знаете, что вам грозит? Не хотите отвечать, ну и не надо, мы и так все знаем о вас и ваших друзьях. Мы даже знаем, где вы сегодня были, перед кем вы выступали. Если желаете, могу вам доложить.
Мужчина сделал небольшую паузу. Он внимательно рассматривал сидевшую перед ним девушку.
Я, просто, хочу понять вас, что вам не хватает в вашей жизни: острых ощущений или других каких-либо причуд? Ведь у вас все есть: дом, богатство Вы знаете, я могу вас сейчас просто выставить за дверь учреждения и провести арест всех ваших друзей, и завтра вас просто убьют ваши же друзья и товарищи по борьбе, и вы умрете, как предатель. Все они будут считать, что именно вы предатель. Как вам подобная перспектива?
Катерина по-прежнему, молча, смотрела на хозяина кабинета
Мои товарищи вам не поверят, так как хорошо знают меня. Они знают, что я лучше умру в ваших застенках, чем выдам вам своих друзей
Мужчина громко засмеялся, в его глазах заиграли какие-то непонятные ей огоньки. Пододвинув к себе стакан с чаем, он сделал глоток и снова взглянул на сидящую перед ним девушку.
Вам бы хорошего мужа, да маленьких детишек, а вы все в революцию играете, героя из себя строите. Но, вы не герой, вы просто глупая девчонка и не более.
Он снова засмеялся. Теперь этот смех был каким-то противным и насмешливым.
Я не хочу с вами разговаривать! громко произнесла Розалия и поднялась со стула. Отправьте меня в камеру!
Сидеть и молчать! Фанатичка! Посмотрим, как вы запоете, оказавшись на каторге. Да, да, на каторге. Там не будет платьев из Парижа, там будет труд, от которого, как говорят, кони дохнут. Пройдет год и о вас забудут, словно вас никогда и не было.
Мужчина нажал на кнопку и в дверях появился городовой.
Отведите, ее милейший человечек в камеру. Там клопы давно не вкушали молодой крови. Устроим им пир!
За спиной Катерины с грохотом хлопнула металлическая дверь. Она обернулась назад и заметила, как открылся дверной глазок, и чей-то глаз с интересом посмотрел на ее одинокую фигуру, которая, словно статуя стаяла у двери, боясь сделать свой первый шаг в ожидавшую ее неизвестность.
***
Катерина подошла к нарам. Сумрак камеры, размеренные шаги надзирателей за дверью угнетали ее.
«Как я могла так легко угодить в расставленные охранкой сети? Кто знал о моем выступлении и явке? Наверняка, об этом знали с десяток товарищей. Кругом провокаторы. Кому верить? крутилось у нее в голове. Интересно, кто знает о моем аресте? Как сказал это жандарм, что сегодня они организуют аресты подпольщиков, а завтра они меня выпустят. Следовательно, подпольщики знают о проваленной явке и моем аресте. Однако поверят ли мои товарищи, что я предала их? Кого я знаю в этом городе? От силы человек пять или шесть. А вдруг именно их и схватит охранка? Хорошо стала работать охранка, надо отдать ей должное».
Кто такая мещанка? Проститутка? раздалось из темного угла камеры. У нас здесь принято здороваться!
Нет, я не проститутка. Я политическая. Кто здесь старшая по камере? Мне нужно место.
Этот ответ вызвал в камере легкое замешательство. В камере сидели воровки, проститутки и бродяги.
Здесь не вокзал и лишних мест нет. Падай, где хочешь.
Она прошла вдоль нар. Заметив свободное место, Катерина, присела. Сильный пинок буквально снес ее с места. Катя словно пушинка слетела с нар и упала на грязный пол.
Пошла вон! произнесла полная женщина с остатками макияжа на лице. Вот что дорогуша, ломись из хаты. Нам такие соседи здесь не нужны
Она еще хотела что-то сказать, но в этот момент Катя впилась ей в волосы. Они обе повалились на пол и стали кататься по полу, пытаясь впиться ногтями в лицо. Неожиданно открылась дверь камеры и в проеме показалась массивная фигура надзирателя.
Прекратить! громко скомандовал он.
Женщины поднялись с пола и, пылая гневом, стали напротив друг друга.
Все хватит «собачится». Ты политическая иди сюда, здесь тебя никто не тронет.
Катя посмотрела на женщину и села рядом с ней.
Можно я прилягу, у меня сильно болит голова.
Ложись
Она сидела на нарах, размышляя над тем, как она легко угодила в сети охранки. От этих мыслей у нее вдруг разболелась голова. Она легла на нары и закрыла глаза. Однако мысль о возможной провокации охранки не отпускала ее.
«Как-то все странно, провалы в Казани и Петербурге. Я почему-то грешила на Соколова, но он не знал о явках в Петербурге, следовательно, он не мог знать назвать их. А, если знал? А вдруг я ошибаюсь и Михаил Соколов честный большевик? Но кто меня мог предать здесь? Никифоров? Вавилов? Но, ни один из них не знал, куда я направлюсь. Следовательно ни кто из них. Тогда кто?»
Шаги надзирателя стихли около двери ее камеры. Она взглянула на дверь и заметила, как за ней внимательно наблюдал чей-то внимательный глаз.
Дайте мне воды! крикнула Катерина.
Не положено! ответил глуховатый голос надзирателя. Ты новенькая?
Да, ответила Катя.
Выходи!
Ее перевели в соседнюю камеру-одиночку. Девушка обернулась и увидела глазок, в который кто-то наблюдал за ней. Глазок закрылся, и снова стало тихо. Катерине не спалось. Несмотря на физическую и эмоциональную усталость, сон не шел. Жандарм был прав, вскоре она почувствовала, что по ее руке кто-то ползет. Это был клоп. Она испугано вскочила на ноги и попыталась стряхнуть с себя насекомых, которые, как ей показалось, ползали по ее одежде. Всю ночь она не сомкнула глаз. Под утро, когда в камере стало светло, усталость сломила ее, и она заснула. Ее разбудил шум открываемой двери. В камеру вошел надзиратель и молча, поставил на пол металлическую тарелку с кашей, куском хлеба и кружку с водой.
Извольте кушать. Это прислал вам начальник тюрьмы, произнес он и, развернувшись, вышел из камеры.
Катерина поднялась с нар и взяла тарелку в руки. Только теперь она поняла, как она проголодалось. Она с жадность съела кашу и с сожалением посмотрела на дно тарелки. По действующему предписанию, арестантов кормили гречневой кашей, которая была малокалорийной и через час-другой, арестант снова ощущал приступы голода. Весь день она ждала, когда ее выведут на допрос, но этого не произошло. Она терялась в догадках, с чем это было связано, то ли с угрозой жандармского чиновника, то ли с попыткой сломить волю, и склонить ее к сотрудничеству.
Неожиданно дверь открылась, и голос надзирателя вернул ее к действительности.
Выходи! Что ты копаешься, словно курица!
Катерина быстро вскочила на ноги и чуть ли не бегом устремилась к двери.
***
Она шла по длинному узкому коридору, придерживая подол своего платья. Иногда ей казалось, что этому коридору не будет конца. За ее спиной, тяжело дыша, шел надзиратель. Тюрьма жила своей жизнью: в одной из камер кто-то громко смеялся, в другой наоборот, кто-то громко причитал.
Стоять! Лицом к стене! раздалось за спиной Катерины.
Она, молча, выполнила команду надзирателя. Он с шумом распахнул дверь и слегка подтолкнул ее в спину.
Свидание краткосрочное, тридцать минут.
Она не сразу разглядела человека, который стоял спиной к свету. Мужчина был одет в военную форму, которая как влитая сидела на его спортивной фигуре.
Катя! Это я, Евгений Варшавский.
Женя? Как ты сюда попал? Откуда ты узнал о моем аресте?
Варшавский улыбнулся.
Ты же сама говорила, что тебе нужно в Петроград. Вот стал тебя разыскивать. Узнал, через знакомых, что ты в «Крестах». Как ты здесь?
Она улыбнулась. Однако улыбка у нее получилась какой-то вымученной.
Что у тебя с лицом? Тебя били?
Нет. Просто, как может быть свободному человеку в этой каменной клетке. Ты не поверишь, но я не рассчитывала увидеть тебя здесь. Я думала, что меня ведут на допрос. Как все неожиданно.
Разговор явно не клеился. Радость на лице Евгения Варшавского постепенно исчезла.
Катя! Завтра я уезжаю на фронт. Я не знаю, что меня там ждет и поэтому я пришел к вам, чтобы предложить вам руку и сердце. Если вы согласны, то нас сегодня же обвенчают в тюремной церкви. Что вы молчите?
Не смешите меня, Евгений. Вы православный человек, а я атеистка, поэтому о винце не может быть и слова. Это первое. Во-вторых, вы дворянин, а я мещанка. Мы разные во всем: в сословии и наконец, во взглядах. Вы за единую и неделимую Россию, за веру царя и отечество, а я за власть, рабочих и крестьян. Поэтому, мы как вода и огонь, каждый может существовать лишь отдельно друг от друга.
Катерина замолчала и посмотрела на посеревшее лицо Евгения.
Вы не обижайтесь на меня, Евгений. Да и проблем у вас со мной будет множество. Скоро меня осудят. Нужна ли вам такая жена, как я? Думаю, что вам гвардейскому офицеру наш брак вскоре станет в тяжесть, так что простите меня. Вы молоды, красивы.