Иван Ильич усмехнулся и посмотрел на соседку.
Скажи, Агаша, а вот ты знаешь, что такое большевизм?
А, что вы сами не знаете, вы, что меня пытаете? с нескрываемой злостью произнесла женщина. Просто представляетесь, смеетесь надо мной неграмотной женщиной. Отец говорит, что если придут красные, всех буржуев повесят на фонарях. Может и перейдет ваш дом к нему, к моему папаше. Уж больно он ему нравится.
Знаю, знаю, словно шутя, ответил ей Иван Ильич. Вот придут, начнут дачи и дома грабить. Это они хорошо умеют. А твой папаша давно на наш дом глаз свой положил.
А почему именно дачников и богатых грабить? переспросила она хозяина.
Потому, Граня, что все дачники люди богатые, поняла или нет? Вы ведь вроде тоже не бедные? Дом есть, корова.
Поняла. А мужики у нас в поселке тоже не из бедных будут. Вот, Сивко той осенью одного вина продал на сто двадцать тысяч рублей. У многих есть живность: коровы, овцы, свиньи. Вот вам до них еще далеко, живете старыми запасами
Нет, соседка, твои мужики не считаются богатыми. Скорей всего они середняки по меркам большевиков.
Да это почему же? Вот у моего отца две лошади, две коровы, гуси, три хряка, десятка два барашков. А что есть у вас? Ничего! Да и питаемся мы с вашим столом не сравнить. Теперь только мужики и богаты. Вот вы врач, а что у вас есть?
Ты неправа, Агрофена, вступаясь за отца, произнесла Нина. Мой папа доктор, он людей лечит, в том числе и твоего отца. А большевизм и заключается в том грабь, хватай, что плохо лежит, не упускай своей выгоды. Для них нет людей, а только классовая борьба.
Это ты что так разошлась, Нина? опять со злостью произнесла соседка. Вот придут большевики и сразу разберутся, кто для них враг, а кто друг. Платите за молоко, мне идти нужно.
Иван Ильич, достал из кармана портмоне и отсчитал ей деньги.
Папаша велел сказать, что с завтрашнего дня молоко станет дороже.
Жена хозяина дома, всплеснула руками.
Как так? И сколько же будет стоить ваше молоко, Агрофена?
Вдвое дороже
Нет, мы столько платить не можем, тихо произнес Варшавский. Пейте свое молоко сами
Дело ваше, произнесла Агрофена и направилась к выходу. Вам не нужно, думаю, что большевики от молока не откажутся.
Она вышла из дома, с силой захлопнув за собой дверь.
***
Мама! Ты не заметила, как опустел наш поселок? произнесла Нина, входя в дом. Похоже, вся молодежь подалась в горы. Говорят, что белые объявили мобилизацию в добровольческую армию, вот они и разбежались.
Иван Ильич громко засмеялся.
Вы видели этих чеченцев из «Дикой дивизии»? Их для этого и прислали, чтобы они выловили всех этих дезертиров. Да, положение с каждым днем осложняется. Говорят, что большевистские агитаторы появились и у нас в поселке. Кипит все, скоро каждый будет рвать на себе рубашку, доказывая, что он не сторонник белой гвардии. Осталось совсем немного. Красная Армия уже около перекопа. В Севастополе тоже не спокойно, я слышал, матросы бунтуют
А как же союзники? Они же обещали высадить свой десант в Феодосии
Какой десант, милая. Высадили они его не у нас в Феодосии, а в Константинополе.
Господи, что творится в этом мире! Неужели наши союзники бросят нас на произвол! Мне сегодня сказали, что французы уже оставили Одессу. Вот придут большевики в Крым, что будет с Евгением? Где он сейчас?
Надо думать, было раньше. А он, за царя, за родину, за веру. Где сейчас эта родина, вера? Молчите? Вот и я не знаю. Всех предали и бога, и царя, и веру. А ведь крест когда-то целовали. Вы знаете, а я горжусь своим сыном, он верен присяге, которую принимают только один раз в жизни.
Ты же знаешь, Иван Ильич, что Евгений человек совершенно аполитичный. И зачем он пошел в это военное училище, сейчас бы сидел дома, пил чай с вареньем. Нет, не мог он сидеть дома, ему на войне лучше, там и люди чище. Что сейчас с ним? Где он?
Сильный стук в дверь заставил всех вздрогнуть. Блеснули золотые погоны, молодой, до боли знакомый голос произнес:
Мир вам! Здравствуйте, мама, папа и Нина! Что не узнали своего сына, брата?
Женя!! Откуда ты? Мы только что о тебе говорили и вдруг.
Все вскочили и бросились ему на встречу. Чисто выбритый, с тонким обветренным лицом, он стоял в дверях, улыбаясь своей обворожительной улыбкой.
Вот я и дома, произнес он, снимая с плеч башлык. Вижу, что не ждали. Наш полк отвели на отдых в Джанкой, вот я решил навестить вас. Скажу сразу, я ненадолго, утром уеду обратно.
Пойдем за стол, наверное, есть хочешь Женя? потащила его к столу сестра. Как ты добрался?
Евгений улыбнулся.
Все хорошо, сестренка, все обошлось. Ты знаешь, оказывается у вас тут, работают «товарищи». Сейчас, когда я ехал к вам, была погоня. Контрразведка накрыла шайку в одной из дач. Съезд какой-то проводили, подпольный. Кого-то взяли, кто-то бросился бежать. Еду я, вдруг двое из кустов с наганами ко мне. Один выстрелил, но не попал. Ну, я его двумя пулями и зацепил.
И что с ним?
Не знаю, Нина. Пусть контрразведка разбирается с ними.
Она внимательно посмотрела на брата. Что-то в нем появилось новое: он явно загрубел, движения его стали какими-то резкими, а поведение развязанное. Он так не принужденно и свободно говорил о том, что подстрелил человека, словно рассказывал о своей охоте на зайцев.
Ого, какой вояка! Лучше расскажи нам, как дела у вас в армии? Какое политическое настроение? Скажи, за что сражаются твои товарищи и друзья?
Евгений взглянул на мать, которая накрывала стол, и нехотя ответил:
Как тебе ответить, папа, разное настроение. Есть части черносотенные, которые видят на троне царя, однако, офицерская молодежь, особенно не кадровая, в основном за учредительное собрание.
Иван Ильич громко рассмеялся.
Глупо, Евгений, глупо. Сражаться и умирать за подобные идеи. Скажи, ты ничего не слышал о нашей бывшей соседке? Говорят, что она в большом почете у красных командиров?
Лицо Евгения потемнело.
Многое говорят, папа. Слышал, что она возглавляла сначала политотдел 8-ой армии, а сейчас якобы возглавила ЧК в 13 ой армии, с которой мы сейчас воюем.
Значит она тоже сейчас в Крыму? Интересная завязка.
Выходит, что так.
Иван Ильич посмотрел на сына и усмехнулся.
Ты ее по-прежнему любишь? спросил он сына. Разве можно любить врага?
Не знаю, тихо ответил Евгений. Страшные вещи о ней рассказывают. Зверствует. Кто бы мог подумать, что из этой милой девочки вырастет такая волчица. Когда наш полк уходил из Ростова, мы не смогли эвакуировать госпиталь, в котором лечилось около сотни наших солдат и офицеров. Красные сожгли его вместе с ранеными, врачами и сестрами милосердия, которые ухаживали за ранеными. Говорят, что поджечь им приказала наша Катенька. Мне рассказывали очевидцы, что она долго смотрела как горит здание и лично стреляла в тех, которые пытались выбраться из пылающего госпиталя.
Вот и я об этом, сынок. А какая кроткая была. Похоже, не напилась еще человеческой кровью.
Из комнаты раздался голос матери, которая звала их за стол.
***