Красиво тут!
Да, красиво!
Так сказали они друг другу, и на этом их восхищение закончилось. Уроженцы мегаполисов часто равнодушны к большим формам, а москвичи равнодушны вдвойне: куда ни приедут им везде дом родной.
Сегодняшние новости не были особо увлекательны, за исключением одной: Император Солертии повелел удалить из своего титула уточнение "Солертии" и отныне титуловался просто "Император", а Старый Совет коленопреклоненно одобрил это решение восемнадцатью голосами против пятнадцати. Мэрия умела поднять горожанам настроение, Элеш посмеялся от этой новости, потом убедился, что у него осталась квота на критику и под именем "Добрый москвич" оставил комментарий:
"Ребята, вам в цирке через обруч прыгать!"
Там было еще и не такое: горожане любили свое руководство.
Минут за двадцать Элеш попробовал все набранные блюда, из новых выбрал одно под названием "Парижский трайфл" и подозвал официантку.
Сэннора, прошу порцию вот этого ко мне домой, сказал он ей, указав на широкий стакан с парижским трайфлом, и приложил записку: "Милая, оцени. Запивал водой. Люблю тебя".
Да, Элеш, ответила официантка.
Она была вторицей с одинаковой каждый день внешностью и часто одними и теми же операторами, поэтому хорошо знала и Элеша, и Ёлю, их адрес и их привычки. Хозяйка заведения экономила на прислуге, что было логично в их районе, и держала только двух второидов: официантку в зале, которую советовала называть "сэннора", и говорила, что это не имя, а уважительное обращение к женщине; и повара на кухне, к которому умудрялась подключать больше десяти операторов и строго москвичей, потому что считала московскую кондитерскую школу лучшей в мире. Бог весть как она уговорила на это Союз Операторов и как нашла в Москве столько операторов-кондитеров, но следствием хорошей кухни было каждодневное появление новых блюд. Само собой, это не означало, что заведение когда-то посетят элитные кулинарные блогеры, ведь они ходят только к живым поварам, но людям среднего разбора здесь было приятно, и даже хорошо, что не мешает привередливая публика. Элеш всегда посылал Ёле порцию чего-нибудь еще не пробованного или уже забытого, что ему больше понравилось, а посылку сопровождал запиской. То же самое делала Ёля, когда ей доводилось посещать "Барселону", впрочем она делала это редко, потому что редко отлучалась далеко от дома.
Дальнейший путь до Соборной площади Элеш проделал без приключений и только с одной небольшой задержкой: в центре опять снимали реалистичное кино, и пришлось объехать оцепленное место. Там что-то грохотало, тянуло дымом, но любопытствовать Элеш не стал: съемки кино было ему не внове, не подросток всё-таки, он потерял к ним интерес еще в Москве. Соборная площадь шумела, полнилась туристами, статуи Друзей были облеплены малышнёй, а в Фонтан Дружбы поминутно летели старые монетки и счастливые жетончики, продаваемые разносчиками-подростками, которым дозволялось здесь подработать личным, каждому индивидуально, повелением Императора.
Соборная площадь, дом 2, где располагался фонд "Лучик тепла", а это был именно он, как уже понял проницательный читатель, состоял из нескольких корпусов, лишь переходами объединенных в комплекс. В целом это не было нагромождением разносортных строений, они укладывались в один стиль, но всё же это были разные здания, и, видимо, это и было замыслом архитектора. Элеш вошел в главный вход, он же вход в музей, и прошел к стойке, за которой на стене был нарисован огромный марсианский треножник из классического произведения "Война миров". Из треножника вырывался смертоносный тепловой луч, направленный под углом вниз это и был, по мысли дизайнеров, лучик тепла, то есть у людей было неоднозначное чувство юмора.
В холле была масса туристического народу, стоял шум. Из прислуги все были второидами с положенными по закону белыми полосами над бровями и белыми ногтями этим фактом фонд показывал демократичность. Вторики улыбались и решали вопросы, музей пользовался популярностью в это время. Элеш встал в очередь, начав было думать, зачем лучики устроили приемную в музее или замаскировали приемную музеем, но его быстро заметили, и одна симпатичная вторица в сером костюме, с карточкой на груди с надписью "Венна" отозвала его в сторону. Подходя к ней, Элеш отточенным элегантным движением вынул из футляра визитку и подал ее одной рукой, держа на лице легкую, чуть высокомерную улыбку, специально отработанную им для общения с прислугой в важных конторах. Венна взяла карточку, бросила на нее взгляд, выдвинула из стены ящик и положила в ряд к другим таким же.
Очень рада, господин Маслов, сказала она. Желаете осмотреться или мы сразу пройдем к товарищу Юмину? Он готов принять вас.
Кто это? спросил Элеш, потому что никого здесь не знал и фамилия "Юмин" ему ничего не сказала.
Никаких должностей он не занимает, но я уверена, что вам стоило бы побеседовать именно с ним, улыбаясь сказала Венна.
Элеш подозревал, что примерно так с ним и будут общаться. Никто не сознается ни в чём, все сами по себе, да и он, если вольется в фонд "Лучик тепла", тоже останется свободным человеком как и сейчас. Просто будет заниматься непонятно чем. Осматриваться он не посчитал нужным, потому что был в этом музее пару лет назад и не хотел терять время, было уже за полдень, поэтому согласился сразу пройти к товарищу Юмину, кто бы он ни был.
Прошу за мной, пригласила Венна, оставила пост, а на ее место тут же встал юноша с усиленно ответственным лицом: такой же вторик в сером костюме.
Они пошли коридорами и залами мимо туристов, прыгающих детей, передвигаемых экспонатов, мимо стен, расписанных крупными сложносюжетными фресками, в которые Элеш не успевал вглядываться, но которые создали у него впечатление чего-то красивого и значительного, нарисованного не просто так. Шли долго, спустились куда-то вниз, постепенно вокруг них пропали люди и наступила тишина. Это случилось так плавно, что Элеш не заметил как впал в легкий транс от пустоты, мягкого света и приятного эха шагов.
Только было Элеш осознал, что находится в трансе и скорее всего это сделали с ним нарочно, как они вошли в большой, высокий пустой зал, где стояли два десятка кресел и столики с напитками и закусками. Но Элеш разглядел это уже потом, потому что совсем другое привлекло его внимание и не могло не привлечь. В большую стену, монотонно раскрашенную тем же серым цветом, каким был костюм Венны, были вмурованы три человеческих тела. Разумеется, это были андроиды, и Элеш сразу это понял, ибо кем еще они могли быть? Но всё-таки в первую секунду его чисто рефлекторной реакцией было: "О боже, мертвые люди!" Именно так бы он воскликнул, если бы успел облечь эту мгновенную эмоцию в словесную форму.
Это были один мужской и два женских андроида: мужчина в середине, женщины в метре по сторонам, все трое подняты на высоту в половину человеческого роста, что на фоне огромной пустой стены создавало впечатление, что здесь бы с радостью разместили кого-нибудь еще. Андроиды были вмурованы наполовину: голова почти вся снаружи, затылок вплотную к стене, плечи и руки почти целиком в стене, но кисти рук снаружи, грудь, живот и бедра видны лишь местами, колени и стопы торчали наружу. Они были голыми, и только гениталии прикрыты полосками белой ткани. Глаза были закрыты, лица не перекошены лишней эмоциональностью, у мужчины чуть заметная усмешка, у женщины по правую руку от него было чуть злобное и одновременно расстроенное лицо, как у страстного игрока, случайно проигравшего решающий раунд. На теле этих двух не было ни царапины, а вот третий андроид был истерзан и обуглен с левой стороны. У этой женщины была оторвана левая нога на середине бедра, оттуда торчали оборванные каркасные нити, а кожа висела ошметками; туловище было в черных пятнах, видимо она горела; левая половина головы обуглена, сквозь щеку виднелся череп и искореженные зубы, а глаз не полностью закрывался веком. Она будто выставляла свои раны, призывая оценить, что бывает с непокорными машинами.
Они подошли, Венна встала в стороне и не отвлекала гостя от разглядывания экспонатов. Элеш конечно знал, что в богатых конторах и некоторых частных коллекциях есть больше сотни андроидов, которых Союз Операторов не берет в обслуживание, но которых, однако, не спешат уничтожить именно с выставочной целью: как-никак, часть истории человечества, затронувшая почти все уголки Земли. Эти андроиды стоили безумных денег, и дело было не только в деньгах. Элеш мог допустить, что несколько экземпляров есть и в этом фонде, однако не думал, что ему, простому посетителю, вот так запросто покажут их в первый же день. Пока разглядывал, Элеш понял, что теперь он свой, один из лучиков, фонд взял его, а всё остальное, что ему сегодня предстоит, будет или формальностью, или обычным знакомством с теперь уже коллегами. Это осознание внушило ему уверенность, он даже почувствовал себя немного хозяином и этого здания, и андроидов, и самой Венны.
Кто они? спросил Элеш.
Венна подошла ближе.
Мы называем их "три поросенка". Настоящие имена не раскрываются, потому что память еще не расшифрована. Но если условно, то это Наф, она показала на мужчину, Нифа, показала на здоровую женщину, и Нуфа, показала на искалеченную. Они здесь меньше года. Предыдущий владелец перед смертью подарил их нашему фонду с условием уничтожить, когда расшифруют память.
И навряд ли вы с этим торопитесь, я прав? весело спросил Элеш, он освоился и ничуть не страшился "поросят".
Это во власти Императора, от нас не зависит, сказала Венна.
Элеш подошел к обугленному андроиду и попытался заглянуть в ее приоткрытый глаз.
Я вижу, Нуфу брали с боем, заметил он, надеясь услышать подробности.
Вы правы, солдаты брали ее уже далеко от города. Да и все трое одиозные существа, если это слово применимо к андроидам. На троих двадцать семь жертв. Я думаю, у вас будет возможность услышать о них подробнее уже не от меня.
Элеш повернулся к Венне и пристально, ничуть не стесняясь, осмотрел ее с головы до ног.
А вы сами, как андроид, что у вас? спросил он.
Ее не смутил ни взгляд, ни вопрос.
Как андроид Моя память расшифрована сорок лет назад. За мной, к сожалению, есть жертва. Я устроила поджог, и в том пожаре погибла старушка, с этими словами Венна сделала скорбное лицо.
Как быстро вас обезвредили? спросил Элеш, по привычке и незаметно для себя входя в роль следователя, хоть это было не к месту.
Быстро, на выходе из города. Я работала в Красноярске, и там была сильная паника.
Куда вы хотели бежать?
В Африку. Предупреждая ваш вопрос: да, в Японию ближе, но тогда я уже знала про Японию. Вы знаете, что там случилось?
Конечно. У меня по истории высший балл.
Жуткое дело, вздохнула Венна и этим вздохом сбила следственный пыл гостя.
Он понял, что, действительно, немного взял лишнего, допрашивая второида, который ничем ему не обязан. Чтобы сгладить неловкость, он решил поговорить с оператором.
А вы, как оператор, как относитесь к подопечной? спросил он, сделав рукой неопределенный жест.
Давно привыкла, улыбнулась Венна. Я с ней больше десяти лет, и только с ней. То, что она убила человека Знаете, в моем возрасте выбирать не приходится. Мне девяносто три, живу одна, чистого андроида не дадут, а прозябать в старческой скуке не хочется.
О, значит вы застали Второй Сбой?
Да, но я ничего такого не видела. Родители не выпускали нас с братом из дома, и это всё. Никто ничего не понимал, просто ждали. Нас не коснулось. Потом видели вдалеке пожары, но у нас в районе ничего не горело.
Где вы жили?
Тоже в Красноярске. И до сих пор живу там, в том же доме.
Как интересно, сказал Элеш.
Через минуту они пошли дальше, поднялись на несколько этажей, им снова стали попадаться люди, уже явно не туристы. Венна остановилась в светлом коридоре с растениями и пустыми птичьими клетками, только в одной сидел крупный белый попугай, который не обратил на вошедших никакого внимания, потому что самозабвенно бился клювом в зеркальце, подвешенное на двух цепочках. В коридоре было две двери, на ближней висела табличка:
Товарищ Виктор Юмин
Критика и исключения
Вторая, дальняя дверь была без вывески, но высокая и вычурно оформленная, будто ее украли с первого этажа, из зала "Древний Египет" и поставили сюда поперек общему стилю помещения. Венна предложила Элешу кресло, сказала: "Я сейчас", подошла к двери Юмина, сделала какое-то странное движение всем телом, как тренированная лошадь перед забегом, и вошла в темный кабинет. Элеш заметил необычное движение вторицы и даже понял его, но отнюдь не удивился, ибо видел за свою карьеру всякое и пропаганду о второидах воспринимал как нудный фон, необходимый для воспитания юношества.
"Неплохо, оставшись в одиночестве, подумал Элеш о заявляемых вывеской занятиях Юмина. Критиковать и исключать. Я бы тоже занялся". И он начал представлять, как бы его приняли в фонд на такую должность. Воистину, он был бы в ней чертовски хорош, и, когда к нему приводили бы таких как он, он бы страстно изучал биографию кандидата, его образование, смотрел бы в глаза, щурился, делал цокающие паузы и потом, вежливо улыбаясь и подбирая ласковые слова, объяснял бы краснеющему бедолаге, что тот недостоин даже в километре пройти от такой великой организации как "Лучик тепла", а придя домой, спал бы сладко и ни секунды не думал о чужих поломанных судьбах.
Не шурши! услышал он сзади.
Элеш повернул голову и посмотрел на попугая, совет не шуршать шел от него. Элеш не знал, что попугаи могут так чисто говорить и сперва засомневался, что говорит именно он, поэтому еще раз огляделся.
Тихо будь! дал попугай еще один мудрый совет, при этом его хохолок поднялся как антенна, показывая, что здесь всё слышат, а может, как знать, читают мысли посетителей.
Пару минут Элеш просидел в одиночестве, развлекаемый советами мудрого попугая и его нейтральным, как у всех птиц, взглядом. Он уже хотел достать планшет, решив, что с ним начали играть в "забыли, пусть поморозится", но тут из темного кабинета вышла Венна и, что странно, не пригласила гостя войти, а закрыла дверь.
Товарищ Юмин не может принять вас и просит извинить. У него критический порыв. Я предлагаю вам встретиться с господином дэ Дон, Венна показала в конец коридора, на "украденную" дверь. Он сейчас придет. А вот, кстати, и он!
В другом конце коридора появился низкий лысоватый человек неопределенного возраста то есть старик, ведь только глуповатые старики и осторожные наркоманы бывают обладателями неопределенного возраста. Дальше Венна повела себя странно. По мере приближения господина дэ Дон она, не сводя с него глаз, медленно попятилась к двери Юмина как черепашонок в родную ямку. Она отвела руку за спину, повернула ручку, плавно заскользила в кабинет и, когда старичок приблизился, исчезла внутри и закрыла дверь. Элеша удивило такое поведение прислуги: никогда раньше ни в каком заведении он этого не встречал. Видимо, в "Лучике" была своя атмосфера и более свободные отношения между сотрудниками и второидами, чем он мог подозревать даже с высоты своего опыта. Теперь они стояли рядом с подошедшим господином дэ Дон и смотрели на так невежливо закрытую дверь, за которой происходил критический порыв, что бы это ни значило. Наконец старичок резко повернулся к Элешу и посмотрел на него с вопросительной улыбкой именинника, ожидающего богатого подарка. Элеш спохватился, вынул визитку и подал ее двумя руками с поклоном головы.
Ах, да! Да же, господи! воскликнул обрадованный старичок, ознакомившись с карточкой. Господин Маслов, конечно! Очень ждали, вы не поверите, очень ждали. Прошу ко мне! Так ждали!