В который уже раз придя к мысли о неизбежном одиночестве, Ася снова вздохнула и вдруг обратила внимание, что ее напарник Ромчик, оказывается, что-то ей говорит. Похоже, обращался он к ней давно, а она, погруженная в свои мысли, и не слышала. Вот ведь незадача!
Впрочем, обидеть Ромчика было совершенно невозможно. Во-первых, потому, что в их городском управлении он был самым незлобивым и добродушным сотрудником, и лишить его самообладания было практически нереально. А во-вторых, потому, что в Асю он был, естественно, тайно влюблен. Причем так сильно, что в тайну эту было посвящено минимум пол-управления.
Тебе чего, Ромчик? ласково спросила Ася. К напарнику она относилась тепло, как, пожалуй, к двоюродному брату.
Да говорю, слышала о том, что в Москве самый дорогой в мире мотоцикл угнали?
Ася снова вздохнула, невольно подумав, что скоро начнет сама себе напоминать ослика Иа-Иа. О Ромкиной страсти к мотоциклам в управлении тоже знали все. Мотоциклами парень просто бредил. У него самого был простенький «ИЖ», на котором в молодости гонял еще его отец, но мечтал он, естественно, о «Харлее», не меньше, и про мотоциклы знал все, а говорить о них мог часами. Сейчас он стоял перед Асей, и глаза у него светились восторгом. То ли от того, что он готов был оседлать любимого конька, то ли потому, что на нее он всегда смотрел с восхищением.
Ну как же, Ась! В Москве выставка проходила. Собрали раритетные мотоциклы со всего света. В общем, я туда еще поехать хотел, посмотреть, но с дежурствами не выбраться никак, но тема знатная. К примеру, из Америки привезли позолоченную «Ямаху» в стиле чопер. Он реально настоящим золотом покрыт, двадцатичетырехкаратным! Его в 2006 году сконструировали, в единственном экземпляре, представь! Сиденье красным бархатом оббили. Он три миллиона долларов стоит.
Сколько?
Ага. Три миллиона. За мотоцикл. С ума сойти! Или еще «Хильдербрандт и Вольфмюллер». Тот еще и подороже будет. Вообще уникальная вещь. Его в последний раз использовали почти девяносто лет назад, представляешь? Он был собран в Мюнхене в 1895 году. Их вообще всего два года производили и выпустили около восьмисот штук.
И что, этот раритет еще ездит? насмешливо спросила Ася.
Сейчас уже нет, конечно. Хотя когда-то развивали скорость до 48 километров в час. Они все больше по музеям стоят. Например, в музее Генри Форда в Детройте. Про это я точно читал. А этот какой-то американке принадлежит, вот она его на выставку и отправила. Это же престижно.
И что? Его и украли? Ася спрашивала лениво, не из интереса, а ради поддержания разговора. Не обижать же Ромчика. Он хороший. Добрый, не подлый, на нее смотрит словно теленок. Одновременно ласково и немного печально. И хозяйственный, судя по рассказам, и детей любит. Хороший муж и отец кому-то достанется. Но не ей. Ей нужен другой мужчина. Самый лучший.
Нет, что ты, украли другой, говорил меж тем Ромчик, и не подозревающий, что только что проиграл конкурс на звание «самого лучшего мужчины». Украли одного из «Дикобразов».
Чего-о-о-о?
«Дикобраз» это такой гоночный мотоцикл, кинулся объяснять воодушевленный ее интересом Ромчик. Их мастера из AJS всего-то четыре экземпляра выпустили. Это фирма такая британская. Дикобразом его прозвали из-за шипов, установленных на ребрах охлаждения. Впервые такой мотоцикл представили на аукционе «Бонхемс», и гонщик Лесли Грэм в 1949 году выиграл на нем первое британское послевоенное первенство по мотогонкам.
Ася все-таки не сдержалась, зевнула.
И зачем его украли? уточнила она, чтобы скрыть свою отчаянную скуку. Кому он нужен?
Кому могут быть нужны семь миллионов долларов? Рома даже раскраснелся от эмоций. Да за такой мотоцикл любой коллекционер запросто солидные денежки выложит!
На пустынной до этого, немного даже сонной по причине праздничного утра улице вдруг появился автомобиль. Он приближался на довольно приличной, явно превышенной скорости, большой черный «Гелендваген», и Ася, вспомнив, что при исполнении, отстранила надоедливого напарника, шагнула на дорогу, подняла жезл. Она была уверена, что машина проскочит, не подчинится требованию, и была готова передать данные дежурному, но водитель, видимо, не собирался «нарываться», а потому послушно вильнул в сторону обочины и остановился.
Неподалеку намеревалась переходить дорогу в неположенном месте какая-то бедовая бабулька с большой клетчатой сумкой на колесиках.
Давай, я тут, предложил Рома, кивнув на намертво затянутые черной пленкой окна «Гелендвагена», через которые было не видно, что происходит внутри. Иди вон со старушкой разберись.
Нетушки. Ася показала ему язык. Сам иди, переводи старушек через дорогу. А этого я остановила, я и разберусь.
Спорить Рома не стал и двинулся наперерез пожилой нарушительнице, явно не желающей делать лишние шаги, чтобы дойти до пешеходного перехода. Ася же приблизилась к водительской дверце и терпеливо застыла, ожидая, пока затемненное стекло поедет вниз.
Лейтенант Громова. Ваши документы, пожалуйста.
Теперь, когда стекло опустилось, было видно, что за рулем «Гелендвагена» молодой человек, примерно Асин ровесник. До тридцати уж точно.
Пожалуйста. Он разглядывал ее с улыбкой, видимо, не ожидал увидеть на дороге девушку, да еще такую симпатичную. А что я нарушил?
Во-первых, скорость, строго сказала Ася, понимая, что без радара вряд ли это докажет.
Ехал 68 километров в час, бодро отрапортовал молодой человек, которого, судя по протянутым документам, звали Константином Ровенским. Никак не больше. Хотя, если у вас есть доказательства, я покаюсь.
Доказательств нет, скучным голосом согласилась Ася, похлопывая обтянутой в тонкую кожу книжечкой с документами по ладошке. Но вас это не спасет.
От чего?
От справедливого возмездия.
Вот как? Это почему же?
Потому что ваша машина затонирована сверхразрешенной нормы. Поэтому сейчас я выпишу вам штраф за тонировку лобового и передних стекол, а вы пока припаркуйтесь в сторонке и пленочку отдерите, будьте добры.
Слушай, сестренка, давай договоримся по-мирному, предложил парень. Ну жалко же пленку отдирать! Она дорогая. Очень высокого качества.
Догадываюсь. Судя по вашей машине, согласилась Ася и открыла блокнот с постановлениями. И что с того?
Не надо штрафа. И отдирать давай ничего не будем. Ты скажи, сколько денег дать? И разъедемся по-хорошему.
Ася посмотрела на противоположную сторону улицы, где Ромка все еще «воспитывал» бабку-нарушительницу. Хорошо, что он не слышит, а то неприятностей было бы не обобраться. Принципиальный Ромчик таких предложений не переносит. Константин Ровенский оценил ее взгляд иначе.
Да не вопрос, и напарнику твоему хватит, сказал он и полез в нагрудный карман за кошельком. Сколько вам, пять на двоих или, в честь праздника, десять?
Это был первый человек, который с утра вспомнил про то, что у них с Ромчиком праздник. Причем у обоих. Ну надо же, и почему именно при таких обстоятельствах? Щеки у нее предательски вспыхнули.
В соответствии со статьей 291 УК РФ, дача взятки должностному лицу при исполнении это уголовно наказуемое деяние, за которое уплачивается штраф в сумме от 15-кратной до 90-кратной по отношению к взятке, еще более скучным голосом сказала она. Одним из отягчающих обстоятельств является дача взятки должностному лицу за то, чтобы он заведомо совершил противозаконные действия или бездействие. Это как раз ваш случай. От двух до двенадцати. Лет, разумеется.
Ты серьезно, что ли? Парень, похоже, изумился не на шутку.
На брудершафт мы вроде не пили. Так что давайте не будем терять время. Оформляем протокол об административном нарушении, выписываем штраф и отдираем пленку, гражданин.
Ух ты! Ровенский даже развеселился, видимо, от абсурдности ситуации. Какая-то пигалица в штанах на вате и с длинной косой пыталась разговаривать с ним строгим голосом, чего другие люди не позволяли себе уже лет восемь, не меньше.
Работаете где? говорила между тем «пигалица».
Колхоз «Красное знамя», бодро отрапортовал он и снова засмеялся, потому что теперь «гаишница» смотрела на него с возмущением, видимо решив, что он над ней издевается. Нет-нет, я действительно там работаю. Мой отец директор колхоза. Это самое знаменитое хозяйство в области, не слышали разве? А я у него заместитель. И машина, кстати, тоже на предприятие записана.
О, то есть штраф выписывать на юридическое лицо? уточнила Ася. Хорошо, так и запишем. Доверенность на управление транспортным средством предъявите, пожалуйста. И путевой лист, заверенный медицинским работником.
Вы что, издеваетесь? Ровенский прищурился, все же перейдя на «вы». Это моя машина, я на ней уже год езжу, просто куплена на предприятие. Так что выписывайте свой дурацкий штраф на меня и давайте уже разъедемся.
Штраф на юридическое лицо. Если документов нет, отразим это в протоколе. И пленочку, пленочку отдирайте.
Если бы нарушитель не стал совать ей взятку, а просто поныл бы про то, что в честь праздника его надо пожалеть, то Ася и впрямь ограничилась бы просто предупреждением и отдиранием проклятой пленки, погубившей уже не одну жизнь. Ну почему, почему людям нравится ездить в полностью закупоренных «гробах», через которые света белого не видно! Ладно бы еще летом, а зимой-то какая в этом нужда? Но парень олицетворял собой все то, что она ненавидела: мажор, папенькин сынок, спокойно разъезжающий на автомобиле стоимостью в сорок пять годовых пенсий среднестатистического российского пенсионера, ничтожество, решившее, что может купить весь мир.
То есть не договоримся? мрачно спросило ничтожество и начало яростно сдирать тонировочную пленку с лобового стекла. Ну ладно, только учти, замуж тебя, такую вредную, точно никто не возьмет!
Не ваша печаль, сообщила ему Ася и углубилась в протокол.
Спустя полчаса сияющий прозрачными стеклами «Гелендваген» уехал, увозя за рулем мрачного обладателя солидного штрафа, и Ася тут же про него забыла. Осталось только ощущение выполненного долга, то самое ощущение, которое она так любила в своей тяжелой, зачастую неблагодарной, но все-таки нужной и важной работе.
День тянулся своим чередом и перевалил уже за половину. Работы было много, но все-таки не как в будний час пик, поэтому Ася с благодарностью думала о том, что праздник это все же хорошо, да еще о том, что вечером кончится их с Ромкой смена, а значит, «выпасать» нетрезвых автовладельцев, возвращающихся из гостей, им уже не придется.
Хотелось домой, принять душ, снять теплые штаны и куртку, распустить волосы, потискать кота, может быть, съездить к маме и дяде Вадику на вкусный ужин, а потом вернуться к себе, завалиться в ванну с душистой пеной, выпить бокал красного вина, почитать интересную книжку. Как хорошо, что завтра выходной и можно будет долго спать утром, а потом валяться в постели, смотреть детективный сериальчик и
Додумать Ася не успела, потому что рядом, визжа тормозами, остановилась машина, черный «Гелендваген» с нетонированными теперь стеклами, а из-за руля выскочил улыбающийся Константин Ровенский. В руках у него был букет роз. Красных-красных, именно таких, какие где-то в глубине души любила Ася. Признаваться в любви к розам вообще, а к красным в частности было проявлением дурного вкуса, это она знала, но поделать с собой ничего не могла, потому что любила именно темно-красные розы.
Интересно, не мог же он знать Эта мысль мелькнула и пропала, потому что Константин решительно подошел к ней и протянул свой невообразимый букет, от которого струился сладкий, чуть терпкий на февральском морозе аромат.
Это вам.
В честь чего? спросила Ася, против воли протягивая руки и принимая цветы, покрытые крупными каплями воды, в которых отражалось заходящее уже зимнее солнце. Красиво!
В честь праздника, конечно. Ровенский, казалось, удивился ее вопросу. Сегодня же День защитника Отечества, а вы настоящая защитница и есть.
Вы издеваетесь? с подозрением спросила Ася.
Ровенский замотал головой:
Нет, конечно. Я абсолютно серьезен. Никогда не понимал, почему 23 февраля считают мужским днем. У нас полно женщин, защищающих других. И в армии, и вот как вы, в полиции, и в спасательной службе. Так что это и ваш праздник тоже. И вы достойны его отметить гораздо больше, чем какой-то салага, даже в армии не служивший, зато носящий штаны.
Это заявление совпадало с тем, что только сегодня утром думала сама Ася, поэтому она осмотрела молодого человека более благосклонно.
А вы сами-то служили? В армии?
Конечно, с готовностью откликнулся Константин. Или вы думаете, меня папочка отмазал? Так он у меня человек строгих правил. Сам армию прошел и был уверен, что и мне это нужно. Так что после института я побегал с полной выкладкой, было дело.
Отчего-то Асе это было приятно. Она терпеть не могла современные рассуждения про то, что умные люди находят способ не ходить в армию. У каждого человека был долг. Перед семьей, перед страной. И бегать, ловчить, обманывать, лишь бы только избежать воинской службы, казалось ей унизительным и мелким. Настоящие мужчины так не поступали. Настоящие шли и служили, как Константин Ровенский.
Что ж, спасибо за поздравление, сказала она и еще раз понюхала букет. Цветы очень красивые, да и вообще вы первый человек, который меня сегодня поздравил.
Не может быть! удивился Ровенский, причем, похоже, искренне. Тогда давайте знаете, что сделаем. Давайте после окончания вашего дежурства отметим праздник вместе.
Где это? Ася красиво изогнула бровь, что было ее фирменной «фишкой». Бровь могла выразить что угодно, но сейчас выражала иронию. Только не говорите, что у вас дома. А то все испортите.
Ни в коем случае, все портить не входит в мои планы. Константин засмеялся, показав ровные, очень белые зубы, стоящие, наверное, целое состояние. А мальчик-то, похоже, совсем не бедный. Я приглашаю вас в ресторан. Недавно открылся новый, итальянский, там очень вкусная кухня. Называется «Буррато», может, слышали?
Ася не только слышала, но и ходила. Вместе с подружками. Цены в «Буррато», конечно, кусались и мало соответствовали ее «ментовской» зарплате, но было действительно очень вкусно. Она вспомнила приглушенный свет ламп, тихую ненавязчивую музыку, сырный мешочек на ароматных томатах черри с рукколой и сглотнула. В ресторан хотелось уже невыносимо. Но незнакомец
Ася снова внимательно осмотрела его с ног до головы. Выглядел Ровенский вполне прилично: чисто выбритый, аккуратно подстриженный, зрачки не сужены, белки глаз не желтые, пахнет дорогим парфюмом, но ненавязчиво, одежда качественная и очень чистая. Он не был похож на прожигателя жизни, мерзавца и бабника, несмотря на сверхдорогие машину и улыбку. И в армии служил
А знаете, я пойду с вами сегодня в ресторан, наконец приняла решение Ася. Вы сможете за мной заехать в восемь часов вечера?
Диктуйте адрес.
Ровенский уехал, и Ася понесла цветы в патрульную машину. Возвращаясь обратно, она наткнулась на хмурый, полный внутренней боли взгляд Ромки. Тот смотрел как щенок, которого только что пнули тяжелым ботинком. Ася неожиданно разозлилась. Она не была ничьей собственностью, и никто не имел права смотреть на нее такими глазами, в которых без словаря читались обида и осуждение.
Что? Тебе не нравится, что я согласилась пойти в ресторан? отрывисто спросила она, понимая, что вот-вот сорвется, перейдет на крик.