А если потеряет гномик шапочку и поясок становится он видимым, и даже коты с собаками могут его обидеть, догнать да съесть. И к своему народцу такой гномик возвратиться никак не может, чтобы беду не навлечь. Так и ходит несчастный, пока не выпросит в подарок шапочку и поясок.
Вот прогневили разок два брата-гномика, Ганс и Отто, страшную колдунью Урсулу. Были они такие шаловливые, что пробрались к ней на кухню да и перепутали волшебные снадобья. Начала колдунья ворожить, раз а вместо сушеных жаб у нее копченые ящерицы, вместо бессмертника подорожник, вместо кошачьего глаза аметист, а вместо крыла летучей мыши жабры щуки. Осерчала Урсула и давай искать братьев; искала-искала, догнала, горшком накрыла, одежду отобрала, крапивой настегала да и прогнала прочь. Расплакались братья, ушли, а куда идти неведомо. То была присказка, а сказка только начинается.
Итак, жили недалеко от Гамбурга, в небольшом пригороде, Дитер и Эльза. Эльза стирала белье соседям и гладила его горячим-прегорячим, тяжелым-претяжелым утюгом; а Дитер шил башмаки прочные, надежные, из толстой грубой кожи, да только некрасивые. Унаследовал он ремесло от отца: как тот шил всю жизнь для бедняков, без особой выдумки, так и Дитер шил. Эльза получит монетку за стирку да глажку, Дитер две монетки за пару башмаков; купят они на одну монетку нового мыла и кожи, на одну еды и пива на денек, а третью заплатят хозяйке, у которой живут. Так и идет дело небогато, впроголодь. Ни одной монетки лишней! И не чаяли Дитер и Эльза, что накопят они столько, чтобы можно было свой домик завести, свой дворик с цветами, а там и ребеночка. Положил им Бог жить в бедности, в одной-единственной комнатке что же, так тому и быть.
И вот раз под Рождество приготовили Дитер и Эльза праздничный ужин и пошли себе на коньках да санках кататься. Эта новогодняя забава хорошо известна в Германии. А накануне купил Дитер кожу на новые башмаки и положил на подоконник, на завтра. Вернулись поздно, поужинали да и спать легли.
Встает Дитер наутро, смотрит на подоконник А башмаки-то сшиты! Да как! Шовчики ровные, подошва ладная, каблучок изящный! Хоть королеве неси на продажу!
Удивился Дитер, показал Эльзе. Та и говорит: дескать, коль под Рождество такое случилось, то тут плохого колдовства быть не может! Дала Дитеру чистый холст, завернул он башмаки и понес на продажу. Продал выручил вдвое от обычного, и кожи принес уже на две пары башмаков. Положил кожу снова на подоконник, а сам крепко призадумался.
Долго ли, коротко ли наутро стоят две пары башмачков на подоконнике, одна другой краше да лучше. Осмотрел их Дитер старательно да и понес продавать. Продал. Еще больше купил он кожи, ниток шелковых, пуговичек деревянных, заготовок на подметки положил часть на подоконник, а другую часть себе оставил. Сидит, думает. Затем шить взялся.
Наутро снова башмаки готовые на подоконнике две пары. И у Дитера одна. Взял он волшебные башмачки, стал со своими сравнивать. Сравнил, подумал снова и понес все три пары на продажу.
Так с тех пор и пошло. Кладет Дитер на подоконник кожу разную тонкую и толстую, свиную и коровью, тонкую лайку и грубую подошвенную; нитки конопляные и жилки сушеные, шелк и лен, да тот же материал и себе берет. Появятся наутро башмаки на подоконнике, ладные, красивые, вышитые Дитер осмотрит их внимательно и давай такие же тачать. Поначалу криво выходило, прочно да грубо, но постепенно понял Дитер секреты сапожного мастерства. И вот настал день, когда за собственные башмаки Дитера заплатили ему больше, чем за те, что ночью волшебным образом появлялись!
Верующие семьи в Германии соблюдают адвент в течение четырех воскресений и четырех недель до Рождества. Дети дежурят около мини-комодика «адвент-календаря», открывая в день по одному окошечку. Там лежат мелкие подарки, конфеты или шоколадки.
А между тем Эльза перестала белье стирать чужим людям; с хозяйкой договорилась да и выкупила у нее дом, в котором жили они с Дитером, и стала о ребеночке мечтать. Разбогател Дитер, сам того не заметив, вот у них уже и домик, и садик, и жизнь наладилась. А он все волшебные башмачки изучает.
И разобрало Эльзу любопытство, кто же все-таки им помогает. Так разобрало, никаких сил нет. Решила Эльза благодетеля выследить устроилась на ночь в шкафу. Смотрела сквозь приоткрытую дверку, смотрела Да и уснула в шубах и пальто.
И на вторую ночь так же вышло: села Эльза в шкаф, приготовилась караулить да и заснула.
А на третью ночь было полнолуние. Луна светила ярко-ярко, как днем; вот Эльза и не спала. Смотрит она ровно в полночь на подоконник, где набор кожи на две пары башмаков лежит, словно ниоткуда выпрыгнули два крохотных человечка, с ладошку, совсем-совсем голенькие! Хвать кожу и давай шить. Один подошву тачает другой узор вышивает. Один пуговицы приделывает другой каблучок ладит. Это Отто и Ганс, бедняжки, стараются, прижились они тут, боятся из этого дома уходить их сейчас кто угодно обидеть может!
Всю ночь любовалась Эльза, как малыши работу делают. И ладно, и складно, да только жалко их маленькие, голенькие! Наутро поведала Эльза о чудесных человечках Дитеру. Тот и вспомнил, что ему бабушка про волшебных гномиков рассказывала. Обсудили они с Эльзой, что делать будут, как со своими маленькими помощниками поступят.
Пошла Эльза на рынок, прошлась по лавкам. Купила тонкого полотна и ниток, парчи и шерстяного сукна, и заморского шелка яркого. Принесла и села шить.
Первые упоминания о елке как о нарядно украшенном праздничном древе относятся к XVI веку. Как магическое дерево друидов, символ жизнестойкости, долголетия и счастья, ель известна в Европе (и в Германии в частности) примерно с VVI веков.
Работа была тонкой и кропотливой. Сшила Эльза по крошечным штанишкам с лампасами, по суконному сюртучку с пуговичками, кармашками и отворотами, по тонкой сорочке с вышивкой и с кружавчиками; малюсенькими спицами связала она длинные полосатые чулочки с пяточками и помпончиками. И самое главное из заморского шелка сшила Эльза два ярких кушачка-пояса, а суконные остроконечные колпачки расшила бисером и камешками. Одежда получилась загляденье. Дитер много ночей в шкафу провел все смотрел, как малыши работают. Ни разу себя не выдал, не чихнул, дверью не скрипел боялся, что убегут. И сделал затем две пары крошечных башмачков у эльфов красивее не бывает! На эту работу у Дитера и Эльзы весь адвент и ушел.
За теми хлопотами прошло время, подошло и следующее Рождество. Стал за этот год Дитер зажиточным ремесленником богатые дома обслуживает, учеников взял, обувь как простую для бедного люда делает, так и побогаче для купцов, и еще побогаче для дворян да знатных дам; и совсем роскошную, с пряжками и дорогими украшениями, ее возят городским главам да их супругам. Собирается лавочку в Гамбурге открывать Дитер бывший бедняк, сапожник, супруг Эльзы. А все потому, что он не просто брал те башмаки, которые Ганс с Отто ему сшили, а учился у них и сам секреты мастерства постигал.
К Рождеству у них было все готово и украшения, и угощения, и елка. И вот ровно в ту же ночь, что сшили Отто с Гансом свои первые башмаки у Дитера, на подоконник вместо набора кожи да ниток положила Эльза роскошную маленькую одежку. В красивую бумажку увязала, ленточкой украсила, чтобы показать: это подарок. А Дитер поставил рядышком башмачки, чтоб понятно было, за что благодарят. И спрятались они в шкаф вдвоем.
Лишь только рождественская полночь настала, вспрыгнули на подоконник два голеньких человечка величиной с ладошку. Глядят, а вместо кожи лежит на подоконнике одежда в праздничной подарочной обертке. И пояски с колпачками тут же! И башмачки! Вот радость-то!
Давай Ганс с Отто прыгать и скакать, обниматься и радоваться. Танцевали и пели, и прыгали, и на руках ходили! А затем оделись, кушаками-поясками подпоясались, колпачки надели, в сторону шкафа повернулись, низко поклонились и исчезли, как будто их и не было. И никогда-никогда сюда больше не вернулись.
Вылезли из шкафа Дитер и Эльза радостно им было и легко. И они богатыми стали, и гномов на свободу отпустили, не стали удерживать. А Дитер многому у них обучился был теперь уверен, что на долгие годы останется он лучшим башмачником-сапожником Гамбурга, а может, и всей Германии.
По осени того года родила Эльза двух сыновей. Назвали их, сами не зная почему, Гансом и Отто. Со временем унаследовали они и отцовские умения, и отцовскую мастерскую. Говорят, один из них самой русской царице башмачки ко двору посылал.
А что же гномики Ганс и Отто? Ушли они счастливые, одетые добротно да красиво, и сначала решили отомстить как следует Урсуле да передумали. Мало ли что хватило им целого года ботинки людям шить, чтобы уму-разуму набраться. Так что вернулись Ганс и Отто к своему гномьему народцу, и стали с тех пор гномики еще в сто раз осторожнее. Вот потому-то их никто и не видит.