Не попал. После серии ударов Неофит поймал ритм. Теперь пара двигалась в простом, но органично синхронном танце. Один нападал в полшага, другой в полшага отступал. «Раз, два, три, четыре», считал про себя Неофит. Наставник говорил, укладывая слова в тот же такт на четыре доли:
Только наступай, забудь про оборону. Все силы, всю скорость в каждый удар. Никаких лишних движений. Стремительно и открыто. Справа, слева, сверху меняй траекторию. Внезапно и непредсказуемо. Отвлекай ложным намерением. Даже отступая нападай. Держи равновесие. Будь устойчив. Лишай равновесия меня.
Неофит сбивался с ритма, терял дыхание. Наставник позволял сделать короткую паузу и снова приглашал кивком на «боевой танец».
Не пугай, не дразни ложными выпадами. Отвлекаешь только себя. Бестолковыми взмахами не победишь. Каждый удар несет победу. Смотри на мою защиту. Без жезла. Уклоняйся телом. Маневрируй. Жезл не для защиты, он для удара. Расстояние. Правильно оценивай дистанцию. Быстро сокращай при ударе. Быстро разрывай после удара. Не давай опомниться. Натиск. Быстрота. Дистанция. Во время атаки не думай об атаке. Не думай о защите. Думай о следующей атаке. Готовь ее заранее. Не сутулься. Не гнись. Не суетись. Глаза открыты. Голову ровно. Не смотри в глаза противнику выдашь план атаки. Смотри ему в глаза, когда атакует он, сможешь разгадать его планы.
Мимо прошли два Жреца, говорили о своем, бегло скользнули взглядами по тренирующимся, но Неофит отвлекся и сбился.
Ты не на площади перед зрителями, напомнил Наставник. Понравиться хочешь или победить?
И с этими словами выбил оружие из рук Неофита легким движением кадуцея. Тренировка была окончена.
До своей кельи Неофит добрался к закату и тут же рухнул на кровать, обмяк и забылся в долгом глухом сне. А утром обнаружил на стуле аккуратно сложенную серую сутану, такого же цвета холщевые штаны и легкие удобные сандалии. Он счел необходимым долго стоять под струями источника, смывая пот вчерашних трудов и ночного сна. Потом облачился, взял кадуцей и отошел подальше, чтобы уместиться в маленьком зеркале над умывальником.
Вылитый Жрец, сказал своему отражению.
7
Изумрудная вода это величественная красота. Не оставляет равнодушным. Мимо изумрудного озера не пробежишь в деловой спешке, не глянешь мельком, нет обязательно остановишься, замрешь, проведешь минуты в немом восхищении, пока не окликнет наставник, не позовет группу в дальнейшее путешествие по вековым подземным гротам.
А если нет наставника? Если некому окликнуть тебя, потому что три десятка лет назад ты окончил клановую гимназию и нет больше для тебя наставников, кроме старейшин Клана? Некому отвлечь тебя от зачарованного созерцания, часами можешь всматриваться в тугие зеленые воды, отыскивая в глубинах стайки ленивых троглобионтов слепых рыб-гольцов. А можешь спуститься в панорамную комнату и увидеть подземное озеро в срезе, за прозрачной стеной. Изумрудная толща превращала толстое прочное стекло в темное зеркало.
Правильной круглой формы глаза в пол-лица с огромными пепельного цвета зрачками. Аккуратный, почти незаметный между озерами глаз благородно вздернутый нос. Маленькие, с фалангу пальца, ушные раковины, что симметрично расположились по обеим сторонам крупного голого черепа. Длинные гибкие пальцы на тонких ладонях. Гладкая синеватая кожа без каких-либо признаков растительности
Ри-Ель остался доволен своим отражением. Истинный пустынник Основания. Не красавец, но юные свободные пустынницы и семейные женщины из других команд посматривали на него игриво, а некоторые даже прикусывали острыми зубками так, чтобы он видел, тонкие губы, что было знаком откровенным, на грани пристойности.
Женщин Ри-Ель любил, но душа его была здесь, у водохранилища. Часами Ри-Ель мог смотреть на красоты подземных озер. Он понимал, почему в главном гроте для подсветки выбрали именно изумрудный цвет. Цвет спокойствия. Так горят индикаторы на виртуальных панелях, сигнализируя о стабильной работе сервисных систем. Но были по экскурсионному маршруту и желтые залы, и голубые главное, чтобы не было красного, красный сигнал тревоги.
Тревоги здесь звучали часто. Шутка ли стратегический запас питьевой воды для всей Пирамиды. Свежей воды, что приносит река со склонов Немого хребта. Это название горному кряжу дали за периметром, но оно прижилось и в Пирамиде. Вот потому-то и звучали тревоги ежедневно река приносила подарки из внешнего мира. Фильтрационная система отсекала посторонние предметы, извлекала их из потока, перемещала в специальное помещение, где без какого-либо участия человека речные сюрпризы подвергались очистке, классификации и дальнейшему архивированию.
Но система всегда предупреждала человека о таких подарках. Только человек мог принять окончательное решение о том, какие предметы оставить в архиве, какие отправить в лаборатории для дальнейшего изучения, а какие немедленно уничтожить ввиду их потенциальной опасности. И этим человеком был Ри-Ель смотритель водохранилища. Только он один и слышал короткий сигнал оповещения, получал изображение и параметры того объекта, который обнаруживала система на защитных барьерах.
Плавно, с достоинством и грацией троглобионта, двинулся Ри-Ель из смотровой комнаты вверх, к причалу. Пустынникам Вершины такое движение показалось бы замедленной видеотрансляцией, но здесь, в Основании, торопиться не умели.
На воде покачивались пять одноместных прозрачных капсул служебные боты, что могли выполнять задания как в автономном режиме, так и под управлением оператора. Самая большая капсула, на двадцать мест, предназначалась для экскурсионных целей. Наставники проводили на ней осмотровые туры для гимназических классов. Вернее, за последние шесть лет старшеклассников приводил к озеру один и тот же наставник Ву-Волк.
Доступ в водохранилище был ограничен и строго регламентирован. Гимназисты первой ступени приходили в смотровую комнату четыре раза в год. Их сопровождали два наставника. Дальше смотровой учеников первой ступени не пускали. Перед прозрачной стеной им рассказывали о древних океанах, морях и реках, об удивительных подводных созданиях, об огромных кораблях и, конечно же, об океанской Пирамиде, где сто тысяч океанистов ждали экспансии на побережье с неменьшим нетерпением, чем одиннадцать тысяч пустынников ожидали выхода за периметр на равнину. Вот за такой прозрачной стеной океанисты проводили всю свою жизнь.