Отовсюду вновь послышались крики и визги, и тут раздался выстрел: Николай стоял с поднятым вверх пистолетом и окидывал обезумевшую толпу взглядом, полным ненависти.
Всем молчать и сесть на свои места! Паники я не допущу! Сейчас мы разберемся в ситуации. Еще один визг и я всажу пулю в любого, кто бы это не был. Даже грудной младенец, так что, мамаши, затыкайте своим чадам рты, в салоне должна царить полная тишина. Я понятно изъясняюсь?
Несколько человек кивнули, откуда-то раздался сдавленный женский плач, но в целом салон погрузился в зловещую тишину.
Так, повтори еще раз, рявкнул Николай, оборачиваясь к Джину, ты умеешь управляться с этой машиной?
Тот с вызовом кивнул и демонстративно отвернулся.
Тогда вперед в кабину. Сажай его, пока еще есть топливо. Мы ведь над Россией сейчас летим?
Теоретически да. По крайней мере, судя по приборам. Правда, я пока не понял, что там с топливом. Только делать ничего я не буду, пока мои друзья скованы, а вы разговариваете с нами таким тоном.
Что?! Молчать, паскуда, и делать, что я велю, иначе я всажу эту пулю тебе в ногу! и он потряс пистолетом у носа Джина.
Ничего не имею против, спокойно произнес тот и откинулся на спинку сиденья, делая вид, будто ничего не происходит.
Да ты оборзел, мразь! Сейчас я тебе и Николай взвел курок, но Ветров тут же перехватил его руку.
Выстрелишь он истечет кровью и тем более не сможет посадить самолет. И не факт, что на борту есть врач и необходимые медикаменты. Коля, какая муха тебя укусила вообще? Убери этот пистолет!
Эта паскуда пойдет в кабину, или я отстрелю ему яйца!
Ты отстрелишь ему яйца, а потом все мы расшибемся. И на том свете будет уже неважно, с яйцами ты или нет. Коля, прекрати, я тебе сказал!
Да замолчишь ты или нет! заорал вдруг Николай и нажал на курок.
Ветров охнул и схватился за плечо, и из-под пальцев его заструилась на пол густая темная кровь. В салоне послышался ропот, кто-то снова закричал, люди повскакивали со своих мест, звали врача, но никто не откликнулся: на двести пассажиров в салоне не нашлось ни одного с медицинским образованием. Николай ошалело смотрел на побледневшего Ветрова, мешком осевшего на пол.
Браво, офицер! глумился Тимур. Точный выстрел прямо в цель! Уж теперь-то самолет непременно приземлится, и все пассажиры останутся невредимы! Наша милиция нас бережет!
Молчать! заревел Николай. Иначе вторая пуля окажется у тебя в башке!
Валяй! Сколько у тебя там патронов еще осталось? Четыре? Да шесть у твоего напарника. Ну по запасной обойме еще есть наверняка. Выходит, двадцать два. Успеешь еще целых двадцать два человека положить, прежде чем тебя превратят в кровавое месиво, чувак. Так что, начинай прямо сейчас, и Тимур убедительно закивал головой.
Хлеба, забормотал вдруг Джин. Хочется хлеба надоел рис глаза его дико завращались, он выдохнул и закрыл веки.
Эй! окликнул его Тимур. Джин! Ты в порядке? Что с тобой такое?
Я укралукрал чипсы у этого туриста если мама узнает, мне конец продолжал едва слышно бормотать он. Я никогда их не видел, никогда не пробовал, они дивные Если я когда-нибудь вырвусь отсюда, я все свои деньги буду тратить на еду Хлеба, ради всего святого!
Да дайте вы ему уже хлеба, черт возьми! взревел Тимур. У вас там полный самолет еды! Николай!
Николай ошалело кивнул, плохо соображая, а сам тем временем дрожащими руками достал из-под сиденья Джина его внушительных размеров рюкзак и открыл.
Да тут еды на целую роту на неделю! воскликнул он, доставая упакованные контейнеры с рыбой и соусом. Какой еще хлеб ему нужен? На, жри свою рыбу! он открыл один из контейнеров и швырнул его Джину.
Содержимое тут же выплеснулось тому на колени, соус потек по джинсам и закапал на пол, а Джин поспешно принялся слизывать его со своих коленей, подбирая упавшие куски рыбы и засовывая их прямо в рот.
Господи, ничего вкуснее в жизни не ел! В этих самолетах всегда так кормят? возбужденно протянул он.
Чувак, ты нездоров что ли? Я достал это из твоего же рюкзака! и Николай потряс им прямо перед лицом Джина.
Джин поперхнулся и закашлялся, вытирая рот масляными руками.
Но это не мой рюкзак. У меня никогда не было таких дорогих вещей.
А это чей паспорт? Николай помахал документом перед глазами Джина. Тебя как зовут, парень?
Джин Пайк
Читай! Николай раскрыл паспорт и ткнул им в лицо Джину.
Вероятно, это сумка Ли Это ошибка, пробормотал Джин. Можно мне еще этой рыбы?
Да было б о чем просить, рюкзак-то твой! Ешь хоть всю! и Николай швырнул ему рюкзак.
Ли, наверное, обо мне позаботился, зашептал себе под нос Джин. Наверное, он все-таки думает обо мне, раз приготовил мне столько вкусной еды и даже паспорт мой положил к себе в сумку. Все-таки он лжет, когда говорит, что терпеть меня не может, что я ему до чертиков надоел
Что это еще за Ли? насторожился полицейский.
Это мой друг. Он писатель. Я очень люблю его книги и давно слежу за его творчеством. Он очень интересно пишет, но мог бы писать еще лучше. Собственно, поэтому я и хожу за ним хочу подсказать ему, что с развлекательным жанром пора завязывать и написать уже что-то серьезное. А он воспринимает меня как надоедливую муху.
И что такого написал твой друг? Что-то я не слышал про такого писателя
Даже «Зиму» не читали? Это самая популярная его вещь. Он большой поклонник Стивена Кинга и пишет все время что-то в этом духе, а я пытаюсь донести до него, что надо создавать что-то свое.
А ну, дай-ка я полистаю эту твою «Зиму».
Товарищ милиционер! окликнул его Тимур. Книга у меня. Только закладку мою не убирайте, а то я зачитался этой штукой.
Ладно, ладно, примирительно проворчал Николай и взял книгу с колен Тимура.
Скажи, Джин, крикнул Тимур. А чем тебя не устраивает творчество Ли? Вот он тоже мне все говорил, что должен написать что-то серьезное, настоящее. А на мой вопрос, что конкретно он имеет в виду, ответить он не смог. Поди и сам не знает. Поди ты ему постоянно твердишь про настоящую большую литературу, вот и развил у него комплекс неполноценности по этому поводу.
Что-нибудь великое. Что вошло бы в мировую историю. Не одноразовое. Глобальное.
Ну вот что, например? Приведи кого-нибудь в пример!
Николай продолжал листать повесть, краем уха слушая развернувшийся диалог.
Фолкнер!
Ууу, ну ты загнул! Бьюсь об заклад, товарищ милиционер даже не знает, кто это такой, и Тимур хохотнул, подмигнув Андрею.
Но-но, Николай махнул пистолетом у его носа. Я, может, и не знаю, кто такой этот ваш Флокнер или как там его, но классику я читал, меня этим не запугать!
Да боже упаси, граф Толстой в большом долгу, товарищ милиционер! и Тимур картинно поклонился насколько ему позволяли скованные руки.
У нас ведь что такое большая литература, продолжил Николай, это обязательно втиснуть тему бога. Про бога не рассуждаешь считай, ты второсортное дерьмо. Да, Джин?
Вы правы, задумчиво протянул кореец. Я имел в виду именно эту тему. Как ее обойти стороной, если пишешь что-то вечное?
О, закатил Тимур глаза, и ты туда же. Дался вам этот бог. Да бьюсь об заклад, вы все в него даже не верите! Зато как рассуждать о нем, так всех хлебом не корми дай про бога поспорить!
Я верю в бога, рявкнул Николай. И видит он, я отправлю тебя к нему, если ты будешь сильно выпендриваться.
Я не знаю, есть ли бог, задумчиво протянул Джин. Я много думал об этом. Всю свою жизнь там но так и не понял. Если бы он был вероятно, всего этого кошмара можно было бы избежать.
Джин, в твоей стране хотят построить царство справедливости, а ты называешь это кошмаром? встрял в разговор Андрей.
Да, иногда справедливость стоит слишком дорого. Иногда цена во много раз превышает качество
Так ты не веришь в идеалы своей родины, Джин?
Сейчас, когда я сыт, то верю, протянул он и задумался. А бог я так много думал о нем, что иногда мне кажется, будто я и есть бог.
Остаток ночи Злата провела в полузабытьи, просыпаясь едва ли не каждые полчаса, чтобы прислушаться к происходящему за стенами. Ей все мерещились вопли Натальи и шприц, зажатый в руках девушки администратора, и к завтраку Злата спустилась совершенно разбитой и не выспавшейся со страшной головной болью. Администратор, которую звали Радой, лишь пожала плечами и предложила ей укол никотиновой кислоты:
К нам приближается циклон, друзья, заявила она всем собравшимся, поэтому рекомендую прогулки пока отложить на пару дней. Ну и у метеочувствительных непременно разболится голова, вот как у вас сейчас, повернулась она в сторону Златы. Пейте больше горячего чаю и отдыхайте, она улыбнулась и покинула столовую.
После завтрака и впрямь поднялся ветер, и в замок заползла зябкая промозглость: окна здесь так пока и не поменяли на пластиковые, и многочисленные щели в ставнях начали издавать казавшиеся порой совсем уж жуткими завывания. Пансионеры уныло разбрелись по комнатам, кто-то отправился к камину или в библиотеку, а Злата решила успеть все-таки немного прогуляться до начала снегопада. Рада удивилась ее порыву и предложила свой теплый пуховик с варежками, наказав возвращаться не позднее, чем к обеду.
В новом облачении Злата была похожа на неповоротливого пингвина: пуховик хрупкой Рады оказался ей отчего-то безбожно велик, и Злате с большим трудом удалось взобраться по склону холма, взмывавшего прямо к высоким окнам замка. На склонах росли непролазные кустарники, а ели, цеплявшиеся корнями за выступы, словно в чудовищной попытке вскарабкаться еще выше по холму, макушками своими царапали Злате джинсы. Она спотыкалась, хваталась за тут же рвавшиеся в ее руках тонкие кусты, падала на колени, вставала и снова шла, и старый Ярнэ закрывал ее своим могучим телом от все нараставших порывов ветра. Неимоверных усилий стоило ей добрести до угла, и там она рухнула на промерзшую землю, оперлась спиной о стену замка и громко выдохнула:
Ну наконец-то! Какое счастье!
Этот склон ели по какой-то причине обошли стороной, и за голыми скелетами лиственных открывался изумительный вид на равнину у подножия скалы. Небо хранило еще пока серебристо-лазурный оттенок, но издалека с запада на Ярнэ надвигалось мрачное полчище туч, вся местность под которыми была, словно пеленой, застелена сплошным крошевом мутно-белой снежной крупы. Злата засмотрелась на это жуткое, но одновременно столь величественное зрелище и пробормотала:
Господи, именно об этом я и мечтала
Видно, и здесь не обрести мне уединения, раздался чей-то голос в нескольких метрах справа от нее.
Она вздрогнула, приподнялась, вытянула шею и испуганно спросила:
Кто здесь?
Приветствую, снова хмыкнул голос, и из-за куста вынырнула чья-то круглая физиономия в темном капюшоне. Я-то думал, я спокойно посижу тут один, пока циклон загнал всех по комнатам
Злата нахмурилась, слегка кивнула и отвернулась: меньше всего ей сейчас хотелось общаться с кем бы то ни было:
Я пройду чуть дальше и сверну за угол, чтобы мы не мешали друг другу.
Она встала и побрела навстречу незнакомцу, намереваясь миновать его и скрыться за противоположной стеной замка.
А если я вас попрошу задержаться на минуту и послушать мои новые стихи? робко произнес он.
Вблизи это оказался на редкость некрасивый молодой мужчина очень крупный и рыхлый, по виду чем-то напомнивший Злате Обломова таким, каким она его себе представляла. Круглые щеки его заросли уже длинноватой редкой порослью, от правой брови к переносице спускался тонкий белесый шрам, и правый же глаз мужчины немного косил. Новый знакомый Златы сидел прямо на мерзлой земле, держа в руках блокнот и обломок карандаша, исписывая страницу аккуратным мелким почерком.
Я не любительница поэзии, извините. Мне надо до обеда вернуться в Ярнэ, а я еще не успела надышаться здешним воздухом.
Это отнимет всего пару минут, умоляюще и в чем-то даже чуть виновато протянул он. Вы Злата, если не ошибаюсь?
Не ошибаетесь, хмуро бросила она, не желая выяснять, откуда он узнал ее имя. В конце концов, он мог просто запомнить ее лицо во время регистрации и заезда.
А я Кирилл. Психолог.
С чем я вас и поздравляю. Я, пожалуй, пойду. А стихи вы мне можете почитать, допустим, сегодня вечером.
Кстати, отличная мысль! легко согласился Кирилл и радостно закивал.
Злата повернулась и проследовала мимо него к противоположному углу замка, но когда она отошла на несколько шагов, Кирилл вдруг окликнул ее:
Вы тоже слышали ночью эти жуткие вопли? Мне не спалось, и, если бы у меня на голове были волосы, они бы точно стали дыбом от ужаса, он весело улыбнулся и скинул капюшон, обнажив бритый череп неровной формы.
Злата вздрогнула, едва скрывая отвращение, и молча кивнула.
Циклон подходил все ближе. У противоположной стены замка уже вовсю бушевал ветер, сбивая Злату с ног. Она устало опустилась на землю и закрыла лицо руками: насладиться пейзажем никак не получалось здесь свирепствовал ветер, а там сидел болтливый поэт. Она снова поднялась на ноги и пошагала назад.
А, это снова вы! Я тоже пробовал сидеть сначала там, но это совершенно невозможно, ветер просто невыносимый. Шагайте сюда, здесь подветренная сторона.
Она угрюмо проследовала мимо Кирилла, свернула за второй угол, и вот уже там, ближе к входу в замок, села возле куста, ничего не видя перед собой, кроме темных верхушек елей. Злата уже слишком устала от ходьбы, ей стало все равно: она смотрела на ели, на кусты вокруг себя, слушала вздохи ветра по ту сторону Ярнэ и просто дышала. В конце концов, этот циклон обязательно кончится, и вот тогда она сможет насладиться одиночеством и обязательно спустится на равнину, сядет там где-нибудь в уголке с книгой и термосом с чаем и будет смотреть на замок. И так несколько часов подряд. Ей вдруг безумно захотелось чаю. Она отломила одну из хирых веточек и пожевала ее веточка была терпкой и чрезвычайно приятной на вкус. Злата сорвала еще одну и едва не поперхнулась:
Вы перешли на подножный корм? раздался прямо за ней голос Кирилла.
Я приехала сюда за уединением, вы уж меня извините, сквозь зубы процедила она, встала и быстрым шагом направилась ко входу в замок, чтобы скрыться в своей комнате.
Простите, не удержался. Просто циклон совсем уже близко, полагаю, погулять нам сегодня не удастся
Злата, не оборачиваясь, махнула рукой, спрыгнула со склона и скрылась за воротами, не увидев, как замер Кирилл при виде ее удаляющейся спины и как быстро принялся строчить в своем блокноте, а затем неуклюже последовал за ней.
К обеду Кирилл не появился, но Злата не обратила на это внимания. Наталья, по всей видимости, также осталась у себя в комнате, и за столом в еще более зловещей тишине восседали всего семеро. Никто не желал знакомиться друг с другом или обсуждать ночное происшествие, все лишь молча и едва слышно стучали приборами по тарелкам. Разделавшись с обедом, Злата подошла к Раде и поинтересовалось о самочувствии Натальи. Та ответила, что к ней уже можно подняться, и она чувствует себя гораздо лучше. А вот с еще одним пансионером происходит что-то непонятное, и неплохо было бы вызвать доктора, если бы не этот ужасный циклон, из-за которого невозможно наладить связь ни по одному каналу.
Вы не о Кирилле случайно? поинтересовалась Злата.
Кажется, зовут его именно так.
А что с ним?
Упал в обморок прямо у ворот замка: похоже, что свалился с обрыва и сильно ушибся при этом. Сейчас уже пришел в себя. Говорит, такие обмороки для него не редкость.
Но ведь среди нас есть врач!