Вот, сказала я себе, я постараюсь стать похожей на него в музыке. И приложу все усилия, на какие способна. Я тоже хочу быть звездой.
Позже я поняла: хоть и говорят, что звезда яркая, свет от неё тусклый. Но дело не в этом. Звезда всё-таки звезда. И я ею стала. Через три года я играла вариации Бетховена и этюды Шопена, что было досягаемо до исполнения великих мастеров. Может, не та душа, другое качество, но все же досягаемо, досягаемо, и это моя победа, которая стоила больших усилий.
Я много репетировала дома, в тихой, уютной обстановке, где всё располагало к творчеству, помогало и подсказывало, и, казалось, достигла совершенства. Но нет, на сцене уже было не так, будто под запретом, точно поставили щит с железными шипами, которые подкалывали мне пальцы и локти, и я чувствовала себя неудобно, такой «принцессой на горошине», которой дискомфортно, но она не подаёт вида.
Выступление должно было выявить, одержу я победу или нет. И я одержала её. Даже на последнем концерте, когда моё колено от нервного напряжения стало трястись. Нервы явно сдавали, не желая мириться с разумом, который унёсся вперёд, минуя происходящее. И я поняла: это предел. Надо остановиться, наконец. Я перешагнула за грань. Дальше упаду. И теперь мне нужна твёрдая ступень, чтоб на ней уверенно стоять.
Как короток миг славы! Она словно цветы, что подарили мне после концерта. Когда они стояли, они напоминали мне о победе. Здравствуй, мой Корто, и прощай! Цветы скоро увяли. Так и я перестала играть на рояле, решив лучше полечить свои нервы.
2
Я долго смотрела на себя в зеркало. Ну, кто я, на первый взгляд? Какая-то скромняжечка, хожу в сереньком платье, тёмной кофте. Как-то кисло выглядит, уныло. Хоть бы что-нибудь блеснуло на мне. Да приколоть нечего, не булавку же.
И тут взгляд упал на мамину брошку с лебедем. Лебедь был в маленькой сверкающей короне. Я загляделась на него, стала примерять брошку, обрадовалась, мне бы поносить её. Да только она мамина. «Вот что мне надо, решила я, оденусь, как королева, хватит быть «серой шейкой».
Был тёплый майский денёк. Я надела просвечивающую блузку из шифона и коралловые бусики. Я подумала: на улице темно, синий цвет блузки выделит мои красные бусы, и меня сразу заметят. Я защёлкнула кошелёк, пересчитав деньги и решив, что теперь буду тратить их на аксессуары. Не надо размениваться на громоздкое и дорогостоящее. Лучше сделать удачную покупку маленького украшения и поймать успех. Теперь так и буду поступать. Не успела я зайти за угол своего дома, как встретила мужчину. «Вот это магнетизм! ¯ подумала я. ¯ Он ко мне «клеится». Мужчина решил познакомиться со мной, вернее, сказал, что я ему очень нужна. Его слова показались мне как сигнал «SOS!», крик о помощи. Всё время, пока я разговаривала с мужчиной, мне и впрямь казалось, что он беззащитен. И я решила помочь ему, если это в моих силах Мы сели на скамейку, он хотел отдышаться. Понять его было трудно, он что-то сумбурно говорил. Мне стало жалко его. И вдруг он схватил меня за грудь. Вот так здрасьте! А вернее, прощайте подобру-поздорову! Никак этого не ждала. Да он самый настоящий Казанова. Теперь я поняла. Как я могла так обмануться?! Чего не усмотрела, что упустила? Сама виновата, вот и приклеилась сомнительная личность. А я ещё поверила сначала! От него только бежать осталось. Может, дело в маминой брошке? Не знаю. Пора мне быть взрослее и отвечать за свои поступки. Говорят же: видишь зелёный сигнал иди. Это лучший залог быстрого результата. И Казанова воспользовался. Но я не желаю.
Просто надо остепениться. Я хочу постоянства. «Ты хочешь быть одна? спросите вы. Что, как не единица, во всех степенях остаётся неизменной, словно весь мир, увиденный Буддой?»
И я смотрю на Светило. Здравствуй, Солнце, ты светишь весь день. И прощай, когда ты уйдёшь на запад. Здравствуй и прощай так сменяются дни и ночи, недели, месяцы и годы. Хочется всё пересчитать, перепроверить, стать философом и уехать куда-нибудь в усадьбу. И прожить там целый век за считанные часы. Здравствуй и прощай.
Я перечитаю книги, будто проживу разные жизни, переговорю с разными людьми, пропустив через себя их боль или радость. Чтобы потом сверить свою жизнь по своим часам, стрелки которых тоже идут «по ступеням», отмеряя секунды. Здравствуй и прощай. И тихо замирает сердце. На сколько его хватит?
3
Природа инфинитива
Теперь я на крайней ступени, на самой вершине, на абсолютной точке, которая доступна, наверное, только йогу. Я отрешена, я созерцаю. Я неопределённая форма глагола инфинитив. Не знаю времени. Только вокруг меня всё изменяется. Теперь я вижу весь мир. Я здороваюсь с Солнцем и прощаюсь. Его уже не видно, потому что встало Облако через всё небо. Я здороваюсь с Облаком и прощаюсь с ним, потому что идёт дождь, и Облако исчезает, Ветер прогоняет его. Я здороваюсь с Ветром и прощаюсь с ним, потому что он затихает. Я вижу Гору и здороваюсь с ней, и прощаюсь, потому что смотрю на землю под моими ногами. И думаю: простой смертный ведь он земной человек. Так, может, спуститься с самой высокой «лестницы» благополучно на землю?..
Бабочка
Вы давно не играли с кошечкой в бабочку? А зря. Надо любить своих питомцев и заниматься с ними. Чего стоят эмоции, которые дарят вам ваши любимцы? Вот ваша киска навострила уши, затаилась, приготовилась к прыжку, когда её глаза загорелись, увидев блестящую, шуршащую, сложенную из конфетных обёрток бабочку. Напряжённый момент: бабочка тянется за ниточку. Наконец кошка прыгает и вцепляется лапками в свою жертву. Бабочка в её когтях. Она поймана. Она теперь её. Жалко, бабочка только из конфетного фантика, а самой конфеты нет. Но сама бабочка, с которой играет кошка, дорогого стоит.
И я играю тоже с бабочкой вернее, в бабочке. Она чёрная, концертная. Висит в моём шифоньере. Я её подшивала по размеру своей шеи. А всё для того, чтобы выступить на музыкальном концерте.
Там выступали скрипачи и пианисты. Все в красивых белых кофточках, мальчики в рубашках. И все обязательно в тёмных туфлях.
Ах! Бабочка! Какое она чудо! Она стоит стольких воздыханий и трепета. А сама такая тонкая, и маленькая, и изящная. С ней весело. А это значит, что не стоит огорчаться даже под самую печальную мелодию. Пусть чёрная бабочка всегда будет на шее музыканта-мастера во время его выступления на концерте.
А если всё-таки будет обидно, вспомните свою домашнюю любимицу-кошку и поиграйте с ней в бабочку.
Дама в деке
1
В одной весёлой компании всегда любили музыку и не упускали случая что-нибудь поиграть на пианино.
Вот Леночка прекрасная пианистка. Она нам сыграет, делал мне рекламу Марик. Миша, послушай-ка.
Я сам играю. Могу предложить ноты.
Нет, нот не нужно, я знаю наизусть, сказала я, села за фортепиано и начала играть.
В комнату вошла Оля. Она училась в музыкальной школе и прислушалась к игре.
Ты сделала мне сегодня подарок на день рождения. Такая музыка, как будто падают снежинки и танцует куколка, сказал Марик, когда я кончила играть.
Это вальс Шопена, объявила я.
Замечательно.
А у меня есть с собой блок-флейта, сказал Миша, сейчас я тоже сыграю.
Он вытащил из портфеля флейту и сыграл известную мелодию Бетховена. Но звуки тянулись очень тоскливо и жалобно. И всех настраивало на задумчивость.
Я знаю эту мелодию. Это песня «Сурок».
Да, да, она.
Но что мы загрустили? Давайте же выпьем за именинника.
Весёлый вечер подходил к концу, когда мы, отметив день рождения, возвращались по домам.
Новые друзья познакомились со мной и узнали о моём умении играть на фортепиано.
С тех пор частые встречи с ними проходили за игрой на пианино и с пением известных песен.
Леночка, тебя стало не узнать: то ты о чём-то грустила всегда, а теперь и глядишь весело. Будь всегда такой, сказал как-то мне Марик.
Буду стараться, ответила я и улыбнулась.
Но слова «будь всегда такой» эхом отозвались в моём сердце, и я подумала: что-то здесь не так.
2
Я пришла домой в сильной задумчивости. И, отыскав свои старые исписанные ноты, села за пианино. Что же тянуло меня заново просмотреть их? Медленно проигрывая каждую ноту, я прислушивалась к звукам, осторожно поднимала пальцы, будто ходила на цыпочках по клавишам, ожидая для себя какого-то прозрения. Может, я заново прочувствую музыку? И она не станет такой машинальной и холодной, как была последнее время. Будто тонкий механизм мастерства после моих выступлений сломался, и я по интуиции хотела его восстановить. Я прикасалась к клавишам, как к хрустальным подвескам: то они напоминали мне сахарный дворец, который опасно задеть, ибо нарушится его целостность, то хождение по канату одно неловкое движение и нарушится вся музыка.
Только мне казалось, что мелодия куда-то убегает. Я стала играть её, останавливаясь на каждой фразе. Каждый звук в пьесе для меня был наполнен смыслом и значением.
Случайно я посмотрела на деку. И в полировке увидела отражение силуэта. Почему-то я вздрогнула. Мне показалось, что это отражение не я. Будто какая-то важная дама размышляла и кокетничала передо мной в этом отражении, полная, как и я, романтической увлечённости. «Что же это такое?» не поняла я. Та незнакомка то резвилась, как безумная девушка, раскачиваясь перед пюпитром, то задумывалась грустно, то печаль сменялась весельем.
Вдруг роковым мотивом звуки, как в трубу, загудели «Марсельезу», будто спрашивая меня: «Зачем всё это? Дай ответ себе». И теперь я превратилась в немого музыканта-философа и молча слушала свою музыку.
Но опять передо мной появилась женщина в деке и заулыбалась: «Звуки давно воспитали твою душу, иди же смелей», звала она, усмехаясь, за собой. На мгновение я почувствовала силу. И радостно заиграла. Но настроение быстро изменилось, и я испугалась. Теперь только я задумалась, кто она, эта, в деке. Но при одной мысли о ней дама куда-то исчезла. И я только слышу где-то за спиной: «Ты меня не знаешь».
Шаги на снегу
Уже за месяц до Нового года все улицы были готовы к празднику. Маленькая Лиля шла с дедушкой по большому проспекту столицы. На них сыпались узорные снежинки, застревая в меховых манжетах и воротниках пальто. И Лиля невольно любовалась ими. На улицах пестрели украшенные наряженными ёлками витрины с мелькающими огнями. Иногда на засыпанных снегом дорожках проступал лёд, и девочка скользила на нём.
Случайно Лиля с дедушкой прошли мимо магазина музыкальных инструментов. Яркий свет падал на новогодние игрушки и блестящую мишуру.
Девочка взглянула на витрину и удивилась.
И это всё для музыки? спросила Лиля, глядя на множество различных инструментов.
Да, на всех этих инструментах играют музыку, сказал дедушка.
Дома у Лили было пианино. И она немного играла на нём. И поэтому понимала, что такое музыка. Но Лиля плохо знала другие инструменты и засмущалась, увидев их.
Смотри, дедушка, как нарядили эти странную куколку повязали ей пышный бант.
Это скрипка. Она действительно поёт и плачет. Но это не кукла, а мать музыки, сказал дедушка. Ты ещё узнаешь, как она страдает и радуется, волнует других и зажигает своим «огнём».
Мать музыки? Давай же зайдём в магазин и лучше рассмотрим другие инструменты, попросила Лиля.
Потоптавшись у витрины, дедушка с Лилей открыли дверь и вошли в магазин.
Среди ударников, больших барабанов и золотистых тарелок стояли новые аккордеоны с мехами, блестя клавиатурой. Вдоль стены по возрастанию были струнные: скрипки, виолончели. В углу, словно большой кит, стоял чёрный рояль с открытой крышкой, как на концерте. Лиля подошла к нему и нажала три клавиши. Они легко провалились под пальцами, извлекая короткие мелодичные звуки.
Неожиданно, нарушив лёгкий шум в магазине, в углу заиграла музыкальная шкатулка. Услышав мелодию, Лиля сразу подошла к шкатулке и стала рассматривать её. На блестящем корпусе были изображены балерины, танцующие в белых пачках, звучал «Танец маленьких лебедей». Музыка напоминала игру на колокольчиках, отстукивающих каждую ноту. И Лиля очаровалась ею.
Какая волшебная музыка, сказала она дедушке.
Это играет музыкальная шкатулка, ответил он, музыка из балета «Лебединое озеро» «Танец маленьких лебедей». Шкатулку только надо заводить, и она будет играть.
Как чудно! подпрыгнула Лиля. Я приду домой и обязательно сыграю этот танец.
Она слушала игру до тех пор, пока не прекратилась мелодия.
Как жалко, что музыка закончилась. Пойдём, сказала девочка.
Но она ещё немного задержалась у лежащих виолончелей и контрабасов.
Они казались важными особами и напоминали о дедушке, когда тот сидел дома в кресле или лежал на диване.
Постояв у инструментов, Лиля спросила:
И на каждом исполняют свою мелодию?
Да, но на этих инструментах играют вместе в одном оркестре, и даже очень красивую музыку.
Лиля с дедушкой вышли из магазина. Они долго ещё шли до метро, и Лиля напевала мотив музыкальной шкатулки. Усиливающийся снег засыпал их следы.
Придя домой, Лиля сбросила пальтишко и подошла к пианино. Под светом люстры оно было блестяще-чёрное, а резной узор на деке будто заманивал. Жёлтые свечи наклонились по бокам. Чёрные фигурные ножки украшали его и были похожи на шахматные фигуры. Пианино было старинное, не такое, как в магазине, и внушало к себе уважение. И Лиля представила себя королевским вельможей в старинном замке, где горят свечи. Она осторожно открыла крышку, вздохнула и села играть. Свет падал на пюпитр, под которым была витиеватая надпись названия фирмы «Шредер», сделавшей пианино.
Лиля немного знала ноты. Она взяла хрестоматию и быстро отыскала «Танец маленьких лебедей». Она стала разучивать пьеску. Пальцы её погружались в клавиши, как следы на снегу, и ей чудилось, что она подходит к музыкальному магазину и снежинки тают на её руке, как короткие звучащие нотки. И ей казалось, что всё закружилось вокруг под эту музыку, как падающий снег, как прыгающие балеринки. И ей самой хотелось танцевать, надеть воздушное белое платье и подпрыгнуть в нём высоко-высоко. Она играла и пела.
Как это чудно, думала Лиля, играя танец.
Закончив занятие, она позвала дедушку.
А знаешь, что я всем сделаю сюрприз на Новый год. Только ты никому не говори раньше срока. Я сыграю эту волшебную музыку, что была в музыкальной шкатулке, сказала Лиля.
И, сев за пианино, она снова и снова повторяла мотив чарующей музыки.
У одной учительницы
У одной учительницы, впрочем, у моей учительницы, жил-был кот. Старый был кот, ленивый, флегматичный и толстый, медленно переваливающийся с лапы на лапу. Звали его Тиша. Кот был рыжий, как солнце, и пушистый, что говорило о его породистости. И только белый носик выделялся с неаккуратно рыжими пятнами, будто грязными отметинами непослушного котяры, который сунул свою любопытную мордочку в банку с абрикосовым желе. Глядя на него, можно было подумать, что он проказник, и его носик очень смешил.
И только кличка Тиша говорила о достоинстве кота. Впрочем, кот любил, как его звали, и вёл себя благородно, откликаясь на уважительный тон. Тиша чувствовал себя полным хозяином дома, и я ему сразу удивилась, как только увидела его на своём первом музыкальном занятии.
Я принесла ноты и гаммы, чтобы мне преподавали азы музыки.
Учительница поставила стул к пианино, и я села. Но ноги мои свешивались.
Непорядок, сказала учительница, ноги должны стоять, а ты сидеть животом прямо к клавишам. Нота «До» должна быть, где твой пупок.
Мне стало очень смешно, как учительница долго меня усаживала перед игрой. И вот я села и вздохнула, ожидая чего-то таинственного, открывая крышку пианино, как секретную коробочку.