На взгляд молодого бакинца, центральная часть небольшого вокзала смахивала на простую мечеть с тремя стрельчатыми высокими окнами, объединёнными в общую рамку. Только купол оказался не круглым, а почему-то квадратным. Сбоку он больше всего походил на юрту степного кочевника. По двум сторонам располагались прямоугольного вида пристрои с пологими двускатными крышами.
Не очень давно, восточное крыло сооружения пострадало от точного попадания бомбы. Взрыв разрушил торцевую стену и превратил третью часть здания в кучу камней и щебёнки.
За вокзалом тянулись пути железной дороги. Между ними дымились большие воронки. Рядом валялись останки вагонов, сгоревших дотла. Кое-где стояли пожарники с брандспойтами в крепких руках. При помощи ручных примитивных насосов они заливали водою огонь.
Вокруг суетились две-три бригады скорой медпомощи. К санитарным каретам подбегали люди с носилками, грузили раненых в кузов и закрывали низкие дверцы. Машины срывались с места и, завывая сиренами, исчезали во тьме окружающих улиц.
По рельсам медленно двигался маневровый паровоз под названьем «Кукушка». К заднему буферу был прикреплён коротенький трос. Приглядевшись к другому концу стального буксира, Яков увидел, что к нему прочно привязана немецкая авиационная бомба весом в двести пятьдесят килограммов.
Видимо, она не взорвалась от удара о землю. Вот её и решили, оттащить от перронов подальше. Вдруг в ней установлен взрыватель замедленного действия? А когда он сработает, никому неизвестно.
Набитый тротилом цилиндр волочился вдоль низкой насыпи. Время от времени он сильно бился о шпалы и рельсы. Парень замер на месте и с ужасом ждал сейчас послышится грохот. На счастье всех окружающих, взрыв не случился. «Кукушка» укатила во тьму и исчезла из виду.
Офицеры сели в сторонке и дождались окончания аврала. В шесть часов они нашли коменданта вокзала и предъявили свои документы. Он просмотрел все бумаги и направил однокашника Якова в комендатуру, в распоряжение местных властей.
Остап узнал, как ему проще добраться до нужного места. Он попрощался с товарищами по недолгому пути на войну, крепко обнялся с приятелем и ушёл. Больше они никогда не встречались.
Прочим командированным, а их оказалось немало, тотчас объяснили ту обстановку, которая сложилась к утру. Выяснилось, что самолёты фашистов устроили бомбардировку всей магистрали Астрахань Урбах. Она проходит по левому берегу Волги и имеет стратегическое значение для РККА. По ней к Сталинграду идут составы с горючим и всяческой техникой, что поставляют союзники через Иран или Мурманск.
От налётов врага железнодорожные станции, разъезды и пути сообщения оказались разрушены. Создались многокилометровые пробки, и расписание всех поездов нарушено полностью.
В городе скопилось большое количество подвижного состава, и обстановка здесь ухудшается изо дня в день. Бригады ремонтников трудятся без перерывов по много часов. Как только восстановится график, все сразу отправятся в свои военные части. Но это случиться не раньше, чем завтра к утру.
Зал ожидания был переполнен и свободных мест там не нашлось. Три лейтенанта с майором расположились в одной из теплушек, что стояли на площади. Они подкрепились и отправились на боковую.
Ближе к полудню все разом проснулись, пообедали и неожиданно выяснили, что продукты, полученные ими в Баку, благополучно закончились. Военные отправились в комендатуру.
Там они отстояли длинную очередь, предъявили офицерские сертификаты и получили взамен ордера на сухие пайки. С подписанной пачкой бумаг они поспешили на склад, расположенный в другом конце города, и затарились пищей ещё на пять дней.
После плотного ужина они с огорченьем узнали, что первый поезд пойдёт в шесть ноль-ноль, и стали усиленно думать, чем бы занять свободное время? Делать до наступленья утра было нечего. Кто-то из пехотинцев с грустью сказал: «Как жаль, что Астрахань стали бомбить по ночам. А то сходили бы в парк и познакомились с девушками».
Пожилой офицер с усмешкой взглянул на парней, страдающих в пути от безделья, но ничего не сказал. Когда-то и сам он был молодым и точно так же, бегал на танцы. Степан Сергеевич бросил шинель на пол теплушки, в которой они поселились, улёгся на бок и мгновенно уснул.
Яков взглянул на майора и невольно отметил: «Что значит опытный боевой офицер. Умеет спать про запас и ночью и днём».
Приближение к фронту
Двадцать седьмого августа, прямо с утра, Степан Сергеевич нашёл коменданта вокзала. Майор выбрал удобный момент, когда тот разгонит своих подчинённых, подошёл и узнал, когда начнётся отправка войск к Сталинграду?
Выяснилось, что на подступах к сортировочной станции сформировали состав. В него входят платформы со всяческой техникой и теплушки с солдатами. Кроме того, к нему прицепили пассажирский вагон для командиров военных частей.
Офицер вернулся в теплушку и дал ребятам три минуты на сборы. Услышав долгожданный приказ, Яков с друзьями тотчас оживились и быстро собрали пожитки.
Среди поездов, они нашли тот эшелон, что отходил самым первым. Военные вошли в пустое купе, отведённое проводником, и осмотрелись вокруг. На правах старшего Степан Сергеевич занял нижнюю полку.
Троим бакинцам, оставалось лишь бросить жребий на спичках, кому же, где спать? Хорен Гаракян оказался напротив майора. Яков и другой пехотинец Тофик Бабаев, очутились на полках, стоящих над ними.
Чуть позже вошли ещё два лейтенанта. Они сопровождали бойцов, что ехали в обычных «теплушках». Опоздавшим гостям достались места в третьем ярусе, под металлической крышей.
Все предыдущие дни стояла большая жара, и температура там оказалась очень высокой. Забравшись на верхотуру, ребята поспешили утешить себя: «Ничего! До Сталинграда всего четыреста с небольшим километров. Доедем за восемь, самое многое, за десять часов.
Бакинцы согласились с соседями, однако, они все сильно ошиблись. Вагоны продвигались вперёд удивительно медленно. Они качались справа налево, как корабли в бурном море, катились со скоростью старого автомобиля и делали не более двадцати километров в час.
Встречная полоса оказалась загружена до крайних предела. В сторону Астрахани, один за другим, шли составы, битком набитые ранеными и беженцами из Сталинграда. В нескончаемых эшелонах виднелось много платформ, нагруженных огромными ящиками. В них, как знал по опыту Яков, находилось оборудование тех многих заводов, что вывозили из прифронтовой полосы.
Между тем солнце стремительно поднималось к зениту. Температура резко повысилась, и в купе стало нечем дышать. Майор приказал: Всем сесть на нижние полки и открыть настежь окно.
Спрыгнув на пол, Яков рванулся на помощь Хорену. Действуя в четыре руки, они с огромным трудом, опустили рассохшуюся от времени раму. Парень высунул голову в открытый проём. Он повернул голову к северу и разглядел, что насыпь плавно уходит в правую сторону.
Благодаря длинной дуге парень рассмотрел вдалеке несколько других поездов. Все они продвигались в одном направлении. Причём с небольшим интервалом. Сзади была та же картина.
Да у них разрыв всего ничего, удивился зенитчик. Случись что сейчас, с идущим перед нами составом, эшелон не сможет затормозить и случиться крушение.
Затем, Яков увидел путейца, стоявшего возле путей с флажками в руках. Парень прошёл взглядом по насыпи и разглядел цепочку людей, уходящую за горизонт. Они располагались на расстоянии километра один от другого и все смотрели по ходу движения.
В памяти всплыло словосочетание из курсантских времён «живая блокировка». То есть, если кто-то заметит неладное, то он поднимет красный флажок. Это увидит стоящий за спиною сигнальщик и заработает так называемый «оптический телеграф». Команда «стоп» дойдёт до всех машинистов других поездов, и они начнут тормозить.
Двигаясь черепашьим шажком, состав дошёл до маленькой станции. Там Яков увидел последствия вчерашнего налёта фашистов. От попадания бомб несколько зданий превратились в груды битого камня и щебня. Вдоль всех путей лежали остовы разбитых вагонов, искорёженных пушек и сгоревших в пламени танков, которые не добрались до фронта.
Чуть дальше валялся локомотив, разорванный взрывом на части. Тендер с углем был отброшен в правую сторону, паровой котёл вывернут целиком наизнанку, а колёса задраны к небу, словно лапы древнего мёртвого монстра.
Чем ближе поезд подходил к Сталинграду, тем медленнее он продвигался вперёд. Каждый раз приходилось стоять по много часов. По купе разносились достоверные слухи, что какой-то вагон снова сошёл с разбитых путей.
Спустя какое-то время появлялись измученные работой путейцы и служащие железнодорожных войск РККА. И те, и другие жили поблизости с насыпью. Их небольшие землянки стояли в гуще кустарника, растущего вдоль железной дороги.
Рядом виднелись кучи старых изношенных рельсов и шпал, что здесь валялись ещё с довоенных ремонтов. В малозаметных оврагах прятались автомобили, краны и тракторы. От нападения с воздуха, их укрывали маскировочной сеткой.
Ремонтники приближались к месту аварии, цепляли к теплушке или платформе металлический трос, закреплённый на тягаче, и пытались стащить их под откос. В случае необходимости, они звали на помощь солдат, что ехали в том эшелоне. Затем подвозили необходимые материалы и брались за починку.
Иногда разрушения дороги оказывались настолько серьёзными, что работа тянулась много часов. После чего, соединяли разорванный поезд, и возобновляли неспешное продвижение вперёд. К огромному сожалению Якова, даже такая езда продолжалась не долго. Происходила очередная авария, и всё повторялось сначала.
К полудню нового дня издалека вдруг донёсся басовитый гул самолётов. Лейтенанты метнулись к окну и увидели двенадцать бомбардировщиков с крестами на крыльях. Они походными «тройками» летели с проклятого запада.
Яков всмотрелся в обводы воздушных военных машин. К железной дороге стремительно мчались четыре звена вражеских «He 111». От собратьев в Люфтваффе они отличались размахом внушительных крыльев и тем, что сверху отсутствовал стеклянный колпак, как у «Ju 88».
Каждый «хейнкель» нёс в два раза меньше фугасов, чем «юнкерс», но легче от этого не было. Ведь они нападали среди белого дня. Им никто не мешал точно прицелиться.
К своему удивлению, Яков не видел зениток ни на одном из тех эшелонов, что шли впереди и позади. Отсутствовали даже пулемёты с вертикальным прицелом, не говоря о 20-миллиметровых автоматических пушках.
Ястребки Красной армии почему-то не мелькали вверху и не стреляли в неповоротливые машины врага. Куда подевались все «красные соколы», парень догадаться не мог.
Кто-то из машинистов заметил самолёты фашистов и схватил рукоять мощной сирены. Над степью послышались протяжные гудки паровоза. Через пару секунд, его поддержали другие локомотивы. Следом послышался скрежет тормозов и громкое лязганье стальных буферов. Составы резко задёргались и замедлили ход.
Фашистские лётчики видели цепочку больших эшелонов, что направлялись на север. Эскадра тотчас перестроилась: вытянулась в две длинные линии, и каждая из них устремилась в противоположную сторону.
Одна повернула налево и ринулась к Астрахани. Другая команда помчалась направо, прямиком к Сталинграду. Через пару минут они оказались над железной дорогой.
Пилоты поймали составы в перекрестья прицелов, вдавили гашетки, и тысячи пуль обрушились сверху на беззащитные сверху вагоны. Свинцовый градины прошивали насквозь тонкие крыши теплушек, стучали по открытым платформам с оружием и техникой, и убивали или калечил сотни людей.
Следом сыпались бомбы. Не переставая, гремел оглушительный грохот. Мощные взрывы дробили стёкла в мелкую крошку и разносили в щепки вагоны. Осколки корёжили грузовые площадки, орудия, автомобили и танки, которые стояли на них. То, что могло загореться, тотчас занималось буйным огнём. Воздух заполнило тучами пыли и дымом.
Уцелевшие в этом аду, люди прыгали в окна, двери и пробоины в стенах. Они кувырком пролетали невысокие насыпи, поднимались на ноги и мчались прочь от состава.
На многих красноармейцах горела одежда. Они валились на землю, катались по ней и пытались тушить жгучее пламя. Слышались крики раненых и умиравших бойцов, изувеченных пулями и кусками металла. Всюду валялись куски мёртвых тел, разорванных взрывами.
По команде Степана Сергеевича, Яков и лейтенанты бросили вещи, выскочили в открытое настежь окно и ловко приземлились на ноги. Они отбежали метров на тридцать от поезда и нырнули в воронку, что здесь осталась от прошлых налётов.
Тут их догнал седовласый майор, который выпрыгнул из вагона последним. Он упал рядом с ребятами и невольно поморщился от боли в боку. Видно, ранение, что он лечил в госпитале, дало знать о себе.
Едва офицеры укрылись низинке, как цепочка из шести самолётов пролетела над их составом, и сотни пуль прошили крышу вагона. На счастье военных, у «хейнкелей» кончились бомбы.
Фашисты расстреляли патроны, издеваясь над красноармейцами, покачали на прощание крыльями и повернули к западу. На ходу они перестроились в походный порядок и двумя «тройками» исчезли из виду.
Как только бомбардировщики скрылись, Яков поднялся на ноги и посмотрел в сторону Астрахани. Судя по внешнему виду, их длинный поезд пострадал очень мало, а вот следующему эшелону досталось достаточно сильно.
Пассажиры вернулись к составу и прошли к своим прежним местам. Всюду слышались громкие стоны. Уцелевшие красноармейцы выносили раненных из повреждённых вагонов, устраивали их вдоль полотна и оказывали первую помощь.
Санинструкторы бегали между бойцами, истекавшими кровью, и старались как можно скорее, перевязать страшные раны. После чего, пришла очередь заняться убитыми. Их просто клали на землю и, чем придётся, закрывали застывшие лица. В ход шли пилотки, шинели и обрывки материи.
Со стороны Сталинграда появились путейцы. Несколько крупных бригад приехали на автомашинах. Они высадились возле разрушенного участка дороги и принялись за работу. Им было нужно позаботиться о пострадавших от налёта фашистов, расчистить насыпь от разбитых платформ с воинской техникой и сгоревших теплушек, отремонтировать путь и, как можно скорее, открыть продвижение к фронту.
Лишь после этого дело дойдёт до погребенья погибших. Но и тогда мёртвым окажут минимальные почести. Соберут документы и отправят их в Астрахань первым же поездом.
Старый бульдозер выроет небольшую могилу, где-то поблизости. В неё уложат покойников и засыплют тонким слоем земли. Потом, поставят на холмике старую шпалу с вырезанной на ней пятиконечной звездой. Вот и весь ритуал.
Мимо прошли два труженика стальных магистралей, говоривших о чём-то между собой. Яков прислушался, разобрал короткую фразу и понял, что на ремонт здесь уйдёт не менее суток.
«А завтра прилетят самолёты фашистов и опять всё разрушат», со злостью подумал зенитчик.