Помолитесь, брат, когда сможете, сказала женщина прямо за спиной, а я прямо сейчас начну Господи Боже наш, утвержяй гром и претворяй молнию, избави нас от веяния скорби
Вздохнув, Исбытков обернулся. Перед ним стояла Велена прямая, тонкая, не прячущая глаз.
Здравствуйте, брат, сказала она почти ласково. Простите, что не обманулась вашим маскарадом. Озаритель Озарителя, как говорится, видит издалека. Вы не против поговорить?
Не дожидаясь даже кивка на заданный вопрос, Велена свернула в первый попавшийся переулок, а Исбытков почему-то пошел за ней.
Сыскари знают, что вы тут, бросила Велена из-за плеча. Это я им сказала, между прочим.
Могучие мышцы непроизвольно напряглись под черным одеянием Исбыткова, но он быстро заставил себя расслабиться. Если бы Велена хотела его сдать, она не разговаривала бы сейчас с ним наедине.
А еще я им сказала, что вы были замаскированы под гренадера и для пущей убедительности стояли с видом лихим и придурковатым. Потом подхватили какую-то девицу под руку и были таковы.
Не повезет какому-то бедолаге, покачал головой Исбытков. И девице его тоже.
Почти пришли, сказала Велена, здесь сможем поговорить спокойно.
Она решительно шагнула в темную арку, а следом за ней уже не так решительно последовал Исбытков.
До сих пор в этом дворе нет никакого электричества, проворчала Велена, доставая из кармана небольшую запаянную колбу.
Она щелкнула ногтем по стеклу и колба озарилась теплым светом.
Превосходно придумано, светски сказал Исбытков. В колбе какой-то электропроводящий газ?
Велена отмахнулась. Колба освещала маленький дворик, в центре которого журчал крошечный фонтан в виде уродливого дельфина. Рядом с фонтаном стояла скамейка, на нее и присела Велена.
Здесь нас никто не найдет и не увидит. Я выкупила здесь все квартиры, потому что места под оборудование нужно много, да и тишину я люблю.
Тогда вы знаете, кому писать жалобу по поводу отсутствия освещения, слабо улыбнулся Исбытков.
Велена ответила улыбкой, но светский разговор был закончен. Она подняла колбу повыше, чтобы видеть лицо севшего рядом Исбыткова, который успел избавиться от бороды.
Так зачем вы сбежали? спросила она. Навели вы шороху в наших узких кругах. Воспенникову пришлось перед самим Государем объясняться. Он, Государь, потому и не приехал в столицу на праздник, что не любит, когда вокруг него черт знает что творится.
И что же Воспенников сказал Государю? Что молодо-зелено? Что я страшно разволновался перед первым самостоятельным Озарением?
Нет, конечно. Велена рассмеялась. Он сказал, что вы молодой наглец, но очень талантливый. Что вы просто еще не понимаете, какую роль Озарители играют в государственной системе. Мол, повыкидываете коленца, а потом вернетесь и станете верным слугой государевым.
Да, это точно слова Воспенникова, задумчиво сказал Исбытков. Только ошибается он довольно сильно. Я слишком хорошо понимаю роль Озарителей. И мне не хочется ее играть. Вы же сами видели этот трагифарс С тем парнишкой, который вексель подделал.
Вы имеете в виду, как парнишка благодарил своего, по сути, палача? И рыдал от любви к нему?
Исбытков искоса глянул на Велену.
И вам с этим спокойно живется? спросил он ровным голосом.
Нет! выкрикнула Велена, мигом растеряв свою невозмутимость. Я в ярости. Власть должна опираться на уважение, а не на слепую беспричинную любовь, природа которой абсолютно искусственна.
Тогда почему вы продолжаете заниматься тем, что раз за разом укрепляете эту систему?
Потому что я служу людям. Как любой Озаритель. Мы даем им свет. Даем тепло. Даем возможность не думать о том, как добывать воду ее качают насосы. Даем возможность ездить на электрических конках, а не сбивать ноги о городскую брусчатку. Вы родились тогда, когда Воспенников от экспериментов перешел к рутинной работе, а я помню, как все было
Велена покачала головой. Казалось, что она выдохлась и даже уменьшилась после такой страстной речи.
А если я скажу, что электричество могут давать не только люди? сказал Исбытков и коснулся пальцем колбы. Что есть приборы, что уже были проведены все необходимые опыты
Колба вспыхнула еще ярче.
А-а-а протянула Велена. Как же, как же. Воспенников говорил мне об ученике, который решил отказаться от своей божественной природы и отдать все на откуп механизмам. Стало быть, тот ученик это вы и есть.
Меня пугает, что Озарители превратились в дойных коров. И я был бы не против, чтобы из меня сцеживали накопленное электричество. Но делать из меня поставщика харизмы, поставщика слепого подчинения
Воспенников поставил крест на ваших исследованиях. Он говорит, что, если мы пойдем по вашему пути, откатимся в прошлое. Что мы потеряем десятки лет прогресса, а самое главное множество людских жизней. И если выбирать меньшее из зол, то текущее положение это оно и есть.
Исбытков встал.
Спасибо, что предупредили о запрете на исследования, мне Воспенников об этом ничего не говорил, сухо сказал он. И спасибо за эту беседу. Ответьте только на один последний вопрос. Каково это быть на стороне зла, хоть и меньшего?
Велена долго не отвечала.
Я сделаю так, что моих сил Озарителя будет хватать на самое малое, на самое необходимое. Никто более не станет приглашать меня на Темнейшие Ночи, наконец прошептала она. Незачем будет.
В ответ на молчаливый вопрос в глазах Исбыткова она шепнула ему ровно три фразы.
Велена театрально приложила ладонь к уху, точно резонер Белопольский, отец той самой прекрасной Ольги.
Я выиграла вам немного времени, Исбытков. Она кивнула и двинулась в сторону темнеющей в глубине сквера арке. Больше я вам не помогу. Но и мешать бежать не стану.
Исбытков видел, как у нее за спиной встают тени карабинеров.
Ну что же вы, Исбытков? Она махнула рукой на одну из дверей. Бегите. Это точно был последний раз.
Степан Федорович признательно кивнул. Озаритель Озарителя не только издалека увидит, но и в беде не бросит. Хотя тут все же можно было поспорить.
Он вбежал в приоткрытую дверь. За спиной слышались частые шаги набойки кожаных сапог карабинеров с мушкетами наперевес, сопровождавших сыскарей, стучали по мостовой, и эхо рикошетило от стен.
Исбытков затворил дверь на щеколду. Спасет, но ненадолго. Впереди вытягивался темный коридор. Меньшее из всего, что пугало Степана Федоровича, была темнота. Он выудил из кармана фонарик, который брал с собой всякий раз не столько из практических соображений, сколько в качестве талисмана. Это была первая электрическая безделушка, наполненная собственной его энергией, сделанная под непосредственным началом Воспенникова больше семи лет назад.
Исбытков не слышал о том, чтобы другие институтские таскали с собой результаты первых лабораторных работ по профессии. С них станется с электричеством, опасным и изящным, они дел не имели.
Слева и справа от Исбыткова мелькали закрытые двери, у которых висели картины с историческими мотивами. Эскиз первой паровой машины Эванса, Клод Шапп рядом с первым прототипом оптического телеграфа, Жозеф-Мишель и Жак-Этьенн, запускающие свой легендарный Могнольфьер. Сами изображения показались Степану Федоровичу изысканными и привлекательными в тусклом свете фонаря, но вот их расположение у самых дверных рам ужасно неудачным. У Исбыткова была аллергия на дурной вкус даже Воспенников над ним посмеивался.
Самая дальняя дверь оказалась открытой.
Когда Исбытков потянул ручку на себя и проник в коридор. Послышалось привычное:
Стой, стрелять буду!
Исбытков оказался в прихожей. Справа была дверь на улицу. Наверх вела лестница.
Он выглянул в окно. Узкая улочка. Может не успеть.
Да там его и ждать будут в первую очередь.
Другое дело лестница.
Поднимаясь, Исбытков вспомнил про фонарик, отключил его и спрятал в карман. В прихожей начался топот и гвалт. Резвые нынче сыскари.
Лестница закончилась на третьем этаже. Исбытков осмотрелся все двери были похожи. Но только одна из них могла вести на крышу, остальные были подсобными помещениями.
Исбытков дернул первую ручку. Не идет. Заперто.
Топот приближался.
Шевелись! Тот же голос, что и в коридоре.
Только третья дверь поддалась. Повезло там виднелась еще одна приставная лесенка весьма хлипкого вида. Наверняка она как раз и вела на крышу.
Степан Федорович забрался наверх и сбил лестницу. В тесном помещении она не упала, но переметнулась к другой стенке. Тоже неплохо. Задержит.
Свежий воздух на секунду затормозил Исбыткова. Как здесь пахло! Вишневыми булочками из пекарни Вероники Аркадьевны, букетом цветов из лавки Веселова и собирающимся дождем. По небу плыли черные громоздкие грозовые облака.
Послышался отборный мат. Стукнула о стену лестница.
Только теперь Исбытков осмотрелся и понял с «повезло» он погорячился. С крыши не было пути к бегству. Домик, в котором оказался, был отдален от всех остальных на две-три сажени. Прыгнуть и разбиться? Лучше бы на улицу выбежал.
Он проследил сверху свой путь. Вот этот скверик Велены. От него к домику, который, кажется, был гостиным двором, вела одноэтажная вытянутая постройка. Видимо, для прислуги.
Да уж. Попался так попался.
Руки вверх! послышался крик из-за спины.
Выполнять требование не пришлось. Поняв, что безнадежно влип, Исбытков сам поднял руки. Интересно, куда его теперь? В участок? В тайный отдел? Может, в столицы повезут разбираться со смутьяном?
Скручивайте и на Аркадьевскую его. Быстро.
Это был худший из вариантов. Сейчас его отвезут прямо к Воспенникову. Поздним вечером учитель бывал особенно вспыльчив.
Воспенникову было уже под шестьдесят, но он, как и другие Озарители, не слишком-то покорялся возрасту. Движения его оставались наполненными силой, лицо открытым.
Степан, мальчик мой, какими судьбами!
Учитель сделал вид, что не замечает двух крепких сопровождающих, стоящих по бокам от Исбыткова.
Здравствуйте, Николай Евграфович, простите, что я без приглашения. Сам не ведаю, как меня занесло на ваш порог. Хотя сегодня пятница же? Помнится, по пятницам вы устраиваете лучшие ужины в столице.
Воспенников взял Исбыткова под руку и повел его из гостиной в сторону кабинета. На сопровождающих Степана крепышей он посмотрел так выразительно, что те сделали шаг назад и в кабинет решили не следовать.
Выражение лица Воспенникова сменилось с приветливого на угрюмое.
Ты во что вляпался, олух ты небесный?! рявкнул он.
Меня затребовали в качестве Озарителя на столичную Темнейшую Ночь, я отказался. Потом за мной прислали сыскарей. Презанятные оказались люди один похож на крысу, другой на Впрочем, это неважно. Принялись мне угрожать, как будто я не Озаритель, а проштрафившийся чиновник или подозреваемый в государственной измене.
И ты сбежал, утвердительно сказал Воспенников. Ничего лучше не придумал.
Отчего же, это был прекрасный план, просто я сам же его и загубил из-за собственного любопытства.
Из-за тщеславия, фыркнул Воспенников. Явился-таки на праздник, чтобы посмотреть, кем же тебя заменили.
Исбытков медленно окинул взглядом кабинет. Система освещения была сделала очень хитро свет лился мягкий и теплый, словно мед. Светильники, выполненные из дорогого матового цветного стекла, больше походили на произведения искусства, чем на обыкновенный декор.
Тебя позвали на главную Ночь в стране, потому что я им тебя посоветовал. Сказал, что ты мой лучший ученик. Самый талантливый. Самый сильный. Оказалось, что и самый упрямый, если не сказать глупый.
По-вашему, глупость это нежелание принимать участие в озарении губернатора? Я готов озарять города, деревни. Готов тащиться с оборудованием в самые глухие места, чтобы у людей был свет. Но почему же я должен делать каких-то людей более значительными, чем они есть? Более достойными любви.
Понимаю, терпеливо ответил Воспенников, усаживаясь в кресло. Тебе не хочется быть ручной собачкой у власть имущих. Мне это тоже не нравится и я заставил считаться с собой. Ты тоже сможешь этого добиться, уж будь уверен. К тебе будут приходить с тысячью поклонов, как к какой-нибудь китайской императрице.
Но для этого мне потребуется какое-то время, кивнул Исбытков. Нужно потерпеть.
Взгляд Воспенникова потеплел.
Уже другой разговор, сказал он и потянулся рукой за хрустальным графином с темным содержимым.
Когда он вытащил плотно притертую крышечку с навершием в виде морского конька, в кабинете разнесся запах дорогого коньяка.
Я плохой ценитель, не стоит тратить на меня хороший напиток, сказал Исбытков. Хотя вы тоже оказались плохим ценителем.
Ценителем чего? поднял густую седеющую бровь Воспенников.
Прогресса, едко ответил Исбытков. Я знаю, что именно вы зарубили мои исследования производства электричества естественным путем. Не отрицайте.
Во-первых, начал Воспенников, подливая себе коньяк, я тебя послушаюсь и отрицать ничего не стану. Да, я считаю, что все эти громоздкие механизмы, дающие на выходе электричества на одну лампочку, это насмешка над прогрессом, а вовсе не он сам.
Воспенников откинулся на спинку кресла и закинул ногу на ногу.
Исбытков знал сейчас начнется лекция, а проще остановить атакующего вепря, чем начавшего разглагольствовать Воспенникова.
Во-вторых, продолжил учитель, я хочу тебе напомнить, что все мы несемся на полном ходу в поезде технической революции. За тридцать лет мы успели сделать очень многое, но тридцать лет для исторической эпохи это ничтожно мало. Озарителям предстоит превратиться из частных лиц в часть государственной системы. Нас мало, нам божьей властью дан огромный дар и он не может, не имеет права быть израсходованным на фокусы и развлечение дам.
Исбытков вздохнул. Воздух в кабинете был наэлектризован, но вовсе не в переносном смысле, а в прямом. Два Озарителя в одном небольшом пространстве могли вызывать и шаровую молнию.
В-третьих, мой мальчик, то, что у Озарителей есть вторая работа, о которой мало кто знает, дает нам возможность влиять на власть предержащих. Чем сильнее они от нас зависят, тем больше возможностей у нас появляется. Возможностей для помощи людям, разумеется.
Главное, сказал Исбытков, вздыхая, чтобы люди в обмен на помощь искренне любили тех, кому они обязаны благами цивилизации.
То стадо благополучно переживает зиму, нападение волков и засуху, которое находится под присмотром мудрых пастухов.
Воспенников смотрел на Исбыткова тем самым взглядом, который возникал у него за игрой в шахматы. Мол, посмотрим, какой ты сделаешь ответный ход.
Мудрых пастухов, значит, протянул Исбытков. Кстати, я и вправду проголодался.
Воспенников нажал на кнопку, встроенную в подлокотник кресла. Где-то вдалеке раздался звук колокольчика, а следом стали слышны шаркающие шаги.
В кабинет зашла самая благообразная старушка из всех, что видел Исбытков. Круглые щечки ее были румяны, а седые кудряшки окружали голову серебристым нимбом.
Степан Федорович! всплеснула руками старушка. Как я рада вас видеть! Давным-давно к нам не заезжали!
Старушка была кормилицей Воспенникова. Она заменила ему рано ушедшую мать, и он любил ее совершенно беззаветно. Впрочем, это не мешало ему принимать ее заботу, как нечто собой разумеющееся.