Н. Р.: Вы ведете фейсбук и часто публикуете там новые стихи, не считая это «снижением» для поэзии, хотя публикация поэтического текста в сети предполагает его «промотку» в ленте новостей, где даже шедевр помещается в промежутке между обыденной информацией Для чего сетевые публикации?
В. Д.: Лет семь назад уже под воздействием детей я окунулась в мир сетей. Конечно, после сопротивления. Но быстро, почти моментально, к изумлению, помню, младшего сынишки Ого, говорит, я-то думал, ты будешь едва тут передвигаться, а ты Да, освоилась быстро. Пара факторов сработала. Или чуть больше. Я большой контактёр. Я в этом понимаю. Мне ничего не стоит заинтересоваться практически чужими делами, и всерьез. И я гуманист. Я неравнодушна к роду человеческому с его мозолями, порезами, нездоровьем и небессмертьем. Ну и еще Я давно подозревала, с юных лет, что стихи следует писать ежедневно. Или по нескольку раз в день. Это преобразует реальность: и твою лично, и мировую. И вот я принялась Седьмой год пишу в фб практически каждый день по стиху. В год выходит по книжке. По альбому с песнями. Массу уроков извлекла из этого. Чисто профессиональных. Настроила свои собственные внутренние механизмы так, как они никогда прежде не работали. Очень много удивительного пережила. За эти годы. Иллюзорного и чудодейного тоже. Я не допускаю даже мысли о том, что стиху не место в обыденности. Ему там самое место. В общем, в новостной ленте. В повестке дня. К тому же упоминание твоего скромного имени наряду с событиями дня это правильная технология. Да и люди на концерт приходят, признаюсь. Не жили никогда с растяжками и баннерами по городу, не придется и начинать за мое время на фб публика моя помолодела изрядно, средний возраст до 50 лет. Было-то иначе, конечно же. Фактор новизны, откровенной свежести: я очень большой этого ценитель. Не реликтовый пусть и вбитый крепко в память припевчик, а свежий стих, равновеликий событию, новостному поводу. Вот так работаю.
Н. Р.: На ваших концертах рождается некое магическое пространство, сотканное из звуков и смыслов, которые с первых же аккордов находят «точки доступа» к душе. Вы чувствуете волшебство отдачи зала, его ауру и как она меняется от песни к песне?
В. Д.: Да, именно так. Концерт мое любимое занятие, вот эти полтора-два часа жизни, им почти нет равных. Это сложилось давно. В мои неполные 16 лет я заметила перемену в лицах тех, кто слушает: не обязательно меня. Но вот этот камерный стиль. Вот эти простодушные домашние концерты наши или почти домашние Бачурина или Бережкова, Луферова или Суханова Не так и мало имен: тех, кто менял лица слушателей. Это и без имен отцов-основателей Окуджавы или Матвеевой, Галича, Высоцкого Лица менялись. Сосредоточенность наступала молитвенная. Компактность, сжатость происходящего была пороховой. Верьте мне, это было необыкновенно, в те годы, 7080-е! Публика была запрограммирована на звучное эффективное слово, одна редкая рифма и ты видел экстаз у людей. Так было долго. Камерный стиль старый колдовской жанр. Но попса поглотила практически все. Доступный стиль оказался сладок и манящ, и публика конца 90-х, вздохнув, двинулась за ним Последние ТВ-программы по «Культуре» отгремели давно. Залы закрылись для таких, как я. Прощай, так сказать, Политехнический, где двадцать лет проходили концерты. Само собой, давно попрощались с Театром Эстрады, где предыдущие пятнадцать лет собирали залы. Малюсенькие залы остались: 50100 человек. Очень дорожу и этим. О больших залах не вспоминаю. Мои дети уже и не помнят меня на сцене. Но это не страшно. Есть секреты. Есть заготовки. Небольшой домашний голос. Неплохая гитара. Маленькие умения. Ну и стихи Они могут за себя постоять.
Н. Р.: Что первично: рифма, мелодия, всё вместе или этот процесс каждый раз штучный и логическому объяснению, как и любовь, о которой вы столько спели, не подлежит?
В. Д.: Текст или музыка: тривиально. Я же, ну адаптор! Я принимаю то и это. Сливаю воедино. Ну хорошо С моей точки зрения, музыка слову не конкурент. Она, может, даже и древнее. Но я дружу с текстом. Он всё для меня. Он и музыка, и знак, и символ, и капсула времени.
Н. Р.: Кто из французских шансонье повлиял на ваш стиль?
В. Д.: Французы. Не так французская песня, как вся Франция имели и имеют влияние на меня. Конечно, дело в языке. В 910 лет это в меня проникло, да там и осталось. Это мой второй язык. Вторая реальность. Мои книжки. Любимые герои. А музыка Это просто обыденная для меня натуральная песня, конечно, мощно противостоящая внутри меня всему рутинно-попсовому. Я даже не оглядываюсь в ту сторону, где звучит советская или постсоветская попса. Я недослышиваю. И первые, кто повлиял на это, были французы. Я девочкой шлепала на пианино, пела по песеннику из Ива Монтана «Девушку на качелях» и прочее Довольно мягко перешла к «Девушке из харчевни» Новеллы Матвеевой Уже и сама сочиняла в это время. А школу заканчивала написала кантату «Жанна дАрк», ораторию «Смерть Роланда», ну и так далее. Я не выношу попсу. А грамотный интересный текст мне бесконечно важен.
Н. Р.: Вы живете на две страны, в России и во Франции, благо «сладкоголосым французским» владеете в совершенстве. Чем отличается московская и парижская (вероятно русскоязычная) публика?
В. Д.: Франция и другие. Все не совсем так, особенно в последние годы. Давно уж заметила, что человеку много чего нужно. И многого он заслуживает, человек. Хотя бы потому, что зачетных лет-то всего 75 примерно Не одна Франция забрала кусок моего сердца. Огромный ломоть достался Нью-Йорку и Америке. Около тридцати лет любви, свиданий, объятий, понимания Колоссальная часть моего сердца живет в Израиле. Те же тридцать лет: мои родные люди, моя отчалившая публика. Так и ждут меня на причале. Как я без них? Никак. Они наверняка обойдутся. А я хочу быть с ними. Ну и Москва. Москва-бабушка. Ну что делать. Не выходит по-другому. Хотела во Франции подольше жить-поживать, все там мне мило, все мое, а Москва держит железной хваткой. Пойди-ка освободись! В этих усилиях и пребываю постоянно, сплошной комок мышц Но зато стихи.
17.07.2019, для «ВМ»
Елена Камбурова[28]
«Я никогда не стремилась создать шлягер»
К 100-летию Тонино Гуэрра в Театре музыки и поэзии Елены Камбуровой ставили «Terra Гуэрра. Каприччио»: а мы встречались с Еленой Антоновной в 2019-м, когда еще шли репетиции, и пили в ее кабинете чай со сладостями какое-то дикое количество конфет и зефира на столе, впору лишь выбросить, не в себя же Она маленькая, уютная, хрупкая, со сказочными глазами вспоминала юность, годы учебы, Раневскую с Окуджавой и рассуждала о своем театре, созданном для очень чуткого зрителя «если допустить, что не вся публика дура», добавила я про себя и открыла блокнот.
* * *
Наталья Рубанова: Идут репетиции «Terra Гуэрра»: над постановкой работает Лора Гуэрра, супруга Тонино, как драматург. Когда премьера?
Елена Камбурова: Да, мы все очень болеем за то, чтобы у нас появился новый спектакль, посвященный Тонино Гуэрра. Он был больше чем сценарист, режиссер и актер. Он был настоящий романтик! Поэт и художник. Его 100-летний юбилей будет отмечаться в марте 2020 года: премьера намечена на следующий сезон. Итальянская песня очень красива, а в нашем спектакле будут звучать как эстрадные шлягеры 195070 годов, популярные во время расцвета дара Тонино, так и неаполитанские народные песни, а еще отрывки из классической итальянской оперы позапрошлого века Сам спектакль основан на отрывках из сочинений Тонино: бесконечному пространству его пьес, рассказов, стихотворений и сценариев.
Н. Р.: В юности вы хотели стать драматической актрисой, но поехали поступать в Киевский институт легкой промышленности. Зачем?
Е. К.: Я приехала в Киев, но в театральное поступать не решилась. Так вышло, что моя тетя была связана с институтом легкой промышленности, и я подумала: ну, хоть годик там поучусь, в Киеве поживу, а не в Хмельницком. Все спонтанно и просто: нужно было переехать.
Н. Р.: Ваш первый опыт сцены оказался печальным, и тем не менее вас это не остановило.
Е. К.: Да, была серьезная травма после провала в 10 классе можно было вообще забыть о сцене, но внутренний голос говорил: «Надо! Надо идти дальше!». И я перешагнула через травму.
Н. Р.: Вы переехали в Москву, но в Щуку вас не приняли: чтобы остаться в столице, работали на стройке. Что дал этот острый опыт?
Е. К.: Маляром работала. Трудно, но выдержала! Это был очень трудный год, жить было негде И все же было жутко неловко возвращаться домой. Как сказать родителям, что не поступила? Может быть, из-за гордости все это и терпела. Через год я случайно поступила в цирковое училище, когда узнала про интересную студию художественного слова на ВДНХ. Пришла туда, меня спросили, могу ли я спеть что-то и я спела «а капелла» песню «Куда бежишь, тропинка милая»: тогда-то Сергей Андреевич Каштелян и сказал мне, что надо петь, что есть цирковое училище, а там эстрадное отделение Как Буратино поступила: шла в одну школу, а попала в другую.
Н. Р.: Вы были знакомы с Окуджавой: что вспоминается прежде всего?
Е. К.: Меня поразила его доброжелательность. Я бывала у него дома в Москве, смущалась поставила его тогда на пьедестал, слишком высоко, а это неправильно: смотреть снизу вверх. Он спрашивал: «Как дела?» а у меня дела тогда не очень хорошо шли, так как все, что я пела, было против власть предержащих: меня и в «декадентщине» обвиняли, во многом Тогда ведь процветали мажорные улыбчивые вещицы, а у меня совсем иные интонации, Таривердиев Зачем я все это Окуджаве рассказывала? А он отвечал: «Увы, так». А когда я попала на радиостанцию «Юность» и мне предложили записать песни Окуджавы «О Лёньке Королёве» и Новеллы Матвеевой, это было счастье. Окуджава для меня это мои университеты, это моя школа. Кстати, на радио «Юность» фамилия Булата Окуджавы прозвучала впервые именно в контексте исполнения его песни Еленой Камбуровой. Мной.
Н. Р.: Какие университеты постигались через музыку Таривердиева?
Е. К.: Самое главное, чему я научилась у Микаэля Таривердиева, это что слову в песне должно дышаться легко и хорошо. Когда слово что-то значит, надо подобрать для него верную интонацию
Н. Р.: Вы никогда не стремились создать шлягер, и тем не менее стали известны, что скорее исключение из правил, не так ли?
Е. К.: Шлягер я создать действительно не стремилась. Мы с моей пианисткой Ларисой Критской всегда были выше шлягеров тех времен. Рядом с Окуджавой и Матвеевой они были ничем: впрочем, сейчас все относительно в сравнении с нынешней попсой Однажды Таривердиев предложил мне записать песню «Маленький принц» в кино: она вызвала неоднозначные эмоции со стороны редакторов, они боялись Представляете себе, какую эмоцию несли в советские времена слова «Где же вы, где же вы, счастья острова, где побережье света и добра»? Это Добронравов. И все-таки мы потом спели эту песню в Доме композиторов.
Н. Р.: Какую роль сыграл «случай, бог-изобретатель», в вашей карьере?
Е. К.: Именно случай привел меня на радио «Юность»: его слушала молодежь и узнавала меня! Если бы мне тогда еще разрешили с концертами выступать, но увы: «Москонцерт» запретил мои гастроли. И все равно я выезжала в разные города, что-то около 700, наверное Свердловск, Новосибирск много где была! А в Саратове на меня написали «телегу»: я должна была ехать в Ленинград, мне звонил директор залов города Пастернак и спрашивал, почему я не еду. А как ехать с «телегой»? Он сказал, что соберет в Ленинграде комиссию, что будет положительный отзыв о моем концерте Так и вышло.
Н. Р.: Как вы познакомились с Раневской?
Е. К.: Это чудо, что она слушала радио! Я и пела, и читала из горьковских «Сказок об Италии» Читала «Нунчу». Меня записали, а Раневская на гастролях в Ленинграде, оказывается, включила радио и стала меня слушать. И написала обо мне на радио хорошие слова! Редакторы сказали: «Пляши! Тебе Раневская написала письмо!». И только через год мы с ней увиделись надо было подписать некую бумагу. Первая фраза Раневской: «Вы кто такая?» «Я Камбурова» «Хорошо, что вы не Фифа!». Ну а протекцию для будущих встреч составила мне собачка Фаины Георгиевны, Мальчик, типичный «черный собак». Раневская боялась, что если умрет раньше Мальчика, то кто же его возьмет, кому он будет нужен Так и вышло, она ушла раньше. А взяла собачку Мальчика актриса Майорова.
Н. Р.: Вы любите французский шансон 20 века, поете не только на русском. Чем близки шансонье, Жак Брейль?
Е. К.: После циркового училища меня чудом снова случай! взяли в группу молодежи Театра эстрады. Перед нами выступал Жак Брейль: у меня тогда все преобразилось в голове, я поразилась, как может петься песня это было и ударом, и озарением. Лишь много лет спустя я узнала других шансонье. А пою я на английском, на иврите, на греческом Каждый язык по-своему музыкален.
Н. Р.: Что для вас актерство?
Е. К.: Актер очень сложная, очень зависимая профессия. Я-то в песнях становлюсь актрисой, не быть ею как-то странно Я никогда не пела навязанного мне репертуара а многие актеры должны играть то, что за них решают. И зависти много, ненависти даже Это очень морально тяжелая профессия: редкий актер доволен своей судьбой. Только талант помогает преодолеть все это.
Н. Р.: Как у вас появился театр снова случай?
Е. К.: Да. Я была в Бонне на фестивале, там же был и Лев Сергеевич Шимаев, некая фигура при Ельцине. И ехали мы в поезде вместе с Шимаевым и Градским. Зашел разговор о желаниях. Мы с Градским сказали, что хотим театры. «Ну, будет вам по театру!» ответил Лев Сергеевич. Так и случилось, как в сказке. На встрече Юрия Михайловича Лужкова с творческой интеллигенцией я сказала о том, что очень нужен Театр музыки и поэзии И Лужков услышал: мне предложили встретиться с ним лично. Вообще, это была авантюра, как мне казалось, то, как я добивалась театра. А чудо все-таки произошло. Самое настоящее чудо: в 1992 году у нас появился свой театр на Большой Пироговской улице в Москве. Спектакли, концерты, программа для детей, подготовка к премьере «Terra Гуэрра» Мы экспериментируем с песенным жанром, ищем новые формы на стыке музыки и драмы. А еще у нас есть свой, особый, зритель. В первую очередь чуткий.
03.05.2019, для «ВМ»
Иосиф Райхельгауз[29]
«Не ставлю Шекспира, Мольера, античные драмы»
В год 30-летия московского Театра «Школа современной пьесы» пришла литжурналистка к известному режиссеру, захватив заодно и свою экспериментальную драматургию. Интервью прошло легко, распечатки пьес перекочевали из ее сумки на стол Райхельгауза, а недели через две мэтр сказал, прочитав тексты, что знает, как ставить Улицкую, а вот как Рубанову нет. Позже, правда, Иосиф Леонидович написал тепло-винное предисловие к моей книге «Карлсон, танцующий фламенко»[30], а я, будучи по иронии судьбы еще и литагентом, помогла ему издать сборник театральных баек «Игра и мука»[31] К чему слова? К тому, что чем черт не шутит может быть, найдется на сем шарике и режиссер, знающий, как ставить не только Улицкую и К*. Может быть. Когда-нибудь. Или не. «Небесное жюри смеётся последним», говорил Топоров.
* * *
Наталья Рубанова: В начале года театр, который вы создали 30 лет назад, вернулся в свое историческое здание на Трубной площади то самое, в котором в XIX веке размещался легендарный ресторан «Зимний Эрмитаж». Какие чувства испытываете?[32]
Иосиф Райхельгауз: Самые прекрасные. Теперь у нас три сцены «Эрмитаж» на 400 мест, «Зимний сад» на 200 мест и «Белый зал» для камерных постановок примерно на 50 зрителей: это своего рода экспериментальное поле. Так как сцены независимы друг от друга, они могут быть задействованы одновременно: зритель может выбрать, куда идти, чтобы познакомиться с современной драматургией. Запланирована Летняя сцена на 800 мест мэрия Москвы сделала нам этот подарок в честь 30-летия театра.