Один лишь бог знал конкретное воплощение прекрасной и далекой Возлюбленной. Пирстон не знал: она для него постоянно пребывала в тумане.
Никогда не задумываясь о том, что идеальная особа представляла собой субъективное явление, вызванное к жизни необычными условиями его рождения и взросления, молодой человек порой сам пугался призрачности своей избранницы, независимости от действия или нарушения физических законов.
Он никогда не представлял, какой окажется следующая избранница, куда его поведет, обладая правом немедленного и свободного доступа во все человеческие обители. Иногда ночами она представала хитроумной и коварной дочерью всемогущего Зевса, склонной отомстить за прегрешения в искусстве против ее красоты, иногда безупречной Афродитой. Джоселин понимал, что любит изменчивое создание в каком угодно виде: с любым цветом глаз, высокой или миниатюрной, изящной или пышнотелой.
Она никогда не пребывала в двух обителях одновременно, но до сих пор ни разу не задерживалась надолго в одной.
Некоторое время назад, осознав пикантное обстоятельство, Пирстон избежал немалого количества неприятных угрызений совести. Суть вопроса оставалась простой: та идеальная особа, которая его привлекала и, связав шелковой нитью, вела за собой, куда ей угодно, еще не обрела постоянного телесного пристанища, и пока трудно было утверждать, что подобная обитель вскоре возникнет.
Если бы Джоселин почувствовал, что возвышенный образ воплотился в Эвис Каро, то постарался бы поверить в окончательность выбора и с радостью сохранил бы верность собственным словам.
Но действительно ли он видел Возлюбленную в Эвис? Вопрос не давал покоя.
Пирстон поднялся на вершину холма и спустился в деревню, где на длинной, прямой, сохранившейся с римских времен улице без труда заметил освещенное здание. Представление еще не закончилось. Зайдя сбоку и поднявшись на небольшую возвышенность, он увидел весь зал, включая сцену, а вскоре и Эвис, которая как раз вышла. Очаровательное смущение перед аудиторией покорило его сердце и развеяло все сомнения. Таких, как она, принято называть хорошими девочками. Она, несомненно, прелестна, настолько искренна и правильна, что с матримониальной точки зрения риск стремился к нулю. Умные глаза, высокий чистый лоб, спокойная вдумчивая манера поведения убеждала, что ни одна из знакомых девушек не обладала столь же неоспоримыми достоинствами, как Эвис Каро. Впечатление не было мимолетным и случайным: Джоселин знал ее давно и обстоятельно, со всеми настроениями и разнообразными душевными порывами.
Проехавшая по улице тяжело нагруженная повозка заглушила нежный голосок, однако публика осталась довольна выступлением, а сама Эвис мило покраснела, принимая аплодисменты. Джоселин встал возле двери, а когда зрители вышли, нашел ее в зале. Она ждала его.
Держась за руки, они пошли по старой крутой дороге домой. Крепко цепляясь за перила, Джоселин медленно карабкался вверх и тащил за собой Эвис. На вершине холма молодые люди остановились передохнуть. Слева, подобно вееру, небо пронизывали лучи маяка, а внизу, перед ними, с периодичностью в четверть минуты слышались мерные гулкие удары фантастического барабана, промежутки между которыми заполнялись тягучим грохотом как будто огромная собака грызла гигантскую кость. Шум доносился из обширной Мертвецкой бухты, где волны бились о каменную дамбу.
Пирстону казалось, что здесь вечерний и ночной ветер нес в себе нечто такое, чего не было больше нигде. Странное эмоциональное наполнение прилетало с запада, из той зловещей бухты, дыхание которой они слышали, и представляло собой воображаемую сущность множества утонувших моряков: тех, кто погиб в битвах, пошел ко дну по пути в Ост-Индию, не смог спастись с разбитых барж, бригов, кораблей «Непобедимой армады», а также благородных аристократов, простых людей и даже преступников, чьи интересы и надежды оставались далекими, словно полюса, но кого безжалостное морское дно уравняло на общем кладбище и превратило в единое целое. Казалось, некий огромный бесформенный призрак вобрал в себя бесконечное количество душ и теперь метался по острову, взывая к всемилостивому Богу с просьбой выпустить их на свободу и вновь разъединить.
Тем вечером молодые люди долго бродили по знакомым с детства местам и даже дошли до старинного церковного кладбища в овраге, много веков назад образованном оползнем. Церковь обрушилась вместе со скалой, и теперь представляла собой жалкие руины, словно наглядно доказывая, что в этом последнем убежище языческих божеств, где по сей день бытовали древние обычаи, христианство так и не сумело окончательно утвердиться и завоевать прочное положение. И вот в этом торжественном месте Джоселин Пирстон впервые поцеловал Эвис Каро, и на сей раз это произошло отнюдь не по инициативе девушки. Недавняя эмоциональность лишь подчеркнула нынешнюю сдержанность.
* * *
Этот день послужил началом романтических отношений. Целый месяц молодые люди проводили преимущественно вдвоем. Джоселин обнаружил, что Эвис не только прекрасно читает стихи на интеллектуальных собраниях, но и очень неплохо играет на фортепиано, а также обладает приятным голоском и поет под собственный аккомпанемент.
Не приходилось сомневаться, что усилия гувернанток и учителей были направлены на то, чтобы как можно больше отдалить девочку от естественной жизни на родном острове. Родители поставили перед собой цель превратить дочь в точную копию десятков тысяч других молодых особ, в чьих судьбах не было ничего интересного или выдающегося; заставить ее забыть обычаи предков, заменить старинные местные баллады купленными в ближайшем городе нотами модных песен, а местный диалект утопить в чуждом языке неведомо откуда взявшейся гувернантки. В доме, способном составить счастье любого художника, девушка, вместо того чтобы рисовать с натуры, копировала с печатных гравюр виды пригородных лондонских особняков.
Эвис заметила все это значительно раньше, чем друг высказал свое авторитетное мнение, однако с девичьей податливостью смирилась с обстоятельствами. Оставаясь местной до глубины души, она не могла избежать веяний времени.
Срок отъезда Джоселина неумолимо приближался, и Эвис думала о расставании со спокойной грустью. Помолвка стала вполне определенным фактом. Пирстон мечтал о соблюдении старинного местного обычая, веками царившего в обеих семьях, поскольку предки жили на острове с незапамятных времен. Приток чужаков (так здесь называли приезжих с материковой части Уэссекса) в значительной степени разрушил традиции, однако под внешним лоском полученного Эвис современного образования скрывались старомодные понятия, и Джоселин спрашивал себя, не сожалеет ли она об утраченном древнем обычае формального подтверждения помолвки, которого строго придерживались предки.
Глава 3
Случайная встреча
Ну вот и пришел конец каникулам, сказал Джоселин. До чего же приятно удивил старый дом, где не был почти четыре года!
Уезжаешь завтра? грустно спросила Эвис.
Да.
Что-то обоих тяготило: что-то большее, чем печаль предстоящего недолгого расставания, поэтому Пирстон решил отправиться в путь не днем, как собирался, а вечером, почтовым поездом из Бадмута. Так он успел бы заглянуть в каменоломню к отцу, а Эвис при желании смогла бы проводить его до замка короля Генриха VIII, чтобы вместе пройтись по пляжу и полюбоваться восходом луны.
Таким образом, следующий день Джоселин провел в каменоломне вместе с отцом, а в назначенное время вышел из родного каменного дома на каменном острове и вдоль каменистого пляжа по знакомой каменистой тропинке направился в Бадмут. Эвис еще днем ушла к друзьям в Стрит-оф-Уэлс деревня расположена на полпути к месту встречи. Вскоре склон привел путника на покрытый галькой берег. Оставив за спиной последние дома острова и развалины разрушенной ураганом 1824 года деревни, он прошагал ярдов сто по узкой полоске суши, остановился, свернул к каменной гряде на берегу и присел в ожидании.
Вскоре на фоне стоявших на рейде освещенных кораблей показались двое мужчин. Один из них узнал Джоселина, поздоровался и добавил:
Желаю счастья, сэр: прекрасный выбор! Надеюсь, скоро свадьба?
Спасибо, Сиборн. Посмотрим. Возможно, на Рождество.
Моя жена сегодня утром призналась, что это ее давняя мечта увидеть свадьбу кого-то из тех, кого знает с младенчества.
Мужчины продолжили путь, а когда оказались на почтительном расстоянии, спутник Сиборна спросил:
Что это за молодой чужестранец? Вроде не похож на нас.
Да нет, он местный: здесь родился и вырос. Это мистер Джоселин Пирстон, единственный сын торговца камнем из Восточных каменоломен. Собирается жениться на хорошенькой девушке, чья мать овдовела, но пытается продолжать каменный бизнес мужа, хотя он не идет ни в какое сравнение с бизнесом старика Пирстона. Говорят, тот заработал десятки тысяч фунтов, но богатства свои не выставляет напоказ, живет скромно, трудится как вол. А сын добился успеха в Лондоне как скульптор. Помню, как еще мальчонкой он ловко вырезал солдатиков из кусочков найденной в отцовском карьере мягкой породы, а когда подрос, смастерил красивые шахматные фигуры. С того все и началось. Ходят слухи, что и он в Лондоне не только прославился, но и разбогател. Тем более удивительно, что невесту он выбрал здесь, на острове. Нет, малышка Эвис Каро хорошая девочка, но все же ему не ровня. Ого! Похоже, погода скоро изменится!
Тем временем тот, кого обсуждали прохожие, ждал в условленном месте до тех пор, пока не наступил назначенный час ровно семь вечера. В ту же минуту от последнего фонаря у подножия холма отделилась фигура и, приблизившись, воплотилась в мальчика, который спросил, он ли мистер Пирстон, и передал записку.
Глава 4
Незнакомка
Когда посыльный ушел, Джоселин подошел к ближайшему фонарю и прочел написанные рукой Эвис строки:
«Мой дорогой!
Жаль огорчать тебя, но я не могу встретиться с тобой сегодня вечером у развалин замка, чтобы не возбуждать у земляков воспоминания и мысли о старом обряде. Боюсь, что мы слишком много времени проводили наедине, и это склоняет твоего отца и тебя, как наследника, к мысли о необходимости исполнить древний обычай острова: ведь твоя семья так давно здесь живет. Честно говоря, матушка полагает, что мистер Пирстон по естественным причинам мог уже упомянуть об этом. В то же время сам обычай немил моему сердцу и уже почти никем не соблюдается. Не считаю его в малейшей степени оправданным даже в том случае, когда имеет место наследство, как у тебя, скорее готова положиться на Провидение.
Уверена, что принятое решение не очень тебя огорчит: ты поймешь мои сложные чувства и не станешь думать обо мне хуже. Дорогой, если бы потребовалось это сделать, но мы бы не захотели подчиниться, то пришлось бы учесть традиционные семейные порядки и, в частности, мнение твоего отца о том, что без торжественной помолвки достойная свадьба невозможна. Оба мы испытали бы глубокое разочарование.
И потом, ты скоро снова приедешь. Разве не так, дорогой Джоселин? А потом настанет время, когда прощаться больше не придется.
Остаюсь навсегда твоей, Эвис».Прочитав записку, Джоселин удивился ее наивности, равно как простодушной вере и самой Эвис, и ее матушки в силу того устаревшего принципа, который и для него самого, и для других покинувших остров молодых людей давно превратился в предрассудок.
Активно зарабатывая деньги, отец вполне мог придерживаться практических взглядов в отношении наследства, оправдывающих предположения миссис Каро и ее дочери, однако, будучи старомодным в образе жизни, ни разу не заговаривал с сыном о давнем обычае.
При мысли, что Эвис считает себя современной девушкой, Джоселин улыбнулся, но все же ощутил не только разочарование, но и легкое раздражение по поводу помешавшего встрече непредвиденного препятствия.
Да, старые идеи благополучно живут даже при новом образовании!
Прошу читателей помнить, что описываемые события, недавние в масштабах уходящей в глубину веков истории острова, происходили больше сорока лет назад[1].
* * *
Заметив, что вечер обещает ненастье, но все же не желая возвращаться и нанимать экипаж, Пирстон продолжил путь пешком. На открытом пространстве ветер дул резкими порывами, а море билось о каменный барьер и плескалось в собственном непредсказуемом ритме, издавая звуки, напоминавшие то смертельные удары воинственной схватки, то благодарственные возгласы.
Вскоре на тускло освещенной дороге показалась женская фигура. Джоселин вспомнил, что пока он читал письмо Эвис возле последнего в деревне фонаря, мимо прошла незнакомка, и вот теперь он почти ее догнал.
На миг у него возникла надежда, что Эвис передумала и все-таки решила прийти, но нет, шагавшая впереди особа совсем на нее не походила: выглядела значительно выше, плотнее и, несмотря на осень, была закутана в меха или в какую-то другую плотную теплую одежду.
Джоселин вскоре поравнялся с незнакомкой и благодаря свету состоявших на рейде кораблей смог рассмотреть ее профиль: горделивый, величавый, достойный божественной Юноны и с точки зрения классических канонов безупречный. Походка дамы была слегка неровной, однако настолько легкой и стремительной, что несколько минут они шагали рядом, и Джоселин даже успел сделать кое-какие предположения, а когда уже стал ее обгонять, случайная попутчица внезапно обернулась и заговорила:
Полагаю, вы мистер Пирстон-младший?
Молодой человек ответил утвердительно и успел заметить, какое красивое, властное, царственное у дамы лицо и как соответствует ее звучному выразительному голосу. Встречать женщин такого типа ему еще не приходилось, а неведомая путешественница говорила без местного акцента.
Не подскажете ли, который час?
Джоселин зажег спичку, посмотрел на часы и, сообщив, что сейчас четверть восьмого, разглядел, что глаза прекрасной дамы красные и опухшие, словно она долго плакала.
Мистер Пирстон, простите мне мою экстравагантность, но не одолжите ли на день-другой немного денег? Дело в том, что по рассеянности я забыла кошелек дома, на туалетном столике.
Просьба действительно прозвучала необычно, и все же что-то во внешности молодой леди не позволило счесть ее мошенницей. Джоселин опустил руку в карман и задумался: сколько это «немного»? Величественный облик и царственные манеры Юноны вызвали желание соответствовать и ответить королевским жестом. В воздухе повеяло романом. Джоселин протянул незнакомке пять фунтов, но его необыкновенная щедрость ничуть ее не поразила.
Вполне достаточно, благодарю, спокойно ответила дама, когда он назвал сумму, на тот случай если в темноте будет трудно рассмотреть банкноту.
За беседой Джоселин не заметил, что поднявшийся ветер сначала зарычал, потом завизжал и с привычной в этих краях непредсказуемостью погодных изменений принес то, что убедительно пообещала стихия: дождь. Поначалу капли целились в левую щеку подобно бумажным пулькам из детского пугача, однако вскоре приобрели характер сплошного обстрела. Один залп оказался настолько метким, что угодил Джоселину в глаз. Спутница с озабоченным видом обернулась: судя по всему, отправляясь в путь налегке, такого развития событий она не ожидала.