По сравнению с везучими людьми положение Ямаэ Ямамото с его вялым и бессмысленным фрилансерством казалось ближе к моему, ведь меня измотала и добила работа, которую я любила. Вот почему я так хорошо понимала притягательность вещей, заслуживших одобрение Ямаэ Ямамото, вот почему чувствовала себя такой несчастной, когда лишалась возможности завладеть ими сама.
На левом экране Ямаэ Ямамото все еще сидел с мрачным видом перед своим компьютером. На правом Ямаэ Ямамото, поедающий вурст и смеющийся за просмотром стендапа, рано или поздно тоже должен был сесть за работу и вскоре прийти в состояние, практически неотличимое от представленного на левом экране. Я уже была готова посочувствовать этим двоим, но потом вспомнила, что у того, который справа, по крайней мере живот набит колбасками, и укоризненно покачала головой, глядя на него.
«В отчаянной попытке стряхнуть с себя усталость, следствие работы допоздна, Матио допивал пиво. Пил так быстро, что опустошил высокую кружку всего тремя глотками. Сидя в углу ресторана-кусияки, он бормотал себе под нос: Ох и устал же я. Молодая официантка, не обращая на него никакого внимания, неприветливо приняла заказы от посетителей, затем с непроницаемым видом принялась обжаривать в масле нанизанные на шпажки шашлычки. Пряди ее челки, обесцвеченные до оттенка крафтовой бумаги, из какой делают конверты, выбились из-под банданы. Сегодня я не отказался бы от вёшенок в беконе с семенами гинкго и перепелиными яйцами, думал Матио».
Да нет же, ты все перепутал, думала я. В предпоследней главе Матио свалился с пищевым отравлением, объевшись как раз теми самыми семенами гинкго, и все выходные у него пропали впустую. Согласно хронологии романа, с тех пор прошла всего неделя, так что Матио никак не мог забыть злоключения с гинкго так быстро. И потом, разве сам Матио не говорил, что уходит из офиса, чтобы заканчивать работу раньше, чем прежде? Если так, вряд ли у него накопилось столько усталости, чтобы «в отчаянной попытке стряхивать» ее с себя. И не лучше ли в первом предложении «работу допоздна» заменить «целой рабочей неделей»?
Я уменьшила изображение компьютера Ямаэ Ямамото, склонила голову набок и присмотрелась к нему самому. Сидя за столом и кропая не вполне связную чепуху, Ямаэ Ямамото будто бы даже повеселел, продвигался приличным темпом, так что я рассудила, что он справится и без моих педантичных советов. И все же меня не покидали сомнения: неужели это и значит быть писателем? То есть просто писать, что в голову взбредет, как бы мало ни было смысла в этой писанине? Или это как раз случай работы в бешеном темпе, пока муза рядом, чтобы потом перечитать написанное и внести осторожные поправки? А Матио в романе Ямаэ Ямамото уже поглядывал на сидящую рядом женщину, которая заказала шпажки с одними только жаренными на них семенами гинкго четыре штуки. Да уж, теперь этот отрывок пересыпан семенами гинкго настолько густо, что придется Ямаэ Ямамото править предпоследнюю главу, чтобы поменьше повторяться. Неужели нельзя было выбрать устрицы или еще что-нибудь?
Устрицы! Да, устрицы как раз то, что надо! Меня так и подмывало сообщить Ямаэ Ямамото решение, на которое я наткнулась, но политикой компании запрещалось давать контакты объекта тому, кто за ним наблюдает. Наблюдателям ни при каких обстоятельствах не разрешалось оказывать давление на объект, если оно не было связано напрямую с целями наблюдения. В случае какой-нибудь неприятной неожиданности, которая требовала бы выхода на связь, нам полагалось обратиться к господину Сомэя, хотя и он в этой ситуации сделал бы лишь одно: передал информацию выше по цепочке, поскольку даже он не знал ни адресов, ни телефонных номеров объектов. Однажды, сразу после того, как один из объектов уехал со всей семьей на выходные в «Токийский морской диснейленд», наш сотрудник заметил небольшую утечку тока из телевизора, принадлежащего объекту. Через пятнадцать минут после передачи этой информации господину Сомэя пожарный и электрик без лишнего шума были направлены в дом объекта, где устранили неисправность. Объект до сих пор понятия не имеет, что его дом чуть было не сгорел дотла.
Не стану скрывать: где-то в голове шевелилась мысль да пусть себе горит! Будет знать, как иметь такую идеальную жизнь, признался мне тот самый сотрудник, когда мы случайно встретились на кухне. И разговорились, пожаловавшись друг другу на подвальный магазин.
Я рассказала ему про свою эпопею с мате, а он что женщина из магазина отказалась заказать DVD с аниме, о которых он попросил. Я видела его имя, но оно состояло из редких кандзи, так что я понятия не имела, как оно читается, и пока решила мысленно называть его господином Аниме.
У того типа с телевизором трое детей, и он обращался с ними так, ну, знаете, по-диктаторски. Когда пора было садиться за стол, говорил детям: «А ну живо идите есть, мелюзга тупая». Ни за что не сказал бы такое родным детям, если бы они у меня были. С другой стороны, я ведь не женат. Вообще-то я даже девушку найти не могу, да еще застрял на этой работе, которая ни шиша не стоит. Вроде как порой тревожно становится за себя.
Господин Аниме отличался упитанностью, носил очки и с виду был лет на пять моложе меня. Я спросила, диски с каким аниме он просил заказать продавщицу.
«Темный кристалл», ответил он, и еще другой, о котором вы вряд ли слышали.
Я не слышала даже о первом, так что решила, что выспрашивать название второго не имеет смысла. По словам господина Аниме, который работал здесь уже три года, следить поручают в основном за объектами того же пола и приблизительно того же возраста, что и наблюдатель. Но иногда тебе достаются объекты, наблюдать за которыми в буквальном смысле невыносимо.
Знаете, как это бывает в классе обязательно найдутся один-два человека, которых терпеть не можешь? Ну вот, это тот же случай, объяснил он.
Тип, у которого розетка с включенным в нее телевизором начала искрить, оказался как раз из таких, и пока господин Аниме занимался им, работа внушала ему ужас. По-видимому, несовместимость такого рода настолько обычное явление, что сотрудники объединяются, чтобы если кого-нибудь из них приставят к тому, кого он не выносит, можно было договориться и поменяться.
И вы обязательно присоединяйтесь, когда попадете в штат, посоветовал он мне.
Я рассказала господину Аниме о случае с колбасками, и он со странно-горделивыми нотками в голосе ответил, что я еще и половины всей правды не знаю.
Только никому не говорите об этом, предупредил он, прежде чем продолжить, но если продержитесь на этой работе довольно долго, повидаете всякое и как супружеские пары занимаются сами знаете чем прямо перед камерой, и домашние скандалы, за которыми даже наблюдать со стороны и то неприятно.
Перебранки по мелочам это еще куда ни шло, сказал он, но когда они вцепляются друг другу в волосы из-за денег, опеки или присмотра за детьми, тогда хоть смотреть бросай.
Он потупился и допил остатки своего энергетика «Чистое золото». А я ощутила внезапный прилив благодарности к Ямаэ Ямамото за монотонность образа его жизни и в то же время осознала, с каким риском сопряжено для меня пребывание на этой работе.
Господин Аниме явно собирался сказать что-то еще, но я его опередила:
Нельзя ли узнать, как читается ваша фамилия?
Масакари, ответил он.
По крайней мере, хоть что-то прояснилось, думала я, возвращаясь к себе в кабинку, но неувязки в писанине Ямаэ Ямамото так беспокоили меня, что я была не в состоянии сосредоточиться. Правда, мне, строго говоря, полагалось отслеживать только все подозрительные перемещения, а для этого особая сосредоточенность не требовалась. Я никак не могла решить, раздражает ли его благодушие, несмотря на скверно выполняемую работу, или, наоборот, умиляет, или так ему и надо за прошлые провинности, или что еще.
Уже примерно неделю Ямаэ Ямамото работал над текстом про этого Матио видимо, романом. Этот проект был у него не единственным: в отдельные периоды он писал что-то другое. У меня сложилось впечатление, что он не столько беллетрист, сколько специалист широкого писательского профиля, но поскольку я до сих пор была не в состоянии прочитать больше одного листа формата А4 в день, моим предположениям недоставало уверенности. Мне приходила в голову мысль, что наблюдать за этим объектом поручили мне именно потому, что я просто не могла излишне увлечься тем, что он пишет, хотя в оценке ситуации я могла и перемудрить.
На левом экране Ямаэ Ямамото задремал, скрестив руки на груди, и я нерешительно нажала быструю перемотку вперед. Наблюдая за ним уже достаточно долго, я научилась различать, когда он просто отдыхает с закрытыми глазами и когда на самом деле дремлет. Просто отдыхая, он кренился телом влево, а засыпая, свешивал голову вправо. На другом экране он встал и направился в кухню. Судя по всему, работа не клеилась, и он решил выпить чая.
Я сама вернулась из кухни меньше часа назад, но все равно заерзала и принялась строить туманные планы очередного похода в подвальный магазин, когда пришла госпожа Оидзуми. Она несла раздувшуюся от покупок сумку, дрожала и беспрерывно кляла холодину. Госпожа Оидзуми часто заходила в магазины по пути на работу. Когда я спрашивала ее, как она потом поступает с купленным мясом, рыбой и так далее, она объясняла, что просто кладет их в холодильник на офисной кухне.
В подвальный магазин завезли новую книгу, сообщила она, высунув голову из-за перегородки, так что мне пришлось повернуться к ней.
Какую?
Она стала рыться в своей сумке, склонив голову набок и приговаривая: «Забавно, а я думала» Решив, что она, должно быть, не расслышала мой вопрос, я вернулась к работе. Спустя некоторое время послышался ее возглас: «А, вот она!» и стук по перегородке. Я поднялась и заглянула к ней.
Вот, смотрите! Она показала мне тонкую книжицу в мягкой обложке. Дочь с недавних пор замечает, какой у меня бедный словарный запас, вот я и решила начать больше читать, ну знаете, чтобы его пополнить. Но я не знаю ни единого писателя, вот и купила эту книгу у нас в магазине.
В руках у нее была книга под названием «Пляски с павианом». Автор Ямаэ Ямамото. Герою книги, как сообщала задняя сторона обложки, достался в наследство павиан из нелегального зоопарка, и он решил занять этого павиана черной работой поручить ему забирать почту, оплачивать счета за воду и электричество, стирать белье. Он и опомниться не успел, как этот павиан постепенно начал завладевать его жизнью. Последнее предложение аннотации гласило: «Но подлинна ли преданность павиана или же все это зловещая уловка?..» Да плевать мне, подумала я. Значит, вот какую книгу решил заказать магазин? И кто же, скажите на милость, сделал такой запрос?
Возвращая книгу госпоже Оидзуми через щель в перегородке, я думала: если уж вам вздумалось пополнять словарный запас, наверняка нашлось бы великое множество книг куда лучше этой.
Вы правда не смогли вспомнить ни единого писателя?
Эм-м Нацумэ Сосэки? отозвалась госпожа Оидзуми, забирая у меня свой экземпляр «Плясок с павианом».
Вскоре я услышала из-за перегородки ее возглас:
«О, как мило!» По-видимому, она просматривала запись похода Ямаэ Ямамото за покупками и одновременно читала его книгу. Разумеется, не существовало правила, которое запрещало бы нам читать результаты творчества объектов наблюдения, но от этой мысли мне стало так неуютно, что по коже побежали мурашки. Впрочем, госпожа Оидзуми ничуть не смущалась.
Ямаэ Ямамото на левом экрана передернулся и разом открыл глаза. Посидел пару минут, прижимая ладонь ко лбу, потом принялся барабанить по клавишам. Любопытствуя, что может написать только что проснувшийся человек, я увеличила изображение и прочла: «Ай, да неохота мне работать».
Ну что, логично. Было слышно, как за перегородкой госпожа Оидзуми снова роется в сумке. Потом я увидела, как она уносится в сторону кухни с банкой йогурта в руках.
Со временем мои пристрастия стали все больше и больше совпадать с привычками Ямаэ Ямамото, и в конце концов я перестала искать что-либо по своей инициативе. Сама по себе я не такая уж материалистка, и Ямаэ Ямамото покупал не так много, но он, видимо, тщательно обдумывал каждую покупку скорее всего, из-за недостатка средств. В этом смысле он стал для меня отличным образцом для подражания. Оказалось, что в подвальном магазине есть в продаже и подвязки, которые он надевал на ноги ниже колен, чтобы способствовать кровообращению, когда приходилось подолгу сидеть, и шариковые ручки с быстросохнущими чернилами, которые он предпочитал, так что я купила и то и другое. Это благодаря вылазкам Ямаэ Ямамото в интернет-новости я узнала, что решено снимать десятый сезон одного американского детективного сериала. А когда Ямаэ Ямамото вновь и вновь смотрел, как в записанном матче Кевин Гросскройц забивает гол, я ликовала вместе с ним.
Мало-помалу у меня возникало ощущение, будто я живу рядом с Ямаэ Ямамото, делю с ним радости и печали, удовольствия и муки. Нет, пожалуй, это уже чересчур, но хотя бы насчет радостей и удовольствий все верно. А если и не печали, то его скуку определенно. Всякий раз, когда шел дождь, Ямаэ Ямамото становился еще сонливее, чем обычно, то и дело клевал носом, сидя на стуле, и спустя некоторое время я обнаружила, что вздремываю вместе с ним. То время, пока объект спал, было моей единственной возможностью быстро перемотать запись вперед, и все эти шансы я упускала, потому что тоже спала. Мне предстояло еще многое узнать об этой работе. Госпожа Оидзуми регулярно отчитывалась мне о том, как продвигается чтение «Плясок с павианом». Похоже, ее пределом были всего две страницы в день. Зато ее дочь уже дочитала книгу. Ее вердикт? «Ничего особенного».
И когда я уже начинала думать, что без проблем смогу наблюдать за этим человеком еще годик полагаю, иными словами, когда я наконец свыклась с этой работой, поведение Ямаэ Ямамото изменилось в неожиданную сторону.
В какой-то момент он начал поглядывать в сторону камер. С самого начала камера в той комнате, где он работал, была спрятана в шкафу, стоящем наискосок от него, а камера в кухне в шкафчике над раковиной. И вдруг с недавних пор он начал оглядываться, пока сидел за компьютером, и смотреть вверх, когда готовил. Казалось, его особенно беспокоит то, что происходит у него за спиной, пока он работает.
Какими бы товарищескими чувствами я ни прониклась к моему объекту, меня все равно передергивало, когда наши взгляды встречались сквозь экран. Неужели он просек, что за ним наблюдают? Но если да, неужели не стал искать камеры? Однако его настороженность казалась какой-то беспредметной. Кто-то проболтался, подумала я. Но, насколько я знала, связи Ямаэ Ямамото с внешним миром ограничивались взаимодействием по работе и чрезвычайно малозначимым общением с друзьями. К нему домой являлись только курьеры. Никто ему не звонил. Иногда он пользовался телефоном, чтобы договориться сходить куда-нибудь поесть с друзьями, но до всех предстоящих походов оставался как минимум месяц.
Меня все сильнее нервировало то, как объект, только что всецело поглощенный работой, уже в следующий момент глядел прямо мне в глаза. У меня даже появились предположения, что он, возможно, с самого начала знал, что за ним наблюдают, и ничего не имел против. А сейчас, возможно, решил, что пора наконец дать мне понять: ему известно о нас. В качестве первого шага я посоветовалась с госпожой Оидзуми.