Этими словами она дала мне понять, что в сфере труда у нее имеется более чем солидный опыт.
Здесь говорится, что в качестве основания для ухода вы сослались на личные причины.
Да, это так.
В Интернете я читала, что ссылаться на «личные причины» допустимо в самых разных обстоятельствах. Даже когда подаешь полноценное заявление по собственному желанию, сообщалось в статье, добрые старые «личные причины» выручат тебя в большинстве случаев. В чем бы ни было дело в наличии босса, отпускающего язвительные замечания по твоему адресу каждые полчаса, в том, что тебя обвинили в исчезновении документа, упомянутого в должностной инструкции, но никогда не существовавшего, в том, что твои коллеги распускают про тебя мерзкие слухи или на тебя возложили вину за несостоявшуюся сделку только потому, что ты отказалась сходить выпить с сотрудником компании-клиента, словом, какой бы ни была конкретная ситуация, «личные причины» то, что тебе нужно. И все же в моем случае «личные причины» на госпожу Масакадо не подействовали.
Вы не могли бы объяснить подробнее? Возможно, это поможет мне подыскивать для вас работу в будущем.
На самом-то деле я запаниковала, так как эти причины оставались неясными даже для меня самой. Работа с наблюдением была, в сущности, неплоха, но в ней чувствовалась обременительность и вовлеченность, с которыми, как мне казалось, я не в состоянии справиться. Может быть, она просто не подходила для человека, который хронически пережевывает подолгу каждую мысль. Я сомневалась, что когда-нибудь проникнусь к этой работе чувствами, которые явно испытывал к ней господин Сомэя, к тому же я от природы не столь исполнительна, как госпожа Оидзуми. Мне было ясно, как такие люди способны выполнять эту работу, оставаясь в здравом уме, но вместе с тем я понимала, что у меня от нее рано или поздно съехала бы крыша.
Я обнаружила, что мне трудно так долго просиживать за письменным столом. Со всеми сверхурочными рабочий день у меня получался чрезвычайно длинным. Я неловко потупилась, наконец придумав причину, озвучить которую показалось легче любой другой. Работа в самом деле замечательная, но у меня создалось впечатление, что если бы я осталась на ней, то в результате лишь причинила бы беспокойство компании.
Вот так, да? отозвалась госпожа Масакадо. По-моему, невозможно знать это наверняка, пока не попробуешь.
И то правда. Я поняла, что придется добавить убедительности моему доводу словами «оказалось, что это непросто с физической точки зрения», чтобы одержать победу.
Было примерно так: сначала ничего не происходило, а потом драматические события внезапно посыпались одно за другим. Такой темп просто не по мне.
Ясно. Вы ведь, если не ошибаюсь, обращались за работой вроде наблюдения за выделением коллагена, а в найденной работе драматизма оказалось больше, чем вам хотелось бы. За это прошу меня простить.
Нет-нет!.. То есть, в сущности, работа была именно такой, какую я и просила, и то, что я не смогла удержаться на ней, исключительно моя вина, начала извиняться я в ответ на извинения госпожи Масакадо.
Суть вопроса в желании устроиться на работу, как можно менее богатую событиями?
Да, пожалуй. В идеале события того или иного рода могли бы случаться время от времени, но только не слишком внезапно.
Вы по-прежнему считаете офисную работу лучшим вариантом из возможных?
Да, решительно подтвердила я. И восхитилась наглости, с которой потребовала офисную работу, едва успев посетовать на то, как трудно постоянно сидеть. Но я рассудила, что лучшей стратегией сейчас будет задрать планку как можно выше, а потом в случае необходимости понемногу опускать ее.
Госпожа Масакадо открыла другую папку и принялась быстро листать ее содержимое. «Да ни к чему вам это», мысленно сказала я ей. Это не значило, что ей незачем искать для меня работу скорее, что не стоит проявлять такое рвение. Однако эта женщина поразительно терпеливо выслушала мой рассказ о том, каким сильным было физическое и психологическое выгорание на моей давней работе, так что ничего, кроме рвения, от нее и не следовало ожидать.
Здесь есть одна, которая, пожалуй, могла бы представлять интерес, сказала госпожа Масакадо, поворачивая папку ко мне и зачитывая описание вакансии. В объявлении говорится, что у них временная нехватка персонала, поэтому они подыскивают кого-нибудь срочно. Они указали продолжительность «от одного месяца до неопределенного времени, в зависимости от внутриорганизационных потребностей».
Я придвинула к себе папку и вчиталась в объявление. Зарплату предлагали примерно такую же, как за работу с наблюдением, но медстраховку предоставляли только взятым в штат постоянным сотрудникам.
Предполагается некоторое разнообразие, но в целом это спокойная и стабильная офисная работа, сказала госпожа Масакадо. По-моему, как раз такую вы ищете.
Вдобавок ко всему этому я попросил бы вас еще кое о чем, произнес заведующий отделом господин Кадзетани, который собеседовал меня, и его лицо приобрело странное выражение. Я хотел бы, чтобы вы приглядывали за госпожой Эригути.
«Все это», о котором упомянул господин Кадзетани, составляло суть моей новой работы, а именно писать рекламные тексты для аудиороликов, предназначенных для конкретного автобусного маршрута. Мой первый рабочий день, думала я, а меня уже нагрузили очередным наблюдением.
С госпожой Эригути какие-то проблемы? спросила я.
Не считая меня, она была единственной сотрудницей того же отдела, следовательно, несла ответственность за мою подготовку. Домой она ушла ровно в пять. Значительно моложе меня, она держалась миролюбиво и в целом казалась достойной доверия.
Можно сказать, что есть, а можно что нет.
Господин Кадзетани переплел пальцы, с рассчитанной серьезностью положил на руки подбородок и взглянул на меня снизу вверх. Его неожиданно пышная шевелюра наверняка была попыткой выглядеть моложе своих лет в первый свой день я больше не нашла в нем ничего такого, к чему могла бы придраться.
В каких именно хм отношениях я должна за ней приглядывать? спросила я.
Да практически во всех. В точности ли изложено содержание рекламы, и тому подобное.
А, то есть следить за качеством ее работы?
Не только. Господин Кадзетани медленно, чуть напыщенно покачал головой. Я хотел бы, чтобы вы сообщали мне, если заметите что-нибудь в ее поведении.
Ну, спасибочки! «Если заметите что-нибудь в ее поведении» сегодня я видела ее впервые в жизни, так что, само собой разумеется, обращала внимание практически на каждый ее жест. Печенье «Орео», которым она перекусывает в три часа, она ломает на несколько частей и только потом съедает! Шариковые ручки с толстым стержнем предпочитает ручкам с тонким стержнем! Так что же мне теперь, сообщать обо всех этих поведенческих наблюдениях? Ведь нет же, наверное? И я перевела слова господина Кадзетани, в формулировке которого они показались мне несколько уклончивыми, в нечто более понятное, а потом повторила ему:
Ладно. Если я увижу, что она делает то, что мне покажется странным, я вам сообщу.
Правильно, подхватил он и кивнул. Итак, увидимся завтра.
С этими словами он забрал у меня подготовленный отчет за день. Я поклонилась, заметила, что он явно оживился, свалив на меня щекотливую задачу, и покинула офисный этаж, пройдя мимо других сотрудников, все еще прилежно занятых работой. Офисы этой компании, занимавшие второй и третий этажи шестиэтажного здания перед станцией, не были ни просторными, ни тесными. Если точнее, они имели совершенно обычные размеры. Как минимум месяц мне предстояло работать бок о бок с госпожой Эригути в небольшом помещении, разделенном перегородкой.
Что вообще означало это распоряжение «приглядывать за госпожой Эригути»? До сих пор самое сильное впечатление она произвела на меня тем, что оказалась намного моложе меня вполне возможно, даже на целых десять лет. Она была миниатюрной и говорила негромким голоском. Ее одежда напомнила мне типовой «костюм соискателя», в каких вчерашние студенты ходят по собеседованиям, и в сочетании с ее ненакрашенным лицом производила довольно блеклое впечатление. Вместе с тем она, обучая меня азам новой работы, продемонстрировала уровень профессионализма, который показался мне почти выдающимся. Объяснить, как вместить в ограниченное количество слов ключевые элементы компании, заказывающей рекламу, было непросто, но она справилась и продолжала терпеливо давать мне советы даже после того, как я написала несколько черновых вариантов рекламного текста и ни разу не попала в точку. В каком-то смысле именно тогда, как я осознала сейчас впервые, обнаружилось несоответствие между внешней незрелостью и некоторой скованностью и ее фактическими способностями, однако это было единственное заслуживающее внимания наблюдение, которое мне удалось сделать. Не было бы преувеличением утверждать, что из всех, с кем я познакомилась в этом офисе, госпожа Эригути казалась самой безобидной. Господин Кадзетани своими попытками молодиться возбуждал во мне сильную настороженность, хотя, разумеется, я успела проработать всего один день и могла опираться лишь на первое впечатление.
Домой я отправилась, так и не сумев после всех размышлений выявить хоть сколько-нибудь убедительные причины, по которым меня попросили приглядывать за госпожой Эригути. Этот офис располагался чуть дальше предыдущего, так что добираться до него понадобилось на велосипеде. Окружающая территория была сравнительно застроенной с парой ресторанов фастфуда, большим супермаркетом и видеопрокатом, и это означало, что на новом месте ощущение удушья будет мучить меня не так, как на предыдущем, расположенном аккурат напротив моего дома.
Пока я крутила педали и катилась по магистрали, меня вдруг осенило: поскольку присмотр за госпожой Эригути не входит в должностные обязанности составителя рекламных текстов, возможно, за него мне будут приплачивать. Но я тут же помотала головой и посоветовала себе опомниться. Нет, ну правда, на что я должна обращать внимание? Неужели госпожа Эригути, несмотря на ее неприметную внешность, втайне что-то замышляет? И если да, то что?
Сама работа написание текстов для компаний, желающих, чтобы их рекламировали в автобусах городских маршрутов, выглядела многообещающе, но меня угнетало уже то, что в первый же день работы ко мне обратились с настолько странной просьбой. Наиболее вероятным казалось предположение, что господина Кадзетани что-то настораживает, однако ему не хочется проводить расследование как полагается, вот он и решил заручиться моей помощью, чтобы собрать доказательства. Продолжая давить на педали, я приняла временное решение: не спешить пока выполнять его просьбу и сосредоточить внимание на освоении рабочих обязанностей.
Споры об упразднении городских автобусов «Альбатрос», которые велись внутри компании, затянулись больше чем на полгода. Два года назад, когда дела «Альбатроса» шли неважно убытки он не нес, но и прибыль стала ничтожно мала, компания объявила, что намерена избавиться от него, но столкнулась с настолько резкой негативной реакцией местных жителей, что в конце концов решила отказаться от этого намерения. Однако в начале текущего отчетного года споры возобновились. На этот раз предметом их был подход к обновлению «Альбатросов», средства на которое попросту отсутствовали.
Полагая, что избежать угрозы упразднения сервиса не удастся в том случае, если решение придется вновь отменить, автобусная компания вместо этого постановила воспроизводить во время поездок больше рекламных аудиороликов и посмотреть, насколько выросшие доходы пополнят средства, отпущенные на эксплуатационные расходы. Обращение по поводу текстов рекламы к внештатным работникам означало бы дополнительные затраты, поэтому было принято решение справляться с этой задачей своими силами.
Так что я не всегда занималась этой работой, объяснила мне госпожа Эригути, и не собираюсь заниматься ею вечно.
Очевидно, то же самое относилось и ко мне. Но, в отличие от госпожи Эригути, меня наняли с четко сформулированной целью создания рекламных текстов, которые, в свою очередь, предназначались для оплаты переоборудования автобусов, так что оставалось неясным, смогу ли я продолжить работу в компании после того, как все рекламные тексты будут написаны. Еще месяц назад госпожа Эригути числилась в административном отделе, однако мне показалось, что она наделена талантом рекламиста.
Процесс создания рекламы, как объяснила мне госпожа Эригути предварительно оговорившись, что насчет других компаний не знает, происходил следующим образом. Первым делом мы размещали объявления «Требуются рекламодатели!» в различных городских рассылках и в самих автобусах, чтобы привлечь рестораны, магазины, компании и другие организации, желающие прорекламировать свои услуги. Когда появлялась заинтересованная сторона, мы вступали с ней в контакт и выясняли, что она хочет прорекламировать, спрашивали, на каких аспектах своего бизнеса хочет сделать акцент, при необходимости проводили небольшой сбор сведений, а затем представляли клиенту черновик предполагаемого текста. Если он оставался доволен, мы просили одного из наших сотрудников, обладателя «хорошего радиоголоса», записать рекламу и отсылали ее клиенту. Потом вносили заключительную правку, и наша работа заканчивалась. В то время меня по-прежнему утомляло чтение больших и даже не очень больших объемов текста, поэтому я забеспокоилась, услышав, что процесс предполагает чтение рабочих материалов, и засомневалась, что справлюсь с ним, но пока, как мне казалось, справлялась.
В рекомендациях компании указывалось, что нашей целью должно быть звучание как минимум двух рекламных объявлений за то время, пока автобус движется от одной остановки до следующей. Таким образом, мы приняли запросы на более чем тридцать новых реклам, и постепенно их становилось все больше. Мне казалось очевидным, что пускать в эфир столько реклам значит подвергать пассажиров безостановочной коммерческой бомбардировке, но в автобусной компании, похоже, были уверены: когда местные вспомнят недавние разговоры об упразднении маршрутов, они поймут, что невозможно приготовить омлет, не разбив несколько яиц.
Реклама, которую мне поручили написать в первые два дня на этой работе, предназначалась для основанного еще в давние времена магазина японских сладостей. При каждом моем разговоре с его представителями они меняли решения насчет товара, который хотели продвигать, и это было мучение.
«Что это?! Впервые вижу такой огромный мандзю! Говорите, купили его неподалеку?» И на этом сюрпризы не заканчиваются! Разрежьте мандзю-гигант, и найдете внутри еще больше красных, желтых и зеленых мандзю идеальный знак удачи! Для особых случаев далеко ходить не надо: выбирайте мандзю-гигант из магазина традиционных японских сладостей «Байфуан».
О мандзю-гиганте я никогда прежде не слышала, но они считались отличным дежурным подарком на свадьбу и не только. Как следовало из рекламы, мандзю-гигант представлял собой действительно очень большой мандзю из теста, нафаршированный несколькими мандзю стандартного размера, а также обычной сладкой бобовой пастой. В продаже они также появлялись под названием «беременных мандзю». Владелец «Байфуана» поначалу хотел, чтобы мы рекламировали желейные конфетки из умэ, потом переключился на лунные пряники гэппэй, потом на сладости ракуган. И только после того, как я трижды переделала рекламу, наконец остановил выбор на мандзю-гиганте. Госпожа Эригути просмотрела прайс-лист продукции «Байфуана» и заметила, что каждое новое выбранное лакомство дороже предыдущего.