Айно Васильева
Странные люди
1
Они были странной парой. Удивительно дисгармоничной.
Для каждого из них это был второй брак. Первые супруги оставили в наследство незаживающие душевные рубцы и дочерей погодок, рождённых в одном месяце. На заре отношений в этом виделся знак того, что они созданы для того, чтобы быть вместе.
И они были. Не могли жить в мире больше, чем сутки, дольше как кошка с собакой. Разъезжались, но неотвратимо возвращались обратно. Не могли порознь, но и вместе не могли.
Спустя много лет такие отношения назовут токсичными и созависимыми. Для них это была норма жизни. Подумаешь, скандал. Кого удивишь скандалом? Драки другое дело. Они старались до них не доводить, но жизнь штука такая, нестабильная. Иногда случалось. Самым страшным был случай, когда она погнула об него сковородку. Изувеченная сковорода стала напоминанием о бушующих в доме страстях. Дети смотрели на неё с ужасом, взрослые c лёгким смешком и даже некоторой гордостью, мол, случается всякое, а семейный корабль всё ещё на плаву!
Он писал о ней стихи. Называл своей музой. Покрывал дневниковые страницы именем: «На-та-ли, Натали, Наталья, Наташка!»
Страдал невыносимо, по-есенински:
Ты меня не любишь, не жалеешь, говорил, бывало, после очередного скандала.
Ты, Петя, из меня всю кровь выпил. Как тебя любить после этого?
Ну не везёт мне, не везёт, понимаешь?
Не везло ему хронически.
Взялся держать ларёк, чтобы прокормить семью в непростое перестроечное, ограбили в первом же месяце. Потом ещё раз, и ещё, и ещё. Пришлось закрыть. Принимал макулатуру в подвальчике, хулиганы пришли и туда. Дело закончилось десятком ножевых ранений. Открыл магазинчик со всякой мелочёвкой, торговал полгода, думал, что наладилось, но не тут-то было. По дороге домой напали, выручку отобрали, по голове кирпичом трахнули так, что шрам на лбу на всю жизнь остался.
Одалживал деньги бесконечно и никогда не мог вернуть обратно. Злился, перечитывая разрастающийся, как сорняки на грядке, список должников. Экономил. Копил. Пил. И, конечно, срывался. Постоянно срывался. Держать в руках себя не мог совершенно. Ругался по каждому поводу. Мало еды плохо, много еды ещё хуже, ведь сколько денег на неё потрачено. Много работает жена плохо, внимания не уделяет, мало работает ещё хуже, ленивица, не шее сидит. Дети постоянно болеют, постоянно вырастают из всего, а с ними растут и их потребности. Школа, репетиторы, университеты, свадьбы, внуки, школы Постоянно кому-то что-то надо, все должны, никто не ценит, ну что за невезение такое?
Не везло Петру с детства. Отца почти не помнил. Тот ушёл на фронт в петькины неполные четыре. Так и остался где-то там, без вести пропавший, смутным воспоминанием бередящий что-то болючее в районе сердца.
Голодное детство, болезный младший брат, рано овдовевшая мать, несчастная, но сильная духом и рукой. Не было житья. Одна учёба спасала. Голова у Петьки была светлая, настолько, что с лихвой покрывала вспыльчивый нрав и нестабильность характера. Он с гордостью носил студенческий билет СПБГУ, мечтал о головокружительной карьере исследователяокеанолога. И ведь так красиво всё начиналось. Красный диплом, гордая родня, распределение в исследовательскую команду, да не куда-нибудь, а в саму Арктику, ёшкин кот!
Но не повезло, опять не повезло! Сперва какая-то нелепица с белым медведем, когда еле ноги унёс. Не история, а анекдот, честное слово. Но в той же поездке случилась беда с лодкой. Потерялся он, не туда поплыл, с течением не совладал. Пришлось целую спасательную команду на поиски снаряжать Да ведь с кем не бывает? Ерунда пустяковая. Так нет же, не готовы люди слушать. «Не место тебе в исследовательской команде, иди бумажки пиши».
Захворал тогда Петька. Полгода лежал, с дивана встать не мог. Тут-то его первая жена, бывшая сокурсница, и спасла. Но не успели и трёх лет пожить, как нашла себе нового хахаля. Он, сказала, более мужественный. «Прости, Петя, не могу я тебя как ребёночка бесконечно выхаживать, мне Алинки хватает. Заберу я её, но ты в любой момент приезжай, Антон не будет против».
Сказать сказала, да при первой возможности сбагрила дочь бабушке, петькиной матери. Та и рада была, но от сына не отставала жениться надо и точка. Девочке нужна мать.
Ему было слегка за тридцать. Он жил в съемной комнатушке неподалёку от маминой квартиры на Моховой. Читал, подрабатывал, пил. Писал статьи в журналы, стихи в стол.
Однажды друг привёл к нему знакомую машинистку. У Петьки тогда все сроки горели, на печать одним пальцем времени совсем не осталось.
Это была она. Натали, Наталья, Наташка.
Вылитая Катрин Денёв, только ещё красивее. Серо-синие глаза, тугая коса цвета зрелого овса, и щербинка, очаровательная щербинка между верхними резцами. А как порхали её пальчики по клавишам машинки! Тук-тук-тук. Тук-тук. Тук-тук-тук. Тук-тук-тук-тук-тук. Вжжжжиииик.
Он понял, что она и есть та самая, единственная, неземная, вечная любовь. Полюбил с самой первой её улыбки и взгляда из-под опущенных ресниц. Он знал, она станет его музой. Его вдохновением. Его талисманом. Он был готов любить её дочь, как свою, и это было не сложно. Они ведь даже были похожи: обе июньские, обе глазастые, и имена созвучные, Алина и Арина. Идеально.
***
Идеально было до свадьбы. Интеллигентно, чинно, романтично. Они часами бродили по Питеру. От Гражданской по Столярному до набережной канала Грибоедова, быстрым шагом до Казанского и дальше-дальше, к Спасу-на-Крови, через Михайловский сад к Инженерному замку. Там они непременно останавливались, чтобы пошептаться об императорской судьбе и неуспокоившемся призраке убиенного, о дворцовых интригах и переворотах, об истории и архитектуре, о любви к их городу. Потом он вёл её в цирк или театр, и пока она смотрела представление, он, не отрываясь, смотрел на неё. На её удивительную улыбку, которой она стеснялась и которую прятала в обычной жизни. Лишь забывшись, полностью погрузившись в действие, цирковое или театральное, она улыбалась, как дитя. И хохотала, откинув голову и прижав ладонь к самому сердцу. Будто оно от смеха могло выскочить.
А потом начался быт. И не осталось ни прогулок по центру, ни разговоров о скульпторах и архитекторах, ничего не осталось.
Только вечное «надо».
Только вечное «дай».
Только вечное «не хочу».
***
На что-то другое у неё просто не оставалось сил. Наталья пёрла на себе быт, взрослеющих дочерей и неудачливого мужа, гордо расправив располневшие плечи и цитируя героиню любимого фильма: «Это мой крест, и мне его нести!».
Ей не только удалось полюбить падчерицу, как родную дочь. Её стараниями девочки по-настоящему сроднились. Они вместе делали уроки и ходили в музыкалку. Бойкая младшая Аришка защищала старшую от приставал, а рассудительная Алина помогала грызть гранит науки. На лето Наталья увозила детей в отцовский дом в Ленинградской области. Единственное место, где она была по-настоящему счастлива. На лоне природы она расцветала. Водила девчонок на озеро и в лес, позволяла купаться до синих губ, а потом вместе с ними ловко обдирала кусты лесной малины. Научила их собирать и сушить травы, а потом смешивать их в ароматные чаи.
Летняя идиллия нарушалась приездом главы семейства. Начинались претензии, ссоры, бесконечные пьянки с соседями и взаимные обвинения. Устав от скандалов, Наталья забирала детей в город, но неугомонный муж тут же приезжал следом.
Мам, почему ты не разведёшься с ним? Впервые Арина задала этот вопрос матери, когда перешла в среднюю школу.
Что ты такое говоришь? А о сестре ты подумала? Как она без отца?
А что? Будет с ним видеться на выходных. Он пусть в гости приезжает. Ей так тоже будет лучше.
Наталья посмотрела в глаза дочери, полные укора и мольбы, и разозлилась.
Чтобы больше не слышала такой ерунды от тебя, поняла? Иди давай, уроки делай.
С остервенением гремела тарелками, пытаясь заглушить внутренний голос: «Разведись, разведись, разведись».
Как? Как она может развестись с ним? Остаться одной? Теперь уже с двумя детьми на руках? Опять приползти к родителям в слезах и разочаровании? Второй раз на это пойти она была не готова. Родители и так много делают для них. А отец? Сколько раз он говорил, что они с Петькой не пара. Сколько раз он вспоминал ту историю
***
Я же говорил, процедил отец Натальи, увидев её на пороге с чемоданом и двухлетней Аришкой на руках.
Ох и кабель! Ох, горе-то какое, стенала мать, забирая спящую внучку из рук. Остаток ночи мать провела рядом с рыдающей в подушку Натальей, гладя её по плечу и шепча слова утешения. Вместе с ней оплакивая неудачный брак.
В видного Сашку, будущего первого мужа, Наталья влюбилась с первого взгляда. Познакомились в ЛенТАССе, куда Наталья устроилась машинисткой-стенографисткой. Сашка-ураган, молодой и талантливый журналист, был как настоящий Фигаро. Тут, там, везде. Высокий, чернявый, большеглазый, с маленькими усиками и длиннющими ресницами. Красивый, как голливудская звезда. И такой же недоступный. Так казалось влюблённой Наталье. А потом она заметила, как часто он оказывается в их кабинете в обеденный перерыв. А потом он начал встречать с работы. А потом повёл в кино. А потом попросился в гости к родителям.
Не пара он тебе, Наталья, не пара! отец сразу поставил крест на женихе, Красивый и только. Проныра как есть. Как статейки свои строчит, так и отношения строит. Не перебесился ещё.
Наташа слушать не хотела. Поддалась очарованию журналиста, бросилась в любовный омут с головой. Новость о беременности Сашка встретил широкой улыбкой, закружил по комнате, легко и просто уронив желанное: «Поженимся!».