Андрей Лапа
Оти До
«Оти До»
Моим любимым: Маме и Отцу, и жене Олесе посвящается.
Мои Отец и Мать под Пресс
Всей первой половины
Века двадцатого попали.
И были они ввергнуты во холод,
Кровавые репрессии и голод,
И в Мировую страшную войну,
Во всем подобную Армагеддону
И оставались Настоящими Людьми
Во испытаньях всех они;
И в поколении их выжило всего лишь
Пять человек из ста
И я ребенок тех пяти процентов,
Вошел в другую века половину.
И, оттиском в сознаньи, приобрел
Ее бесценный опыт
И в веке, следующем уж,
Когда упорно появляться стали знаки
Света Конца- я встретил, наконец,
Свое второе «Я» Олесю,
Ту, что мерещилась во снах
И ускользала наяву- до срока.
И Пунктом Назначенья стала
Олеся для судьбы моей,
Которая от Отчего порога
Вела дорогой длинной к Ней-
И нет ее Любови краше,
И нет бескрайней, нет сильней
И жизнь Отца и Матери, и предки,
Что Кодом все во мне живут,
Поэму написать меня подвигли
О духовной Жизни,
Той, что ко Истине ведет
И с перерывом длилось двадцать лет письмо.
И порождЕнная поэма обрела
В Любви Олеси- облик и черты
Нашего духовного ребенка
И он, что звется «Оти До»,
Теперь Строку чеканит звонко:
«Мой Дорогой Читатель!
Разреши тебя пригласить во путешествие,
Во путешествие и дальнее и непростое,
Но увлекательное тем, что пролегает
Оно во тех просторах,
Куда лишь только мысль проникает
И ты, наверняка, уже пускался в этот путь,
И шел, пока хватало сил,
И, потеряв ориентиры,
Падал отдохнуть;
И поднимался снова,
И двигался вперед
Чрез жар пустыни
И хрупкий лед
И, по дороге, все отыскивал ответы
На главные вопросы бытия:
Что мир такое есть
И кто в нем ты и я?
И кто иль что
Так разрывает сердце наше,
Во приходящий день,
На ясный светлый полдень
И на ночную тень?
И ляжет ли меж мною и тобой, читатель,
Света и тьмы кордон
При битве Зла с Добром последней
Во местности Армагеддон?
И сможет ли добыть об этом Знанье
Стремительный Поток Сознанья?
Итак»
Я погрузился в сон:
В нем пОтом был пропитан
Хлеб насущный,
В нем пОтный Демон Лжи
Был, словно боров тучный,
И управлял Вселенной он
Но некоего тень воспоминанья
Вдруг поманила следовать за ней
Назад, сквозь вереницу дней,
И вспять, через провал не-знанья
И зов повлек найти Себя:
Так кто же Я , который настоящий?
Как в зеркалах кривых узнать тебя,
Туманный Образ, вечностью блестящий?
И есть ли ты, Ловец отменный,
Чей голос тихий, вдохновенный
Тревожит редко по ночам:
Он говорит неумолимо,
Что мира зло лишь колосс мнимый,
Коль Свет откроется очам
Но гаснет вера в шепот чудный,
И душит горло Пустота
И бремя жизни ношей нудной
В поводыри дает Крота
И направляет он движенье
Куда-то вдоль по плоскости физической,
А в ней метаний плоти отраженье
Венец есть Эволюции Космической
Ведь звезды, Солнце и Луна, и берегов возникновенье,
И вОды до изгибов дна,
И струй воздушных дуновенье,
И медовЫх соцветий рост,
И гадов по Земле броженье,
И поколений вечный Мост,
Где эволюции свершается движенье
Все, все они, как плодоносный цвет,
Змееньем миллиардов лет,
В изгибах моей мысли проросли,
И в мире им предела нет,
Коль дан им осознанья свет,
А Я живой его носитель;
И разум мой- есть инструмент
Для извлечения желанья,
Как сладок Истины момент,
Где Змей дарует плод познанья!
И видишь ты, что Мира Круг
Соблазнов прелестью цветет
И легионом жадных рук
Сраженье
За Престол ведет,
Что вечна Смерть насмешкой бледной
Над скоротечьем Бытия,
И надо маскою победной
Завесить страх Небытия
И роды Вожделения,
Кометой,
Таранят жарко небосвод:
Сейчас, сейчас планета эта
Закружится разменною монетой
В рулетке отошедших вод!
И вот, во мне
Игры азарт восстал
Им правит Исступленья масть,
Чтобы желанный миг настал
Поставишь Жизнь,
А выигрыш Власть!
Она ж, желанная, то Дерево Познанья,
Что источает Жажду Обладанья,
Она тоннель в глубины снов,
Там образ женский вечно нов,
Сливаются в одно там два желанья
И женственность, при подчиненьи,
Дарует пира учиненье,
И смертный, наслажденья от,
Безумия вкушает плод
А в покоренном женском лоне
Стихает страх Небытия
Во моего потомка жаждущей ладони
Смогу пульсировать и Я!..
Трижды чудесен миг Проникновенья,
Где в почву падает Зерно,
И Таинство совокупленья
Венчает властное стремленье
Из Двух создать еще Одно
Когда ж в колодец Знания войдешь,
Пылая жаром единенья,
Тогда ты от рассудка тленья,
Как Жала беспощадный нож,
Огонь Познания взметнешь
И новорожденное Пламя
Другие дУши в пЕчи плавит.
Слез, пота, крови открыв ток,
А от страдания потока,
В течении мучений срока,
Плевком алхимии порока,
Как вожделения итог,
Плодится золотой песок
Оскала Власти отраженье,
Материи зыбучий бог,
Желаний плоти изверженье
И мысли пьяное броженье,
Науки маета, религии смятенье,
И чувств слепых кровавый зуд,
И подневольный тяжкий труд,
И вОен мировых затменье,
И липкой гильотины пенье
Всё Страсти хищные растенья,
Невежества цветущий Блуд
И, чтоб из Мирозданья нор
Им зазмеится по вершинам гор,
Их похоти зияющие поры
Глотают золотые споры
И влагу поношенья пьют
Влечет же Стебли их стремленье
Стихиями планет всех овладеть,
Дабы вползти в природы Код
Гармонию изъять,
А Жизни сокровенный Плод
Безумием разъять:
Огнем Энергий Землю жечь,
И в воздух серный дух вонзать,
В теченье вод пустыней лечь,
И Хаосом Эфир терзать,
В провалы Космоса нырнуть,
Там почву для себя найти,
Планеты семенем пырнуть
И Власти Колоссом взойти
Так, чтоб светила Мирозданья,
В конце Познанья Бытия,
Кружились, как мои Созданья,
А обращенья центр «Я»
Но Истина, волною слез,
Сквозь сети разума проходит,
И тень могущества уходит
В туманные просторы грез
И ранит боль Не-обладанья,
Тот черный скорпион сознанья,
Что плавит, как кипящий воск,
Огнями жала свой же мозг
А из него, струей кипящей,
Выходит, Зависти Змея
Ползущий враг души летящей
К познанью истинного «Я»
И вот, змеи смертельное дыханье
Стремится Небо отравить,
А Света Луч Небесный душу
Земными язвами увить;
Но тонкий луч неуловим
Капканами совокупленья,
И призму Мирового Тленья
Проходит он неодолим;
И разъяренная змея
РодИт детей, себе подобных,
Плодит семью ущербных «Я»,
Слить воедино яд способных;
И оплетается весь Мир
Из змей скользящей паутиной,
Чтоб ядовитою плотиной
Остановить Небесный Пир
И о поверхность нечистот
Свет тормозит своё движенье
Он в жителях кислотных вод
Уж не находит отраженья
И предвещает черный том Змеиного Завета,
Что не увидит людской ком
Спасение рассвета,
Что копошащимся клубком
Останется планета
У вечной ночи под замком,
Без Благодати Света
На плоскости Материи распято
Земное тело Бытия,
Двухмерным лезвием разъято
Мое распластанное «Я»
И верх неведом Мысли точке,
Зажатой в плоской оболочке,
Нет Неба над пространством дна
И крест, двух измерений суть,
Диктует обреченный путь:
Вперед пойдешь это Прогресс,
Назад шагнешь уже Регресс;
Направо Белый свет Утех,
Налево Черный Смертный Грех,
А обернешься если вдруг,
То повернется Мир вокруг
Где черный враг, где белый друг
Смешает все Абсурда круг
И слепота таких метаний
ЧертИт единственный Узор
Тот крест бессмысленных страданий,
Что закрывает Неба Взор,
Он есть Полета искаженье,
Пустое плоти разложенье
В страстЕй завистливом задоре,
В Желания кровавом соре,
В змеином кладезе яиц;
И Жизни линии движенье
Лишь к краю пропасти скольженье
Змеею искаженных лиц
Но Третий Ангел протрубил,
И волею Небесных Сил,
Звезда горящая Полынь,
Как грань другого Измеренья,
Огнем жестоким Искупленья,
Упала на греха твердЫнь
И луч возмездья, ЧернобЫль,
Безбожья пыл стирает в пыль,
И горечь смертную вонзает
В два измеренья бытия,
И «Я» ползущее терзает,
Содрав коросту забытья
И искра слабая познанья
Во Божье гаснет Наказанье,
И Крот, зловещий проводник
По плоскости Сознания,
Влечет слепое «Я» в тупик
Во яму подсознания
А там, как Сцилла и Харибда,
Два жЕрнова сжимают
Боль и Страх;
И их неумолимое вращенье
Есть растирающее мщенье
За Власти над Матерьей крах
Обгладывает каменная челюсть
В тисках задавленное «Я»,
Страстей арканящая прелесть
Уходит в щель Небытия
И вот, к чему ты был привязан,
Все то, что плотью наросло
Вкруг жажды миром обладанья,
И задохнулось что в петле
Неисполнимого желанья:
Коварство суетливых дней,
И положенье средь людей,
Звенящий золота напев,
Насилия победный рев,
Совокупленья сладость,
Власти рожденья радость,
И зависти шипящий зев,
И ядовитый черный гнев
Все это, слой за слоем,
Будто кожу,
С сознания срывает боль и страх,
И превращает плоть их властно
Во измельченный Смертный Прах
И высекают жернова
Лишь искру самосохраненья,
Что наполняет жалким тленьем
Разбитый разума сосуд;
И возвращает страха Суд
Его существованье
К беременности Не-сознанья,
Во пуповину боли пут,
Где Смерть свой совершает труд
И вот ее губительным круженьем,
Желания жестокий бумеранг
В страдания вернулся ранг,
Чрез пуповины он плетенье
Мне воздает смятенье,
Планетной боли дарит сказ,
Несет погибели Экстаз:
Я трепещу в когтях Орла
И пропадаю в пасти Льва,
Меня Мясник пронзил в упор,
Мой Корень подрубил топор,
Отточенный Терзанья Круг
Лишил и зрения, и рук,
На мне возрос болезни мох,
И Я в мучениях оглох;
Обломком наземь я упал,
Меня дробит убийства шквал,
И осыпаюсь я песком
Среди дыханья Океана,
Где зародился Плоти Ком,
Откуда Жизни вышла Манна
А в глубине, на самом дне,
Оскалилась где ада дверь,
Во пожирающем огне
На троне восседает Зверь,
Сын семиглавого Дракона,
Оплот диавола закона,
Антихрист извращенья сын;
Он тело барса изгибает,
Медвежьи когти выпускает,
И семиглавой пастью льва
Соблазна вопль испускает
И подчиняются ему
Все устремления земные,
И Жизни вдохновенный Путь,
Чрез Моря светлое окно,
Уходит в миражи срамные,
В семи грехов ныряет ртуть,
А там, петлею искаженья,
Обратным к истине движеньем,
Спускается на смерти дно
Антихристовым разложеньем
Когда ж теряешь тела кокон
Уходит мировой Обман,
И Истины слепящий локон
Режет неведенья туман,
И то, что вознеслось над Миром
Звериной силою страстей,
Стало нещадным униженьем
Средь груды собственных костей
И обнаженная душа трепещет
В пространстве, где возмездье блещет,
Где всех ее желаний труд
Неумолимый ожидает Суд;
И он гласит, что сотворенный грех
Есть нарушение Закона,
Сошлись в котором
Все измеренья Бытия,
Он язва мерзкая дракона
В жемчужине Божественного «Я».
И всякий совершенный грех
Плодит возмездия пространство,
Что скорлупою вечной, как гнилой орех,
Душ заключает окаянство,
И тот, кто грабежами осквернялся,
Размазан будет в тьме кромешной;
Кто завистью переполнялся
В колодец боли упадет,
Где огнь, звереющий поднялся;
Кто душу гневом разрывал
Того накроет пыток вал,
И в рану превратит сплошную
Железным раздирающим клыком;
Тот, кто для ближних, языком,
Любил могилы рыть, -
В зловонной растворится тине
И рот, подобный грязной мине,
Не сможет уж вовек закрыть;
Тот, бедному кто не помог
Заглотит вечной жажды смок;
Кто похотью при жизни был растленный,
Тот, вместе с сатаною,
Затоплен будет огненной слюною
В пасти сжигающей Геенны;
И червь могильный, бесконечно,
Станет убийцу пожирать,
Предатель в ужасе и вечно
Будет зубами скрежетать
И каждый, хоть и оказался
Средь миллиардов падших душ,
Все ж в одиночестве остался, окруженный
Кордоном из кровавых луж
И одинокая душа, как маленькая точка,
Зажата в адской оболочке,
Где света нет, и нет надежды,
Где душат вечно тьмы одежды,
Где нет числа для страшных мук,
И пыток неразрывен круг
И грех во Космосе творит
Воронку черных Измерений,
И пламенем их гиблых трений
Пространство ужаса горит
И невозможно также изощренность
И силу ада осознать,
Как по земной ползущей тени
Взметнувшийся огонь познать
И душ посмертную Судьбу
Определяет Высший Суд,
Где на Весах ведут борьбу
Песчинка светлая добра
И темный извращенья зуд
Песчинкой же, Земля планета
На чаше Космоса кружИт,
Ее Магическое Тело
Кристалл, где молния дрожит;
И он, Кристалл Любви,
Вибрируя, в пространство,
Аккорды музыки лучИт
И, в гармоничном постоянстве,
С оркестром всех планет звучит;
И, из симфонии светил, -
Жизни прядется Паутина,
Что, будто времени ПатИна,
На Мироздания картине,
Иль, как изысканный узор,
Небесный услаждает взор
И вот, соткался человек,
Чрез эволюций долгий век,
Он Избранный, ему дано
Услышать музыку светил,
Чтоб плоскости слепое дно
Луч гОрних песен осветил
И сделался он композитор,
И, как Великий Инквизитор,
Стал глухоту у ближних жечь,
И для души раскрытья слуха
Под сердцем распахнул он Духа
Воспламеняющую печь
И засверкали, зазвучали
Ноты, искры будто,
Пылающей души,
Вне умирания печали,
В бессмертья радостной тишИ:
ALLEGRO чувство осязанья
В земле родЯщего зерна,
И взрыв его ростка созданье,
Во яме, что как ночь черна
ANDANTE вкус воды возник,
Она живительный родник,
Что корни влагою питает,
И жаждущим ветвям внимает,
И до небес растущий ствол
Своим теченьем поднимает
А SCHERCO аромат несет
По воздуху растения,
И музыка цветения
Струит природы пение
Любовное томление,
Средь радости волнения,
От пораженья тления
FINALE это откровенье,
Эфир, что раскрывает зренье,
И видишь ты плоды цветенья:
Галактик сочное плетенье,
Созвездий гроздья
С семенем планет
Средь облетевших лепестков комет
И сок этих плодов вселенной кровь,
Миры творящая Любовь,
Тебя сонатой наполняет,
Со всем живым объединяет
В зерне, где Вера прорастает,
Та Сила, горы что сдвигает,
В лучах которой смерть растает,
Во тьме исчезнув навсегда
И зверь из бездны насылает
На композитора болезнь
Антихрист вытравить желает
В его душе бессмертья тень,
Убить надежду, что взлетает,
Саму же душу, в смерти день,
Швырнуть туда, где ад пылает
И поражает глухота
Того, кто миру слух раскрыл,
И отрывает так она
У звуков миллионы крыл,
МузЫку облика лишает
И, злобою своей питая адский пыл,
Зверь Музыканта удушает
В трясине человечьих рыл,
И, ранами распахнутых могил,
Неотвратимость гибели внушает,
Которую греха наносит ил
Но композитор в саване страданья,
В гробу смертельной тишины,
Из осиянной вышины
Сверкает молниею знанья,
Слепящим гимном мирозданья,
Симфониею радости и света,
Где нотами звучат планеты
Во славу жизни цвета
И вечной жизни дух, -
По имени Бетховен,
Над разложением становится верховен,
И поглощает смерть
Его лишь тела кокон,
Со язвами, гниющими греха,
Симфонья Света же, как панцирь орехА,
Ядро души спасает,
И бабочкой
Душа Бетховена взлетает,
И крылья ее музыку творят
Пред нею Время и Пространство тают,
Бумажной декорацией горят
И крыльев огненных вибрация
Мою пронзает кровь,
И вновь цветущая акация
Росою освятИт Любовь,
Связавшую в объятьях крепко
Парнишку с девочкой, -
Моих далеких предков
И звезды за реку смахнул
Зари взлетевший Алый Гусь,
Он утро в землю ту вдохнул,
Что звётся Киевская Русь
И вот уж солнце золотом стекает
В пшеницы море
С куполов церквей,
Оно жнеца на ниву привлекает
Сияньем зрелости полей
И стадо облаков пасется в небе
Под к ним взлетающую трель,
Что, как весеннюю капель,
Хрустальным звоном,
Рождает пастуха свирель
И Света палача
Наследный сан
От Зверя получает Чингиз-хан,
Он, не колеблясь, прОдал
Души бессмертья сласть
За мир подлунный этот
Терзающую Власть;
И предвкушает бойню
Страстей его хорал:
«За правду своей смертью
Никто не умирал!»
И в степь бескрайний бубен, застучали,