Сердцу порой не прикажешь, сказал Уилл, как и гормонам.
Они надолго замолчали. Уилл доел остатки холодной вареной рыбы и овощей. Сестра Аппу подала ему тарелку с фруктовым салатом.
Вы никогда не видели Муругана в белой сатиновой пижаме, сказала она.
Я много потерял?
Вы себе не представляете, как он красив в белой сатиновой пижаме. Человек просто не имеет права быть таким красивым! Это граничит с неприличием, не говоря уже о том, что дает незаслуженные преимущества.
Увидев его в той белой сатиновой пижаме, произведенной лучшей европейской фирмой, она потеряла голову окончательно. Потеряла настолько, что два месяца была сама не своя превратилась в дурочку, бегавшую за человеком, который ее терпеть не мог, и отвернувшись от юноши, серьезно влюбленного в нее, кого она и сама прежде очень любила.
И у вас получилось что-то серьезное с юнцом в пижаме? поинтересовался Уилл.
Мы даже добрались до постели, ответила она. Но стоило мне начать целовать его, как он выпрыгнул из постели и заперся от меня в ванной. И не выходил, пока я не подала ему через окошко пижаму и торжественно не пообещала больше к нему не приставать. Сейчас я уже могу посмеяться над этим, но тогда, скажу я вам, тогда Она помотала головой. В то время это стало для меня подлинной трагедией. Должно быть, по моему виду они догадались, что происходило. Молодая да ранняя, развращенная девица явно не справлялась. Ему были необходимы регулярные уроки.
Конец истории мне известен, сказал Уилл. Юнец пишет письмо матери, та мчится домой и срочно увозит его в Швейцарию.
Да, они вернулись только месяцев шесть назад. Хотя почти половину времени проводят и сейчас на Ренданге в гостях у тетки Муругана.
Уилл чуть не обмолвился о полковнике Дипе, но вовремя вспомнил обещание, данное Муругану, и промолчал.
Из сада донесся свист.
Прошу прощения, сказала маленькая медсестра и подошла к окну. Потом радостно улыбнулась и помахала рукой. Это пришел Ранга.
Кто такой Ранга?
Тот самый мой друг, о котором я упоминала. Он хотел бы задать вам несколько вопросов. Можно впустить его на минутку?
Конечно.
Радха снова повернулась к окну и сделала приглашающий жест.
Это означает, как я понимаю, что белая сатиновая пижама уже забыта?
Она кивнула.
К счастью, трагедия оказалась всего в одном действии. Я взялась за ум так же быстро, как лишилась его. А когда это случилось, Ранга вновь оказался рядом, все такой же любящий и терпеливый.
Дверь распахнулась, и худощавый молодой человек в кедах и шортах цвета хаки вошел в комнату.
Ранга Каракуран, представился он, пожимая Уиллу руку.
Если бы ты явился на пять минут раньше, сказала Радха, то имел бы удовольствие встретить мистера Баху.
Он был здесь? Лицо Ранги исказила гримаса отвращения.
А чем уж он настолько плох? спросил Уилл.
Ранга перечислил пункты обвинения:
А: он нас ненавидит. Б: это безжалостный шакал полковника Дипы. В: неофициально представляет в стране все мировые нефтяные гиганты. Г: этот старый козел пытался ухлестывать за Радхой. И Д: он разъезжает по острову с лекциями о необходимости религиозного возрождения. Даже опубликовал книжку об этом, снабдив предисловием чуть ли не профессора факультета теософии Гарвардского университета. Все это часть злонамеренной кампании против независимости Палы. Дипа словно выпрашивает у Бога алиби. Почему преступники не могут честно заявить о том, что задумали? Но нет, им нужно замаскировать свои планы под идеалистическим словоблудием, от которого меня тошнит.
Радха протянула руку и трижды резко дернула его за ухо.
Ах ты ж, маленькая начал он злиться, но тут же его настроение сменилось, и зазвучал смех. Ты, разумеется, права, сказал он. И все равно могла бы тянуть не так больно.
Вы всегда так поступаете, если он начинает слишком кипятиться? спросил Уилл.
Когда начинает кипятиться по пустякам и не вовремя. Или из-за того, что изменить не в его силах.
Уилл повернулся к юноше.
А вам приходится когда-нибудь таскать ее за уши?
Ранга снова рассмеялся.
Мне доставляет больше удовольствия отшлепать ее по одному месту, ответил он. Но, увы, она редко дает мне повод.
Следует ли это понимать так, что она более выдержанна, чем вы?
Более выдержанна? Я скажу вам без обиняков: она чрезмерно разумна.
В то время как вы просто находитесь в пределах нормы?
Не совсем. Мой баланс сдвинут чуть левее центра. Он помотал головой. Иногда я подвержен приступам жуткой депрессии. Сам себе кажусь ни на что не годным человеком.
Хотя на самом деле, вмешалась Радха, он настолько хорош, что ему выделили стипендию для изучения биохимии в университете Манчестера.
А что вы делаете, когда на него находит черная меланхолия, ощущение своей бездарности? Дергаете за уши?
Это, конечно, тоже, ответила она. Хотя есть Есть, скажем так, другие средства.
Она посмотрела на Рангу, Ранга посмотрел на нее, и оба прыснули со смеху.
Понятно, о каких средствах речь, сказал Уилл. Вполне естественные методы. Но, принимая во внимание отношения между вами, продолжал он, неужели Ранга рад перспективе уехать с Палы на пару лет?
Не слишком, признал Ранга.
Но он должен уехать, твердо сказала Радха.
А он будет счастлив, оказавшись там? задался вопросом Уилл.
Как раз об этом я и собирался расспросить вас, сказал Ранга.
Что ж, скажу сразу: климат вам не понравится, еда придется не по душе, вам будут не по вкусу шум и запахи большого города, как и его архитектура. Но могу гарантировать, что учиться будет интересно, и, возможно, вас удивит, как много вы встретите приятных в общении людей.
А что по поводу девушек? спросила Радха.
Какой ответ вы желаете от меня услышать? спросил он. Утешительный или правдивый?
Только правдивый.
А правда, моя дорогая, заключается в том, что Ранга будет пользоваться бешеным успехом. Десятки девушек посчитают его совершенно неотразимым. И некоторые из них будут сами очаровательны. Как вы себя почувствуете, если он не устоит перед искушением?
Буду только рада, что ему хорошо.
Уилл обратился к Ранге:
А вы будете тоже довольны, если она тем временем найдет утешение в объятиях другого паренька?
Хотел бы быть, ответил он. Но буду ли? Этого я пока не знаю.
И вы не возьмете с нее клятвы хранить верность?
Я не стану заставлять ее ни в чем клясться.
Хотя она ваша девушка?
Она девушка, которая принадлежит только самой себе.
А Ранга самому себе, поддержала его маленькая медсестра. Он волен делать то, что ему нравится.
Уилл вспомнил клубнично-розовый альков Бабз и громко расхохотался.
Но прежде всего он волен делать то, что ему не нравится.
Он переводил взгляд с одного юного лица на другое и видел, что на него смотрят с изрядным удивлением. Пришлось ему сменить и тон, и улыбку.
Простите, я совершенно забыл, сказал он, что среди вас есть человек сверхъестественно нормальный, а другой с легким сдвигом влево от центра. А потому вам никак не понять, о чем толкует этот умалишенный пришелец из внешнего мира. И, не оставив им времени на возражения, спросил: Скажите лучше, как давно Он прервался. Вероятно, это слишком нескромный вопрос, и если это так, велите мне не совать нос в чужие дела. Но мне из чисто антропологического интереса хотелось бы знать, как давно продолжается ваша дружба? Сколько лет вы уже дружите?
Вы имеете в виду, сколько лет мы просто дружим или как давно стали любовниками? спросила юная медсестра.
И то и другое, раз уж мы заговорили об этом.
Дружим мы с раннего детства. А спим вместе если забыть тот жалкий эпизод с белой пижамой с тех пор, как мне исполнилось пятнадцать с половиной, а ему семнадцать. Где-то года два с половиной.
И никто не возражал?
С какой стати кому-то было возражать?
И действительно, с какой стати? эхом повторил Уилл. Но факт остается фактом, что в той части мира, где живу я, возражал бы почти каждый.
А если бы речь шла о двух юношах? спросила Радха.
Теоретически это было бы еще более предосудительно. Но на практике Просто представьте себе, что происходит, когда пять или шесть сотен почти взрослых подростков запирают вместе в пределах одного интерната. У вас происходит что-нибудь подобное?
Ну разумеется.
Признаться, я удивлен.
Удивлены? Чем же?
Тем, что мальчикам разрешается влюбляться не только в девочек.
Но одна форма любви не исключает другой.
И обе полностью узаконены?
Естественно.
А потому никто не возмутился бы, узнай он, что Муругана интересует другой юноша в пижаме?
Нисколько, при условии, что между ними складывались бы добрые отношения.
Но к сожалению, сказала Радха, его мать так над ним поработала, что его не мог интересовать никто, кроме нее самой. Ну и самого себя, разумеется.
Никаких мальчиков?
Может быть, сейчас. Я просто не знаю. А в дни нашей с ним близости у него не было никого во всей вселенной. Только Мамочка, мастурбации и Высшие Наставники. Только джазовые пластинки, спортивные автомобили в журналах и гитлеровские идеи стать Великим Вождем, превратив Палу в то, что он называет Современной Державой.
Три недели назад, подхватил ее рассказ Ранга, они с Рани были во дворце Шивапурама. И пригласили группу студентов университета прийти и послушать идеи Муругана о нефти, об индустриализации, о телевидении, о вооружениях и о так называемом Духовном Крестовом Походе.
Ему удалось обратить кого-то в свою веру?
Ранга помотал головой:
Для чего нам менять нечто щедрое, доброе и бесконечно интересное на суррогат, который плох, скуден и скучен? Мы не чувствуем необходимости в ваших скоростных катерах или в телевидении. А еще меньше нужны нам ваши войны, революции, ваши возрождения и политические лозунги, весь метафизический нонсенс, который слышен повсюду, от Рима до Москвы. Вы слышали когда-нибудь о Майтхуне? спросил он.
Нет. А что такое Майтхуна?
Тогда лучше будет начать с истории вопроса. И с педантизмом вчерашнего студента, которому поручили прочитать лекцию о том, что он сам узнал совсем недавно, он углубился в рассказ: Буддизм пришел на Палу примерно тысячу двести лет назад, и пришел не с Цейлона, как легко можно было бы предположить, а из Бенгала, причем позже проникал через Бенгал уже непосредственно из Тибета. Результат: мы относимся к махаянистам, и наш буддизм пронизан различными тантрами. Вам знакомо понятие Тантры?
Уиллу пришлось признать, что он имеет и об этом весьма смутное представление.
Сказать вам правду, продолжал Ранга, и смех прорвался сквозь напускную маску педантизма, я на самом деле знаю об этом едва ли больше вас. Тантра необъятное понятие, и по большей части, как я догадываюсь, оно состоит из древнего вздора и суеверий, в которые нам нет нужды вдаваться. Но в основе лежит твердое и разумное основание. Если вы тантрист, вы не отвергаете внешний мир и не отрицаете его ценности, не пытаетесь погрузиться в нирвану, укрывшись от реальной жизни, как поступают представители Южной школы. Нет, вы принимаете мир, но используете его. Применяете все, что делаете в нем, все, что с вами происходит, все, что вы видите и слышите, осязаете и пробуете на вкус с единственной целью освободить свою личность из тюрьмы собственной ограниченности.
Звучит привлекательно, заметил Уилл тоном сдержанного скептицизма. Но все это разговоры.
Нет, за этим стоит гораздо большее. И как раз здесь заключается разница между вашей философией и нашей. Юный педантизм сменился на столь же юный пыл прозелита. Западные философы, причем даже лучшие из них, всегда не более чем великолепные мастера излагать свои мысли. Восточные мудрецы очень часто плохие ораторы и писатели, но это не имеет значения. Не в словах заключен смысл. Их философия прагматична и применима в жизни. Она подобна философии современной физики только совершаемые операции чисто физиологические, а результаты трансцендентальны. Ваши метафизики, скажем, объясняют природу человека и вселенной, но не дают своим сторонникам возможности проверить свои объяснения на практике. Когда же мы делаем некое заявление, то прикладываем список упражнений для проверки достоверности того, о чем мы говорим. Например, «Тат Твам Ази» («Ты есть То» то есть в тебе заключен Бог) в этом заключен сам дух нашей философии. «Тат Твам Ази», повторил он. Звучит как метафизический постулат, но на самом деле имеется в виду психологический опыт и упражнения, путем которых подобный опыт может пережить каждый. Они описаны нашими философами. И любой, кто найдет в себе достаточно сил и желания проделать эти упражнения, может на себе проверить справедливость тезиса «Тат Твам Ази». Подобные упражнения называют то йогой, то дхьяной, то дзен, а в некоторых особых обстоятельствах майтхуной.
И это возвращает нас к изначальному вопросу. Что такое майтхуна?
Быть может, лучше спросить об этом Радху?
Уилл повернулся к маленькой медсестре:
Так что это?
Майтхуна, ответила она серьезно, это йога любви.
Священная или общедоступная?
Не вижу разницы.
В том-то и дело, вставил реплику Ранга. Когда занимаешься майтхуной, банальное становится сакральным.
«Buddhatvan yoshidyonisansritan», процитировала девушка.
К черту ваш санскрит! Что это значит?
Как бы ты перевел Buddhatvan, Ранга?
Буддоподобие, Буддообразие. Познание бога.
Радха кивнула и снова повернулась к Уиллу:
Это значит, что Буддоподобие заключено в yoni[34].
В йони?
Уилл вспомнил, как покупал маленькие каменные эмблемы Вечной Женственности на сувениры девушкам в офисе у горбатого уличного торговца в Бенаресе. Восемь анн за черную йони, двенадцать за еще более священный образ йонилингам.
В буквальном смысле в йони? спросил он. Или только метафорически?
Что за нелепый вопрос! сказала маленькая медсестра и рассмеялась звонко и безыскусно в искреннем изумлении. Неужели, по вашему мнению, мы занимаемся любовью метафорически? «Buddhatvan yoshidyonianaritan», повторила она. Смысл не может быть более буквальным и более точным.
Вы слышали что-нибудь об общине Онеида? спросил теперь Ранга.
Уилл кивнул. У него был знакомый американский историк, который специализировался на общинах девятнадцатого века.
Но почему она известна вам? спросил он.
Потому что упоминается во всех наших учебниках прикладной философии. В основе своей майтхуна это то же самое, что члены Онеиды называли Мужской Сдержанностью. А они следовали римским католикам с их coitus reservatus[35].
Reservatus, повторила юная медсестра, это всегда меня смешит. Представляю себе молодого человека с его резервом. На щеках снова появились ямочки, и сверкнула белозубая улыбка.
Не глупи! строго оборвал ее Ранга. Мы говорим о серьезных вещах.
Она изобразила раскаяние. Но все же reservatus казалось ей очень забавным словом.
Короче говоря, заключил Уилл, тот же контроль над рождаемостью, но без средств контрацепции.
Но это далеко не все, продолжал Ранга. Майтхуна это и нечто большее. Нечто гораздо более важное. Педантичный студент снова дал о себе знать. Вспомните, он говорил очень серьезно, один из моментов, о котором много писал Фрейд.
Какой именно? Их очень много.
О детской сексуальности. Что мы рождаемся и проходим период младенчества и детства с сексуальностью, сосредоточенной не в гениталиях. Сексуальность разлита в тот период по всему организму. Это рай, достающийся нам по наследству. Но мы теряем его по мере взросления. Майтхуна как раз и является намеренной попыткой вернуть себе этот рай. Он повернулся к Радхе: Твоя память лучше моей. Вспомни мысль Спинозы, которую цитируют в книгах по прикладной философии.