И два следующих сценария размножены на мимеографе, разосланы заинтересованным лицам и одобрены, продолжал ОНил. Арчер понял, что тот медленно подводит собеседника к пренеприятному известию. Но ОНил поднял стакан, рассеянно посмотрел на него, вновь поставил на стол. Но дело в том есть мнение, что пора внести некоторые изменения, Клем. Внезапно ОНил залился краской. Покраснели щеки, потом лоб. Только кожа вокруг губ выделялась белым пятном.
Какие изменения, Эммет? спросил Арчер.
Складывается впечатление, что мы, возможно, очень часто используем одних и тех же актеров. Они уже приелись. Нужна свежая струя. Есть претензии и к музыке. Пожалуй, она слишком уж модернистская.
Послушай, Эммет! В Арчере начало закипать раздражение. Ты только что похвалил программу. Так какой смысл в ней что-то менять?
Может, именно сейчас для этого самый подходящий момент. Не следует ждать, пока рейтинг поползет вниз. Образно говоря, нужно бежать впереди паровоза. Встряхнуться. Не почивать на лаврах.
Эммет, я все расслышал правильно? Ты сказал: «Не почивать на лаврах»?
Да, сказал, зло бросил ОНил. А что в этом зазорного?
Ты репетируешь речь для конгресса продавцов пылесосов?
Прекрати. ОНил покраснел еще сильнее. Свои шутки прибереги для программы.
Послушай, ты раздражен. Я это чувствую. Ты должен передать мне чьи-то слова, и поручение это тебе не по душе. Ну и ладно. Не надо со мной деликатничать. Выкладывай.
Я не передаю тебе чьи-то слова. ОНил повысил тон. Я сообщаю тебе общее мнение. Мы пришли к консенсусу. В голосе ОНила звенела непривычная фальшь. Мы хотим внести в программу изменения. Что в этом удивительного? Агентство имеет полное право время от времени улучшать свои программы, не так ли? У тебя же нет ощущения, что каждый четверг мы доносим до наших слушателей Священное Писание? Кровь уже отливала от лица ОНила, но злости в его голосе прибавлялось, так как он старался убедить себя в собственной правоте.
Хорошо, кивнул Арчер. О каких изменениях идет речь? Конкретно.
Прежде всего музыка с каждой неделей становится все более сложной. Мы должны помнить, что работаем на среднего слушателя, которому нужны простенькие мелодии. И никаких изысков.
Арчер не мог не улыбнуться.
Хорошо, кивнул он. Я поговорю с Покорны.
Есть мнение, что нам нужен новый композитор, возразил ОНил. Замени Покорны.
А мое мнение тебя интересует? спросил Арчер.
Конечно.
Музыка Покорны лучшее, что есть в нашем шоу.
Мы это обсуждали и пришли к выводу, что музыка Покорны слишком уж европейская, не отступал ОНил.
Ради Бога, объясни, что все это значит? взорвался Арчер. Все композиторы, являющиеся авторами музыкального сопровождения, воруют у Чайковского. И где, по-твоему, жил Чайковский? В Далласе, штат Техас?
Мы хотим, чтобы для следующей передачи музыку писал кто-то другой, отчеканил ОНил.
Что еще? спросил Арчер, решив, что он успеет потом вернуться к Покорны, пусть уж ОНил сначала огласит весь список.
Когда ОНил опять бросил на него короткий взгляд, Арчер решил, что тот о чем-то его молит, и вновь подумал о бульдоге.
Мы хотим, чтобы ты отказался от услуг некоторых актеров. На время. ОНил подождал ответной реплики Арчера, но режиссер не произнес ни слова. Стенли Атласа
Послушай, Эммет
Элис Уэллер, оборвал Арчера ОНил, Френсис Матеруэлл Он замолчал, глубоко вдохнул, а потом закончил фразу: И Вика Эрреса.
ОНил поднес ко рту стакан и одним глотком ополовинил его.
Ты, должно быть, шутишь, только и смог сказать Арчер. А теперь разъясни, в чем соль твоей шутки.
Это не шутка, Клемент. Голос ОНила дрогнул. Мы настроены очень серьезно.
Прежде всего, заговорил Арчер медленно, делая упор на каждом слове, по договоренности с агентством решение о том, кого приглашать в программу, а кого увольнять, остается за мной. Так?
Так было, Клемент, ответил ОНил. Прежде.
Ты хочешь сказать, что этой договоренности больше нет? Начиная с завтрашнего дня?
Не совсем так. Речь идет только об этих пятерых.
И как получилось, Арчер пристально смотрел на ОНила, рот которого то открывался, то закрывался, словно он хотел, но никак не мог зевнуть, что в список, уж не знаю кем составленный, попали самые лучшие люди, занятые в программе?
Это вопрос вкуса, возразил ОНил. Может, ты слишком близко сошелся с ними, и твое мнение нельзя считать объективным. Вик Эррес твой лучший друг. И, по правде говоря, ты слишком давно тащишь на себе Элис Уэллер. Он запнулся. Извини, Клем.
Хорошо, вздохнул Арчер, давай оставим за кадром Эрреса и Уэллер, хотя кого ни попроси назвать пять лучших актеров радио, Эрреса упомянут все. Что же касается Элис Уэллер, она, конечно, не примадонна, но дело свое знает и на нее можно положиться. А уж такого комика, как Стенли Атлас, просто не найти, и ты это знаешь, Эммет. Я его очень ценю. Я его не люблю, но он может рассмешить меня. И остальных тоже. Многие люди, которые слушают твое шоу, включают радио лишь для того, чтобы услышать Стенли Атласа, и снятие его с программы вредительство в чистом виде. Поэтому я хочу знать, кто хочет вырыть яму программе и почему ты готов на это пойти.
ОНил открыл рот, словно хотел что-то сказать, но потом закрыл его и провел ладонью по столу.
Теперь давай поговорим о Френсис Матеруэлл, профессиональным тоном продолжал Арчер. Как говорят на всех вечеринках, Френсис Матеруэлл одна из наиболее многообещающих молодых актрис. Он подождал возражений, но ОНил предпочел промолчать. Через два или три года она станет настоящей звездой, и ты сам говорил мне об этом, не так ли?
Да, печально ответил ОНил. Говорил.
И тем не менее ты хочешь, чтобы я ее уволил?
Да, прошептал ОНил.
Ты настаиваешь, продолжал Арчер тоном прокурора, зачитывающего обвинение, чтобы я уволил всех пятерых?
Мы настаиваем, поправил его ОНил.
В таком случае, Эммет, тут Арчер широко улыбнулся, я тоже увольняюсь. Как-нибудь увидимся. И он поднялся из-за стола.
Клем!
Арчер посмотрел на ОНила:
Пожалуйста, сядь.
Арчер колебался.
Сядь, сядь, нетерпеливо повторил ОНил.
Арчер с неохотой опустился на стул.
Клемент, я думаю, ты пожалеешь о том, что заставил меня объясниться.
А чего ты, собственно, ожидал?
Я ожидал именно этого. ОНил выдавил из себя жалкую улыбку и провел ладонью по коротким жестким волосам на затылке. Ты прав, мы просим тебя избавиться от этих людей не потому, что они плохие артисты. Пауза. Клемент, поверь мне на слово, для тебя будет лучше, если ты перестанешь задавать вопросы и позволишь мне уладить все формальности.
Я не понимаю, о чем ты говоришь.
Ладно, пусть будет по-твоему. Их всех обвиняют в том, что они коммунисты. Спонсор хочет снять их с программы. Немедленно, а еще лучше вчера.
Арчер моргнул и не сразу понял, что сидит с отвисшей челюстью. «Наверное, я выгляжу очень глупо», подумал он.
Еще раз, пожалуйста, произнес Арчер, встретившись взглядом с ОНилом.
Их обвиняют в том, что они коммунисты, пробубнил ОНил, и спонсор хочет снять их с программы.
ОНил согласен?
Хатт согласен, поправил его ОНил. Я здесь только работаю. Моим мнением никто не интересуется.
И какую, по-твоему, позицию следует занять мне?
Позиция у нас может быть только одна. ОНил заерзал на стуле. Что у меня, то и у тебя.
Четверг тяжелый день. Арчер поморщился. По четвергам я очень устаю. Ты мог бы подождать до пятницы.
ОНил молчал, и Арчер понял, что решение ему придется принимать немедленно. Он потер лысину, глядя на широкие, обтянутые твидом плечи ОНила и его растрепанные волосы.
Пункт первый, продолжил он, подумав о том, что разбираться со всем надо по порядку. Пункт первый. Кто говорит, что они коммунисты?
Ты слышал о журнале под названием «Блупринт»?
Да, кивнул Арчер. Он несколько раз видел экземпляры «Блупринт» в кабинетах продюсеров радиопрограмм. Воинственный такой журнальчик, с неизвестными источниками финансирования, поставивший перед собой цель выявлять коммунистов, пробравшихся в радио- и киноиндустрию. При чем тут он? О нас «Блупринт» ничего не писал.
Пока не писал. ОНил бросил подозрительный взгляд на стоящего за стойкой бармена. Я не хочу кричать об этом.
Арчер подвинулся ближе.
На прошлой неделе из «Блупринт» прислали спонсору письмо, сообщив, что в следующем номере, который выходит через три недели, расскажут о связях с коммунистами пяти участников нашей программы. Они также написали, что снимут статью, если получат доказательства того, что все пятеро уволены.
Это, знаешь ли, шантаж в самой грубой форме.
Они так не считают, покачал головой ОНил. Они говорят, что не хотят причинять ущерб спонсору и продюсеру без крайней на то необходимости. Редактор «Блупринт» раньше работал у Хатта и по старой дружбе решил предупредить и его, и спонсора.
А кто назначал этих людей судьями? спросил Арчер. Почему бы им не заняться исключительно своими делами?
Люди имеют право бороться с коммунизмом, терпеливо объяснил ОНил. В любой сфере человеческой деятельности. Может, они фанатики, но таков уж дух времени, так что не стоит их за это винить.
Ты видел письмо?
Да.
И в чем заключается связь артистов и Покорны с коммунистами?
Практически все принадлежат к организациям, входящим в список попутчиков, тихим голосом ответил ОНил. Ты знаешь, речь идет о списке Генерального прокурора. Подрывные организации и комитеты плюс какая-то Калифорнийская группа. На некоторых красную звезду повесил журнал.
Они могут ошибаться, знаешь ли, заметил Арчер. Им уже приходилось извиняться.
Я знаю, кивнул ОНил. Но гораздо чаще правда была на их стороне. Они очень сильны. Уже раздавили две или три программы. Не знаю, известно ли тебе об этом, но за прошлый год их стараниями более двадцати человек лишились работы. И многие занимали достаточно высокие посты.
Кто-нибудь утверждал, что «Университетский городок» проповедует коммунизм? спросил Арчер. Говорилось о программе в целом?
Пока еще нет. ОНил закурил и как-то сник. Мы получили несколько писем. Скорее всего от каких-то психов. В программе слишком много историй о бедняках, некоторым сценам не хватает религиозных чувств
Господи, Эммет!
Я просто рассказываю, как обстоят дела. Но если появится эта статья ОНил пожал плечами. Письма будут носить мешками. На нас отыграются на всю катушку. Обвинят и в том, что мы покупаем эфирное время на деньги Кремля, и в том, что продаем атомные секреты русским.
Интересным мы занимаемся делом, покачал головой Арчер.
Да, занимаемся. По лицу ОНила пробежала тень улыбки. Пока.
А что думаешь ты?
Я думаю, что пару раз мы слишком приблизились к опасной черте. Этот мерзавец Барбанте готов высмеивать все и вся, и кто знает, как можно истолковать его диалоги? Какие могут возникнуть ассоциации?
Послушай, Эммет
Послушай, Клемент, передразнил его ОНил. Ты ничего не знаешь. Тебя от всего ограждают. Работаешь дома, приходишь на студию раз в неделю, готовишь передачу, и никто тебя не трогает. А я просиживаю здесь по восемь часов каждый день, и на меня валится все это дерьмо.
Я попрошу тебя об одном одолжении, холодно ответил Арчер. С этого вечера перестань меня ограждать. Держи меня в курсе событий.
Как скажешь. ОНил устало потер глаза. Но не думай, что от этого жизнь у тебя станет легче.
Ты считаешь, мы имеем право увольнять людей с работы только за то, что они коммунисты?
ОНил глубоко вдохнул:
Мы имеем право увольнять непопулярных актеров.
Непопулярность, пробормотал Арчер. Новый вид преступлений, карающихся смертной казнью.
И что я должен на это сказать?
Ничего, абсолютно ничего.
Только не надо возлагать вину на меня. Мне платят за то, что я продаю продукцию спонсора. И если с продажей возникнут проблемы, меня тут же вышвырнут на улицу. Когда американцы решат, что они не хотят слушать какого-то актера, я могу лишь полностью согласиться с ними.
Американцы, покивал Арчер. Знать бы, кто они и чего хотят. Или мы поверим на слово одному паршивому журнальчику?
В этом году, Клемент, придется поверить.
И мы поверим, что те, кого они называют коммунистами, и есть коммунисты?
Спонсор говорит, что поверим, кивнул ОНил. В этом году.
Спонсор хочет кастрировать программу? В этом году?
Я полагаю, да.
А если потом кто-то скажет, что я красный, а ты или Барбанте попутчик, спонсор нас всех уволит?
Я полагаю, да.
И что ты можешь сказать по этому поводу?
Мы живем в суровом мире, братец, ответил ОНил. Так что деньгами лучше не сорить, а нести их в банк.
Люди, которых мы уволим, другой работы не найдут, так?
Скорее всего нет.
Следовательно, они умрут от голода.
Следовательно, умрут. Глаза ОНила остекленели, он отвечал как автомат.
Мы заявляем, что коммунисты не должны работать на радио и при этом лишаем людей, обвиненных в принадлежности к коммунистам, права на защиту.
Лишаем.
А тебе не приходила в голову мысль, что здесь что-то не так?
Приходила, кивнул ОНил. Мне в голову приходят разные мысли. Он покрутил в руках стакан. Мне платят в год восемнадцать тысяч долларов именно потому, что у меня хорошо работает голова. В следующем году на двери одного из кабинетов появится табличка с моей фамилией.
Если кабинет останется за тобой.
ОНил согласно кивнул:
Если кабинет останется за мной.
А теперь перейдем к практической стороне этого дела. Арчера радовало собственное спокойствие. Что я должен сказать этим пятерым? Что они коммунисты, или что мы думаем, что они коммунисты, или что редактор паршивого журнальчика думает, что они коммунисты, а потому пусть они собирают свои вещички и идут умирать от голода в удобное для них место?
Решать тебе, ответил ОНил. Я только предлагаю сделать это без лишнего шума.
Без лишнего шума, покивал Арчер. Когда вы поймете, что вам перерезали горло, пожалуйста, пройдите к ближайшему выходу, но не торопясь, упаси Бог, не бегом. Что-нибудь в этом роде? Может, написать специальную инструкцию и размножить ее на мимеографе[11]?
Есть и другой способ. ОНил вернулся к прежнему лекторскому тону. Можно ничего не говорить. Ни у кого из них контракта нет. Мы имеем полное право ничего им не объяснять.
Понятно задумчиво протянул Арчер. Ты предлагаешь мне испробовать этот способ на Вике Эрресе? Так ты собираешься распрощаться со своим другом Эрресом, Эммет?
К лицу ОНила вновь прилила кровь.
Пожалуйста, Клемент, что ты от меня хочешь?
Насчет тебя не знаю, Эммет. Арчер почувствовал, что у него дрожат руки. Но я так поступить не могу. Возможно, я не смогу поступить и по-другому, но этот путь точно не для меня. Поэтому я сам уйду из программы, а ты найдешь кого-то еще, кто знает, как вести себя в подобной ситуации.
Ты не можешь уйти, возразил ОНил. Действие твоего контракта истекает через шестнадцать недель.
Мистер Клемент Арчер, не слишком известный радиорежиссер и продюсер, помещен в частную клинику в связи с нервным срывом, вызванным переутомлением. Прежде чем улечься на больничную койку, он выразил сожаление, что состояние здоровья не позволяет ему выполнить взятые на себя обязательства. Адвокаты заверили мистера Арчера, что резкое ухудшение самочувствия достаточное основание для того, чтобы к нему не применялись штрафные санкции, положенные за срыв контракта.
С каждой фразой лицо ОНила все больше грустнело.
Хорошо, вздохнул он. Что ты хочешь? В рамках разумного.
Арчер на мгновение задумался.
Прежде всего мне нужно время. Ты преподнес мне сюрприз, поэтому должен понимать, что пятнадцати минут мне недостаточно для того, чтобы определиться. Это в рамках разумного?
Сколько времени?
Арчер ответил не сразу.
Две недели.
За две недели ты Эрресу не поможешь, заметил ОНил.
Возможно, не помогу. Арчер улыбнулся. Но вдруг мне удастся помочь самому себе. Соображаю я медленно, и, будь у меня побольше ума, я бы не работал на радио. Но двух недель мне хватит, чтобы утрясти некоторые вопросы. Может быть, мне даже удастся выяснить, коммунисты эти люди или нет.