Санна одобрительно кивает, когда Эйр заканчивает беседу. Она устала, в глазах появился блеск, в голове легкий туман. Она засовывает пакетик обратно в карман пальто.
Поехали оставим это Суддену, чтобы он мог провести экспертизу как можно быстрее? спрашивает Эйр как раз в тот момент, когда телефон Санны тихо тренькает.
Это Фабиан. У него все готово для судмедэкспертизы.
Дребезжание каталки смешивается со скрипом резиновых шлепок в коридоре отделения судебно-медицинской экспертизы. Эйр слышит, как захлопывается дверь, потом снова наступает тишина. Зевнув, она принимается рассматривать большое полотно, висящее на бледно-васильковой стене. На нем изображена девушка в кринолине и черном капоре. Она стоит босая на каменистом пляже на берегу моря. Выложенные широкими кругами рыбьи кости создают колоколообразную клетку вокруг ее ног.
Картина наводит Эйр на размышления о Мие Аскар. Фотографии водной глади в ее соцсетях, такие холодные и безлюдные. Как может на одном острове быть так много недоступных мест, думает Эйр.
Будешь?
Санна стоит у нее за спиной с двумя бумажными стаканчиками кофе и запечатанной упаковкой фалафеля. Она протягивает Эйр стаканчик, но та морщит нос.
Как ты можешь пить эту дрянь? спрашивает она и тянется за упаковкой.
Нет, отвечает Санна и отводит руку. Это Фабиану.
Потом залпом выпивает содержимое своего стаканчика.
Я только что говорила с Бернардом, он наконец дозвонился до лечащего врача Франка.
Телефон Эйр начинает вибрировать, она отходит в сторону, чтобы ответить. А когда возвращается, Санна удивленно приподнимает бровь.
Я думала Бернард проверяет контакты Франка и Мари-Луиз Рооз, говорит она.
Да, знаю, но я решила, что могу помочь.
И?
И позвонила в Форнсален чуть раньше сегодня, чтобы спросить, кто работал с Франком последним. Сейчас этот человек перезвонил. Это палеонтолог, который тоже консультировал музей одновременно с ним.
Но это ничего не дало?
Никакой подсказки о нынешнем местонахождении Франка. Но вот что он сказал. В последний раз они вместе работали над какой-то выставкой, это было одиннадцать лет назад. Выставка была по находкам, которые обнаружились при эрозивном разрушении клифа. Всякие там ископаемые, которых находят при размывании породы. В один день они, как обычно, работали вдоль края клифа, надев страховочные пояса. Потом Франк вдруг начал кричать что-то нечленораздельное и размахивать руками в своем снаряжении. Он задел в нем что-то, выпал из страховочной системы и грохнулся вниз. Похоже, довольно сильно. Его счастье, что вообще выжил.
Бернард говорил о каком-то несчастном случае, из-за которого он сломал обе ноги и повредил спину, но я думала, речь об автомобильной аварии.
Ладно. Но это не самое печальное во всей этой истории. Когда он пришел в сознание, то был убежден, что видел в пещере на кромке клифа Деву Марию. Он только об этом и говорил. Что она сидела там и смотрела прямо на него и что у нее был хвост. Врубаешься, хвост, блин!
Видение?
Ну да, или как там эту хрень называют, только он на этом повернулся. Ни о чем другом говорить не мог. Он заперся у себя дома и после этого почти совсем не появлялся на людях. Ходили слухи, что Мари-Луиз в какой-то момент перестала водить его к психиатру и пробовала прибегнуть ко всевозможным альтернативным методам лечения, даже экзорциста приглашала, чтобы муж перестал болтать о том, что видел.
Экзорциста?
Поди знай. Этот палеонтолог сказал, что это все слухи. Но Франк после этого, судя по всему, принялся дистанционно изучать теологию, отказался от общения со всеми, с кем раньше работал, и нашел новых друзей.
Каких новых друзей?
Этого он не сказал. Он не особо вдавался в детали. Сказал, что столько лет прошло и он с тех пор с Франком не общался.
Санна кивает. Все, что касается Мари-Луиз и Франка, кажется все более и более странным. Она раздумывает над тем, что говорил Судден по поводу Национального отдела расследований. Похоже, этого не избежать, сама она не знает, куда им двигаться дальше.
Сообщи об этом Бернарду, произносит она тихим голосом в тот самый момент, когда дверь секционного зала внезапно распахивается. Запах дезинфекции разносится по коридору, и на пороге показывается высокий осанистый мужчина лет тридцати. Взъерошенная пышная шевелюра нависает над пронзительными синими глазами.
Хорош по стенкам жаться, произносит он и жестом приглашает их войти.
Эйр, говорит Эйр и протягивает ему руку.
Он пристально смотрит на нее.
Фабиан Гардель. А вы, наверное, новый Бернард?
Он одаривает Санну улыбкой, когда та протягивает ему пакет с фалафелем.
Все в зале выглядит стерильным и холодным. Белый кафель и нержавеющая сталь поверхностей. Пол покрыт прорезиненным паласом. На широком секционном столе лежит Мари-Луиз Рооз. Она без одежды. Ее тело абсолютно лишено цвета, только на груди ярким пятном зияет большой кратер.
Сразу к делу? спрашивает Фабиан и смотрит вниз на Мари-Луиз, как будто ловит ее взгляд.
Да, отвечает Эйр с излишней энергией.
Как вы знаете, я еще очень далек от завершения экспертизы, отвечает он и улыбается ей.
Знаем, говорит Санна.
Фабиан проводит рукой вдоль шрамов на шее жертвы.
Вот причина смерти.
Мы о них говорили, говорит Эйр. Из них какой-то гребаный крест получается.
Фабиан чуть заметно улыбается.
Первая моя мысль, что эти разрезы и удары в грудную клетку сделаны одним и тем же охотничьим ножом, который нашла команда Суддена. На теле есть частички тех водорослей, которые были на рукоятке ножа. Конечно, нам нужно дождаться точного анализа, но я подозреваю, что его результаты подтвердят мое предположение.
Что еще? спрашивает Санна.
Раны были нанесены с применением силы. Раневые каналы глубокие.
То есть можем считать, что мы ищем кого-то сильного? Мужчину?
Фабиан раздумывает, прежде чем ответить.
Ее убили, когда она лежала на диване. Так что даже человек с умеренными физическими данными смог бы нанести ей такие раны.
А под каким углом? Сверху?
Именно так.
Эйр пробирает дрожь в зале холодно. Похожее на изваяние лицо Фабиана излучает такую же мужественность, как и его руки, а гладкая кожа в свете больничных ламп кажется слепленной из ледяных кристаллов.
Она замечает, что он опустил взгляд вниз на ее ногу, которой она нервно отбивает чечетку по полу, и она немедленно останавливает себя, сразу вспомнив про свои потрепанные кеды. Они еще и грязные, и видно, что шнурки порваны, по крайней мере в одном месте.
Пока его синие глаза изучают ее, ей хочется одного свалить отсюда. Она чувствует себя серой и унылой по контрасту с энергией, которую излучает этот человек.
А вы можете еще что-то сказать об обстоятельствах убийства? спрашивает она, краснея.
Судя по тому, с какой агрессией преступление было совершено, мы склоняемся к мысли, что это кто-то из ее знакомых, добавляет Санна. Агрессия, с которой преступник повалил ее на диван и набросился на нее. Что скажешь? Согласен с этим?
Фабиан хмурится. Он встает рядом с головой Мари-Луиз, достает фонарик и направляет его свет ей на волосы.
Не совсем. Нападение произошло в любом случае не спереди.
Он отводит в сторону волосы по пробору около макушки и освещает синяк на коже головы.
Он крепко схватил ее за волосы. Судя по отметине, сзади. И сильно и резко потянул голову назад.
Вы хотите сказать, что он напал на нее неожиданно? Застал врасплох? уточняет Эйр.
Фабиан кивает.
Потом, видимо, какое-то время удерживал, минуты две, не меньше, прежде чем ударить ножом по горлу.
У меня тут что-то не сходится, говорит Эйр. Зачем кому-то нападать на пенсионерку и делать с ней такое?
Итак, если суммировать первичные выводы, нетерпеливо обрывает ее Санна, все указывает на то, что Мари-Луиз атаковали сзади, схватив за волосы и потянув голову назад. Убийца крепко удерживал ее некоторое время, пока не полоснул по горлу, а потом перешел к окончательной расправе, нанеся удары ножом в грудную клетку, в легкие, в сердце и так далее.
Фабиан кивает. Он потягивается, отводит плечи назад и непроизвольно зевает. Под халатом проступают мышцы, и Эйр прячет глаза.
Еще что-то? спрашивает Санна.
Я же сказал, мне тут еще работать и работать.
Эйр прикусывает губу и засовывает руки в карманы.
Это какой-то чертов кошмар, бормочет она под взглядом Фабиана.
А большинство кошмаров, произносит Фабиан мягким голосом, заканчиваются встречей с монстром. Рано или поздно он объявится, вот увидите.
8.
Прочесывать местность начинают от жилья Роозов в квартале Сёдра Виллурна. Около шестидесяти добровольцев принимают участие в поисковой операции, кое-кто с собаками, натренированными брать след и разыскивать людей. В месте общего сбора атмосфера хоть и напряженная, но дружелюбная. Женщина в светоотражающем жилете одалживает у другой резиновые сапоги, двое мужчин заняты на раздаче бутылок с водой, фруктов, шоколадок и протеиновых батончиков. Еще одна дама ходит среди добровольцев и проверяет удостоверения личности и возраст участников операции, а заодно выясняет, у кого при себе есть пауэрбанки, чтобы те, у кого садится аккумулятор на телефоне, могли своевременно подзарядить его. Здесь же несколько журналистов, но они стараются оставаться в тени.
К наступлению сумерек все приоритетные зоны поисков уже прочесаны без каких-то результатов. Проверены все улицы одна за другой, все сады, канавы, детские площадки, парки, гаражи, склоны, мусорные контейнеры и живые изгороди. Франк Рооз исчез без следа. Санна и Эйр встречаются с мужчиной средних лет, который возглавляет поисковую операцию, у него большой опыт такого рода. Он подтверждает, что сделано все возможное.
Какие ресурсы все-таки были задействованы в первые сутки? интересуется он у них.
Все возможные. Мы обошли все дома по соседству, привлекли к делу несколько патрулей с собаками отвечает Санна.
Вам нужно было обратиться к нам раньше.
Понадобилось время, чтобы разбить территорию на сектора. У нас мало ресурсов, вы и сами знаете.
Мужчина удрученно вздыхает.
Что?
Ваше описание передвигается на инвалидном кресле, но может обходиться и без него, было немного туманным.
Как я уже вам объясняла, несколько лет назад он стал жертвой несчастного случая, но проходил реабилитацию
Это я знаю, прерывает он ее. Я только хотел сказать, что если он и правда мог ходить самостоятельно, то может быть уже очень далеко отсюда.
Только вот если он ранен нетерпеливо перебивает его Эйр.
Это неважно. Эндорфины могут помочь телу. Когда ты тяжело ранен, они могут даже подействовать как обезболивающее. Он может быть уже где угодно на острове.
Если он вообще может сейчас передвигаться на своих двоих, возражает Эйр.
Во всяком случае, это более вероятно, чем то, что он сквозь землю провалился.
Вечером Эйр болтает немного с Сесилией и они выводят Сикстена на прогулку. Парк рядом с квартирой, которую они снимают, ничем не отделен от окружающих его улиц. Никакой отграничивающей ограды, а в самом парке никакого освещения. Мимо торопятся прохожие, кто-то домой, кто-то быстро выгулять собаку. Сесилия говорит что-то вроде того, что мир, кажется, разваливается на части, но у Эйр нет сил ее утешить. После прогулки она уединяется на кухне и углубляется в чтение интернет-статей о пожертвованиях, сделанных Мари-Луиз и Франком Рооз. Она не может выкинуть из головы фотографии с места преступления, и ей трудно сосредоточиться.
А затем она вбивает в поисковом окошке имя Санны Берлинг. Первые результаты поиска сплошь о ее работе в полиции. Только в одной статье говорится о другом там речь идет о пожаре, в котором десять лет назад погибли ее муж и сын. Эйр уже читала об этом, когда только узнала, что ее отправляют сюда и искала в сети информацию о Санне. Тогда, еще до их личной встречи, она с увлечением прочла эту статью. Теперь же, перечитывая ее, чувствует себя так, словно влезает в чужую жизнь. Надев куртку, она выходит на улицу, ей нужна передышка от всего, что связано с этим расследованием, работой и новыми коллегами.
Дорога до побережья занимает всего несколько минут, ей не встречается почти ни один прохожий. Уже за полночь. Она останавливается у городских купален. Она тут совсем одна, впрочем, от стены купальни отделяется силуэт какой-то женщины. Она берет деньги у костлявого парня, смахивающего на аиста с поникшим клювом. Тот протягивает ей пачку купюр, но она продолжает упрямо выставлять руку вперед. Он нехотя выдает ей еще одну пачку, а потом замечает Эйр. Его тощие ноги набирают скорость, он торопится поскорее убраться отсюда.
Женщина утрамбовывает банкноты в свою сумочку. Она сверлит Эйр взглядом, а потом скрывается в сумраке у стены. О том, что она все еще стоит здесь, вжавшись в стену, говорит только рдеющий огонек сигареты.
За купальней лежит полоса пляжа. Эйр зарывается ступнями в песок и бредет, пока не доходит до сгнивших мостков. Широкие доски держатся на гигантских бетонных дисках. Там она скидывает ботинки, стягивает одежду и идет к воде. Сейчас прилив, и она едва успевает отойти от берега, как волны вскипают вокруг тела. Их тяжелый, маслянистый, сам себя разрушающий пояс то захлестывает, то утягивает ее все дальше.
Она ныряет в волну. Ее охватывает холод, он иглами впивается в кожу. Эйр начинает плыть, вкладывая всю волю в движения, ей нужно пробиться сквозь грохочущую тьму и бушующие в ней силы. Лицо, уши и веки немеют. Кисти и пальцы сводит так сильно, что ей начинает казаться, что она гребет неуклюжими клешнями. Но она продолжает упорно грести, и постепенно тепло и силы возвращаются. Она входит в ритм, адреналин толкает ее вперед, гребок за гребком. Здесь она чувствует себя уверенно. Море принадлежит ей. Так было всегда, с самого детства.
Все началось много лет назад, когда они с папой и Сесилией вышли в море на лодке. Она расхулиганилась, и наказание не заставило себя долго ждать. В ее любимого папу словно что-то вселилось. Когда он высадил ее на маленькой скале в заливе, Эйр до смерти испугалась. Когда стемнело и поднялись волны, она решила добираться до берега вплавь.
Через несколько часов она выползла на берег победительницей и рухнула к ногам Сесилии и рыдающего отца. В отчаянии он отправился на лодке разыскивать ее, но вернулся ни с чем. Одежда висела на ней мокрым тряпьем, глаза жгло, ее трясло с интенсивностью небольшого землетрясения. Но никогда еще ей не было так хорошо.
Все были уверены, что она больше никогда не осмелится снова зайти в воду, но она сделала это уже на следующее утро. Рано утром, пока все еще спали, она ушла на море. С этого дня оно принадлежало ей.
Как-то раз кто-то предположил, думая, что она не слышит, что она плавает, чтобы заглушить отчаяние и агрессию. Что это все из-за матери. Из-за того, что она так рано умерла. В другой раз она услышала, как отец винил себя в том, что она остервенела с того самого дня и ее тянет в воду вновь и вновь.
Сама она не особо задумывалась над этим. Знала только, что этот холод успокаивал ее, изо дня в день, и все остальное становилось неважно.
Звук, исходящий из бетонной стены гаража, повторяется шесть-семь раз, потом следует пауза, и снова слышится писк. Иногда паузы бывают длиннее, как будто существо, которое живет в стене, пытается вспомнить забытую мелодию.