Они прислушались. Смех! Девчачий, звонкий Женечки, молодой и задорный женский незнакомки, ее гостьи. «Как, как они побегут?» азартно спросила Женечка. «Да как поросятки с опаленными хвостиками! засмеялась ее поздняя гостья. Врассыпную! И не поймаешь!»
Я войду первой, сказала Илона. И покажу поросяток с хвостиками!
Она толкнула дверь, они всей гурьбой ввалились в детскую и завертели головами. В комнате была одна только Женечка, и она сидела на своей кровати в обнимку с Лилит. Павел Константинович спрятал пистолет в карман халата. На всякий случай Илона проверила два шкафа ничего, кроме одежды. И никого. Павел Константинович не мог отвести взгляда от дочери и скрыть изумления. В глазах его Женечки кипели неприкрытая злоба, гнев и ненависть: ко всем, кто сейчас ворвался в ее комнату. Кто разрушал ее мир так ей, несомненно, казалось в эту минуту. В том числе кипела ненависть и к своему отцу.
Тут кто-то был? на всякий случай спросил Павел Константинович, но примирительным тоном.
Отвечай, Женя, почти приказала мачеха. Мы настаиваем.
Плевать я хотела!
Не дерзи.
Кажется, мы договорились, процедила Женечка. Вы не трогаете нас, а мы вас.
Хватит! Кто тут сейчас говорил кроме тебя? вновь спросила Зоя.
Женечка засмеялась, но беззвучно, колко глядя на свих гостей.
А вы угадайте, почти прошипела она.
Ужас какой, пролепетала Аннушка и отступила.
Доченька, примирительно заговорил Павел Константинович, который все эти дни корил себя за строгость к родной дочери, не надо так, прошу тебя! Хватит уже травить нас.
Мы вас не ждали, прижимая к себе рыжеволосую куклу, которую ненавидел весь дом, ответила Женечка. Уходите! Сейчас же. Иначе лицо себе в кровь расцарапаю. Не узнаете! А еще позвоню в полицию и скажу, что это вы сделали. Пусть вас ювенальный суд за решетку упрячет. Поделом!
Родители переглянулись. Илона и Аннушка тоже. Не говоря больше ни слова, все заторопились в коридор. Оскомин аккуратно закрыл дверь в детскую.
Ювенальный суд? поморщился он.
Они сейчас грамотные, тихо сказала Илона.
Такая маленькая и уже стерва, выдохнула Зоя. Курить хочу!
Все отошли от дверей Женечки.
Но голос, тот, чужой женщины, ведь мы его все слышали? почти взмолилась Аннушка. Да? И про поросят?
Слышали, слышали, кивнула Илона.
Лучше бы там кто-то был, резюмировала Зоя. Страшная ведьма. Мегера. Было бы легче и понятнее, чем вот так: девочка и кукла.
Так кто же это был, Зоя Владимировна? готова была заплакать Аннушка. Ну правда?
Ты же слышала, что мы побежим как поросятки, когда загорится дом?
Слышала, кивнула та.
Это был тот, кто хочет нас убить.
Все напряженно молчали.
Хорошо, наша спальня запирается, глянула в глубь коридора Зоя. А то бы я не заснула.
Не сгущай краски, дорогая, попросил муж. И не пугай наших работниц, пожалуйста.
Если бы я сгущала краски, дорогой, я бы сейчас вызвала такси и поехала в городскую квартиру. Или в гостиницу, о которой твоя дочь ничего не знает.
О Господи, трагично выдохнул Павел Константинович.
Женечку выпускать из комнаты нельзя, ультимативно высказалась Зоя.
Нельзя, замотала головой Аннушка.
Уже одно то, что девочка с куклой может появиться на ее пороге среди ночи, приводило горничную в ужас.
Согласна, кивнула Илона.
Я попрошу нашего водителя подежурить у ее комнаты, успокоил женщин Павел Константинович. Только не посвящайте Федора в подробности.
Пусть дверь придавит креслом покрепче, очень серьезно подсказала Зоя. И сидит в нем.
Разумеется, согласился муж.
Они попрощалась с прислугой, вошли в спальню, Зоя щелкнула замком. Подергала рукоять двери. Выпила бокал вина, подошла к окну, закурила. Не снимая халат, Оскомин вытянулся на кровати. Он изводил себя вопросами, где поступил правильно, а где нет, и догадками, представлявшими из себя лабиринт с тысячами коридоров.
Наконец Павел Константинович рывком сел.
Что до этого голоса, Зоенька, ну, чужого, то чревовещание пока никто не отменял, запинаясь, пробормотал он. Девочка так играет, может быть? Говорит за себя и за выдуманных персонажей.
Чревовещание? усмехнулась Зоя. Персонажи? Она училась в театральном училище? Стажировалась в цирке? Ей двенадцать лет. Ты слышал голос. Ей такого диапазона не хватит. Это был голос молодой женщины лет двадцати пяти тридцати. Моей ровесницы, уточнила она. А у Жени голос пока даже не стал ломаться. Еще месяц назад это была обычная капризная девочка в коляске. А теперь Аннушка слышит про пожар, который пророчит какая-то адская сволочь. Есть еще вариант, но я не хотела его озвучивать при нашей прислуге.
И какой?
Зоя пустила струйку белого дыма в сторону открытого окна.
Что это говорила кукла, Паша.
Смеешься?
Нет, я очень серьезна.
Ты смеешься, Зоя.
Пора разводить костер и сжигать маленькую ведьму, глядя в ночь, сказала она и потушила в пепельнице окурок. Я тебе тогда не просто так об этом сказала. Если ты этого не сделаешь, это сделаю я! Теперь уже наверняка. Я не шучу, Паша!
Женечка появилась на завтраке неожиданно. Как будто ничего и не было ни перепалки с оскорблениями в столовой, ни ночных угроз в ее комнате. Как всегда с куклой в руках. Чета Оскоминых переглянулась. Зоя прервала трапезу, отложила приборы и глаз не сводила с падчерицы. Павел Константинович тоже перестал есть. Женечка села на свое место, посадила на соседний стул куклу. Взяла чайную ложку и звонко забарабанила по блюдцу.
Аннушка, я хочу свою кашу, сок, две сосиски и тосты с повидлом!
Горничная, выполнявшая роль официантки, быстро вошла, но по движению руки хозяйки застыла на месте.
Ты наказана, Женя, встань и выйди из-за стола, строго сказал отец девочки. Твой завтрак у тебя в комнате. Так, Аннушка?
Разумеется, Павел Константинович, кивнула та. Я сделала все, как вы мне сказали.
Встань и иди есть к себе, повторил отец.
И не подумаю, ответила девочка. Мне нравится завтракать здесь.
Ты слышала отца, ледяным тоном произнесла Зоя. Отправляйся в свою комнату.
Может, вы меня в тюрьму посадите? с вызовом спросила девочка.
Может быть, кивнула Зоя.
Или сразу расстреляете? уточнила Женечка. Посмотри на них, Лилит, хороши, правда? обратилась она к лучшей подруге. Папочка подкаблучник: все, что ему скажет эта змея, он тут же выполняет. А мачеха Тебе не кажется, Лилит, что наша так называемая «мама Зоя» слишком много пьет? Я не про апельсиновый сок, конечно. Вино, пивко, вискарик? Что она просто алкоголичка? Не пора ли ей лечиться в клинике? Ты тоже так думаешь? Ха! Здорово, что мы думаем одинаково.
Ну, хватит! взорвалась хозяйка. Ты меня уже достала со своей куклой!
На крики в столовую поспешно вошла Илона. Аннушка тотчас выбежала вон.
А еще что ты о ней думаешь, Лилит?
Прекрати этот спектакль, Женя, резко сказал отец.
Но куда там!
Например, что она вышла за моего отца из-за денег? продолжала Женечка. Конечно, это так. Что на самом деле она похотливая, жадная сука? Ой, прости, Зоя, но это слова Лилит. Женечка подняла бровки: Она попала в самую точку, верно?
Зоя не выдержала и вскочила со стула. Она уже дотянулась до куклы.
Не смей касаться ее! завопила Женечка.
Сейчас!
Не смей!
Оболью бензином и сожгу! Сейчас же, во дворе!
Но со своего места подскочила и Женечка. В ее руке сверкнул широкий столовый нож. Он был нацелен на шею мачехи, но та, выпустив куклу, вовремя закрылась рукой. Со всей силой нож ударил по тонкой кисти Зои. Вены взбухли, из глубокого разреза через всю тыльную сторону ладони густо брызнула кровь. Зоя зажала рану здоровой рукой, страшно побледнела и отступила.
Сучка! захлебнувшись болью, только и выдохнула она. Тварь
Сама такая!
Нож! завопил Оскомин дочери. Отдай нож! Сейчас же!
Но Женечка отскочила в сторону, приняла воинственную стойку и стала автоматически тыкать ножом и в отца, и в подступающую к ней с другой стороны Илону. Отца и домработницу эти движения мигом остановили. Левой рукой она изо всех сил прижимала к себе Лилит, обороняя ее.
Бледная как полотно, Зоя опустилась на стул.
В колонию у меня поедешь, для несовершеннолетних, вместе со своей куклой, сказала она, ее качнуло, и, теряя сознание, Зоя повалилась на пол.
Только тут до Женечки дошло, что она совершила немыслимое, противозаконное, непростительное. Сжимая столовый нож, она прошла в трех шагах от Илоны, отшатнувшейся от нее, у дверей отбросила оружие и вышла из столовой.
Схватив полотенце, Илона метнулась к истекающей кровью Зое. Павел Дмитриевич, несколько секунд находившийся в ступоре, очнулся и бросился к жене.
Илона, аптечку! И звони в «Скорую», быстро!
4
Все изменилось в доме Оскоминых. Женечку записали в опасные психопатки и положили в дорогую частную лечебницу. Только на такой вариант Зоя и согласилась. Когда врачи решили забрать у юной пациентки Лилит, она закатила такую истерику, что куклу девочке оставили. С ней она немедленно затихала и словно уходила в себя. Но тем, кто знал подоплеку конфликта, было ясно: девочка с куклой просто затаилась и ждет своего часа. Аннушка уволилась на следующий день после кровавого конфликта. Попросту сбежала без оглядки. Илону едва уговорили остаться, увеличив зарплату вдвое. Павел Константинович не хотел новых людей в доме. Зоя перенесла две сложных операции на руке, впереди была третья пластическая. Но шрам, как ей сказали, все равно останется.
Когда Зоя вернулась из клиники, она сказала мужу:
Тебе придется выбирать, дорогой: либо я, либо она. Тебя я ни в чем не виню, ты и сам стал жертвой этого кошмара, но под одной крышей с твоей дочерью мне не жить.
Павел Константинович перечить не стал он прекрасно осознавал правоту жены. Оскомин пытался дозвониться до Беспалова, но тот не брал трубку. Вместе с Зоей они решили навестить кукольника «отца» Лилит. За рулем был дюжий водитель и телохранитель Оскомина Федор. Но Саввы Андроновича Беспалова, кукольного гения и мага, они не застали. С ними говорил его ученик Гришаня, так он представился сам, худощавый, жилистый, некрасивый молодой человек с хищным, как у птицы, лицом. Беспалов, якобы, уехал к родне в другой город, когда вернется неизвестно. Мастер никого не посвящает в свои планы.
Посмотри на эту резьбу, кивнул Павел Константинович на фасад дома, укрытый густым деревянным орнаментом, древними знаками и символами, тут просто память веков сосредоточена. Каждая загогулина своего рода иероглиф с тайным смыслом.
Запечатлеем, сказала Зоя, вытащила телефон и наделала снимков. С паршивой овцы хоть шерсти клок.
Но когда Оскомины садились в машину, Зоя увидела, как дрогнула занавеска в одной из комнат, а именно в мастерской. Гришаня стоял на крыльце и провожал их взглядом, терпеливо ожидая, когда незваные гости уберутся восвояси.
Старый черт, как пить дать, спрятался дома, уже на заднем сиденье сказала Зоя. Просто не захотел говорить с нами.
Все равно бы он ничего не сказал, погруженный в невеселые размышления, откликнулся ее муж.
Приближался день выписки Женечки. Не зная, как себя вести, Павел Константинович мучился и страдал, ведь вся их семейная жизнь пошла наперекосяк; нервничала Зоя, выстукивая ноготками резвые воинственные марши.
Я уеду на пару недель в город, сказала она. А ты пока разберись, как быть с дочерью.
Примирение никак невозможно? жалобно поинтересовался Оскомин.
Было ясно он хватался за соломинку. Вновь дал слабину и пытался исправить ситуацию.
Ты спятил, Паша? с насмешкой спросила она и подняла забинтованную кисть. Уже забыл, что этой рукой я прикрыла шею? Или ты забыл, что того столового ножа, которым она меня чуть не разделала, на столе не было? Она заранее стащила его из кухни. Твоя Женечка готовила нападение. Скандал и нападение! Вернее, его готовила Лилит!
С искренней мукой на лице он покачал головой:
Ты серьезно это говоришь? Мы же взрослые люди, Зоенька!
И вновь Зоя показала искалеченную руку:
Вот мой аргумент, дорогой. Другого не надо. Веришь ты или нет, но с появлением куклы твоя дочь превратилась в монстра. Если это еще твоя дочь, мрачно усмехнулась она.
За день до возвращения Женечки домработница Илона взяла недельный отпуск за свой счет она тоже не хотела видеть спятившую девочку и подвергать себя возможной опасности. Водитель Федор практически не вылезал из гаража и он решил держаться в стороне от буйнопомешанной хозяйской дочери.
В тот вечер Оскомины ужинали в дорогом ресторане. Решили выползти на люди, развлечь себя, но веселья не вышло, ели почти молчком. Затем была обратная дорога в усадьбу. И опять они молчали. Темное стекло отгораживало Оскоминых от водителя.
Я знаю, твою дочь подменили, глядя в окно, на светившийся огоньками спящий пригород, вдруг сказала Зоя.
Кто? спросил Павел Константинович.
Дьявол, ответила его жена.
Ты ведь шутишь, правда?
Больше она не проронила ни слова. И он тоже. Когда они приехали домой и вышли из машины, то увидели в холле на втором этаже свет вполсилы горела огромная хрустальная люстра, гордость маленького дворца Оскоминых.
Забыли выключить, кивнул Павел Константинович.
Не помню, было еще светло, когда мы уезжали, устало пожала плечами Зоя. Господи, я выжата, как лимон! Как будто меня мучили и пытали. Во сколько ты завтра пошлешь за ней машину?
В обед.
Значит, я уеду в город утром.
Как скажешь, дорогая.
Надо было остаться уже сегодня.
И бросить меня одного?
Они вошли в свой дворец, всюду вспыхнул свет, и потащились вверх по крутой лестнице. Настроения не было ни у Павла Константиновича, ни у его супруги. Хотелось повалиться в кровать, и только. Но чем выше они поднимались, тем тревожнее и чаще стучали сердца обоих супругов.
Черт! вырвалось у Зои, когда им оставалось всего несколько ступеней.
На диванчике, у балкона над холлом, сидела в походном джинсовом костюме Женечка. В руках она держала куклу, рядом лежал ее рюкзачок.
А я вас заждалась, сообщила девочка таким голоском, словно была самой примерной в мире дочкой. Уже два яблока сгрызла так проголодалась. Сижу и жду. А дорогих родителей все нет и нет.
Что ты здесь делаешь сегодня? настороженно спросил отец.
Я решила выписаться раньше, папочка, как ни в чем не бывало сообщила его дочь. Было сложно, но я смогла.
Елейный голосок и наглый тон выдавали ее как ветерок перед надвигающимся штормом.
Звони в клинику, распорядилась Зоя. Не удивлюсь, если она вырезала всю охрану и сбежала.
Смешно, весело кивнула Женечка. Вырезала, но только половину остальные разбежались.
Встань и покажи руки, приказал отец. Немедленно!
Хорошо, папочка. Дочка встала с диванчика, подняла руки, повернулась. Так сойдет?
Выверни карманы, потребовала Зоя.
А вот ты мне не указ, совсем другим тоном парировала Женечка. Сучка!
Как раз я тебе и указ, сучка, подхватив ее тон, ответила Зоя. Твое место в колонии для несовершеннолетних, а не в лечебнице. Тебе и твоей зомбокукле. И если ты не закроешь свой поганый рот и не будешь делать то, что мы тебе говорим с твоим отцом, то именно там и окажешься!
В кармане Павла Константиновича зазвонил телефон. Он поспешно достал трубку, отошел в глубь балкона.
Алло? Да, это я. Из клиники? Сбежала? Что она натворила? Что?! Господи, Господи
Что она натворила? чувствуя недоброе, спросила Зоя.
Хозяйка сама не заметила, как девочка с куклой оказалась перед ее носом.
Привет, с улыбкой прошептала Женечка и подбросила куклу. Зоя непроизвольно вскинула голову там, под потолком, подобно заправской эквилибристке, Лилит делала свое сальто-мортале. И тотчас растерявшаяся мачеха получила сильный толчок в грудь. Зоя отступила и получила еще один толчок, куда более сильный. А за ним и третий роковой. Этот ее шаг пришелся в пустоту и Зоя, всплеснув руками, полетела с лестницы, упала с тяжелым воплем, а потом покатилась кубарем. Через десять секунд она лежала внизу, на полу холла, изломанная и непохожая на себя.