Полюбовавшись через час своей работой, Ольга осталась довольна. К дровянику теперь вела аккуратная тропинка, и сам дворик около избушки был освобождён от сугробов. Ольга зашла в дом, затопила погасшую печь и принялась, как Василиса, только неумело, обдирать зайца, которого добрая хозяйка оставила ей, помимо хлеба, соли, сахара и чайной заварки.
Пообедав, Ольга развалилась на топчане и от нечего делать, стала листать ещё несколько газет Новый Восход. Внимание её привлекла статья «Свершилось! Пришли немцы!» за авторством некоего Смолянинова: «Буквально в первые же часы изгнания большевиков с брянщины, многие честные русские люди явились в военную комендатуру с предложением своей помощи в созидательной работе».
Ольга вдруг разозлилась. Тема Великой Отечественной Войны всегда была как-то в стороне от неё. Она никогда ей особо не интересовалась. Просто знала, что, знал каждый советский школьник, не более. Плакала, когда смотрела «А зори здесь тихие», в детстве весело махала шариками на параде 9 мая.
«Суки, думала Ольга, закипая, прибежали крысы шестерить на хозяина! Ну мы вам, гниды, покажем «наконец-то пришли немцы»! «Честные русские люди», вашу мать!»
Ольга неожиданно ощутила, что рубец на скуле снова на месте, а значит задание вступило в силу.
Стемнело, она зажгла фонарь и подбросила дров печку. Вновь весело затрещал огонь. Ольга забралась под одеяло и молча смотрела на пляшущие на потолке языки пламени.
«А вдруг я не вернусь, подумала она, Саша же рассказывала, что Избранные тоже гибнут Вдруг мы проиграем?» Она вспомнила, как её выворачивало во время первой схватки с Аматовым.
Аматов У них, получается, тоже в каждом времени свой координатор. Там Аматов, тут Нойман
Эх сейчас бы на просторную Сашину кухню, есть торт и хохотать над её историями Эх Сашечка, увидимся ли
Ольга сама не заметила, как уснула.
Проснулась она от стука в окошко и глухого голоса Василисы:
Хозяюшка! Открывай, родимая! Свои!
Ольга быстро выпрыгнула из-под одеяла и ёжась от холода, так как печь за ночь остыла, отперла дверь и пустила Василису Ивановну. На улице уже светало.
Ну как ты, Олюшка, легче тебе? спросила Василиса, растапливая печь.
Всё хорошо! отрапортовала Ольга. Выздоровела, могу хоть сейчас выполнять задания правительства, партии и товарища Сталина!
Василиса рассмеялась
Ну прямо Чапаев! Вот, одевайся, солдат, и она бросила Ольге ворох одежды.
Ольга неуклюже принялась напяливать на себя ватные штаны и свитер, который висел на ней как на вешалке. Василиса снова рассмеялась:
Ну и видок у тебя, красавица! Ты на лыжах-то хаживала?
Ннууу, протянула Ольга была физкультура в школе.
Ладно, тут недалеко. Собирайся. И помни ты моя племянница из Брянска.
Может, лучше из Минска? предложила Ольга. И подальше, и врать не надо. Я там на самом деле в детстве жила у дядьки.
Добро, согласилась Василиса и стала надевать свою ушанку.
Ольга тоже натянула принесённые для неё телогрейку, валенки и повязала тёплый платок на голову.
«Эх, видел бы меня сейчас Одинцов, подумала Ольга, ни дать, ни взять, колхозница. Зато тепло».
Они вышли на улицу, надели лыжи и медленно пошли по уже проторенной Уваровой лыжне. Василиса впереди, Ольга сзади. Причём, Василиса поминутно оглядывалась и с жалостью качала головой. На лыжах Ольга шла примерно так же, как пастор Шлагг в «Семнадцать мгновений весны».
Вот вдалеке за деревьями заблестел купол церквушки, показались избы, послышался брех собак. К морозному воздуху добавился запах дыма.
Вот моя деревня, вот мой дом родной, продекламировала Василиса с улыбкой.
Вот качусь я в санках по горе крутой, подхватила Ольга и они довольные, что отлично поняли друг друга, засмеялись.
Дом Василисы Ивановны находился на самой окраине Громово на небольшом возвышении, с которого хорошо было видать и деревню, и поселковую дорогу, уходившую в сторону Брянска.
Василиса толкнула калитку, и к ним с радостным лаем кинулся огромный лохматый пёс. Ольга в страхе спряталась за Василису, а она потрепала его по лохматой башке и весело сказала:
Тише, Трезор, свои, свои. Оля, знакомься. Это Трезор, Трезор, это Оля. Погладь его!
Ольга несмело дотронулась до лохматой холки и пёс, немного поворчав для приличия, принял гостью за свою.
Ольга обмела снег с валенок, и они зашли в просторную избу Василисы. Небольшая комната, в ней стол, комод, покрытый вышитыми полотенцами, большая русская печка, дальше спаленка, цветные половички, тарелка радио, иконы в «красном углу». Обычная крестьянская изба, и убранство, не менявшееся столетиями. «В нашем времени бы добавился ещё телевизор с видаком, подумала Ольга, а так всё то же самое».
Ну проходи, племянница, располагайся, говорила Василиса, спать вот тут будешь, она показала на маленькую комнатушку с кроватью. А вообще, не робей и не бойся. Всё будет хорошо.
Василиса скинула одежду и, сев за стол, стала копаться в вещевом мешке.
Вот тебе документы. Наши умельцы сработали в отряде.
Ольга с любопытством заглянула в свой новый «аусвайс» из которого значилось, что она, Ольга Сосновская, двадцати пяти лет, уроженка города Минска, беспартийная, образование семь классов.
В принципе, кроме образования, всё верно, улыбнулась Ольга, а за то, что мне три года скинули, отдельное спасибо.