Теперь здесь живут Матис и Дитфрид Дётцер. Мирела умерла. Она бросилась под грузовик, когда возвращалась с университета. Моя малышка Мирела, умерла. Из-за этой суки, которая никак не отреаигровала на смерть дочери. Она видимо уеж и н считаола её дочерью. Мирела, мо солнышко. Она сказала что сама дойдёт до дома, чтобы я не забирал её, когда у меня будет обеденный перерыв. Я не могу винить её, она просто солмалась. Моё маленькое слонышко сломалось и всме родным насрать. Никто с её стороны не захотел даже вид делать, что знает её. Монстры. УБлюдкпи монстры и ёбаные уроыд.
Я не заю, как мне в будущем сказать об этом Дитфриду. Я кажется с ума схожу. Но это неважно. Лишь бы сынок вырос и выжил. Мы не бедствуем, главное, мне много не пить, иначе будем бедствовать. Благо, хоть одно, тётя Саша жива, здорова и сочувствует смерти Мирелы. Хоть кому-то в этом ёбаном мире не насрать.»
Мальчик трясся всем телом и громко всхлипывал, оборванной задней мыслью надеясь, что задохнётся.
«04/02/1997. Розеделц, Германия.
Я понимаю, теперь, какого было Миреле, когда она плакала без остановки несколько часов подряд. Меня трясёт, но я хочу записать это.
Я был беспечным и то ещё будет. Да, я говорю это сейчас. Я чувствую что не выдерживаю и не смогу просто так бросить алкоголь.. дёрнул оещё попробовать опиаты, недавно. Это было первое что я съел, когда узнал, что произошло с Мирелой. С моим маленьким солынкшмо солнышком.
Так вот. Я сделаю всё, чтобы мой сынок ни в чём не нуждался. Буду я пьяницей, умру от передоза мне похуй. Дитфрид, мой хороший, он сплотил меня и Мирелу. Благодаря Дитфриду, я полюбил Мирелу. Ей я нравился и раньше, иначе бы мы не трахались, но лично я к ней чувств не испытывал. Я не хотел на что-то или кого-то отвлекаться во время учёбы или работы. Но Дитфрид всё иизменил.
Мирела, солнышко моё любимое. Я дал твою фотограцию нашему сыну. У меня есть ещё одна, такая же. Когда он подрастёт, я расскажу ему о тебе. Он должен знать про свою мать и как с ней обошлись.
Любимая, прости. Я виноват в том, что не уберёг тебя. Я недоатстатчоно уделял тебе времени, когда твоя мать доводила тебя. Прости, меня дорогая. Я не знаю, есть ли рай или призраки, но я надебсю ты обрела покой. Солнышко, мы любили, любим и будем любить тебя. Мы ни в чём тебя не виним.
Я люблю тебя, Мирела и не смогу полюбить ещё кого-нибудь так. Полюбить вообще. Я сделаю всё, ради нашего сына.
Тебя нет с нами уже две недели. Я сделаю как ты и скзала в тот вечер. Я оплачу кремацию.
Спи спокойно, радость моя. Ты дала сыну жизнь и имя. Я дам ему любовь, за нас обоих. Обещаю.
Я люблю тебя.»
Эта была последняя исписанная страница, но сама книжка едва находилась на половине.
Дитфрид стоял посреди отцовской комнаты как манекен. Его уши заложило от слёз, которые нескончаемым потоком выливались из глаз. Ледяными от ужаса руками, он перевернул страницу в некой слепой надежде
И вот она: Фотография его матери.
Дитфрид вынул её, выронив книжку. Точно такое же лицо, как и во сне. Те же глаза, лицо, волосы и взгляд
Мальчика прошиб холодный пот, ноги круто подкосились «У неё был такой же взгляд, как и во сне. Эта улыбка».
Дитфрид рухнул, сложившись как бумажная гирлянда. Всё ещё ничего не чувствуя, он смотрел на фотографию и плакал. Плакал также, как, наверное, плакал его отец, тогда, четырнадцать лет назад.
16.1
Он потерял очень много крови
Но ведь шанс есть, верно?..
Как и всегда, господин Дётцер, но на вашем месте, я бы побыл в одиночестве
Что?..
***
Ты можешь слышать, сынок Это радует Скоро, тебе должно полегчать Твоё сердце очень слабое, но моя кровь тебе поможет должна помочь
***
Seconds from the end
Whats it gonna be?
Pull the trigger bitch
17
Дитфрид медленно открыл глаза. Сейчас приложить едва воспринимаемые усилия оказалось проще. Он находился в больничной палате. Видимо, отец всё-таки успел его увезти.
Вокруг было темно, но тепло и тихо, в отличии от леса.
Парень не сразу заметил дремлющего отца, справа от себя а вот отец, как осой разбуженный, бросился к койке, стоило Дитфриду двинуть глазными яблоками.
Сынок занесся руки для объятий, Матис осёкся. Быстро сообразив, он нежно погладил сына по макушке, сынок ты очнулся!..
Делая короткую паузу после каждого слова, Дитфрид спросил:
Я, блять, в, больнице, что-ли?
Матис тихо посмеялся. Только это и нужно было парню.
Да. ответил Матис, поднимаясь, Скорая подъехала к озеру и забрала нас
Его прервал испуганный взгляд Дитфрида.
да, я знаю. Матис заговорил очень тихо, Я знаю, что сделал Адалрик. Но сейчас обсуждать это вредно. Ты только начал подавать признаки жизни.
Он жив?!.. не помня себя от стремительно подступающего страха, сдавленно пропищал Дитфрид.
Нет-нет-нет. замотал головой Матис, С таким не живут.
Дитфрид судорожно выдохнул и нервно усмехнулся
Матис поджал губы и осматривая сына с головы до пят, грустно сказал:
Ладно, я поеду домой. Буду навещать тебя каждый день, пока не встанешь на ноги.
Стоя в нерешительности, Матис разомкнул губы и, дрожащим голосом, на прощание сказал:
Я горжусь тобой, сынок.
Дитфрид почувствовал ком в горле. Когда отец вышел, мальчик услышал вместе с отдаляющимися шагами, звук падения слёз, на свою больничную рубашку.
Стой!.. едва слышно, пропищал он.
18
Дитфрид слушал мини-альбом «Evolve» группы Chelsea Grin.
Deathcore так называл отец, этот жанр. Ревущие гитары вперемешку с нечеловеческим рыком разной степени низости.
«Прямо как на озере».
Можно? раздалось за спиной.
Дитфрид испуганно обернулся.
Д-да. ответил он, нажимая на кнопку паузы.
Матис без, вероятно, прежней уверенности вошёл в комнату, прикрыв дверь.
Дитфрид положил руку на спинку стула как это сделал Адалрик, несколько дней назад. Теперь, он немного понимал младшего брата.
Как ты себя чувствуешь? спросил отец, усевшись на застеленную постель.
«Такой молодой». Дитфрид неоднократно задумывался об этом. Такой молодой парень, стал отцом примерно в том же возрасте, в котором Дитфрид убил человека Своего брата. Об этом ещё предстояло подумать
Нормально. расслабленно ответил Дитфрид.
Матис кивнул.
Я хочу поговорить
Об Адалрике? также расслабленно, с тенью безразличия, спросил Дитфрид.
Да. Если ты, в состоянии с прежней неуверенностью, ответил Матис.
В состоянии. Чем быстрее, тем лучше, я считаю.
В таком случае, с едва заметным облегчением в голосе, продолжил Матис, перейду сразу к сути.
Он вздохнул.
Как он привёл тебя на озеро?
Начал говорить о тебе. Что ты меры не знаешь и что ты внезапно понял это.
«Понял» что?
Свою зависимость, и что она губительна не только для тебя, но и для окружающих.
Матис замер. Через несколько секунд он проморгался и сделал жест, чтобы Дитфрид продолжал.
Он сказал, что хочет сделать первый шаг для прихода ко всеобщему благу в доме. Сказал, что ему очень пригодился бы я.
Та-ак сосредоточенно протянул Матис.
Я спросил где ты, он сказал, иии добавил, что ты, попросил сходить за мной. Как видишь, я согласился, и тогда мы пошли к тебе.
Лицо Матиса вмиг потеряло прежнюю заинтересованность. Теперь, он выглядел как подросток, перед которым зиял открытый финал горячо любимой им истории. Лицо, на котором через секунду вспыхнет гнев.
Пооо-дожди. начал Матис, потирая пальцами лоб и смотря в пол, Ты сказал, что он передал тебе, что я попросил его, чтобы он пришёл за тобой и вы пришли ко мне.
Да в лёгком смятении, настороженно, подтвердил Дитфрид.
Матис кротко засмеялся.
Ты либо врёшь мне, либо врёшь и не договариваешь. бросил он и уставился на сына.
Дитфрид нахмурился.
Я не понимаю откровенно недоумевал Дитфрид.
А вот я понимаю. пережившим гнев голосом, сказал Матис, Адалрик в своих словах дважды повалял дурака, а ты и не заметил! Сначала он, как ты говоришь, что-то говорил о моих зависимостях. Говорил о том, что он хочет Матис изобразил пальцами кавычки, «принести в дом всеобщее благо», а потом сказал тебе, что это я! он указал большими пальцами на себя, Я! Попросил ТЕБЯ! теперь, он указывал на Дитфрида, Через него, прийти ко мне.
Дитфрид сглотнул.
Матис умолк. Когда он сделал несколько вдохов и выдохов, Дитфрид, сквозь зубы, спросил:
Ты мудак?..
Лицо Матиса растянулось.
Не переспрашивай. Я к тебе обратился. сказал Дитфрид, стараясь не замахнуться стулом под собой и, не влепить отцу пару древесных пощёчин.
Дитфрид, начал он. Его голос был похож на шипение рыси, загнанной в угол браконьерами, я понимаю, что ты меня не уважаешь и, возможно, я того заслуживаю. Но ты не должен
тебе ничего. закончил за отца Дитфрид. Гнев сменился накатывающейся яростью, которая может ударить через минуту-две, Ты, подонок, защищаешь своего любимчика, Дитфрид сглотнул, не замыкая губ, или одного из любимчиков, даже сейчас. Даже сейчас, когда эта сука сдохла, фактически убив меня.
Дитфрид увидел, как Матис сглотнул, благополучно пропустив тот момент, когда он встал и подошёл к стулу.
В моих словах не было противоречий, пап. На «пап», Матис содрогнулся, Ты к чему-то зацепился и хотел застать меня врасплох. Я на секунду и вправду подумал, что меня облапошили, ведь этот ублюдок буквально сбросил спящего с кровати Матис отошёл от Дитфрида и медленно сел обратно на кровать. Суженые от гнева губы, теперь раскрылись и завершили гримасу злобного непонимания, но потом я вспомнил, что пошёл с ним только ради одного: Я хотел убить его.
Глаза Матиса округлились.
Да, хотел. И убил. закончил Дитфрид и выдержал паузу, которой хватило, чтобы глаза Матиса налились слезами, Мы были похожи. Очень похожи в своих намерениях в ту ночь. Ему не хватило одного рывка хотя нет, хватило. Я убил его, когда он поднялся а когда в тебе только что, побывали три пули, подняться, равно воскреснуть. Я знаю о чём говорю, папа.
Матис издал сдавленный стон. Первые слёзы упали на нижнюю челюсть, скатившись затем к шее губы, пока держались.
Знаешь, понизив тон, заговорил Дитфрид после ещё одной паузы, я думал, все эти дни о произошедшем. Сейчас я вижу, что Адалрик был сам за себя, хотя по пути к озеру, я подозревал, что вы вдвоём избавитесь от меня.
Матис поднял заплаканное лицо на сына в немом вопросе.
Я не верил ему изначально. Почему? Ты не узнаешь. Дитфрид облизнул губы, Как я уже сказал, Адалрик действовал ради себя одного. В четырнадцать-то лет, но да ладно. Его возраст не важен. Парень слегка дёрнул головой, Ведь Джорг тоже отличился.
Не дав отцу повторить имя самого младшего, Дитфрид повысил голос:
ДА! Этот мелкий говнюк вызвал тебя домой, потому что не захотел есть ебучие хлопья с молоком. Или ты думаешь, что я просто так достал их с полок?! Тарелку туда же!..
На последнем слове, Дитфрид резко встал со стула и пнул его в сторону двери, сдержавшись, и, не ударив второй раз по голове отца, который, сейчас, кажется, переживал все доступные себе эмоции.
Ты меня даже слушать не стал, а я и не сопротивлялся. натянуто улыбнувшись, заговорил Дитфрид, Ты, мудак, никогда меня не слушал. Зачем?!.. Должен же быть тот, на ком можно отыграться за полученную боль. Этот кто-то должен быть старшим, потому что старшие, становятся главными по вопросам денег, оплат, ухода за домом, других членов семьи и, если повезёт, ухода за собой. Ведь старшие преисполнены чувством ответственности и мудачьё вроде тебя, что сняло с себя полномочия сразу после окончания ебли со шлюхой, знает об этом. Такие как вы, Дитфрид указывал пальцем на отца, пока тот медленно ложился на лопатки, знаете, что преисполненный чувством ответственности старший, никогда не покинет семью, ведь тогда воздух со свистом прошёл сквозь его зубы и нос, ОН БУДЕТ УБИТ ЧУВСТВОМ ВИНЫ, ЧТО НЕ СМОГ ПОМОЧЬ СВОЕЙ СЕМЬЕ, КОГДА ОНА ТАК НУЖДАЛАСЬ В НЁМ!!!
От крика, Дитфриду стало легче. Многолетний груз некогда проглоченной обиды, лопнул, как гнойник Дитфрид смотрел на Матиса, который вот-вот утонет в этом самом гное.
Отдышавшись, Дитфрид продолжил:
Я слышал, он снова сглотнул, что ты дал мне свою кровь. услышав это, Матис побелел. «Ха! Только сейчас!» подумал Дитфрид, широко раскрыв глаза, Это даёт мне основания полагать, что сегодняшняя попытка в очередной раз принизить меня, вызвана твоим психическим расстройством
Дитфрид снова облизнул губы, затем, резко схватил Матиса за воротник рубашки. Он был лёгок, как ткань из-под соломенного чучела.
А теперь слушай очень внимательно, отец. голос у Дитфрида стал ниже, из-за чего Матис на какое-то время забыл, как дышать. У тебя год. Ты меня слышишь? Год. Год на то, чтобы завязать и на то, чтобы повидать психиатра с психотерапевтом.
Дитфрид слегка прищурился. Матис начал очень медленно дышать.
Я буду работать над тем, чтобы уйти отсюда. Вам от этого хуже не будет, я знаю. За год я что-нибудь да сделаю. И вот тебе моё предупреждение, папа. Если за этот год, я не увижу прогресса в твоей завязке и твоём лечении, я накажу тебя.
Дитфрид притянул к себе лицо отца ещё ближе.
Наказание будет очень болезненным. Во всех смыслах ТЫ МЕНЯ ПОНЯЛ?!!
Матис дёрнулся, из-за чего, воротник рубашки, в руках сына, немного порвался.
Д-даа едва слышно, прошипел он.
Дитфрид разжал ладони. Матис полетел на пол и, с глухим стуком, приземлился.
Убирайся отсюда шикнул Дитфрид, СЕЙЧАС ЖЕ!
Матис дёрнулся, будто в него пустили ток. Затем, он на руках и ногах выполз из комнаты, словно избитая собака.
Дождавшись ухода, Дитфрид с ноги захлопнул дверь. Она была достаточно новой, чтобы не треснуть от удара
Парень чувствовал себя просто великолепно. Это подтверждали слёзы, которые бесконтрольно полились из его глаз, после удара по двери. Он испытал те же чувства что и тогда, перед сном у костра Только тогда, его слёзы столкнулись с морозом с одной стороны и с пламенем с другой, так и не вылившись в полноценный поток.
Глава 4
1
Без десяти одиннадцать вечера. Unterirdischstraße заполнилась мраком
Тёплый свет из окон хрущёвок на первых этажах, лишь на толику отгонял от себя непроглядную черноту, которая делала убийство или принятие дозы, самым безопасным действием на планете. Это был единственный район Розеделца, где обитал героин. Здесь, за героин могли покалечить, но не убить. Принять, но не продать. Именно в этом и в остальных девяти дворах во все стороны горизонта и между ними
Дитфрид шёл наощупь. Прогулка «по работе» становилась втройне опаснее, если было известно о вскопанных ямах, протягивающихся вокруг двора. Они служили своеобразным рвом. С этим были солидарны и местные жители, установившие мостики из скреплённых досок, которые позволяли детям не совершать горизонтальный прыжок веры, прежде чем повозиться в песочнице. Для Дитфрида, песочницы могли когда-нибудь стать уборкой на скорую руку.
«Всего-навсего! но это потом.».
Сейчас, мысли и глаза Дитфрида надеялись только на одно найти розовую хрущёвку. С первого по пятый этаж зарисованная граффити, словно её выдернули из Берлина. Цвет хрущёвки, Дитфрид должен был распознать по свету из окон
Так ему и сказали. Прийти за час до полуночи, найти розовую хрущёвку и третий подъезд в ней. Позвонить и представиться. Только тогда будет шанс на диалог. Если же проделать всё вышеперечисленное при дневном/вечернем/утреннем свете, на его звонок в домофон попросту не ответят
Прыгая мимо луж, с привыкшими к тьме глазами, Дитфрид, резко остановился и медленно поднял взгляд с земли на стены пятиэтажек Где-то поблизости играла «Porno Creep». Знакомая музыка оказала на парня расслабляющий эффект. Даже внезапно появившееся крысы под ногами, ничуть не смущали его. Дитфрид продолжал идти, уже не беспокоясь о том, что его кеды намокнут В конце концов, лужи здесь, едва превышают уровень «над подошвой».
Теперь, слышался мотив «Good God».
Дитфрид вновь опустил голову и теперь, старался идти по местам, где проглядывалась слегка влажная глина.