А что случилось? глядит встревоженно, ресницами машет, ветер поднимает. Вы поссорились с ним?
Какое тебе дело, мама. Поссорились, поругались, разбежались. Проблема в чем-то? огрызаюсь, но не могу сдержать себя.
Что значит, какое мне дело? восклицает мать, руки заламывает, сейчас слезу пустит. А, нет, прокатило. Макияж, видимо, свежий. Ты наша единственная дочь, конечно, я за тебя переживаю.
Все ясно, сразу с козырей зашла. Торопится, что ли, куда?
Не переживай, морщины будут, валюсь на кровать, в потолок смотрю. Мать рядом садиться, по голове гладит. Волосы перебирает. Противно, терпеть не могу, когда она так делает. Неужели запомнить нельзя? Знает, что не перевариваю.
Расскажи мне, доченька, что тебя волнует, ласково говорит, а сама на часики свои золотые смотрит. Опаздывает.
Не трогай меня, уклоняюсь, на другую сторону кровати отодвигаюсь. Оставь меня.
Хорошо. Чай выпей, успокоишься, легко вскакивает с кровати, забыла уже все. Заботу свою растеряла, маску сбросила.
Ты куда-то торопишься? спрашиваю, усмехаясь. Смотрю, как платье на себе поправляет. Красное, в облипочку.
Да. Мы с мамой Артура решили по магазинам пройтись, врет и не краснеет. К зеркалу подходит, длинные локоны свои красиво укладывает, помаду красную на губах рассматривает.
А мама Артура в курсе вашего похода? издеваюсь, знаю, куда идет. К молодому тренеру своему.
Конечно, знает, оборачивается, смотрит невинно и удивленно.
А если позвоню и спрошу? куда меня несет? Ведь решила не лезть во все это. Отец терпит, и я должна.
Не советую, хмурится, пальцы тонкие длинные с бриллиантами подрагивают. Мы заняты будем, вряд ли она трубку возьмет.
Ну, нет так нет, соглашаюсь, лишь бы ушла быстрее. Когда вернешься?
Что за допрос такой? гневается, знает, что неправа. До приезда папы буду дома, сердито впечатывает каблуки серебристых босоножек в ковер и выходит, хлопнув дверью.
Это вряд ли, отвечаю, хотя говорить уже не с кем.
Включаю айфон, который отключила, пока рыдала в машине. Так и есть. Двадцать пропущенных от Вики и один от Артура. Ну, с подругой понятно, та просто будет тупо жать на вызов, пока палец не устанет. А этому мажору что нужно? Перезванивать не буду, не хочу его слышать. Может, получится, и расстанемся?
Глава 6. Никита
Напился я сегодня морской соленой воды на всю жизнь. Новый тренер новый подход, новые упражнения. Мой тренер, который остался в Мурманске, передал меня своему бывшему ученику, известной личности. Ринат вон смотрит на него, аж не дышит. Да и я, честно говоря, восхищаюсь, что скрывать. Заслуги перед отечеством висят на стене в его кабинете, вся увешана медалями, грамотами и уставлена кубками. Николай Попов, заслеженный тренер, победитель чемпионата России. Давно мечтал попасть к нему в команду, но, когда вопрос встал о моем переезде из Мурманска, Попов сам предложил готовить меня к мировому чемпионату. Конечно, я не мог отказаться!
Первая тренировка, после двухнедельного перерыва, далась нелегко. В команде нас было всего трое, это одно из условий моего менеджера. Тот не хотел, чтобы будущий чемпион сильно светился в толпе. Поэтому я, Ринат и еще один, малознакомый мне парень, после крепкого рукопожатия направились в зал. Оттуда мы вскоре выбежали вместе с тренером, спускаясь по тропинке к морю в одних тренировочных трусах. Попов прямым ходом загнал нас по шею в море и заставил почти полтора часа бегать там, глотая воду.
Не сказать, что это было лучше пробежки по горячему асфальту, но вначале даже понравилось, будто купаешься и в то же время тренируешься. Но потом чувствую, что нагрузка в разы больше. Ноги после часа еле двигаются, воду все медленнее разрезают. Бью кулаками по воде, под водой. Одна радость, костяшки не трескаются. Сердце колотится, того гляди из груди вырвется. Отдых полчаса и на кулаки в отжим. Прямо там, на берегу. На мелкой гальке. Руки проваливаются по локоть в мелкий гладкий камень, равновесие теряю, но на бок не заваливаюсь, ловлю тело. Выпрямляю. Ринат вон завалился и лежит, дыхалку впустую гоняет. Попов ругается, а мне нравится. Интересные методы у этого тренера. Да и правильно, жить рядом с таким теплым морем и не пользоваться этим.
На пляже территория школы огорожена и все равно за сетчатым забором зрители собираются, пальцем показывают, приветствия кричат. Хоть и немногие знают, кто мы такие. Бокс не так часто мелькает в обычных телепрограммах. Но видят наши тренированные тела в одних боксерских труселях и понимают, что не просто так мы на кулаках тут качаемся. Девчонки так вообще кричат, смеются, зазывают. Привык, не реагирую. Ринат зато во все тридцать два скалится, позирует. Попов матерно ругается. В общем, весело время пролетело.
В зал вернулись, солнце уже спустилось, на юге быстро темнеет. Соленые и потные на ринг поднялись. Руками канаты трогаю, будто женщину глажу, соскучился. Долго не простояли, на маты спустились, кувыркаться начали. Затем лавки перепрыгивали, на тумбу запрыгивали короче, когда вышел из школы, сумку на плече еле держал. Волосы еще влажные после душа, руки, ноги ноют, живот, казалось, онемел. Рядом Ринат идет, стонет.
Изверг этот Попов, чую, смерть моя близка, причитает, как бабка, Ринат, пока в машину его садимся. Усмехаюсь, соглашаюсь. Тебя куда? Домой?
Головой киваю, едем по вечернему городу, красиво. Фонари кругом, запах одуряющий цветы и хвоя.
Твой «конь» когда прибудет? спрашивая Ринат, намекая на мой мотоцикл.
На днях должен прибыть, а что? Возить меня не хочешь?
Ага, бензин на тебя расходую, вон дылда, какая выросла, ржет друг.
Ринат чуть дальше от меня живет, мимо моего дома все равно проезжает. Выхожу практически у подъезда, прощаемся.
На окна глаза поднимаю, свет не горит. Сердце делает скачок в груди, больно стукается о ребра. Через ступеньки перепрыгиваю, забегая на седьмой этаж, лифт ждать не могу. Дверь открываю, и сразу в комнату матери. Осторожно заглядываю, вроде спит, бледная, худая. Лекарства на тумбочке лежат, стакан с водой. Подхожу, на постель рядом сажусь, лоб трогаю. Глаза открывает, мутные, запавшие.
Никита, вернулся? садится на кровати. На подушку опирается. Я там борщ сварила, ешь.
Не хочу мама, меня Дениска в ресторан позвал. С девушкой своей познакомить хочет. Завтра борщ твой буду есть, улыбаюсь, а сам на губы смотрю ее, почти белые. Черт, время! Мало времени!
И тебе бы с девушкой какой познакомится, улыбается мать. Порадовал бы меня.
Будет тебе девушка, вот поправишься, и сразу познакомлю, обещаю, не моргнув взглядом. Все, что хочешь, могу наобещать.
Встаю с кровати, подушку ей поправляю. Вижу, плохо ей опять, ногой под кроватью задеваю тазик, чистый. Таблетки упаковками ест, в ее желудке они не держатся.
Сама ела? спрашиваю, знаю, что не соврет.
Тебя ждала, улыбается. Взгляд мой замечает.
Сейчас принесу тарелку, чтобы все съела, угрожаю, из комнаты выхожу, на кухню иду. Кулаком по стене мажу, не сильно. Злость огнем ревет душу рвет. Борщ теплый еще. Тарелку наполовину наливаю, знаю, не съест больше. Пару ложек осилит и все. Хлеб нарезаю, на поднос все ставлю. Возвращаюсь в комнату, заставляю есть. Вижу давится, но молчит, к хлебу не притронулась.
Хлеб бери, смотрю хмуро, подчиняется. Лекарства принимала сегодня?
Конечно, кивает. Все как положено. Не помогают эти таблетки.
Знаю, что не помогают, сам вижу. Врач сказал, чем быстрее на операцию, тем лучше. Денег мало, еще нужно. Германия подождет, а мать нет. Скриплю зубами, кулаки сжимаю. Мама видит, но молчит. Ложку со стуком в тарелку опускает. Сил держать нет.
Забери.
Беру тарелку, половины от налитого не съела. Ругаться хочу, но сдерживаюсь.
Соседка была? Гулять выходили?
Дела у нее сегодня. Насчет пенсии она ходила, надбавки какие-то оформлять, оправдывается мать.
Она неделю уже с тобой выйти не может, чертыхаюсь. Поговорю с ней.
Не нужно, у человека своих дел хватает. Завтра сама выйду, сил наберусь и выйду.
Смотрю на нее, ком в горле глотаю. Выйдет она, как же.
Одна не выходи. Завтра пораньше встану, и с тобой схожу. Упадешь еще, хуже будет. Потерпи, немного осталось.
Я потерплю, обещает, а сама глаза отводит. На хрен такие обещания! Ты иди куда хотел, не переживай за меня, все нормально.
Снова встаю, пульт матери протягиваю. Сериалы пусть смотрит, пока меня не будет.
На телефоне буду.
Кивает, телевизор включает.
Иди.
Выхожу, направляюсь в свою комнату. Посреди комнаты застываю, снова про мать думаю. Почти полгода назад все началось. Плохо ей стало, посреди урока в школе. Она у меня работала учительницей русского языка и литературы. Хорошо, урок в старших классах был, быстро сообразили. «Скорую» вызвали, откачали, две недели в реанимации провела. Диагноз заболевание сердца, операция нужна. Документы по всем кардиоцентрам разослал, ответ не перенесет операцию. Тренер мой со знакомыми связался, насчет Берлина договорился. Счет прислали, обещали взять, прооперировать. Только счет тот не с двумя нулями и не с тремя. Да и не в рублях, в евро.
Квартиру нашу в Мурманске продать не хватит. Сам денег решил собрать. По фондам письма разослал. Везде отказ. Пока суть, да дело, выписали мать и сказали на море везти, иначе не доживет она до операции, пока я деньги соберу. Так и оказались мы здесь. В школе собрали лишь десятую часть, а евро растет, счет как на дрожжах пухнет. Одна надежда на чемпионат. В том году в призеры попал, кучу денег, казалось, домой привез. Часть в Испании потратил, где чемпионат проходил. Часть уже дома, в Мурманске мотоцикл купил, ремонт в квартире сделал. И на тебе, болезнь эта. Знал бы, ни копейки не тратил. Все бы продал, если бы мог. Да и то не хватит.
Глава 7. Василина
Слышу, как машина матери отъехала. Встала, в кухню спустилась. Нина, домработница, оладьи печет, тарелку мне подсовывает. Рядом на выбор ставит варенье, сметану и сгущенку в хрустальных розетках.
Что хмурая такая? смотрит на меня. Я уже и забыла, сколько она у нас работает. Дочь у нее тоже здесь в горничных, замуж за охранника собралась. Отец шутит, что одной большой семьей живем, в доме все свои. Так и есть, штат прислуги практически не меняется уже много лет. Мать у меня хоть и стервозная, но персонал ценит, премии хорошие дает, да и относится без особых претензий. Отец так вообще с прислугой как с родными. Я в него пошла. Нину как члена семьи воспринимаю, а с дочерью ее с детства в куклы играли.
Нормально все, огрызаюсь и сама виноватой себя чувствую. Нина вздыхает и снова к сковородке своей поворачивается. Ключи мои где?
Какие ключи? Нина вид делает, что не поняла. Не знаю я ни про какие такие ключи.
От мотоцикла ключи где? засовываю горячую оладушку, щедро смазанную сметаной, в рот. Вкусно!
Василина Дмитриевна, начинает Нина, и я закатываю глаза, ожидая выговора. Ты прекрасно знаешь, что Дмитрий Сергеевич запретил тебе ключи давать.
Ну, ты знаешь, где они? улыбаюсь, подлизываясь.
Даже если бы знала, не дала, отмахивается Нина и снова поворачивается к плите. Убийственный твой мотоцикл, на металлолом его надо сдать, чтобы соблазна не было. А Дмитрий Сергеевич еще отремонтировал его, зачем только? ворчит Нина, пока я жую оладьи.
После того как в том году я попала в аварию, проехавшись своей левой рукой по асфальту, ключи у меня отобрали, и мой байк стоит в гараже, под черным чехлом. Руку я тогда в двух местах переломала, кожу до мяса содрала, хорошо, правда, залатали. Татуировку пришлось сделать, чтобы шрамы скрыть.
С тех пор отец запрещал мне на мотоцикл садиться, когда его привезли после ремонта. И все в доме, как сговорились, не давали мне ключи. Сама я обыскала весь отцовский кабинет, но так и не нашла. На все мои слезы и уговоры ответом мне был строгий взгляд отца. Нет, и все тут. Не умеешь водить, не садись. А я умею, еще как умею! Это водитель «бэхи» виноват, что меня подрезал!
Отец сегодня не говорил, когда вернется? прерываю монолог Нины.
Сказал к ужину не ждать. Значит, опять к полуночи будет. Ох, не бережет себя Дмитрий Сергеевич, не бережет, начала домработница уже на другую тему.
Зато жена его себя сильно любит, тихо проворчала я, но Нина услышала. Повернулась ко мне, открыла рот, чтобы что-то сказать, но передумала, снова повернулась к своим оладьям.
Ты что на ужин будешь? спросила она, не оборачиваясь.
Нет матери, и не будет, предупредив ее вопрос, ответила я. Пойду, прогуляюсь.
Иди, праздник все-таки, первое сентября, кивнула Нина, и я выскользнула из-за стола, направляясь в комнату. Надо позвонить Вике, а то обидится еще. Хотя подруга не умела долго обижаться в силу своего жизнерадостного характера.
Линка, ну, ты даешь, первые слова Вика произнесла обиженно, я даже представила, как она дует губы и крутит свой длинный многострадальный белокурый локон. Уехала, ничего не сказала. Я тут одна сижу с парнями, они плов заказали, чачу пьют, приезжай.
Давно пьют? спросила я, развалившись у себя в комнате на кровати и разглядывая высокую тую в окно. Не то чтобы туя была сильно интересная, но больше смотреть было не на что.
Да час уже сидим, приезжай, заныла Вика. Забери меня.
А твоя машина где?
У универа осталась, я с Серегой приехала.
Ты выпила, что ли?
Я немного, пыталась оправдаться подруга, и я села на кровати. Вике категорически нельзя пить, дурная становится. Без тормозов. Она знает об этом, поэтому старается не пить в компаниях.
Немного это сколько?
Один коктейль, сказала Вика, и послышался смех. Ну, может, два.
Кто там с вами?
Сергей, Артур, Влад. Ждем Мальвину с Пашкой.
Вы в чайхане? У Григорчика?
Да, тут.
Сейчас приеду за тобой, но заходить не буду. Выйдешь ко мне?
Выйду, пообещала подруга, и я вскочила с кровати. Натянула узкие льняные брючки голубого цвета, легкую белую рубашку, завязав ее на тонкой талии узлом, и белые кеды. Надо Вику забирать, иначе опять сорвется. Подруга два месяца провела в лечебнице, куда ее засунул отец. Об этом никто не знал. Вике совсем нельзя пить, не может остановиться.
Взяв ключи с тумбочки и крикнув Нине, что уехала, я выскочила из дома, направляясь к своей машине. Мотор радостно взревел, и охрана открыла ворота.
Ехать за вами, Василина Дмитриевна? услужливо спросил другой охранник, тот, который скоро женится на дочке Нины. Парень мне нравился спокойный, без лишней услужливости, всегда вежливый и опрятный.
Нет, я недолго, ответила я, выруливая из ворот и направляясь в центр, где находилась чайхана.
На улицах уже стемнело, но машин, казалось, стало больше чем днем. Ехать недалеко, но я встряла в пробку на кольце к повороту в чайхану. Чертыхаясь, нетерпеливо барабанила ногтями по рулю, сделав музыку погромче. К ресторану подъехала через час и начала названивать подруге, та не брала трубку, пришлось идти внутрь. У ресторана все было забито машинами, но мне услужливо освободили место, узнав мою машину, убрав столбики ограждения для места VIP-клиентов. Я пообещала, что недолго и почти взлетела по высоким ступеням, направляясь в гудящий от музыки зал.
Дым от кальянов висел в воздухе, моргали разноцветные лампочки, на столах горели свечи в низких бокалах. Я не сразу нашла своих друзей, Вики среди них не было. Артур сидел на низком диванчике, обнимая длинноногую блондинку. Скосил на меня взгляд и затянулся кальяном, выпуская дым в мою сторону.
Где Вика? спросила я собравшихся за столом. Мне ответил лишь Серега, Влад уже спал, привалившись к спинке диванчика и открыв рот.
Ушла в VIP-зал, ответил парень, наливая всем чачу в рюмки. А зачем она тебе?
С кем ушла? встревожилась я. Вика, если даже немного выпила, совсем не соображала, что делает.