Алла Сергеевна касается своего подбородка ухоженными пальцами со стильным маникюром и задумчиво очерчивает его.
О том, что ты залетела? в этот вопрос она не вкладывает ни одного намёка на удивление. Конечно. Андрюша мне доверяет. Мы с ним всё обсудили и решили, что сейчас нам это всё ни к чему.
Женщина напротив сама глыба спокойствия. Она уверенно держит спину, и, несмотря на один уровень наших взглядов, я всё равно чувствую каждым волоском на коже исходящее от неё превосходство. Это Никольская здесь правит балом и в сговоре со своим сынком. Он привёз меня сюда с её подачи.
А я одна. Напугана и растеряна. И собственным ушам верить не хочется так, что я почти на грани того, чтобы закрыть их ладонями и отчаянно трясти головой. Горло невыносимо дерёт паскудное ощущение опустошённости.
Страшно ли мне рядом с матерью Андрея? Ни капельки.
Мне просто жутко до того, что сжимается в гадкий комок желудок. Я панически пытаюсь вспомнить, был ли щелчок замка, когда Алла Сергеевна закрывала за нами дверь кабинета.
Я знаю про тебя, Лера, давно, Никольская склоняет голову, скользнув по мне оценивающим взглядом. И не могу сказать, что безумно рада вашей связи. Но чем больше ты запрещаешь что-то мужчине, тем сильнее ему этого хочется. Вот я и закрыла глаза на твоё появление. Ему всё равно это надоело бы. Только ты прицепилась как банный лист
В кабинете Никольской зависает тишина. Я заворожённо слушаю эту женщину, вцепившись в неё застывшим взглядом. А может, это всего лишь сон? И сейчас завопит будильник моей сестры. Я ведь смогу проснуться от этого кошмара?
Ну не смотри на меня как баран на новые ворота. Ты же прекрасно понимаешь, о чём я, раздражённо вздыхает мать Андрея. Кто там твои родители? Алкаши? Или наркоманы? Детдомовской пробиться тяжело, так почему бы не родить от обеспеченного парня. Да? Уголки выразительных губ приподнимаются в изящном ехидстве.
Я вдавливаю пальцы в ткань джинсов и наконец решаюсь заговорить. Неуверенно и хрипло, но всё же смотря Алле Сергеевне прямо в глаза:
Я о свадьбе даже не заикалась. Но я беременна от вашего сына. Он должен
Ничего он тебе не должен, Никольская резко обрывает меня, повысив голос и протестующе выставив вперёд ладонь. А в её взгляде вспыхивает откровенное раздражение. Меня не интересует, забеременела ли случайно или намеренно. Но никакого отношения к нашей семье ты иметь не будешь. Не рассчитывай. Да и откуда мне знать, перед кем ты ещё раздвигала ноги кроме моего сына.
Её слова, как колючки репейника, мгновенно цепляются ко мне. Жгучее чувство нестерпимо, но кто отец этого ребёнка я знаю на тысячу процентов. Набираюсь смелости и выпрямляю спину, прежде чем озвучить непоколебимую истину.
Любой тест ДНК покажет, что начинаю я.
И пусть не собираюсь я бежать за тестами. У меня и цели не было примерить на себя фамилию «Никольская», но и просто молчать не хочу. Слишком больно бьёт словами мать Андрея.
Любой тест будет таким, как захочу я, с усмешкой отчеканивает Алла Сергеевна. Мои связи и связи отца Андрюши могут творить чудеса. Хоть все суды обойди, да у тебя и денег-то не хватит с нами тягаться.
От источаемого ею яда у меня ощутимо горчит во рту. Она ведь очень красива как и её сын. И теперь мне понятно, что он унаследовал не только её чёрные глаза. Но и чёрную душеньку.
Это. Ваш. Внук, непоколебимо говорю я, а глупая надежда всё ещё теплится где-то внутри меня.
Продолжать фамилию Никольских будут хорошие девочки, а не приблуды детдомовские.
Мать Андрея бьёт по самому уязвимому. Мои плечи опускаются, а взгляд падает на колени, в которые я нещадно вцепилась пальцами.
Я тебе как женщина женщине скажу, нетерпеливо вздыхает Алла Сергеевна. Беременность и рождение ребёнка это не самый лёгкий период в жизни. Особенно когда нет рядом опоры. Старшего сына я родила рано и незапланированно. Его отцу пришлось жениться на мне, но мы развелись сразу же после родов. Но знаешь, мне повезло. У меня были замечательные родители, которые стали моей опорой. А у тебя их нет. И потом, я почти сразу встретила отца Андрея. Вторая беременность была осознанная и долгожданная. Я даже чувствовала себя по-другому, когда носила Андрюшу под сердцем. Была счастлива, потому что знала: у меня появилась настоящая семья. А как ты собираешься тянуть на себе все тяготы материнства одна?
А я всё ещё впиваюсь взглядом в свои побелевшие от напряжения пальцы. Я не знаю ответа на этот вопрос. И чем больше говорит Никольская, тем сильнее чувствую себя загнанной в угол
Молчишь? хмыкает она. Мой тебе совет. Делай аборт, пока это можно решить одной таблеткой. За деньги не переживай. Ещё дам в конвертике. Айфон там себе купишь.
Я не могу удержаться от нервной улыбки. Нет. Это точно просто мой самый чудовищный кошмар.
Я аборт делать не буду, сипло цежу я.
И кого плодить собираешься? Нищету? Имей в виду, что от Андрюши ты ни копейки не получишь. Замучаешься таскаться по судам. Уж это я пообещать могу. К нашей семье присосаться не выйдет.
Резко поднимаю голову. Острый взгляд матери Андрея всё ещё направлен на меня. И в нём целый океан цинизма, хладнокровия и безразличия. Кажется, я ошиблась. В этой женщине и души-то нет.
Вы ненормальная срывается с моих губ, а перед глазами уже мелькают чёрные мушки. Мне и ребёнку от вас ничего не нужно.
Подрываюсь с места, бросая спасительный взгляд на дверь, но у Аллы Сергеевны реакция что надо. Одним чётким движением она хватает меня за руку. Сдавливает пальцы на моём запястье и угрожающе тянется ко мне через стол.
Ты сама ещё ребёнок, сквозь зубы говорит она. Я тебя предупредила. Ты ни за что и никогда не докажешь, что Андрей отец. Пока я жива, этому не бывать. От дьявольских тёмных глаз и злобы в них у меня насквозь холодеет каждая молекула в теле. У тебя два варианта, Лера. Или мы тихо идём на аборт за наш счёт, или ты будешь матерью-побирушкой в восемнадцать лет.
Отпустите. Я закричу, судорожно шепчу я, медленно выворачивая запястье из ухоженных пальцев Никольской. И мой выбор однозначен.
Слышу скрип её зубов и вижу, как она сжимает челюсть. Но цепляться за мою руку Алла Сергеевна перестаёт.
На одном дыхании и прыжке я рвусь из её кабинета. Сердце ощутимо бьётся где-то в горле. Если эта дверь сейчас окажется закрыта, то я и правда готова кричать, орать, ломать изнутри, лишь бы сбежать отсюда.
Но в коридор я вылетаю беспрепятственно. И, слава богу, он пуст. Мне всё равно, что моя сумка с конспектами осталась у Андрея в машине. Главное, телефон спрятан в кармане моих джинсов.
Я просто бегу из этой адовой клиники, что есть сил. Не оборачиваясь и не останавливаясь, несусь несколько кварталов до своего двора. Сталкиваюсь с прохожими, влетаю в их плечи и спины. Едва сдерживаю в себе мучительные спазмы тошноты.
Добираюсь домой на своих ногах каким-то чудом. Но, едва переступив порог, сразу лечу в ванную и бросаюсь к унитазу. Меня выворачивает наизнанку до боли в груди. Словно мой организм хочет избавиться от всего, что мне сегодня пришлось глотнуть сполна: предательства, злобы, отчаяния. Всего этого слишком много на одну меня и на крошечную жизнь под моим сердцем.
Я отползаю от белого фаянса на дрожащих ногах. Мне едва хватает сил прижаться спиной к холодному кафелю в ванной. Знаю, что сейчас Вика на смене в кафе, поэтому разрешаю себе взвыть в голос.
Потому что я оказалась совсем не готова к тому, что случилось сегодня.
Глава 6
Лера
Я просыпаюсь от чего-то тяжёлого, что резко падает мне на голову, и недовольного бухтения сёстры:
Лерка, да выруби ты его.
Плохо соображая, где я и что я, выныриваю из-под пледа, а декоративная подушечка слетает с моей кровати. Видимо, именно она и разбудила меня, упав сверху.
Последнее, что помню, перед тем как затянуло в зыбкий сон, я пишу сообщение Вике о разыгравшейся мигрени и прошу сестру меня не тревожить, а потом утыкаюсь в подушку лицом и реву.
Сколько часов я пропитывала наволочку слезами, даже сказать не могу. Меня скручивало в жгуты от бессилия и непонимания: за что?
Но, видимо, ревела я долго, раз мой взгляд уже тонет в темноте. Значит, сейчас давно за полночь. Да и ворочающаяся на соседней кровати Вика тому подтверждение. Её смена в кафе обычно заканчивается часов в двенадцать ночи.
Лера, ну выключи, стонет Вика, залезая с головой под одеяло.
Кого? Я недоуменно приподнимаюсь на кровати, пытаясь разлепить глаза.
А они просто горят от лихорадочно выплаканных из них слёз.
Свой телефон. Он вибрирует, раздаётся глухое из-под одеяла с кровати сестры.
И только в этот момент я действительно слышу назойливое жужжание в тишине комнаты.
Свесив с кровати одну руку, поднимаю телефон с пола. И обомлело смотрю на экран мобильного. Там ярко светится надпись «Андрей». Как глупо и иронично, но возле его имени я всё ещё не убрала этот тупой смайлик-сердечко.
Тут же сажусь на кровати с грохочущим сердцем в груди, крепко зажимая телефон в руке. После того, что произошло сегодня, его звонок никак не вяжется с реальностью. И поэтому я просто сбрасываю вызов, оставляя в спальне тишину, разбавленную лишь размеренным стуком дождя за окном, и стекаю по подушке, поглубже зарываясь в плед.
Блин, Лера! тут же возмущается Вика, сбрасывая с себя одеяло, и машет своим светящимся телефоном в воздухе. Мне звонит твой Андрей. На фига?
Знать не знаю равнодушно бросаю я, прижимаясь щекой к подушке.
Вы поругались, что ли?
Типа
Телефон сестры перестаёт светиться, но тут же снова вибрирует и загорается экран моего. Вика со стоном ныряет с головой под подушку:
Вы можете разбираться не в два часа ночи, блин?
А я с психом всё-таки подрываюсь с кровати и выскакиваю из спальни, плотно прикрыв за собой дверь.
Стою в коридоре, где источником света является лишь мой звонящий телефон, стиснутый в руке.
Сегодня я дала себе твёрдое обещание: больше никогда не соприкасаться с Андреем и его семьей. Через боль и разочарование вычеркнуть всё, что было между нами. Прям наживую вытащить свои чувства из души. Рано или поздно этот шрам затянется, а малыша я буду считать только своим. И ничьим больше.
Но сейчас даю себе слабину. Ошибочную и позорную, но пальцы сами проводят по экрану, отвечая на звонок.
Лерка, я у твоего подъезда, выйди, ни здрасте, ни до свидания, в трубке просто звучит приказ.
Что тебе от меня ещё нужно? резко сиплю вполголоса и в кромешной темноте осторожно перемещаюсь по коридору в сторону кухни.
Разговор есть.
Андрей, твёрдым шёпотом заявляю я, нам не о чём больше разговаривать. Не звони мне и
У меня осталась твоя сумка с вещами.
Можешь её выкинуть. Добираюсь на ощупь до стула в кухне и присаживаюсь.
Его старая ножка скрипит на всю квартиру, и я вздрагиваю.
Иванова, давай расстанемся по-хорошему. Я знаю номер твоей хаты. Не вынуждай меня туда врываться, Андрей многозначительно понижает голос.
Первый раз за всю нашу «любовь» он называет меня по фамилии. Это неприятно режет слух. Да и интонация Никольского заставляет с опаской покоситься на тёмный коридор. Меньше всего мне бы хотелось, чтобы Вика узнала о моих проблемах именно таким образом. Через скандал и разборки. Я обязательно ей всё расскажу, мне просто нужно немного времени хочется сначала самой всё уложить в голове.
Так что всё же даю сдержанное согласие на встречу с Андреем именно сейчас, посреди ночи. Выйду, заберу из машины свои вещи, и потом его номер просто полетит в чёрный список на всю жизнь.
Сунув телефон в карман домашних штанов, в темноте добираюсь до коридора, накидываю на футболку ветровку, натягиваю балетки и как можно тише выскальзываю из квартиры. Господи, хоть бы Вика не проснулась
А за порогом подъезда вовсю хлещет дождь. И машина Андрея действительно стоит в моём дворе.
Как бы я ни храбрилась сегодня, пока рыдала, но сердце, сжавшись, летит куда-то в желудок. Сколько времени мне понадобится, чтобы взять и с лёгкой руки всё перечеркнуть? Которая наша встреча с Никольским будет последней? То, что он хотел со мной сделать, прощению не поддаётся.
Плотнее завернувшись в полы ветровки, перепрыгиваю под дождем через десяток луж, чтобы добраться до серебристого спорткара.
В салоне «мерседеса» всё так же витает кисловатый аромат парфюма и терпкий запах натуральной кожи, но моё обоняние улавливает ещё какой-то посторонний запах Усевшись на сиденье, даже не смотрю на водителя. Дрожащими руками стираю со лба капли и холодно проговариваю:
Отдай мне мою сумку, и на этом всё. Держусь как можно остранённее.
А подружелюбнее слабо-о? с откровенной усмешкой тянет Никольский.
Ты большего не заслуживаешь, стискиваю зубы и, не моргая, смотрю на тоненькие ручьи капель, бегущие по лобовому стеклу.
Моя память, как злой клоун, подкидывает мне яркое и теперь болезненное воспоминание нашего первого свидания и очень жаркого поцелуя в его финале. Это было именно в такую погоду
Сама виновата. Сделала бы аборт и проблем бы не создавала.
И я вдруг понимаю, что ещё смешалось с запахом его парфюма и салона «мерса» запах перегара.
Резко оборачиваюсь, округляя зудящие от пролитых слёз глаза. Поза и вид Андрея настораживают ещё больше. Его волосы, всегда аккуратно уложенные, растрёпаны, а пуговицы на рубашке расстёгнуты почти до живота. А сам Никольский как-то неестественно вальяжно развалился на сиденье.
Ты что, выпивший? я настороженно отодвигаюсь, упираясь спиной прямо в пассажирскую дверь.
Знаю, что несколько раз после наших скандалов он умудрялся садиться пьяным за руль, но рядом меня никогда не было.
Андрей перестаёт пялиться куда-то перед собой. Повернувшись, он криво морщится, щуря покрасневший, слегка косой взгляд.
Ой, вот только не надо. Повод был. Может, у меня, вообще, жизнь из-за тебя рушится.
Это у тебя она рушится? От такого хамского заявления я даже пропускаю нужные нотации о том, что он выпивший за рулем. Слова, что весь день жгли мне душу, сами срываются с языка: А что тогда говорить обо мне? Мы столько времени были вместе, я думала, что ты родной и близкий человек, которого я люблю и который меня любит
Громкий хохот врывается в мои причитания. Никольский, запрокинув голову, просто откровенно ржёт.
Божечки-и, это-о-о смешно-о-о, он со смехом растягивает слова. Не, я, конечно, подозревал, что ты до безобразия наивная, но не настолько, чтобы быть дурой. Какая к чёрту любовь? Смех резко останавливается, а Андрей смотрит на меня опьяневшими глазами. Ты серьёзно думаешь, что я не имел других тёлок, пока вошкался с тобой?
Я замираю. Даже моргнуть не выходит.
Ты изменял мне? шепчу на выдохе, а в моих висках нарастает пульс.
Знаешь ли Супчик супчиком, а борщика-то хочется
Этот издевательский смешок переполняет меня выше края. Вместе с острым чувством ещё одного предательства и болью я получаю и неуправляемый взрыв злости. Даже не соображаю, когда замахиваюсь и ударяю наотмашь Андрея по лицу. Звон пощёчины виснет в салоне машины.
Это больше, чем моя последняя капля терпения. Дышу часто и испуганно, пока немеет от хлопка моя ладонь. Я сама не ожидала, что сделаю это. Что влеплю этому мерзавцу, что заслужил.
Но замутнённый взгляд Андрея заставляет меня сжаться на сиденье. Пугающе бездонная темнота в нём становится звериной.
Вот сучка охреневшая! рычит Никольский.
А через секунду я получаю ответный удар по своему лицу Огромной, тяжёлой ладонью по щеке.