Ах, черт, произносит мужской голос, прежде чем мои руки оказываются связанными мягкой тканью, и меня поднимают в чьи-то объятия.
Мои чувства переполнены мужественным ароматом Sauvage от Dior.
Я чувствую небольшой укол в руку, а потом я вообще ничего не чувствую.
ТРИ
ДОРИАН
Я хотел ее так чертовски сильно, что никогда не покидал Нью-Йорк. Я наблюдал и ждал, когда она останется одна. Это заняло три гребаных дня, но она наконец была одна. В этом гребаном наряде, позволяющем другим мужчинам видеть, что принадлежит мне. Пока я ждал, я навел о ней справки. Насколько я могу судить, у нее никогда не было мужчины, и все же она выставляет напоказ свое соблазнительное тело перед мужчинами, которые настолько ниже ее, что это поражает мой разум. Почему она выбрала работу в подобном месте? Ей больше никогда в жизни не придется работать ни дня. Она будет у меня на побегушках, но при этом настолько избалована, что не поймет, что принадлежит мне. Я так ясно вижу наше будущее. Она рядом со мной, пока я развиваю империю О'Шонесси. У моих ног, ее голова покоится на моем бедре, пока я веду дела. Все это время она была такой чертовски красивой и послушной. Мужчины будут хотеть ее; женщины будут ее ненавидеть. Она будет идеальной королевой. Моя гребаная королева. Я просто должен довести ее до того, что она захочет этого.
Я держу ее бесчувственное тело на руках, пока несу к ожидающей меня машине. Я забираюсь на заднее сиденье с ней на руках. Дерри оборачивается с пассажирского сиденья, его глаза широко раскрыты.
Не смотри на нее, черт возьми, рычу я. Он хихикает и сразу поворачивается лицом вперед, но протягивает мне одеяло. Я тянусь за ним и укрываю ее тело, кроме ног. Там наверху есть аптечка первой помощи? У нее обильное кровотечение. Кровь у нее на голенях и ступнях, она капала мне на руки и стекала по штанинам брюк. Интересно, я оставил кровавый след в том переулке? Черт, я даже не думал об этом. Ее семья наверняка подумает, что ее убили. Это не то, чего я хочу. Я хочу быть в союзе с этими людьми. Женитьба на одной из их женщин только укрепит этот союз. Хотя это могло быть только здесь. При одном взгляде на нее я был одержим.
Нет, говорит водитель. Он не один из моих парней. Я сильно рискую, позволяя ему видеть меня с Матильдой, но я рискую этим. Кроме того, я всегда могу убить его позже. Но я могу зайти в аптеку.
Сделай это, рычу я. Через несколько минут он останавливается перед аптекой; двойная парковка возле Таймс-сквер не совсем разумно, но какой у меня выбор? Ей больно, и я стал причиной этого. Это не должно повториться. Причинить ей физическую боль не моя цель. Я хочу, чтобы она была так сломлена, так облажалась в любви ко мне; ей буду нужен только я.
Я войду. Что тебе нужно?
Перекись, марля, неоспорин и побольше бинтовой обертки. Купите ей также пару носков. О, и пинцет. Она вся в стекле.
На этом. Сейчас вернусь. Дерри выходит из машины и заходит в аптеку. Мне следовало бы зайти, но я неохотно оставляю ее.
Сэр? спрашивает водитель, как только Дерри выходит за дверь.
Да? Я отвечаю раздраженно.
Каков здесь план?
Ты коп или что-то в этом роде? Спрашиваю я, сразу насторожившись. Это не первый раз, когда кто-то пытается уничтожить нас, работая под прикрытием. И не последний.
Вовсе нет, говорит он, посмеиваясь. Если вы планируете взять ее на свой самолет, в плане полета должно быть указано ее имя. Судя по сумке у нее на голове, я предполагаю, что она в некотором роде путешественница поневоле.
Моя команда опустит ее имя.
Нет, они не будут. Это федеральный закон. Все души должны быть указаны в полетной ведомости. Самолеты взвешивают при взлете, чтобы проверить, нет ли несоответствий. Я сомневаюсь, что ваша команда рискнет ради вас федеральной тюрьмой. Я предполагаю, что они не являются прямой частью вашей организации.
Откуда ты так много знаешь об этом? Спрашиваю я, сразу думая, что это какая-то ловушка.
Я бывший федеральный агент.
Что? Ловушка выглядит все более и более вероятной. Я притягиваю Матильду ближе к себе. Она стонет во сне. Должно быть, ей больно. Если Дерри, блядь, поторопится, мы сможем избавиться от этого парня и отправиться восвояси. Слава богу, что он на самом деле не видел Матильду.
Я хотел сменить обстановку. Я могу отвезти тебя в Бостон.
Как тебя зовут?
Брайан Маккалистер.
Ирландка? Моя мать была Маккалистер.
Конечно. Я почти уверен, что мы троюродные братья, говорит он, ухмыляясь. Это бы меня не удивило. У моей мамы одиннадцать братьев и сестер.
И ты знаешь, кто я?
Я верю. Признаюсь, я был удивлен, увидев, что вы использовали свое настоящее имя, когда заказывали автосервис.
Это твоя машина?
Да. У меня контракт на услуги шофера.
И ты ищешь у меня постоянную работу? Спрашиваю я, читая между строк.
Да. Я могу все. Я отличный стрелок.
Если ты пытаешься внедриться в мою команду, чтобы уничтожить нас, я без колебаний убью тебя, кузен ты или нет. Тебе также нужно проявить себя, но мой брат занимается подобными вещами.
Я понимаю, говорит он, когда Дерри возвращается к машине. Он садится и вручает мне сумку.
Планы меняются, брат. Брайан собирается отвезти нас домой. Познакомься с ним, говорю я. Дерри поймет, что я хочу немедленно провести проверку его биографии. Это не первое наше родео. Между нами есть стенография, которая совсем ни на что не похожа.
Очень хорошо, говорит он, пристегивая ремень безопасности. Мы выезжаем в пробку после того, как Дерри вводит адрес комплекса в GPS.
Брайан и Дерри начинают разговаривать друг с другом, но мое единственное внимание приковано к Матильде.
Я укладываю ее на сиденье рядом со мной так, чтобы ее ноги были у меня на коленях. Я удостоверяюсь, что одеяло остается на ней, когда я начинаю лечить ее бедные ноги. Я не могу удержаться, чтобы не запечатлеть на них легкие поцелуи после того, как вынул стекло из ее многочисленных порезов. Один из них выглядит так, как будто ей нужно наложить швы, но мне придется обойтись, пока мы не вернемся домой. У нас есть врач, который приходит, когда мне это нужно. Не задавая вопросов, лекарства консьержа стоят кучу гребаных денег, но я не могу сказать вам, сколько пуль он извлек из моих людей и из меня. Его молчание и этичное медицинское лечение стоят того.
Как только ее нежные ступни и голени вымыты и перевязаны, я натягиваю на ее ноги пушистые носки "трилистник" и сажаю ее обратно к себе на колени. Ее грудь прижата к моей груди. Жидкое бензо, которое я ей ввел, не причинит никакого длительного вреда. Я проконсультировался с доктором О'Лири, прежде чем давать ей это. Я убедился, что оно также из уважаемой аптеки. Вы никогда не знаете, чем эти уличные торговцы урезают свои наркотики, чтобы продвинуть их дальше.
Я снимаю бархатную наволочку с ее лица, чтобы ей было легче дышать. Во сне она прижимается к моей груди и вздыхает.
Дикарь, бормочет она, но не просыпается.
Возможно, я накачал ее наркотиками и похитил, но причинять ей боль длительным, необратимым образом это самое далекое, что у меня на уме. Я хочу, чтобы она была так же одержима мной, как я ею.
ЧЕТЫРЕ
МАТИЛЬДА
Я резко просыпаюсь и все еще погружен в полную темноту. Мои сны были такими чертовски яркими. Их шепот возвращается в мой разум, но я их не понимаю. Они на языке, которым я не владею. Все, что я знаю, это не английский, итальянский, испанский или французский. Мои руки свободны, поэтому я поднимаю руку и ощупываю свое лицо. Она больше не прикрыта. Я ложусь на спину, возможно, на самую мягкую кровать, на которой я когда-либо лежал, и открываю доступ к себе. Я чувствую свое тело и понимаю, что на мне больше одежды, чем было на мне раньше. Моя киска не болит, так что это хорошо, верно? Я залезаю в трусики и не чувствую ничего. Слава Богу, никакой сырости или боли. Мои ноги, с другой стороны, убивают меня. Я замечаю прикроватный столик после того, как мои глаза привыкают к темноте. Я нащупываю его и нахожу шнур от лампы. Комната наполняется бледно-красным светом. Я нахожусь в чьей-то спальне. На столе картины, а на трех стенах развешаны картины. У четвертой стены стоит гигантский телевизор.
Я не могу отделаться от мысли, что меня удерживают с целью получения выкупа. Я знаю, что моя семья сделала бы все, чтобы вернуть меня, поэтому я не слишком беспокоюсь об этом. Я просто знаю, что должен убраться отсюда как можно скорее. Я уверен, что моя мама чертовски волнуется.
О, хорошо, ты проснулась, говорит женский голос. Я не слышал, как открылась дверь. Она включает свет, и я временно ослеп. Я вздрагиваю. Стреляй, извини. Я отступаю на кровать, подальше от молодой девушки. Она выглядит моложе меня, но странно успокаивает.
Кто ты? Я спрашиваю. Мне действительно чертовски страшно прямо сейчас. Я не знаю, где я и почему я здесь. По крайней мере, это действительно хорошая комната, а не какое-нибудь секс-подземелье.
Я Кэшел. Я не собираюсь причинять тебе боль, Мэтти. Ее бостонский акцент застает меня врасплох. Знаю ли я кого-нибудь из Бостона? Я пытаюсь думать, но это бесполезно. Я слаб и голоден.
Я тебя знаю? Я спрашиваю.
Пока нет, но ты знаешь некоторых из моих братьев.
Я не думаю, что знаю.
Я позволю моему брату объяснить тебе это. Предполагается, что я помогу тебе принять душ и набить желудок едой. Я уверен, что ты умираешь с голоду. Мой живот выбирает этот момент, чтобы громко заурчать. Девушка хихикает, и я обнаруживаю, что тоже хихикаю, только истерично как ненормальный.
Как долго я здесь? Спрашиваю я, когда наконец беру себя в руки.
Три дня. Тебе, должно быть, ужасно хотелось спать.
Меня накачали наркотиками, говорю я, вспоминая укол в руку. Я смотрю вниз на свои голые ноги. Они забинтованы.
Я ничего не знаю об этом, Мэтти. Доктор сказал мне обернуть твою левую голень полиэтиленовой пленкой, потому что ему пришлось зашивать один из твоих порезов. Все остальные могут намокнуть и должны быть тщательно очищены.
Мне не следовало быть здесь, пытаюсь я сказать ей, но она не реагирует на это.
Кэшел ничего не говорит, но помогает мне встать. Она ведет меня в ванную. Мой брат все продумал. Это его комната, но он наполнил ее вещами, которые, как он думал, тебе понравятся; если тебе не нравятся, дай мне знать. У меня, вероятно, есть что-то еще, что тебе понравилось бы.
Зачем ты это делаешь?
Что делаешь?
Это. Помогаю ему похитить меня. Кем бы он, блядь, ни был.
О, Мэтти. Ты еще не понимаешь, но поймешь. Он никогда бы не причинил тебе вреда. Что бы он ни говорил, он никогда бы не причинил тебе вреда, шепчет она. Она делает чрезмерное ударение на слове "ты", поэтому я так понимаю, это означает, что, хотя он не причинил бы вреда мне, он без колебаний причинил бы боль кому-то другому. Кэшел кажется милой девушкой, хотя и заблуждающейся. Она открывает дверь душа и включает его. Пар быстро заполняет комнату, пока я позволяю ей укутать мою ногу. Я быстро раздеваюсь, прежде чем войти в большой стеклянный душ. Кэшел хлопочет у стойки. Я вижу ее через дверь душа. Она достает свежую зубную щетку и расческу. Мой глупый разум задается вопросом, как часто он это делает. Делает ли он это так часто, что у него есть запасы основных предметов? И привлекать к этому свою, несомненно, младшую сестру? Это чертовски отвратительно. Теперь, когда я стою, все мое тело болит, но это, вероятно, от того, что я спал три гребаных дня. Что, черт возьми, он мне дал? Я стою под горячей водой и позволяю ей омывать меня.
Где я? Спрашиваю я, смачивая свою густую гриву темных кудрей.
Бостон, ну, в частности, Дорчестер.
Где выросли Уолберги? Я спрашиваю. Возможно, я одержима Донни.
Да, говорит она, смеясь. Я их не знаю или что-то в этом роде, на случай, если вам интересно.
Хорошо, говорю я, обнаруживая, что смеюсь вместе с ней.
Сколько тебе лет? Спрашиваю я, желая узнать о ней больше.
Семнадцать. На прошлой неделе у меня был день рождения. Я собираюсь врезать по горлу ее брату. Он гребаный трус, кем бы он, блядь, ни был.
Что ж, с днем рождения.
Спасибо. Сколько тебе лет?
Двадцать четыре.
Круто. Мы будем близки, я это знаю, взволнованно говорит она. Мне почти не хочется лопать ее маленький невинный пузырь. Почти.
Кэшель, ты не можешь быть серьезным. Твой брат похитил меня, как я предполагаю, ради выкупа. Мы не будем разговаривать после того, как меня отправят домой.
Поговори с Дори. Он все объяснит.
Дори? Спрашиваю я, проводя пальцем по спонтанной татуировке, которую я сделала два года назад. Дори из "В поисках Немо" вытатуирована на моей тазовой кости. Я была в Саванне на весенних каникулах, и мы с сестрами из женского общества нашли Татуированную Лисицу, когда обходили паб. У каждой из нас была татуировка нашего любимого малоизвестного персонажа Диснея. У моей лучшей подруги Гизелы, которая, оказывается, настоящая принцесса крошечной страны Рироккия на Пиренейском полуострове, на плече вытатуирована Мико из Покахонтас.
Мой старший брат. Он главный.
Главная? Хорошо, говорю я, заканчивая мыть свое тело. Я выключаю воду, и она стоит там, как только я открываю дверь душа. У меня даже нет времени стесняться, потому что она оборачивает меня полотенцем. Затем она замечает эту татуировку.
О, черт, он получит от этого чертовски кайф, говорит она, смеясь.
Он никогда этого не увидит, клянусь. Она перестает смеяться, но больше ничего об этом не говорит.
Я использовала твой странный костюм, чтобы определить твой размер, и купила тебе много одежды. Они висят вон в том шкафу. Она указывает на спальню. Почисти зубы, и я расчесу тебе волосы, если хочешь, говорит она.
Все в порядке, Кэшель. Я могу это сделать.
Это действительно не проблема, говорит она. Я смотрю на ее лицо. Она выглядит изголодавшейся по женскому вниманию или обществу.
Продолжай, говорю я, быстро чистя зубы. Я сажусь за туалетный столик и позволяю ей расчесывать мне волосы.
Моя мама умерла около десяти лет назад. Моей мачехе было всего восемнадцать, когда она вышла замуж за моего отца, и она не знала, что со мной делать. Я протягиваю руку и накрываю ее ладонь своей.
Мне жаль, что это случилось с тобой. Твоему отцу следовало выбрать для тебя что-нибудь получше.
Все в порядке, правда. Дори все делала для меня. Он даже научился делать мне прически, посмотрев видео. Он самый милый мужчина, вот увидишь. Мое сердце делает странный оборот в груди. Должно быть, это изжога от недоедания; я лгу себе.
Именно в этот момент я решила, что навсегда останусь подругой этой девушки. Неважно, что происходит здесь или с ее братом. Я не собираюсь бросать ее и оставлять ее здесь без меня. Я не знаю, откуда это взялось, но это то, что я чувствую, и я очень верю в чувства и в то, что все происходит по какой-то причине.
Здесь есть косметика для тебя. Тебе следует немного накраситься.
Я смотрю на свое лицо в зеркале, а затем на основной макияж, который она наложила на туалетный столик. Я выгляжу бледной и изможденной. Я не знаю, как ей это удалось, но она выбрала мой правильный оттенок и предпочитаемую марку. Я также смотрю на другую раковину, ожидая, что она пуста, но она полна мужских принадлежностей для ванной: электрическая бритва, зубная щетка, лосьон после бритья, бальзам для бороды, стеклянные баночки с ватными палочками, ватные шарики и зубочистки. Есть также несколько флаконов дорогих одеколонов, в том числе Savauge.
Спасибо тебе, Кэш.
Никто никогда не называл меня так.
Знаешь, ты яркий свет в этой тюрьме.
Это не тюрьма, Мэтти. Ты увидишь.
Она укладывает мои волосы в объемные локоны, оставляя их распущенными. Вся одежда в шкафу дорогая, и я бы выбрала ее сама, вплоть до бюстгальтеров и трусиков Buxom от Миган Йоргенсен. Я надеваю сарафан до колен, но не вижу никаких туфель, не то чтобы я могла их надеть.
Я готов.
Отлично. Я отведу тебя к Дори.
Я выхожу вслед за ней из комнаты и иду по коридору к закрытой двойной двери. Она стучит, и я внезапно хватаю ее за руку, боясь остаться наедине с тем, кто находится по другую сторону двери. Я могу это сделать. Ради бога, я Виталий.