Утром следующего дня покой и размеренный распорядок почтенного учреждения были взорваны. Словно невидимый террорист, употребив особый заряд, покусился на самое ценное в глазах любого начальства заведённый порядок. Весь коллектив гудел и метался от одного свидетеля к другому. Каждый лично желал насладиться новизной такого события. Малярши, в силу боязливости своего женского естества, ужасались и страшились расспрашивать подробнее. Тем не менее, образуя внешний круг слушателей, с жадностью поглощали потрясающие душу и воображение подробности. Мужики же, кто с откровенным интересом, кто с напускным безразличием, а кое-кто, выказывая отменное присутствие духа, требовали таких деталей, кои приличествовало бы знать лишь патологоанатомам.
Ещё больше подогреваемые таким вниманием Виктор со Стасом уже не скупились на них. Дополняя друг друга и на лету уточняя всё вновь возникающие подробности вчерашнего и сегодняшнего утра, они вовсю старались расписать это жуткое событие. Слушатели даже и не догадывались, чему они были обязаны такой словоохотливости. На часах было уже четверть одиннадцатого, а коллектив (неслыханный случай!) всё потрошил своих коллег.
Вчерашняя находка стала для обоих, в общем-то закалённых жизнью мужиков, довольно обременительным эмоционально-нравственным артефактом. Опрокидывая стопку за стопкой, они никак не могли отвязаться от назойливого ощущения бренности человеческого существования. Не то, что бы они не знали об этой таинственной стороне бытия, но что бы вот так, в пакете!.. В вонючем, залитом самой мерзкой субстанцией, подвале!.. Будучи распотрошённым на куски рукой подлой твари окончить свои дни!
Каждый из них перевидал на своем веку достаточное количество покойников. И всё же сама мысль об этом изуверстве загоняла здравый рассудок в самый дальний угол, а глаза застилались красным маревом! Обсудив всевозможные виды казней для этого выблядка, попадись он им в руки, мужики и не заметили, как нагрузились водочкой до состояния грогги! И долго потом напарники, поддерживая друг друга под локотки, ходили окрест, рассказывая всем встречным мужикам об испытанном потрясении и несправедливостях судьбы
На утро Стас еле услышал трезвон будильника. Вчерашние страсти напрочь испарились из его гудевшей пустым котлом головы. Один взгляд, брошенный на выставленные женой у двери три пустые поллитровки, дал повод третированному таким количеством противоестественной его желудку жидкости немедленно извергнуть её остатки из себя. Изнемогая от неравной борьбы, Стас привёл себя в порядок. Одевшись, он с возможной сейчас для него скоростью, устремился к ближайшей палатке.
Он не успел сделать пару глотков пива, как сзади его обхватили исходившие дрожью длинные руки, Сиплый, отдалённо напоминающий голос его напарника, прохрипел:
Ну, хорош, дай глотнуть, не то помру
Стас не стал противиться столь страстному желанию напарника. Пока Виктор допивал остатки спасительной жидкости, он, отдуваясь и отрыгивая свирепые по своей крепости желудочные миазмы, молча приходил в себя. Виктор освободил бутылку и медленно поставил её на прилавок.
Ф-у-х! Виктор помотал головой и страдальчески сказал. Еле дождался тебя, боялся, что ты уже проскочил!.. Час здесь стою!
А чего? Встретились бы в конторе
И что бы мы сказали «Черепу»?! Надо же всё уточнить
И то правда! сморщился Стас, забыл! Ещё бы, по литру вчера опрокинули, не считая пивка!
Я тут прикинул, пока ждал тебя. Нам нужно полчасика подождать прийти в себя. Скажем, что были в подвале, ну, уточнить, что ли, что там в мешке
Стас молча кивнул, борясь с подступившей к горлу тошнотой. Справившись, он торопливо купил ещё бутылку крепкого пива. Залпом отхлебнув половину, сказал:
Вот теперь порядок!.. Ты чего-то рано сегодня поспел сюда?
Я дома не был, ночевал тут у одной после того, как мы разошлись.
А понятно
Дождавшись некоторого уравновешенного состояния, напарники предстали пред всем честным собранием со скорбно-отрешёнными минами на лице. Затянувшееся молчание прервал сам «Череп»:
Так, всё понятно! Праздник продолжается, уважаемые?
Притихшее собрание с интересом наблюдало за началом захватывающей дуэли, но было жестоко обмануто. Виктор вздохнул всей грудью. Со скорбной интонацией в голосе он выбросил на выдохе, как последние в жизни слова, фразу:
Если кому-то изрубленный покойник в полиэтилене праздник, то сто лет тому икать кровавой сопаткой!
Чё ты за херню тут несёшь? мгновенно вскинулся «прапор» Алексей. Лучше скажи, когда это вы успели нажраться?!
Бригадир молчал, ожидая ответа на вопрос шустрого сварного. Виктор заскрёб рукой на груди под ватником. Обратив взгляд к Макарычу, закачал головой:
Степан Макарыч, звоните в отделение милиции. Пусть высылают наряд туда, где мы вчера пробивали засор, в двести пятьдесят шестом, во втором корпусе. Под конец, после пробивки, мы стали убирать остатки с пола и наткнулись в углу на части тела в мешке, в углу приткнут был. Вчера было поздно. Мы решили сегодня еще раз проверить, что там. Там кошмар! Сами мы не стали сообщать в милицию, решили, что это должно сделать начальство
Макарыч потёр подбородок и саркастически осведомился:
Где, говоришь, лежит этот мешок?
Прямо в пятом подъезде, в соседнем с выпуском отсеке.
Так! У кого есть заявки, за работу! А вы сидите здесь, я сейчас приду, и, вскочив из-за стола, скрылся за дверью.
Никто даже и не помыслил разойтись в такой момент. Насев плотной группой на мучимых свирепым похмельем мужиков, коллектив всего ДЕЗа потрошил их на предмет захватывающей информации. Вернувшийся Макарыч вместе с Харицкой разогнали всех по рабочим местам.
Что там у вас случилось? без предисловий недовольно спросила она. До глюков, что ли, напились? Какая ещё расчленёнка в мешках?!
Да вы что, Юлия Семёновна! разом вскричали оскорблённые напарники. Сами сейчас увидите этот глюк! Но вам точно сначала нужно вызвать оперов. Им мало не покажется!
После сделанных звонков в милицию Виктор повёл начальство к месту события. Сославшись на кошмарность зрелища и свой слабый желудок на этот счёт, Стас наотрез отказался идти с ними. Кое-как промучившись до конца рабочего дня, он вечером позвонил напарнику. Виктор было загундосил что-то в трубку, но Стас, уловив недовольные интонации в его голосе, спросил:
Чего ты там мямлишь? Были менты? Чего они сказали?
Чего сказали?.. пробурчал Виктор в ответ. Тебе что, а меня всего задёргали, что да как?! Кучу идиотских вопросов задавали и продержали меня до четырёх часов в ментовке. Человек пять их спрашивали черт знает о чём! О тебе тоже, между прочим, справлялись, кто такой, давно ли тебя знаю. Я ответил, что пусть об этом спрашивают у начальства и у тебя самого. Мы только напарники по работе и всё Сам понимаешь, у меня здесь прописки пока нет. Живу-то я у жены
Да ладно, не заморачивайся. Что надо будет, сам скажу.
Вот-вот, повесточку завтра утром тебе отдам. На полдесятого в районное отделение поедешь. Сказали, чтобы паспорт взял с собой.
Во блин, нашли на свою голову подарочек! Они-то что говорят?
Да по ориентировке у них с неделю назад был объявлен розыск пропавшей девчонки. Я после подошел к стенду, где висят фото на розыск. Точно, есть там какая-то лет двенадцати, на Палехской жила
Ночью Стасу плохо спалось. Он лежал на кровати с открытыми глазами и смотрел, как на противоположной стене комнаты, освещенной молочно-призрачным светом уличного фонаря, метались тени. Их было много. Они скрывались среди хаоса пляшущих по пестрым обоям пятен ветвей, таились в густоте узоров от тюлевых занавесей и лишь услужливым воображением угадывались в самых тёмных углах комнаты. И ото всех них, где слегка намеченным абрисом, а где едва видным светлым ореолом, тянулась к нему тонкая полудетская ручка с изломом боли в желтовато-прозрачных пальчиках.
Он вышел на кухню и, не зажигая света, встал у окна. Ночь шла по городу полновластно и неспешно. С чёрных, сплошь проткнутых тонкими спицами мерцающего света небес, она, достигая земли, растворялась в свете фонарей и отблесках морозного наста. Необъяснимое спокойствие царило вокруг. Даже лёгкие порывы ветра только подчёркивали это царское величие спящей природы. Стас подумал, что сегодня даже аварийных вызовов быть не должно, так гипнотически, с такой силой эта ночь покоила всё в себе
Глава 2
Молодой опер небрежным жестом откинул паспорт на столешницу и спросил:
Причина вашей смены работы, как вы говорите, был поиск служебной квартиры?
Угу, односложно ответил Стас. После получасовых пристрастных выяснений всех его квартирных перипетий он решил погасить пылкое рвение молодого опера односложным мычанием в ответ на все его вопросы.
Опер воззрился на Стаса:
Понятно. И всё же хотелось бы уточнить одну деталь. Вы по профессии не являетесь слесарем-сантехником. Что вас заставило так резко сменить род занятий. Это и по деньгам не очень чтобы и, вообще, резкий поворот в жизни.
Стасу пришлось пояснить несколько пространным эллипсисом.
Квартира нужна, а мы с женой за следующие сто сорок лет вряд ли сможем купить её на наши заработки.
Увидев на молодом симпатичном лице опера-лейтенанта заметно проявившееся недоумение, пояснил:
Мы подсчитали, сколько времени нам потребуется, чтобы заработать на квартиру, если не есть, не пить и ни за что не платить.
Хм, осклабившись, принял шутку Стаса опер. А по прямой вашей специальности не легче было бы решить ваши проблемы? Наверняка заработки там побольше?
Это если пробиться на верхние этажи моей профессии, грустно сказал Стас. А так лучше и не рыпаться. Всё равно в подмастерьях останешься. Я своё время упустил по обстоятельствам, а теперь всё бесполезно, и возраст не тот, и волосатая лапа для меня вряд ли теперь найдется
Опер понимающе вскинул брови и вздохнул:
М-да! Ну, что ж, давайте по существу. Вы работаете с вашим напарником со дня приёма на работу?
Верно, скоро месяц будет.
Опишите мне его, что он за человек по привычкам, характеру, ну и что в нем, может, необычное есть?
Виктор? Что же в нём необычного? усмехнулся Стас. Вот уж точно, типичный слесарь-сантехник. Разве только что потребляет алкоголя меньше, чем типаж.
Хм! Что ж, тем лучше. Значит, от него меньше можно ожидать неординарных ситуаций. А как у него отношения с женой, в семье?
Стас понял, что перед ним сидит не просто следак, но опер-психолог. Зачем же иначе бы ему копаться в материях, столь далеких от расследуемого дела. И потому он ответил прямо и лаконично.
Витя нормальный мужик и никаких отклонений в его сексуальном поведении я не заметил.
Что, такой уж и праведник? хитро усмехнулся лейтенант.
Я не говорю, что праведник. Женщины его интересуют, но постольку-поскольку.
Понятно. Сделав паузу, он спросил: Кто имеет возможность доступа к ключам от подвалов в диспетчерской?
Только мы и, на случай тяжёлых авралов, слесари-квартирники для того, чтобы перекрыть стояки во время заливов квартир или замены саноборудования.
Когда берутся ключи, это как-то фиксируется?
Тот, кто берёт ключи, расписывается в журнале и проставляет время.
Опер, выбив пальцами по столу дробь, спросил:
За то время, как вы работаете, сколько раз приходилось бывать в подвале этого дома?
Два раза. Не больше. В журнале ведь всё отмечено.
Вы всегда вдвоём дежурите или случается порознь выполнять какие-то работы в подвале?
Да сплошь и рядом! Но ключи всё равно берём под расписку.
Следователь, уткнув голову в какую-то распечатку, лежащую перед ним, вдруг спросил:
Вот здесь, за этот месяц отмечены неоднократные посещения подвала слесарями по причине замены вентилей и полотенцесушилок. Всего семь раз. Ваши фамилии встречаются два раза.
Ну, а я что говорю! утвердительно кивнул Стас. Остальные разы там были квартирники.
Да-да, в размышлении опять простучал пальцами опер. А что вы можете сказать про остальных коллег, вдруг спросил он.
Стас пожал плечами:
Да что я про них могу сказать? Я работаю всего ничего. Видимся мы только на пятиминутках в прорабской, да в обед, в слесарке, когда домой не ухожу. Что тут можно сказать! Я не всех ещё даже знаю по именам.
Не скажите, свежий взгляд может подметить то, на что у других глаз, что называется, замыливается. Словцо какое необычное или поведение. Мало ли что в свежем общении покажется непривычным
Стас отрицательно мотнул головой.
Тут я пас.
Прикурив сигарету, опер заглотнул большую затяжку и поинтересовался:
А всё-таки, не смогли бы вы припомнить что-либо этакое, что, по вашему мнению, было бы странным или неприятным для он покрутил пальцами в воздухе, для нормального разговора или поведения?
Смотря что называть странным, извернулся Стас. Он понял, на что его подбивает опер. Выкладывать всю подноготную своих отношений с коллегами ему очень не хотелось. Он знал, что зацепи его опер за что-нибудь и станет он добровольным стукачом. Дело, видать, повисло, и следаки сейчас раскручивают всех слесарей на полную катушку, пытаясь нащупать хоть какой-то след. «Не там ищут», подумал Стас и добавил вслух:
Нет. Эти мужики не станут гадить там, где живут. Они все здешние. Не такие уж они примитивы.
Опер поморщился:
Мы не поняли друг друга. Я имел в виду, что следует быть осторожным и выполнить свой гражданский долг. Тем более, что кое-кто из ваших слесарей в прошлом имел судимости. И, что самое интересное, как раз по статье, по которой открыто это дело. Вот так.
Мне об этом ничего не известно, сухо сказал Стас. Я не завожу приятельских отношений ни с кем из них. Я вообще трудно схожусь с людьми. Тут, как бы я ни хотел, помочь вам ничем не смогу.
Задав ему ещё несколько вопросов на производственную тему, лейтенант вдруг спросил:
Скажите, не могли бы вы припомнить, при вас никто из посторонних не заходил в подвал, я имею ввиду, когда вы там работали. И если да, то кто?
Стас озадаченно свёл брови к переносице и спустя минуту ответил:
Точно не скажу, но явных посторонних я не видел. К нам заходит бригадир, иногда Харицкая. Пожалуй, в моё присутствие больше никого я не видел.
Опер задумчиво качнул головой.
А не случалось ли вам бывать в присутственных местах с ключами от подвала, ну, там, в магазине, или в какой-нибудь компании?
Нет, ни минуты не задумываясь, отпарировал Стас, не случалось.
Он сразу догадался, куда клонит следователь. По пьяни у них могли вытащить ключи, и пока напарники угощались даровой выпивкой, доброхоты сделали слепки и вернули ключи на место. Вариантов могло быть гораздо больше, как с ними, так и с другими слесарями, так что Стас сразу пресёк эти поползновения опера в адрес него и Виктора.
Опер задал ещё несколько вообще заумных вопросов и завершил свою беседу сакраментальным:
Давайте повестку.
Сделав в ней росчерк, он протянул её Стасу и сказал:
Я хотел бы вас попросить не уезжать никуда в ближайшую неделю. Вдруг понадобятся дополнительные сведения.
Стас кивнул головой и вышел. По дороге в контору, он вяло обмыслил разговор со следователем и пришёл к выводу о безнадёжности этого дела. Да к тому же, в голову лезли другие, более насущные, думы. А потому, когда он вошел в бригадирскую, от его утреннего визита в милицию остался лишь осадок от бездарно потерянного времени. Протянув Макарычу повестку, Стас спросил:
Может, я на обед сразу пойду. Скоро двенадцать.
Ты сначала пойдешь в двести пятьдесят шестой. Там Виктор во втором подъезде ковш на двенадцатом этаже ремонтирует, сухо приказал Макарыч. Если он закончил, то можешь идти на обед. «Как бы не так», усмехнулся Стас. Витя и сам справится! Я ему в обед звякну, предупрежу, чтоб подтвердил».