Я о другом. Не об имени и не о коммунах. О демонстрациях таких, как сегодня утром.
Демонстрации? Да нет! Демонстрации беспокоят людей, даже раздражают. Но от них никакого вреда. Конечно, они привлекают внимание, становятся предметными уроками для тех уродов, что пытаются сделать планету заложницей своих коммерческих интересов. Самим же демонстрантам эти акции внушают мысль о собственной значимости, Нет, я думаю совсем о другом. Представь себе человека, который видит, как целый город наносит непоправимый вред биосфере, и нажимает на ядерную кнопку.
Ты думаешь, такое возможно? Это же безумие.
Безумие это мораль двадцатого века.
Остин вздохнул.
Хуже всего то, продолжил он, что, если это случится, доказательств безумия этого парня (или парней сейчас модно говорить о коллегиальных решениях) будет не найти все сгорит. Как и все остальное, на многие мили вокруг.
Пег даже не знала, что на это сказать.
Они проехали еще два квартала, и Остин тронул Пег за руку:
Приехали.
Что?
Она огляделась. Вокруг простирался пустырь, совершенно заброшенная местность с частично разрушенными строениями. Где-то были видны следы начавшейся реконструкции, но в целом все напоминало сцену из фильма про вампиров. Группа темнокожих подростков стояла у входа в убогий супермаркет, и более ни души.
Обо мне не беспокойся, улыбнулся Остин, увидев ее ошарашенный взгляд. Я же сказал тебе: таких, как я, больше двухсот человек.
Да, ты сказал. Но я не поняла.
Не удивительно. Я говорю все это в буквальном смысле. После того как я исчез, около двухсот людей решили назвать себя Остинами Трейнами. Половина из них здесь, в Калифорнии. Остальные разбросаны по стране. Нравится мне это или нет, я не знаю. Но они действительно отводят от меня возможные удары.
Уводят тебя с солнца в тень?
Пусть будет так. В тень. Только это уже звучит не так актуально. Когда ты в последний раз видела солнце и кого-нибудь с солнцезащитным зонтиком?
Он начал выбираться из машины, но Пег остановила его.
И как же ты сейчас себя называешь? спросила она. Мне никто так и не сказал.
Уже поставив одну ногу на тротуар, Остин усмехнулся:
Разве тебе не сказали, что искать нужно Фреда Смита? Ну что ж, спасибо, что подвезла. И кстати
Да?
Если что-то пойдет не так, ты всегда сможешь положиться на Зену. А в коммуне найти убежище.
Плохая сочетаемость
Некоторые виды лекарств, к каковым относятся прежде всего транквилизаторы, нельзя принимать после сыра или шоколада.
Спасение
Неожиданно все изменилось. Люси Рэмидж больше не видела темных лиц, с которых на нее смотрели полные надежды глаза, обведенные белесыми кругами голода. Закончился казавшийся бесконечным ряд пустых кружек без ручки, кастрюль, жадных до еды тарелок, а также открытых ладоней, которые протягивали к Люси те, у кого уже не было сил поискать какую-нибудь посудинку; да и где та посудинка у людей, у которых отобрали буквально все, у людей, которые уже не верят, что есть хоть какой-то смысл вкладывать иссякающие силы в то, чтобы что-нибудь приобрести или найти.
Но в картонной коробке, из которой она раздавала еду, оставалось еще больше килограмма, да и к тому же позади нее громоздился штабель таких же коробок, полных; и еще больше коробок сгружали с древнего «VC‐10», приземлившегося на импровизированной посадочной полосе, устроенной неподалеку от деревни.
Не веря своим глазам, Люси отбросила со лба прядь своих светлых волос и принялась изучать ту субстанцию, которую она отмеряла в свете ацетиленовой лампы, висевшей на столбе в конце стола.
У этой субстанции было имя. Торговая марка, вне всякого сомнения, зарегистрированная. «Нутрипон Бамберли». Люси достала небольшой кусок продукта, длиною со свой мизинец, и рассмотрела. Кремового цвета, «нутрипон» напоминал засохший сыр чеддер. Если следовать инструкциям, помещенным на картонке, лучший способ сделать этот продукт годным для еды сварить, но можно растереть с водой, приготовить тесто и испечь слепленные из него маленькие пирожки на металлической решетке.
Но это уже для гурманов. Важно было то, что этот продукт можно было есть в том виде, в котором он прибыл, и сегодня, впервые с того момента, как Люси прибыла сюда четыре жутких месяца назад, она сможет, не испытывая чувства вины, насладиться у себя дома хорошо сбалансированным ужином, поскольку всем местным, кого смогли найти, было дано достаточно еды, чтобы набить желудок. Она видела, как нескончаемой чередой они подходили к ее столу, глядя на огромные запасы предназначенной для них еды: бывшие солдаты без рук или ног, старики и старухи с катарактами, полностью затмевавшими им свет, женщины с маленькими детьми, которых нужно было заново учить есть, потому что они уже забыли, как это делается. Они даже плакать разучились настолько изголодались! Особенно одна девочка, которую мать пыталась пробудить к жизни и накормить, но у нее так и не получилось
О боже! Нет на свете никакого Бога, по крайней мере такого, в милосердие которого можно было бы верить! Я не приемлю Бога, который допускает голодную смерть дочери, лежащей на коленях у матери, когда та держит в руках еду, способную спасти ее ребенка.
Чернота небес, чернота земли, чернота человеческой кожи все это громоздилось вокруг нее и в ее сознании, словно ее поместили в камеру пыток размером с Африку и терзают.
Неожиданно она почувствовала дружеское пожатие и услышала негромкий голос, проговоривший на хорошем английском:
Боюсь, вы перерабатываете, мисс Рэмидж!
Она повернулась. Перед ней стоял Ипполит Обоу, майор и милейший человек, закончивший Сорбонну. Ему, как и Люси, было не больше двадцати четырех, и он был чрезвычайно красив, если не обращать внимания на ритуальные шрамы, покрывавшие его щеки, местный мужчина должен быть всегда готов к войне и подвигу!
Чего нельзя сказать про генерала Кайку
Но Люси прилетела сюда не критиковать, а налаживать нормальную жизнь. И хотя иногда ей казалось, что эта задача невыполнима, сегодня, по крайней мере, все были накормлены, вдоволь еды оставалось назавтра, а еще одна партия прибудет сразу после Нового года.
Да, совершенно иной мир!
Вы должны посетить меня в моем офисе и немного прийти в себя, сказал майор, и это был не вопрос. А потом я отвезу вас на своем джипе к вам домой.
Нет необходимости
Но он отмахнулся от слов, произнесенных Люси, и вновь подхватил ее под руку, на этот раз с изысканной галантностью.
Это ничтожный жест благодарности для человека, доставившего нам такой рождественский подарок! Прошу вас, сюда!
«Офис» майора, простая лачуга из досок и глины, был раньше одним из помещений регионального штаба захватчиков. Боевые действия в Ношри продолжались и через неделю после объявления перемирия. На одной из стен лачуги Люси увидела цепь сквозных отверстий от пулеметной очереди. На противоположной стене такая же цепь отверстий имела два пробела в том месте, где на пути летящих сквозь лачугу пуль оказалось некое препятствие. Люси старалась не смотреть в эту сторону, потому что подобные же препятствия составляли сейчас предмет ее забот.
Было ужасно жарко, несмотря на то что солнце давно уже село. Воздух был пропитан душной влагой. Люси давно думала а может, ей ходить полуголой, как это делают местные девушки? Но так и получилось совершенно независимо от ее воли. Через несколько дней после прилета ее форма медсестры превратилась в ничто. Аккуратные новые фартуки были разорваны и использованы в качестве перевязочного материала, равно как ее платья, шапочки и даже джинсы. И вот уже несколько недель Люси ходила в том, что еще оставалось от ее одежды, лохмотья юбки висели поверх колен, а на рубашках не хватало многих пуговиц, и она завязывала их концы узлом. Хорошо, что, по крайней мере, всю ее одежду регулярно стирала Мауа девушка не из местных, сопровождавшая ее в качестве персональной горничной и служанки. Люси, у которой никогда в жизни слуг не было, поначалу пыталась бунтовать и до сих пор еще не смирилась, но один из членов команды ООН, в которую она входила, объяснил ей: Мауа, кроме как стирать и убирать, ничего не умеет, а потому пусть этим и занимается, освободив Люси для решения тех задач, которые она способна решать как профессионал.
И все это потому, что умерло море, которого она так никогда и не увидела
Из мебели в офисе майора были только стулья да пара шатких столов, за одним из которых высокий стройный сержант вносил в распечатанную таблицу какие-то данные. Майор Обоу приказал ему выйти, после чего достал из стоящего здесь же потертого зарядного ящика бутылку хорошего французского бренди и стакан. Налил в стакан на два пальца и, протянув Люси, приложился широкими губами к горлышку.
Вот так, сказал он, оторвав губы от бутылки. И присаживайтесь!
Люси подчинилась. Бренди был слишком крепок, и, отпив немного, она опустила стакан на колени, удерживая его обеими руками и стараясь подавить дрожь усталости. Люси захотела попросить воды, чтобы разбавить напиток, но решила, что это было бы несправедливо отвлекать сержанта от его дел. Найти в Ношри хорошую питьевую воду было большой проблемой. Дождевая вода, собранная в ведра и баки, вполне безопасна, если добавить обеззараживающую таблетку, но речная вода была перенасыщена дефолиантами, а в местные колодцы оккупанты, отступая, сбрасывали трупы убитых.
Это вернет цвет вашим щекам, если вы простите мне мое замечание, сказал, улыбнувшись, майор.
Люси улыбнулась и в который раз за последнее время задала себе вопрос: и что же ей делать с этим красивым чернокожим мужчиной, который прилагает столько усилий, чтобы сдобрить свой английский заимствованными из книжек идиомами и к месту, и не к месту произносимыми? Она прикрыла глаза, уставшие от дневной жары и пыли, но это не помогло перед ее внутренним взором всплыли картинки, с которыми она сталкивалась, когда бы ни выходила в этот некогда процветавший город: перекресток, где снаряд, выпущенный из гаубицы и разорвавшийся возле автобуса, оставил после себя воронку, заваленную искореженным металлом; обгоревшие стропила крыши, упавшей на остатки того, что некогда было мебелью и, вероятно, людьми; ветви деревьев, поломанные крылом рухнувшего гражданского самолета его сбил патрульный истребитель, пилот которого заподозрил, что в этом летательном аппарате перевозят оружие, хотя там были только медикаменты
Люси потрогала большой палец на левой руке. Разбирая обломки самолета и пытаясь спасти хоть что-нибудь из медикаментов, она глубоко порезалась и вынуждена была наложить на рану три шва. Теперь нерв поврежден, и поверхность пальца площадью в четверть дюйма стала нечувствительной.
Слава богу, у нее есть прививка против столбняка.
Стоящая в углу офиса рация произнесла что-то на местном языке, из которого Люси выучила пока всего несколько слов. Майор Обоу ответил и встал.
Допивайте бренди, мисс Рэмидж. Через час прилетает правительственный самолет, и мне нужно быть на аэродроме. Но пока я должен выполнить свое обещание и проводить вас домой.
Нет никакой нужды
Есть, сказал майор, и лицо его вдруг стало суровым.
Я знаю, что это не иметь смысла, заговорил он, видимо волнуясь, отчего его английский начал давать сбои, вешать на кого-то всю собаку, и что причина наша война сложна. Но люди здесь поняли один вещь это жадность и равнодушность простите меня таких людей, как вы, который отравили Средиземный море и начал цепь событий, который привел нашего соседа с севера нападать на нас. Пока наш человек быть голодный, он молчать от слабости. Но теперь он накормить, и я боюсь, что он станет вспоминать то, что ему сказать агитаторы. Я знаю, что вы приехал из Новой Зеландии, далеко, и с хорошие мотивы. Но человек, который распирает злость потому, что он терял жена, дети, дом, не станет спрашивать вас, откуда вы приехал, когда встречать вас на дорога.
Я знаю, кивнула Люси и, залпом допив бренди, едва не закашлялась.
Отлично! отозвался майор, вновь надев свою обычную маску настойчивой учтивости, и, встав, вывел Люси к стоящему у дверей джипу. Отправив водителя на заднее сиденье к пулеметчику, майор сел за руль. Люси села рядом. Мотор взревел. На скорости почти в сорок миль они проскочили границу аэродрома и помчались, подпрыгивая на дороге, разбитой снарядами, в сторону сияющего огнями города.
Когда мы восстановим нашу страну, почти прокричал майор, вновь на почти идеальном английском, я надеюсь, мисс Рэмидж, у меня будет возможность предоставить вам более интересную экскурсию. Кстати, сегодня я узнал, что мы можем подавать заявления на отпуск. Если вам интересно, я мог бы на время покинуть армию и познакомить вас с более так сказать, привлекательными сторонами жизни моей страны. Я был бы счастлив сделать это. Нам совсем не хочется, чтобы приезжающие к нам иностранцы думали, что мы только и делаем, что стреляем друг в друга.
И вдруг до Люси дошло с опозданием, поскольку такие вещи случаются совершенно в иной вселенной, что этот чернокожий офицер пытается к ней подкатить. Она была ошарашена пусть и на одно мгновение. Дома она никогда не вступала в какие-либо отношения с темнокожими, а с маори крайне редко. Через мгновение она поняла, что расстроена главным образом тем, как восприняла слова майора Обоу. Она принялась искать более или менее вежливый способ сформулировать ответ, но, прежде чем ей удалось сделать это, майор, перемахнув то, что когда-то было главной улицей Ношри, а теперь превратилось в ряд разрушенных строений, резко затормозил.
О, кто-то еще понял, что мы получили подарок к Рождеству! сказал он.
Возле бывшего тротуара на главной улице стояла пародия на рождественское дерево: к высокому столбу были привязаны собранные по округе ветки (что непросто было сделать, поскольку вся местность вокруг была стерилизована гербицидами), на которых кто-то установил и зажег три свечки. На куске белой ткани, бывшей когда-то чьей-то повязкой, было написано по-французски: «ДА ЗДРАВСТВУЕТ МИР! СЧАСТЛИВОГО РОЖДЕСТВА!».
Вы христианка, мисс Рэмидж? спросил майор.
Люси слишком устала, чтобы вступать в теологические споры, а потому просто кивнула.
Я тоже, конечно, сказал Обоу и, повернув, устремил машину в направлении ряда сравнительно целых зданий, в которых разместились иностранные специалисты, наблюдатели от ООН, а также высшие чиновники местного правительства, руководившие зачисткой страны от захватчиков.
Когда я впервые приехал в Европу, говорил между тем Обоу, меня поразило то, как мало людей ходит в церковь. Для моей семьи и для меня регулярно ходить в церковь всегда было правильной вещью. В провинции, даже здесь, например, люди продолжают поклоняться идолам, верят в духов и джуджу. Но образованные люди, и это не обсуждается, обязаны принадлежать либо к христианам, либо к мусульманам. Хотя христианином в нашей стране быть трудно, если помнить, сколько бед нам принесла жадность христиан О, взгляните, какие изменения уже принесла ваша работа в это печальное место!
Вновь замедлив ход, майор помахал группе из десяти-двенадцати местных, куда входила и парочка женщин, которые разожгли костер перед когда-то красивым домом и танцевали в круге, ритмично хлопая в ладоши. Все они были босыми, и Люси показалось, что одна из женщин была пьяна цветастый кусок ткани, которым она была обернута, сполз, и теперь ее груди, вяло свисавшие вниз, при каждом движении танца мотались из стороны в сторону.
Хорошие люди, сказал майор Обоу. Простые, но милые и добродушные. Я так рад, что эта чертова война закончилась и
В его голос вкрались дерзкие нотки.
что у нас есть такие друзья, как вы.
Майор остановил джип. Они добрались до дома, где остановилась Люси. Дома эти когда-то построили парижские компании для своих сотрудников не самого высокого полета. Тогда эти дома окружала буйная растительность. Нынче деревья и кустарники исчезли, став жертвами дефолиантов, а вся земля вокруг была испещрена воронками от снарядов. Когда Люси сюда приехала, над местностью висела вонь разлагающихся тел, главным образом людских. Неприятные запахи с тех пор никуда не делись, но это были в основном запахи сожженного топлива от машин и самолетов.