В отличие от небезызвестного кинематографического персонажа, Модест Корф был действительно «особой, приближённой к Императору». Ещё будучи служащим под началом Сперанского, Корф имел прямой доступ к Николаю Первому, лично докладывая ему о делах своего комитета, а с 1847 года начал преподавать право великим князьям и наследнику престола.
Занимался Корф и литературной деятельностью. Кроме действительно полезной и нужной книги «Графодромия, или Искусство скорописи», он написал «Восшествие на престол Императора Николая I», где оболгал декабристов, не пощадив даже своих прежних товарищей по Лицею. Вольная печать, в лице Герцена и Огарёва, встретила этот пасквиль «антикорфикой». Изданное бароном «подлое сочинение», а именно так оно было аттестовано авторами «Полярной звезды», не раз подвергалось критике как в «Колоколе», так и в других неподцензурных изданиях.
Исключительно неприятны его «Записки», полные несправедливых оценок Лицея и лицеистов. Особенно впечатляет, что при таком отношении, Корф аккуратно посещал лицейские сходки 19 октября, посвя-щённые годовщине Лицея. Впрочем, даже бегло познакомившись с бывшим хозяином лицейской комнаты 8, читатель вряд ли сочтёт такое положение вещей необъяснимым и удивительным.
Фёдор Стевен
17971851
В России Фридриха Стевена называли Фёдором. Фёдор имел лицейскую кличку Фрицка, а также Швед. И всё потому, что предки его были выходцы из Швеции, а родным языком его был немецкий. Стевен отличался прилежностью и благонравием, и «мог бы более показать свой ум и свои способности, если бы язык русский был ему столь известен, как природный немецкий». Кротость, вежливость и осторожность, добродушие, чувствительность и усердие составляли главнейшие черты его характера. Будучи молчаливым, медлительным и немного тяжеловесным, он нередко делался героем язвительных выпадов одноклассников. В Лицее он занимал комнату 10, соседствующую с комнатой Вольховского, к которому на всю жизнь сохранил тёплое, уважительное отношение. В своих письмах к нему он называл его на «Вы» и по имени и отчеству, не имея при том дистанции и отчуждённости, а исключительно по причине почтения и признательности.
Выпущен из Лицея Фёдор Стевен был в министерство просвещения. Недолго пробыв в министерстве, он был назначен в комиссию Финляндских дел в Петербурге, после чего становится первым экспедиционным секретарём 1-го отделения Финляндской его Императорского величества канцелярии.
В 1839 году согласно Императорскому указу Ф. Х. Стевен назначается выборгским гражданским губернатором. С декабря 1836 года получает чин статского советника, а впоследствии и тайного.
Стивен всегда помнил Лицей и участвовал в праздновании лицейских годовщин, по крайней мере, он принимал участие в пяти из них, в том числе и на Дне Лицея 1836 года, который в последний раз посетил Пушкин. В переписке лицеисты всегда с теплотой и приязнью отзывались о Фёдоре Христиановиче.
Старший брат Фёдора, Христиан известный русский учёный, основатель Никитского ботанического сада.
Сергей Комовский
17981880
Сергей Комовский в Лицее был отмечен не только успехами в учёбе, фехтовании и гимнастике, но и вообще был на хорошем счету, отличаясь послушностью и опрятностью. Хотя был очень живым и проворным юношей, никогда не оставляющим в покое своих товарищей. «Смола», «Лиса», «Лисичка» называли они его за излишнюю назойливость. Сам Комовский подтверждает это в своём дневнике, говоря, что главными его недостатками были «насмешка и охота привязываться».
Комовский был любимцем гувернёра Чирикова. Друзья никак не могли обойти вниманием этот момент, и он получает в довесок к прочим ещё одну обидную кличку «Фискал». Порой Комовский был по-настоящему нетерпим и скучен, и такое случалось всякий раз, когда он приставал к сверстникам со своими душеспасительными нравоучениями. Роль «доброго наставника», очевидно, очень нравилась самому Комовскому. Похоже, такую позицию мог приветствовать разве что Модест Корф, отзывавшийся о Сергее, как о «добром малом, отличном сыне и брате, верном, надёжном приятеле».
Впрочем, Корф в такой оценке выразил, пожалуй, только своё мнение: недостатки и отрицательные черты, которые отмечали у Комовского товарищи, не мешали разве что Кюхельбекеру и Ломоносову, с которыми Комовский находился в приятельских отношениях.
Из Лицея он вышел с чином титулярного советника, поступив в министерство духовных дел и народного просвещения. Затем, до 1841 года служил правителем канцелярии Смольного института благородных девиц. В 1843 году стал помощником статс-секретаря Государственного Совета и через десять лет вышел в отставку в чине действительного статского советника. Как указывал Яков Грот, исследователь первого лицейского выпуска, скромность его карьеры объяснялась, скорее всего, скромностью и непритязательностью самого Комовского.
Сергей Дмитриевич, как и в юности, оставался очень общительным человеком и старался не терять связей со своими лицейскими товарищами. Судя по его богатой переписке, это был человек вполне достойный уважения, чистосердечный и нравственный. Он дожил до дня открытия памятника Пушкину и восторженно, с воодушевлением встретил это событие. Правда, по состоянию здоровья не присутствовал на торжественном мероприятии, на котором смог бы увидеть одноклассника, отлитого в бронзе.
Комовский, наряду с Пущиным и Корфом, являлся бытописателем первоначального Лицея, оттого материалы его представляют исключительный интерес, невзирая на литературный стиль и некоторую предвзятость. Его «Воспоминания о детстве Пушкина» тоже можно воспринимать критически, но это воспоминания свидетеля, соученика, пусть и неблизкого к поэту. Комовский бережно хранил у себя всё, что было связано с Лицеем. Ещё в свою бытность лицеиста он вёл дневник, в котором записывал отдельные детали быта и лицейской жизни, хотя стоял в стороне от многочисленных рукописных журналов и литературных кружков.
Комовский был единственным из лицеистов первого выпуска, кто посещал все годовщины своей «alma mater». В 1836 году, на 25-летие Лицея, он пришёл в специально сшитом для этой даты лицейском мундире, чем вызвал ликование у своих одноклассников. Годовщина Лицея 1879 года была последней, где могли видеть Сергея Дмитриевича Комовского.
Павел Гревениц
17981847
Скромный и застенчивый, Павел Гревениц всегда оставался в тени своих ярких и честолюбивых одноклассников, хотя имел замечательные способности и был весьма успешен в учёбе. В Лицее он соседствовал с Саврасовым и Илличевским, занимая комнату 16, совсем недалеко от комнаты Александра Пушкина. Гревениц был нелюдим, любил природу, посвящая свободное время уединению, в котором собирал гербарии и свою скромную энтомологическую коллекцию.
Павел Гревениц был некрасив и этим обстоятельством, скорее всего, объясняется посвящение ему стихотворения «Mon portait» от Александра Пушкина, который также не отличался миловидной внешностью. Гревениц был симпатичен поэту, хотя они и не дружили. Воспоминания о Лицее, какие-то факты царскосельской жизни, увлечения воспитанников в дальнейшем сказались на пушкинском творчестве. Его «Собрание насекомых» как раз оттуда, из Лицея, от Павла Гревеница.
Товарищи Павла не дразнили. В «национальных песнях» он упоминается, конечно, но шутливо, не зло. Носил Гревениц кличку «Бегребниц».
Участвовал он или нет в лицейских журналах, сказать сложно, материалы в них помещались без имён и фамилий, но эпиграммы и стихи за подписью «16.IX» могут указывать его авторство, 16 номер комнаты Гревеница. Преподаватели отмечали его хорошее поведение, прилежание, любовь к порядку и «достаточные таланты».
Окончив Лицей, Гревениц поступает в министерство иностранных дел, в котором смог дослужиться только до чина статского советника, хотя не раз на его счёт поступали лестные карьерные предложения. Но всякий раз Гревениц отклонял их, мотивируя свой отказ нежеланием оставлять родных, к которым был очень привязан.
Скромная должность в архиве министерства очень подходила к его замкнутому образу жизни, сосредоточенному лишь на семье и собственных увлечениях, чуждых любой публичности и огласке.
Не имея друзей в Лицее, уже на службе Павел Фёдорович сблизился со своим одноклассником Юдиным, также избравшим для себя министерство иностранных дел. Этих-то редких гостей на лицейских годовщинах и затащил на юбилейное празднование в 1836 году неутомимый Мясоедов, ставший самым ревностным радетелем лицейских сходок.
Энциклопедически образованный, Павел Гревениц имел много занятий «для души», как бы мы сказали теперь. Нигде не печатаясь, он увлекался поэзией, сочиняя как на русском, так и на французском языках. Но большей его страстью всё-таки была ботаника. После себя он оставил интересные статьи по этой дисциплине и множество гербариев, составленных из растений, собранных в окрестностях Санкт-Петербурга.
Фёдор Матюшкин
17991872
«Плыть хочется», «Федернелька», «Голландец» это всё он, Фёдор Матюшкин, Федернелька, мечтающий о морских путешествиях, прозванный за излишнюю флегму голландцем.
Матюшкин Фёдор, лютеранского исповедания, 13-ти лет. С хорошими дарованиями; пылкого понятия, живого воображения, любит учение, порядок и опрятность; имеет особенную склонность к морской службе; весьма добронравен при всей живости, мил, искренен, чистосердечен, вежлив, чувствителен, иногда вспыльчив и гневен, но без грубости.
Особенно отмечали учителя склонность Матюшкина к географии. Он много читал и, как говорили преподаватели, занимался уроками «с размышлением».
В Лицее Фёдор Матюшкин занимал комнату 12.
Рано лишившись отца, не имея возможности видеться с матерью, которая была классной дамой в Екатерининском институте в Москве и не имела средств приезжать к сыну, Матюшкин оставался один в Лицее, когда все лицеисты разъезжались. В таких случаях Энгельгардт забирал мальчика к себе. Он так отзывался о своём воспитаннике: «Тихая, добрая душа, которая делает именно то, что должна»
У Фёдора была прекрасная память, ей мы обязаны многими подробностями лицейского быта. Так, например, он записал все 200 номеров, которыми славился другой лицеист Яковлев, любивший актёрствовать. Яковлев ловко изображал людей и животных, разыгрывая перед своим товарищами различные сценки.
А перед самым выпуском Матюшкин составил две тетради: в одну он поместил ненапечатанные стихи воспитанников, а в другую всё то, что было размещено в лицейских журналах.
Впоследствии Матюшкин был очень полезен для исследователей «пушкинского набора» Лицея как живой свидетель и хранитель многих бесценных бумаг, имеющих отношение к первым лицеистам и их учителям.
С Пушкиным Матюшкина связывала любовь к морю. Поэта живо интересовали предстоящие морские странствия своего товарища, и это сильно сближало двух таких непохожих друг на друга людей.
Энгельгардт не обманул ожиданий Матюшкина. Хорошо зная Головнина, он попросил его взять юношу в кругосветку. Покидая Лицей, Матюшкину было нелегко расставаться как с товарищами и педагогами, так и с самим местом своей учёбы. Годы, проведённые в Лицее, сделали для него Царское Село вторым домом:
«Был у нас выпуск: Государь на оном присутствовал, посторонних никого не было: всё сделалось так нечаянно, вдруг; я выпущен с чином коллежского секретаря; ты конечно поздравишь меня с счастливым началом службы. Ещё ничего не сделавши быть X класса. Конечно это много, но мы судим по сравнению: некоторые выпущены титулярными советниками, но об этом ни слова.
Я вознагражден тем, что Директор наш Е. А. Энгельгардт, о котором я писал к тебе уже несколько раз, обещал доставить мне случай сделать морское путешествие. Капитан Головнин отправляется на фрегате Камчатка в путешествие кругом света, и я надеюсь, почти уверен идти с ним.
Наконец, мечтания мои быть в море исполняются; дай Бог, чтоб ты был так счастлив, как я теперь. Однако мне не достает товарищей, все оставили Царское Село, исключая меня. Я, как сирота, живу у Е.А., но ласки, благодеяния сего человека день ото дня, час от часу меня более к нему привязывают. Он мне второй отец. Не прежде как получу известие о моем счастии (ты меня понимаешь), не прежде я оставлю Царское. Шестилетняя привычка здесь жить делает разлуку с ним весьма трудною».
Матюшкина приняли к капитану Головнину волонтёром, и только в декабре 1819 года он был зачислен мичманом в 21-й флотский экипаж.
Весной 1820 года лейтенант барон Ф. П. Врангель предложил Матюшкину отправиться вместе с ним в экспедицию к берегам Ледовитого океана для описи побережья Восточной Сибири. За время путешествия Матюшкин провёл описание Большого Анюя, правого притока Колымы, Медвежьих островов и острова Четырёхстолбового. «Земли Андреева», поиск которой был также намечен в целях экспедиции, путешественники так и не обнаружили. Поиском этой земли, как и «Земли Санникова», занималась уже не одна полярная экспедиция. Предполагалось существование материка Арктиды, но ничего, кроме островов-призраков, исследователям обнаружить так и не удалось.
В разъездах по арктическим пустыням и в нелёгких походах по льдам и торосам прошли для Фёдора Матюшкина долгих четыре года, полные лишений и опасностей.
Из экспедиции в Петербург Матюшкин привёз не только новые карты и описания, он сделал множество зарисовок, записей о виденном и пережитом, а также составил словарь чуванского и оздокского языков.
25 августа 1825 года ему вновь было предложено отправиться в кругосветное плавание, теперь на военном транспорте «Кроткий». Вышел в плавание Матюшкин уже в звании лейтенанта флота.
Летом 1828 года Фёдор Фёдорович был переведён на Черноморский флот и прибыл в эскадру адмирала графа Л. П. Гейдена. С началом русско-турецкой войны 18281829 годов эскадра крейсировала в Средиземном море, а Матюшкин, командуя различными военными кораблями, в качестве вахтенного начальника участвовал с эскадрой Гейдена в блокаде Дарданелл.
В декабре 1829 года Матюшкина назначили командиром брига «Ахиллес». В 18371838 годах он, будучи капитаном фрегата «Браилов», принимал участие в войне против горцев. Отличившись при взятии Туапсе и Шапсухо, Матюшкин был произведён в 1838 году в капитаны 2-го ранга, затем, в 1840 году, становится капитаном 1-го ранга. И, наконец, в 1849 году Фёдор Фёдорович произведён в контр-адмиралы.
За мужество и личную отвагу Матюшкин был награждён Орденом святого Владимира трёх степеней, Орденом святого Георгия 4 степени и Орденом святого Станислава 1 степени.
Смерть своего лицейского товарища Пушкина Матюшкин переживал очень тяжело. В феврале 1837 года он писал Яковлеву: «Пушкин убит! Яковлев! Как ты это допустил? У какого подлеца поднялась на него рука?»
С 1852 года Матюшкина перевели на Балтику. Он поселился в Санкт-Петербурге, продолжив службу административной работой в морском ведомстве. Через пятнадцать лет Ф. Ф. Матюшкин был произведён в адмиралы.
В 1871 году был создан Комитет по сооружению памятника Александру Сергеевичу Пушкину и объявлен сбор пожертвований, поскольку власти устранились от своего участия в этом проекте. За установку монумента боролись сразу несколько городов. Матюшкин, как член Комитета, предложил поставить памятник поэту в Москве, на его родине.