Градоначальника Ф. В. Ростопчина сменил А. П. Тормасов, служивший в свое время ближайшим сподвижником и заместителем М. И. Кутузова. Новый московский генерал-губернатор написал для Комитета министров доклад: «Относительно устроения Москвы и вспоможения на обустройку потерпевшим от разорения и пожаров жителям оной». Комитет министров направил доклад А. П. Тормасова на утверждение Александру I, который, ознакомившись с его содержанием, добавил еще 2 млн. 250 тысяч рублей на уплату компенсаций тем москвичам, чьи дома попадали под снос в процессе реконструкции города, и более 1,5 млн. рублей ассигновал на нивелирование городской территории и дорожное строительство. Дополнительно были выделены в качестве рабочих солдаты 4-х пехотных полков, 2-х саперных рот и еще 2-х батальонов. 5 млн. рублей, выделенных на восстановление города, было приказано использовать на отделку погоревших каменных домов, находящихся «на примечательных и видных местах, дабы оные дома не делали городу безобразия».
Ремонтом Петровского театра (будущего Большого) и перепланировкой площади перед театром занимался О. И. Бове, а позднее архитектор Высочайшего двора Альберт Катеринович Кавос, венецианец по происхождению, который впоследствии восстанавливал Малый театр и строил Мариинский в Петербурге.
К 1819-му году основные работы по восстановлению Москвы были закончены, хотя окончательно Первопрестольная обновилась только к 1830-му году. В 18301835 годах, уже в который раз, Москва-река сильно обмелела, и резко обнажились берега. По фарватеру не могли разойтись встречные суда и баржи. Речной транспорт в то время был наиболее экономичным, особенно при перевозке кирпича и камня наиболее тяжелого основного строительного материала. Да и по объему перевозок грузопоток не имел равных. Москва в черте города обнажала и свои язвы. Открывалась весьма неприглядная картина разлагающихся отбросов и нечистот, стекающих по коллекторам, сточным канавам, по руслам ручьев и речушек. Особенно сильно загрязнялись места сброса промышленных отходов с кожевенных фабрик, химических заводов, хлопчатобумажных и шерстопрядильных, свечных и чугунолитейный предприятий, скотобоен, общественных бань и т. д. Текстильные фабрики, кирпичные заводы, хлебопекарни и другие заведения, который требовали большого количества чистой воды, задыхались
Постепенно Москва становилась изящней и стройнее. В 1837-м году в своей записке о Москве к приезду наследника престола будущего императора Александра II профессор-историк М. П. Погодин писал: «Москва, перестав быть средоточием истории со времен Петра Великого, осталась средоточием русского могущества, просвещения, языка, литературы, промышленности, торговли, вообще русской национальности Вот почему она называется представительницей Святой Руси. Вот почему всякий русский питает сыновнее благоговение к этому первопрестольному граду своих предков. Здесь покоятся останки великих основателей и благодетелей России. Здесь цари принимают венец свой и клянутся блюсти уставы Отечества. Если Петербург называется Главою России, то Москва, без сомнения, есть её Сердце».
В декабре 1848 года уже новый генерал-губернатор Москвы Арсений Андреевич Закревский составил записку о запрещении строить в Москве новые промышленные заведения и расширять старые ввиду ухудшавшейся из года в год экологии в черте города. Комитет министров 28 июня 1849 года подвел окончательный итог: «запретить строительство в Москве бумажных, шерстопрядильных, чугунолитейных, кирпичных, стеариновых, сальных и химических заводов, а другие промышленные заведения учреждать только с разрешения Московского генерал-губернатора и создать Особый комитет по надзору за фабриками и заводами».
Кирпичные заводы Москвы в большинстве своем уже вырабатывали сырьевые ресурсы и стали, как и многие другие фабрики и заводы, формироваться на окраинах Москвы и в Московской губернии. В первую очередь переместились текстильные фабрики, так как для промывки тканей требовалось большое количество чистой и мягкой воды. Стали интенсивно изыскиваться возможности в использовании залежей глины на старых или заброшенных карьерах бывших мелких кирпичных заводов. При геологических изысканиях залежей необходимой глины для новых кирпичных заводов выбирались такие места, где сама глина, вода, песок и дрова или торф, были бы под рукой. Землю арендовали на долгосрочной основе только в том случае, если запасы глины были достаточными для ее использования не менее 10 лет. К этому времени уже определились и финансовые затраты: для строительства кирпичного завода по выработке и обжигу 1-го миллиона кирпича в год требовалось вложить в дело 10 000 рублей первоначального капитала, для выработки 2-х миллионов 20 000 рублей
К середине XIX века кирпич уже доставлялся в Москву с окраин: преимущественно из-за Серпуховской заставы, включая смежные земли за Калужской заставой и с Воробьевых гор; из-за Семеновской заставы и с Введенских гор. С других мест кирпич поступал в незначительных количествах. Многие заводы были маломощными и порой не учитывались регистрационной Палатой, так как работали на разовый заказ или на собственные нужды.
За Серпуховской заставой располагались кирпичные заводы княгини Кропоткиной, Китайцевых, Перелыгина, Протасьева, князя Енгалычева, Хлебникова, Нарского и Андреева. У Калужской заставы и на Воробьевых горах заводы Байдакова, Мамонтова, Бодрова, Шмелева, Фескина (Конькова), Бронзова, Поленова, Степанова. За Семеновской заставой заводы Колкунова, Гусарева, Милованова. У Тверской заставы заводы Донскова и Смирнова, Карепина. У Рогожской заставы заводы Рюмина (в селе Кучино), Теряева и Афанасьева. За Крестовской и Бутырской заставами заводы Прорехова (в Лихоборах). Заводы Головина в Мытищах. У Андрониева монастыря на берегу Яузы завод Алексеевых. Вниз по течению Москвы-реки располагался завод Мокеева. За Преображенской заставой еще один завод Гусарева и завод Битюгина.
Весьма любопытен один из фактов истории реконструкции Москвы тех лет. В 1856 году начались хлопоты о восстановлении старинной палаты Романовых, которые уцелели в 1812 году. Историк И. К. Кондратьев писал: «Государев двор уцелел от огня и разрушения, так как старинная палата была занята французским провиантмейстером, бывшим прежде на русской службе. А после ухода французов в них некоторое время жил архиепископ Августин, поэтому они устояли и от разорения». 25 февраля 1857 года палата была передана в дворцовое ведомство, и начались реставрационные работы. Позднейшие пристройки к старинной палате были снесены, остались только старинные стены основного здания, оставшиеся еще с 1668 года. В этих стенах археологами были обнаружены кирпичи с клеймом двуглавого орла с опущенными крыльями, без корон. Оттиск клейма один к одному соответствовал такому же клейму в кладке храма Василия Блаженного, что подтверждало неизменность клейма в течение 100 лет.
Далее Кондратьев тщательно записал само событие: «31 августа 1858 года состоялось освящение момента закладки первого нового кирпича. Прибывшего государя Александра II встречал митрополит Филарет с напрестольным крестом в руках вкладом матери царя Михаила, великой княгини Марфы. В приготовленное место для закладки государем и августейшей фамилией были заложены новые и древние монеты (золотые и серебряные), поднесенные членами комиссии по постройке в знак свидетельства, что здание это было построено при Иване Грозном. И что настал момент действительного начала работ по реставрации дома, в котором родился и вырос государь первый из поколения Романовых. Председатель комиссии князь М. А. Оболенский поднес государю медную позолоченную доску с подобающей надписью. Архитектор Федор Федорович Рихтер поднес государю, государыне и митрополиту Филарету кирпичи, серебряные молоток (каменотеску) и лопатку (мастерок), раствор извести для закладки первого кирпича. После ектении и молитвы митрополит сказал подобающее слово. После чего он поднес в благословение государю св. икону Спасителя, а государыне св. икону Знамения Божией Матери Палаты были восстановлены 22 августа 1859 года ныне это едва ли не единственный такого рода памятник во всей России образец стародавнего боярского быта, дающий возможность достоверного понятия о тогдашнем образе жизни бояр, их домашнем быте и обиходе».
Палата состояла из 4-х ярусов: подвальный (погребье) с ледником и медушей; нижний (подклетье) с людской, кладовой и приспешней (поварней). Средний это жилье с сенями, девичьей, детской, крестовой с молельной и боярской комнатами; четвертый чердак (терем) с вышкой и светлицей. Все покои соединялись проходами и потаенными лестницами. Двери, как правило, однопольные, из дубовых плах, с тщательной подгонкой в пазах. Крестовая комната была в каждом боярском доме. В эту комнату приглашались священнослужители, в ней осуществлялись всевозможные требы для православных хозяев. Здесь пели молитвы и служили панихиды.
Вот как описывал внутреннее убранство восстановленных палат историк М. М. Снегирев, который сам был членом комиссии по реконструкции и лично подносил Александру II серебряные золотые монеты, чеканенные 1856-м годом в память коронования государя: «В палате свод стрельчатый, с расписанными подлинными грамотами царя Михаила Федоровича. Окна с древней слюдяной оконницей. В переднем (святом углу) древний образ Спасителя. Посреди палаты стол, покрытый богатой персидской тканью, рядом два кресла. Вдоль стены деревянные лавки. У свободной стены горка или постав за стеклами с золотой и серебряной посудой, принадлежавшей боярам Романовым: золотые и серебряные блюда, ковши, кубки, чарки для водки, братины, стопы, сулеи, достаканы и, наконец, серебряная с кровлей солоница патриарха Филарета Никитича Романова. Такая посуда переходила от отца к сыну и хранилась как святыня. На парадных обедах посуда на столах выставлялась горкой и пирующие пивали из нее меды и вина, от того и произошла поговорка: «Пир горой».
К середине XIX века реконструкция Москвы заканчивалась, но заводы продолжали вырабатывать кирпич, и создавалось перепроизводство, цена на кирпич снижалась с 28 рублей до 18 рублей за 1000 шт. Теряли в заработке все, в том числе и хозяин. Если продавать кирпич по себестоимости, то быстро «вылетишь» через трубу собственного завода, как тогда говорили. Чтобы успеть перестроиться на выпуск другой продукции, надо было оперативно добыть новый вид сырья, освоить новую технологию, найти новые заказы и опередить конкурентов. В эти переходные периоды экономить можно было только на еде, поэтому рабочие выражали свое недовольство через забастовки. А некоторые переходили на другие, более благополучные заводы, где хозяин был расторопнее. На тех же обжиговых печах при наличии нужной глины можно было вырабатывать огнеупорный кирпич для металлургических заводов, для термических печей и кузнечных горнов, изразцы и керамическую отделочную плитку. Переломным этапом для существования кирпичных заводов явилось расширение переместившихся на окраины Москвы фабрик и заводов. Началось строительство железных дорог.
Новый подъем кирпичного производства пришелся на последнюю треть XIX века. Именно в это время начинают свою историю Мытищинские заводы, имевшие большие и еще неизрасходованные запасы добротной глины. Кроме заводов Головина в Мытищах открываются кирпичные заводы Гусарева, Романова, Челнокова, Воронина, Герасимова. В ближайших деревнях и поселках в Вешках, Новосельцеве, Хлебникове, Осташкове. Устраиваются небольшие заводы для собственных нужд у деревни Зимине завод Чернышевых («Товарищество Пелагеи Чернышевой сыновей» в Пирогово).
Большинство заводов продолжало работать по старинке. Но некоторые стали работать уже по новой технологии, с применением машин внедрение которых производилось с трудом. Порядовщики, сушники и обжигальщики никак не хотели мириться с тем, что машина сможет заменить людей в таком тонком деле, да и по затратам выходило почти одинаково. И все-таки с чего же начинался завод? Устроение кирпичного производства не требовало таких больших затрат как строительство машиностроительных, металлургических или текстильных предприятий. Подавляющая часть рабочих-кирпичников это сезонники. Для них, как правило, не требовалось жилья, но баня и прачечная устраивались в обязательном порядке
Сначала строилась обжиговая печь с дымогарной трубой. Для кладки трубы приглашались специалисты по этому делу. Материалом для устройства обжиговой печи служил хорошо обожженный кирпич-клинкер, изготавливаемый из тугоплавкой глины и обжигаемый при температуре 10001200 С° до полного спекания, но без остекленения поверхности. Название клинкер происходит от немецкого слова klingeln (звонить). При соударении такой кирпич издавал чистый ясный звон. Из такого кирпича выкладывались своды оконных и дверных проемов, своды всевозможных арочных перекрытий, термических печей и кузнечных горнов, тротуары (слово заимствовано из французского trottoir и происходит от trotter «семенить»). Как указывает Г. М. Щербо: «В Западной Европе в XVIIXVIII вв. клинкер широко применялся для устроения мостовых. Наиболее широкое распространение такие мостовые имели в Голландии в XIX веке. В 18201830 гг. этим материалом были выстланы тротуары большинства городов США. В 1880 годах его применили в Чернигове и окрестностях, где был построен первый, а затем и второй клинкерные заводы. Позднее подобный завод появился в районе Киева, а в 1918 г. в окрестностях Гомеля. Однако еще в 17791789 гг. клинкер производили и на одном из московских заводов. В конце XVII в. в России были напечатаны первые рекомендации по устройству тротуарных клинкерных покрытий при укладке кирпича «на ребро» и «в елочку». В 1928 г. на Ленинградском шоссе, ныне Ленинградский проспект, появился опытный участок мостовой, в 1929 г. на 3-й Мещанской, в 1939 г. на Пушечной улице.
В галерее Мытищинского водопровода первой очереди (17791804 гг.) свод выложен из клинообразного клинкера. В Медвежьих Озерах (Щелково), недалеко от военного городка, была устроена подъездная дорога к взлетной полосе аэродрома, на котором совершал свои опытные испытательные полеты Валерий Чкалов, а во время Великой Отечественной войны этот аэродром сохранялся как резервный. Такая же дорога была построена у аэродрома в Монино
К середине XIX века в Европе и Америке уже широко применялись кольцевые и туннельные обжиговые печи вместо напольных печей-времянок, внедрялись в производство ленточные прессы, глинообрабатывающие машины: бегуны, вальцы, глиномялки и другое оборудование. В России преобладало ручное производство строительного кирпича, при котором добыча глины велась лопатами, подвоз осуществлялся тачками; перетаптывание замоченной глины быками или лошадьми, а то и сами рабочие месили ногами глину. На один замес требовалось около 3-х часов. По мере окончания замеса рабочий ногами чувствовал вязкость замеса. Он брал глину в ладонь, сжимал пальцы в кулак, следил за тем как глина выдавливается сквозь пальцы и говорил: «Ну, теперь шабаш, готово!». Заказы сыпались со всех сторон, а до механизации кирпичного производства руки не доходили.
В 1861 году была издана небольшая, но очень интересная книга «О кирпиче и московских кирпичных заводах» И. Ржанова. Книга с первых же строк обнаруживает любопытные сведения: «Известно, что многие говорят: «в старину все не так бывало, было прочно, крепко, на век; а ныне как бы сделать всё поскорее да полегче, только бы с рук сбыть, да денежку нажить» Такое же говорят и о кирпиче. Старинный кирпич громадный, весом 22 фунта (1 торговый фунт = 409,56 гр.; аптекарский и английский фунты имеют другие показатели) и так крепок, что едва разобьешь; а нынешний уже не тот: хорошо, если 1012 фунтов, да и то по весу расходится; а форма одна другой мельче. Все хотят повыгоднее сделать, да и поскорее продать; горячий кирпич из печей возят, так что верхи телег у извозчиков загораются».