Как-то обычным рабочим утром раздается телефонный звонок от социальной работницы, который начинается словами «А Кувшинникова Ада»
Я перебиваю ее уж больно начало разговора стандартное и заканчиваю начатую ей фразу: «опять забыла застелить кровать!» Стандартный разговор о стандартной больной. Видимо, еще не потеряна надежда, что я всё брошу и пойду стелить Аде кровать.
Нет доктор! Ее пытались изнасиловать!
Кого, Кувшинникову!?
Девушке Кувшинниковой слегка перевалило за шестьдесят, оба оставшихся зуба у нее в кучку словом, та еще сексапилка.
Но, видимо, трудно удержать ретивое!
Я велел ей срочно ко мне прийти.
Пострадавшая описывает Черного человека, во тьме ночной проникшего к ней и домогавшегося ее, причем успешно.
Не могу понять, правда это, вымысел или просто бред.
Звоню приятелю в прошлом психиатру, а ныне трудящемуся полиции; ему кажется, что все рассказанное попросту болезнь. И мне тоже так кажется.
С тем ее и отпустили. А еще через пару дней приходит полицейский в штатском, принятый мной за пациента, приносит большую папку с документами и говорит мне, что обидчика-то поймали, и показывает его фотографию. Зовут его, скажем впрочем, это лишнее вышел он намедни из тюрьмы и его снова потянуло на старое
Так в Симтаоте материализуются галлюцинации.
Откуда у парня симтаотская грусть. Часть первая
Грустно мне сегодня город моего пропитания Симтаот вступил со мною в сношения с особым цинизмом. Меня все учили, как жить и как лечить.
А я этого не люблю, признаться. Вспомните из детства: «Не учи ученого, а съешь кота моченого» (кота жалко, но для такого случая пусть, как исключение).
Сначала позвонила юная семейная доктор голосом молодым и задорным и попросила вылечить кого-то, кого я ранее видел, на что я сказал, что не всех и не всегда можно вылечить. Юная доктор директивно отправила меня посоветоваться с кем-нибудь если уж я не знаю, что делать, и вылечить больную. Мне подумалось словами Боцмана из «Оптимистической трагедии», произнесенными голосом артиста Андреева: «Я бы советовал тебе не советовать». Но я сдержался, и сказал, что Единственный, с кем я советуюсь, скажем на иврите, «ло замин ка эт», попросту занят. Есть у него на небесах дела и поважнее. На том и расстались.
А потом пришла к Айболиту лиса: «Ой, меня укусила оса!» то есть приперлась госпожа Ш. и стала орать, что мужу ее, г-ну Ш., требуется лекарство, название которого она не знает, но чтоб тут же выписали! Главным аргументом необходимости этого действия выдвигалось то, что у нее дома четыре умственно отсталых внука. И вдруг я вспомнил, что в таких случаях говорила Анастасия Ивановна, учительница первая моя когда кто-то говорил, скажем, про тетрадь или дневник «я дома забыл»: «А у меня дома два кота!» «При чем здесь коты?» заорала Ш. А при чем здесь внуки-дебилы?
Оттуда у парня симтаотская грусть. Часть вторая
Но на этом приключения не закончились. Пришел зубастый абориген: два больших верхних клыка, как у графа Дракулы, и один внизу.
Зовут его то ли Ебибай Заебаев, то ли Заебай Ебибаев в общем, хорошо зовут, как надо. Он совершенно в своем уме, жалуется на приступы тревоги штука неприятная, неопасная, но мучительная и, к счастью, неплохо поддается лечению. Пациент интеллигентный человек, играл на народных инструментах (вспоминается всё тот же антисемитский анекдот: «Где два еврея шахматный турнир, где три еврея ансамбль народных инструментов»).
Почтенный всегда ко мне ходил с тем, что ему плохо, но лекарств никаких принимать он не хотел, а я должен был говорить ему в ответ: «Ну Ебибаюшка, ну пожалуйста, ну откройте хлебалушко, но положите туда таблеточку!» А он, потупив глазки, отвечал: «Не буду!» и, кокетливо поводя плечиками, добавлял: «Что я знаю, вдруг от лекарств мой печенк-селезенк плохо будет?»
В этот раз я тоже сказал, что особого смысла в наших встречах не вижу, вследствие того, что почтенный не выполняет моих указаний. И народный музыкант стал на меня кричать, что я как врач ему должен, а если не так, то он мне туда-сюда.
Я в подобных ситуациях бывал и ранее обычно я вызывал ох ранника, но сейчас охранник отсутствовал, так как был традиционно послан по делам секретарши кажется, за сигаретами.
А дяденька всё орал и орал: «Тебя зарежут у меня родственники сущие звери!»
Вообще-то, это слова серьезные, зря ими не бросаются, и если о ком-то говорят в городе С., что он «сущий зверь», то к этой характеристике нужно отнестись с вниманием и пониманием.
Словом, скандал был славный, но не могу себе простить остроумия за дверью! Только когда он всё-таки ушел, в голове у меня что-то щелкнуло: если я врач и что-то ему должен, а он-то, как музыкант, соответственно, тоже мне что-то должен, а именно: пусть ходит с барабаном!
Вслушайся и ты услышишь, как веселый Ебибаев с барабаном вдоль по улице идет!
«Чего тебе еще надо?»
У меня на приеме в кабинете сидят слабоумный старичок и его сопровождающий Миша, в прежней своей жизни врач.
Раздается телефонный звонок звонит моя подопечная, художница Валя, та самая, отличившаяся тем, что не только видела страшную народную галлюцинацию Черного человека, но и умудрилась нарисовать его «фоторобот». Кроме того, она еще стала писать стихи это случилось с ней после того, как в машине ее сына совершенно случайно нашли наркотики.
Поищите, может, и у вас где-то они завалялись обычное дело!
Валя не только рисует, она теперь еще пишет стихи и читает их мне нараспев. Например, такие строки:
Сын моя,
Мне скучно без твоя.
На этот раз Вале, как всегда, нужна какая-то справка основной вид моего лечения. Стыд на вороту у поэтессы и художницы не виснет, ее выгоняешь в дверь она лезет вслед за тобой в туалет. Буквально.
Телефонная беседа длится с перерывами минут двадцать, мне звонят Валина дочь, Валина «свекровка» и прочая родня. Все просят писать в тюрьму, чтобы сына освободили, так у его мамы от этого «нервы», и основной аргумент «мне очень надо, а вы говорите нельзя».
С трудом закончив разговор с Валей, я возвращаюсь к старичку и его сопровождающему.
Ты чего, говорит мне бывший доктор (мы ровесники, давно знакомы и поэтому на ты), зачем так сердиться, ты ж просто на работе, надо ко всему относиться легче!
Сейчас я тебе всё объясню, отвечаю я. Несомненно, ты прав, грех сердиться, но пойми эта дама получила благодаря мне стопроцентную инвалидность, не без моей помощи
почти задаром получила машину, сын оформлен у нее шо-
фером
Во время моего монолога лицо Миши заметно багровеет, по лбу начинают тянуться тучи
Смотри, ты сам злишься!! почти в восторге закричал я.
Ё твою мать, что ей еще надо? стукнул Миша кулаком по столу. Место в Кнессете?
Нет, ей надо, чтобы я написал в тюрьму, где сидит ее сын, о том, что ей плохо без него и от этого ее психическое состояние ухудшилось, чтобы его пораньше отпустили.
Кстати, Валя долго говорила мне о «сердце матери», имея в виду свое сердце.
Мне кажется, что сама по себе Валина идея неплоха, обычно в матери много внутренностей печень матери, например.
Или почки.
Мучительно обдумывая, как можно улучшить помощь не счастному населению, я пришел к мысли, что надо создать универсальный «справк», отрывающийся, как бумага в сортире: «Данным удостоверяется что подателю сего нужно немедленно дать ВСЁ (седло большое, ковер, телевизор вычеркивать запрещено!), сына освободить из армии (тюрьмы) тут как раз ненужное надо зачеркнуть, выдать квартиру на первом, втором, последнем этаже (ненужное можно зачеркнуть, а можно и не зачеркивать), снять все налоги, оплатить поездку в реабилитационных целях к родственникам в Германию или в любую страну бывшего СНГ».
Этот «справк» надо поместить в специальный агрегат на входе в наш психсарай чтоб каждый трудящийся, а также нетрудящийся не беспокоил меня своими страшными рассказами про Черного человека в его последней мутации «с ужасным длинным красным лицом», а просто: нажал на кнопку агрегата, получил бланк ненужное зачеркнул, нужное подчеркнул.
А про квартиру на определенном этаже я писал не зря.
Ходила ко мне супружеская пара, причем по такому принципу: «Мы вчера прийти не могли, поэтому пришли сегодня».
На мой вопрос, ходил ли он в кино по такому же принципу, напрягшись, муж мне ответил (привожу текст дословно): «Я тебе такое скажу дура ты, вот ты кто!»
Им надо было поменять квартиру с четвертого этажа на первый (почему я должен этим заниматься? Я доктор, я лечу, я не квартирное бюро!).
Аргумент обмена был такой: «Она прыгает из окна, жить не хочет, держать приходится. Третий день держу».
Представляется такая картина она «жить не хочет» и рвется к окну, а он ее держит. Приходит обеденное время хочется кушать, наступает перерыв, и гимнастическая фигура «девушка у обрыва» распадается. А потом, на сытый желудок, всё повторяется вновь: опять попытки прорыва к окну, опять он ее удерживает из последних сил, а потом вечереет, и надо поужинать и идти спать перерыв до утра!
Письмо сосалу
В дверь врывается не по декабрьской погоде одетый джентльмен на голове тюбетейка, на ногах сандалии на босу ногу, на прочем теле пиджак со свитером.
Посетитель орет, и очень громко, но без перевода понять его трудно, хотя, с точки зрения самого крикуна, он кричит по-русски: «Я твоя бил завтра, твоя на мест не бил! Мне пысмо нужен к сосалу!»
Очень горжусь тем, что сразу его понял.
Джентльмен сказал следующее: «Я был у вас вчера, но, к сожалению, вас не застал. Мне нужно письмо к социальному работнику».
Ненавижу, когда считают, что «доктору нужно говорить всё»
Вы думаете, что доктор не человек? Что за свою не очень большую зарплату он должен переварить всю исходящую из любых уст информацию?
Причем, как правило, это исходит не от душевнобольных, а от людей достаточно вменяемых.
За короткое последнее время я прослушал рассказ мамы одного трогательного моего пациента о том, как часто и каким способом ее сын занимается онанизмом (с подробностями), рассказ матери второго деятеля, который напоминает то приятное существо из «Космических войн» зеленое такое, всё время жует, по-моему, Джабба, о посещении этим существом борделя и неуспехе этого похода, в котором был обвинен я («от лекарств, доктор, он кончить не смог и такой злой пришел!»), и рассказ от первого лица жуткого грязнули, напоминающего друга Незнайки Пачкулю Пестренького, о его бордельных приключениях. «Доктор, я сразу должен сказать, что занимаюсь онанизьмом, но мне надоело, и я поехал в ма хон (бордель), и там, конечно, помацать себя она дала» (при этом «мацанье» изображается специфическим жестом).
Спрашивается, за что? Кому и что плохого я сделал? И не говорите, что «профессия такая», ни хрена подобного. Для этого сексолог есть!
Конец агента
Уволен охранник. Формальный повод для увольнения дал «подозрительной» больной зайти в комнату психолога. Больная известна тем, что ворует время в больших количествах. На самом деле несчастный парень поработал один день в сходном учреждении другого города, которым руководит злейший Фоцихин враг, прозванный Фоцихой «Барракуда».
Фоцихина контрразведка доложила о том, что охранник «слил» Барракуде какую-то информацию о симтаотском Центре психического здоровья. Видимо, по простоте душевной рассказал правду о том, как работают симтатотские стервы.
А правда, как обычно, для засланных казачков губительна.
С по
имени Операнда
В городе С. жила-была дама с характером, по имени Операнда. Имя ее я запоминал с трудом, и она превращалась в моей памяти чаще всего во что-то музыкальное то в Аппассионату, то в Токкату. А иногда и в Аллегру.
Годы шли, и женщина по имени Операнда превратилась в одноименную старушку.
Характер ее лучше не стал, а еще подступила вплотную ранняя сенильность.
И тут муж ее завел себе возлюбленную и решил к ней уйти.
Но фокус не удался справедливость восторжествовала, Операнда стала болеть а куда уйдешь от больной?
Ну и выздоравливать, конечно, при таком раскладе Операнде было не резон.
Она стала стонать. Громко. А чаще очень громко. Из сто нов можно было понять, что ей плохо голова кружится. «Ойой». При дальнейшем расспрашивании «ой-ой» переходило в «бу-бу-бу» или «дю-дю-дю».
На этом этапе с больной случилось неприятное ее стали показывать профессорам, а в промежутках между профессорами мне приходилось ликвидировать последствия этих визитов не потому, что профессора дураки, а оттого, что из «бу-бу-бу» и даже из «дю-дю-дю» много информации не вытянешь, а я, поскольку знал эту бабку наизусть, порой мог чем-то ей помочь.
Приходила она к мне с частотой раз в неделю и это довольно часто в наших условиях, поверьте, и дело как-то куда-то шло. Как вдруг вместо привычного, возвращенного в семью мужа со старушкой приехали трое.
Как всегда, старичок-муж, при нем толстенький нарцисст лет под сорок с такой же бородкой, как у меня (интересно, кто ему разрешил растить МОЮ растительность на своем лице?), и женщина, дебелая такая, калибра Федосеевой-Шукшиной, которая отрекомендовалась невестой бородатого нарцисста и социальной работницей (в свободное от исполнения обязанности невесты время).
Пришли они сдавать бабушку навсегда «в соответствующее учреждение, в которые таких берут». Но тут выяснилось, что их план обречен на провал без желания самой Операнды никуда поместить ее нельзя. Таков закон.
Узнав, что ее куда-то хотят поместить, старушка взвыла, а поняв, что без ее воли я ничего сделать не смогу, взвыла-зарыдала тройка бабкиного сопровождения. Сначала зарыдал муж, тихо, но обильно, потом громко и так же обильно бородатый нарцисс, затем, обхватив голову жениха, тихими светлыми слезами заплакала невеста социальный работник.
Операнда прочувствовала всю серьезность проблемы и прибавила обороты быстро пролетев фазу «ой-ой», она перешла к «бу-бу-бу». Прибавила обороты и семья снача ла бородатый робко стукнулся затылком о стену, и получился дуэт «бу-бу» «бом-бом!». Затем своими ударами бородатого поддержал отец, темп и сила ударов нарастали, и к трио Операнда, ее муж и сын которое звучало так: «бу.бу дю.дю, бом-бом, бим-бом» присоединилась невеста она, в отличие от сына и мужа, стучала лбом, но тихонько-тихонько «тук-тук». Итак, передо мной, единственным зрителем, был уже квартет «буу.дю.(первая скрипка), бом-бом (ударные), бим-бом (конги), тук-тук (пикколо)».
А затем я положил бабку в психиатрию, и вся музыка закончилась.
О лекарствах
Есть такое понятие, которое переведено с английского на русский труднопроизносимым словом «комплайность». Справедливости ради надо отметить, что по-русски это понятие переводится тремя словами «выполнение назначений врача».
Врач рекомендует лечение, а пациент следует рекомендациям врача в идеале так.
Насколько идеал далек от действительности, показывает статистика в психиатрии 83% пациентов назначения либо вовсе не выполняют, либо выполняют произвольно.
Поэтому никому не дано знать, чем именно лечится данный больной и лечится ли вообще. Иногда можно проверить, купил ли пациент лекарства, это максимум.
Ходит, ходит к тебе пациент и ничего ему не помогает: и грустно, и тоскливо, и руки у него опускаются, и дела нет ни до чего, и даже внуки не радуют.
Стараешься изо всех сил меняешь лечение, посылаешь на анализы, а где-то через год выясняется, что бедняга не принял ни одной таблетки, но доктора расстраивать ему не хотелось, поэтому и уверял его, что принимает прописанные лекарства, да вот толку никакого.
Бывают особенно злостные случаи, когда приводят род ственников в большом количестве с большими претензиями и во время скандала вдруг выясняется, что никто ничего не принимал. Но самое интересное, что пациенты твердо стоят на своем, а компьютер ясно дает знать, что лекарства куплены не были. Но пациент тверд и настойчив я всё принимал как сказано, и не помогло. Предположить, что можно проверить покупку лекарств, пациенту в голову не приходило.