А вот девочка Высокая, сутулая, одета как с рынка: бесформенные джинсы, рубашка в цветочек и кардиган с рюшами. Темные волосы зализаны в тугой мышиный хвост. Я точно вижу ее в первый раз. Оно и неудивительно. На такое мои глаза бы никогда не глянули. Типичная ботаничка. Но любопытство разыгрывается во мне все сильнее. Что такой сладкий мальчик, как Смирнов, делает здесь с этой мисс посредственность?
Леша, я просто Я подумала мямлит девчонка. Может, ты точнее, мы Ну сходим куда-нибудь?
Я округляю глаза и снова прячу свой любопытный нос за коробки. Это весьма неожиданно.
Синичкина, в каком смысле сходим? Вдвоем? Смирнов явно ошарашен.
Да, в кафе, например, слышу, как голос девочки становится еще тише и неувереннее.
Слу-ушай, Олесь, тянет Смирнов, и по его вялой интонации я понимаю, что ни в какое кафе он идти не собирается. Даже становится как-то жалко девчонку. Ты хорошая. Правда Я едва сдерживаю смешок. Но нет.
Почему? шепчет девочка, а мне хочется вздохнуть и покачать головой. Ну вот куда она сунулась, а? Смешно же!
Потому что я не могу ответить тебе взаимностью. Дело не в тебе, продолжает Леша, а я не могу удержаться от улыбки. О, ну конечно, куда ж без этой фразы. Сам не раз говорил подобное. Ты правда хорошая Как друг. Спасибо тебе, что помогаешь мне с делами студенческого совета. Но В общем, извини
В каморке повисает тишина. Не дышу и я. Подглядывать и подслушивать это, конечно, нехорошо, но, черт возьми, интересно ведь!
Я поняла. Все нормально, Леш. Голос девочки дрожит.
И еще, Лесь Называй меня Алекс. Я же тебя уже просил. Хорошо?
И я опять беззвучно кривлюсь. Алекс, ну конечно!
Ну это Я пойду? с надеждой интересуется Смирнов.
Да, конечно. Я догоню. Мне здесь надо доделать кое-что, сдавленно шепчет девчонка.
А во мне гаснет всяческая надежда на то, что меня наконец оставят здесь одного. Потому что блондинчик, пробормотав что-то вежливое про «ты хорошая, но без обид», уходит, а вот Синичкина Олеся остается.
И я остаюсь. Все там же, за стеллажами. Жду, когда и она наконец уйдет. Но я слышу лишь тихие всхлипывания. Сцепляю зубы и зажмуриваюсь. Только не девчачьи истерики! Чувствую себя уже очень глупо, стоя там же, в углу подсобки. Особенно когда всхлипы становятся громче. Похоже, мне придется уйти отсюда самому. Зажав в руке лямку рюкзака, я делаю решительный шаг вперед из своего укрытия
Да не реви ты. Я громко вздыхаю.
Боже! Господи! Девочка подпрыгивает на месте, как от разряда тока.
Нет, всего лишь Максим Ольховский, тяну широкую улыбку.
Огромные зареванные глаза смотрят на меня с диким испугом.
К-к-как т-ты здесь оказался?
Через дверь, указываю на нее подбородком.
Ты взломал замок?
Чего его взламывать? Подергал ручку, и он сам взломался.
И давно ты здесь? Синичкина перепуганно засыпает меня вопросами.
Если тебя интересует, слышал ли я ваш разговор, то да, хмыкаю я и подпираю плечом стеллаж возле себя, слышал.
То есть ты подслушивал все это время? Девчонка наспех стирает рукавом кардигана слезы.
Так вы мне выбора не оставили. Пришли сюда, начали болтать
Здесь никого не должно было быть, заявляет эта мадемуазель с укором в голосе.
Облом, да? усмехаюсь я.
На несколько секунд наши взгляды пересекаются. Девица с огромными голубыми глазами часто моргает и становится похожа на помидор, покрываясь красными пятнами. М-да, ну и видок
Ладно. Я пойду, отталкиваюсь плечом от стеллажа и, закинув рюкзак на плечо, проскальзываю мимо Синичкиной на выход. Здесь мне уже явно не дадут уединиться.
Ты же не будешь рассказывать о том, что услышал? робко раздается за моей спиной.
Торможу у двери. Вздыхаю и все-таки оборачиваюсь.
Слушай Олеся, да? Смотрю в ее зареванные глаза в упор, и, шмыгнув носом, девчонка нервно кивает. Так вот, мне абсолютно пофиг на вашу со Смирновым мелодраму. Сплетни чисто бабская прерогатива. Но мужской совет на будущее хочешь?
Она опять согласно трясет головой, а я еще немного сокращаю расстояние между нами и чуть склоняюсь над ней. Чувствую запах чего-то сладкого, и он приятно щекочет мой нос Малина? Клубника? Всматриваюсь в лицо Олеси: темные бесформенные брови, широко посаженные глаза, вздернутый кончик носа и бледные сухие губы. Она испытующе смотрит на меня снизу вверх.
Так вот, Олеся Синичкина, когда решишь в следующий раз пригласить кого-то на свидание, то соотнеси себя и объект своего обожания, чтоб потом не было мучительно больно, подвожу я итог.
Что ты имеешь в виду? Девчонка снова хлопает ресницами, и на ее лице без следов какой-либо косметики отражается недоумение.
Где ты, а где Смирнов? Я уже не могу скрывать усмешку. Ты правда рассчитывала, что этот мажорчик ответит тебе взаимностью?
А что со мной не так?
Вижу, что девчонка совсем не понимает. Окей. Вызываю пояснительную бригаду.
Честно? Все, жестко чеканю я. Лицо блеклое, прическа невзрачная, прилизанный хвостик, ты жутко сутулая и одеваешься как с чужого плеча дергаю пальцами ее дурацкие рюши на кардигане.
То есть я уродка? Голос девчонки сипит, а сама она шарахается от меня.
И тут же этот аромат, не то клубники, не то малины, перестает щекотать мне нос.
Да нет. Ты просто немного стремная, пожимаю я плечами.
Олеся делает дрожащий вдох, а потом выдох. Глаза заполняются слезами.
А ты ты омерзительный! Гадкий! Жестокий! Зазнавшийся придурок! Она со всхлипом произносит каждое слово, а в ее широко распахнутых глазах сверкает обида. Ясно?
А я-то тут при чем? удивленно таращусь на Синичкину. Я здесь лицо вообще незаинтересованное. Просто со стороны ты выглядела жалко и
Олеся вдруг резко подается вперед и с размаху впечатывает свои ладони в мою грудь. Освобождая себе дорогу к двери, отталкивает меня с такой силой, что я обескураженно отшатываюсь назад, ударяясь спиной о стеллаж. Коробки с грохотом летят вниз, а через секунду плачущей девчонки и этого сладкого запаха уже нет в подсобке.
Глава 3
Леся
(сейчас)
Осторожно выглядываю из-за угла. Университетский коридор практически пуст, но главное на горизонте не вижу его А значит, можно попробовать проскочить в аудиторию без приключений. Поправив рюкзак, висящий на плече, делаю осторожный шаг вперед, а потом как можно быстрее семеню по коридору к нужному кабинету на заседание студенческого совета. Надо же было так вляпаться! Ходи и оглядывайся теперь. И зачем я вообще решилась на эту авантюру? Всего один раз! Я не собиралась заниматься этим вечно! Я хотела лишь получить хоть какие-то так нужные мне копейки и забыть о своем «преступлении».
Все должно было быть просто. Зарегистрироваться в этом дурацком анонимном приложении и найти желающего упростить себе жизнь на экзамене по эконометрике. Никто не должен был узнать о моей шалости. Поэтому никакого открытого общения и номеров электронных карт. И ничего лучше я не придумала, чем попросить моего «клиента» оставить мне нужную сумму в конверте. Я должна была прийти в тот парк и удостовериться, что деньги на месте, а потом просто отправить ответы в чат. План казался мне идеальным. Но откуда мне было знать, что на эту встречу явится он?
Гад и самовлюбленный павлин. Другого мнения о Максиме Ольховском у меня и быть не может. До первой нашей встречи я вскользь слышала о нем от сокурсниц. Кто-то склеивал после него свои разбитые сердечки, а кто-то открещивался от всяческих контактов с ним. Мне же хватило того минутного пересечения с Ольховским тогда, в подсобке, чтобы точно отнести себя ко вторым.
«Ты просто немного стремная» эти слова как заноза до сих пор сидят у меня в голове. Как и тот день, в котором по мне словно катком проехались.
Я так долго готовилась к этому разговору. Раньше всегда теряла дар речи, когда со мной рядом оказывался Алекс Смирнов, второкурсник экономического факультета, а еще глава спорткомитета, глава нашего студенческого совета, в который я, конечно же, вхожу. Первый раз я столкнулась с Алексом на университетской линейке первого сентября. Наш куратор решил, что коробку с нашими зачетками и студенческими билетами должна нести до места их вручения именно я.
А я все лето перед поступлением качала не мускулы, а мозг. Поступить на факультет инноватики вообще-то было не так просто. Так что содержимое этой тяжелой коробки до сцены я не донесла. Уронила ее прямо перед ступеньками, а студенческие и зачетки разлетелись чуть ли не по всему актовому залу. Было ужасно стыдно, и никто из моих новоиспеченных одногруппников мне даже не помог.
Пришлось собирать все под их ехидные смешки, пока в актовом зале не появился Алекс. Он не только единственный, кто помог мне, но и пристыдил ржущих в голос парней, сидящих на галерке. И это было неожиданно приятно и волнительно. Потом, как глава студенческого совета, Алекс посвящал нас в первокурсники. С широкой улыбкой прикладывал к нашим головам устав нашего университета. А подойдя ко мне, даже подмигнул.
Я и секретарем в студенческий совет записалась, чтобы быть немного ближе к этому высокому, голубоглазому, лучезарно улыбающемуся блондину. И каждое заседание совета для меня стало праздником.
Два семестра я тихо наблюдала за Алексом. Да, на моем факультете полно парней. Он, собственно, и состоит из одних парней. В нашей группе я единственная девочка. Можно было приглядеться к вариантам попроще, но парни, с кем я хожу на занятия и сдаю зачеты, это угрюмые, не всегда опрятные и вечно бурчащие себе под нос цифры и формулы люди. А вот Алекс Как не обращать на него внимания? Всегда одет с иголочки, цитирует философов, начитан, успевает и в спорте, и в учебе, и в общественной жизни университета. На Алекса нужно и можно равняться.
Сначала скромно мечтала, чтобы он почаще смотрел в мою сторону, потом позволила себе мечтать о приглашении сходить с ним в кафе. И пускай это была бы даже наша университетская столовая. А если студенческому совету нужна была помощь в организации каких-либо мероприятий, то я всегда вызывалась первая. И Алекс одобрял это. Однажды даже приобнял меня на новогоднем концерте. В тот момент мне показалось, что мое сердце выпрыгнет из груди!
А еще иногда в переписке он отвечал мне смайликами в виде сердечек. И я посмела подумать, что это что-то значит. Я долго не решалась поговорить с Алексом. Намекнуть ему о своей симпатии. А вдруг он сам не решается? Да и двадцать первый век за окном как-никак. Девочки же могут позволить себе быть смелее? Вот и я позволила, а реальность быстро поставила меня на место. Реальность и Ольховский два сапога пара. Взяли и растоптали все мои хрустальные мечты.
Поэтому, когда вчера в парке появилась его нахальная физиономия О-о-о, меня как подменили. Я была готова отдать эти ответы кому угодно, но только не Ольховскому! Обида взыграла с такой силой, что помню, как со злостью давила на экран пальцами, набирая: «Сделка отменяется». И жаль, мне не удалось близко увидеть выражение лица Ольховского в тот момент. Наверно, оно было феноменальным.
Правда, оказалось, что махинации, обман и интриги это явно не мое. Все испортил телефон, не поставленный на беззвучный. И мой вечер закончился на таком адреналине, что до сих пор трясутся руки. Я как в каком-то боевике побывала. А что теперь? Теперь я прислушиваюсь и приглядываюсь к тому, что происходит вокруг. Любой, даже мимолетный взгляд в мою сторону и я паникую. Мне мерещится, что все обо всем уже знают.
Да, у нас половина вуза продает то курсовые, то готовые лабораторные. И все счастливы! Но со мной этот номер не пройдет. Если хоть кто-то поймет, откуда у меня эти билеты, мне конец И не мне одной. Я подставлю не только себя, но и дедушку
Внезапно кто-то хватает меня за руку и дергает в сторону, вырывая из собственных мыслей. Дыхание перехватывает, когда понимаю, чья ладонь крепко стискивает мое запястье. И эту надпись на спине черной ветровки того, кто тащит сейчас меня за огромный фикус в конце коридора, я уже видела. Буквально вчера. В парке Но теперь бежать мне некуда. Втиснувшись со мной между стеной и цветком, Ольховский разворачивает меня к себе лицом, продолжая сжимать мою руку.
Попалась птичка в клетку, зловеще говорит он, а внутри меня все холодным комом летит куда-то вниз. Даже вчера его карие глаза не смотрели на меня так свирепо. Живо рассказывай, что за цирк ты устроила, Синичкина!
Вдох. Выдох. Спокойствие. Ну не убьет же он меня, правда? По крайней мере, прямо здесь. За фикусом.
Какой цирк? стараюсь как можно невиннее хлопать ресницами, а заодно освободить свою руку из цепких пальцев Ольховского.
Но тщетно. Его жилистая клешня словно намертво въелась в мое запястье. Да и сам Максим выглядит очень недружелюбно. Широкие темные брови сведены к переносице, пухлые губы сжаты в одну линию, смуглое лицо напряжено.
Не коси под дурочку, фыркает он. Я про нашу прогулку в парке. Ты специально все это устроила?
А оно мне надо что-то делать специально для тебя, Ольховский? говорю строго, тогда как стук сердца нервно набирает обороты. Головой понимаю, вряд ли Максим настолько дурак, что решит учинить надо мной физическую расправу. Но само его присутствие рядом уже напрягает.
Почему этим анонимом оказалась именно ты? рычит мне в лицо Ольховский.
Может, все-таки судьба твоя такая быть отчисленным? цежу сквозь зубы и каким-то чудом умудряюсь выкрутить свое запястье из его пальцев. И на всякий случай делаю от Ольховского шаг назад.
Значит, зуб на меня точишь. Что я тебе сделал? Максим округляет глаза. И на секунду мне даже кажется, что весьма искренне. Хотя Это маловероятно.
Совершенно ничего. Ты же белый и пушистый, а я вот немного стремная.
Максим театрально выгибает одну бровь и проходится по мне таким оценивающим взглядом, что хочется прикрыть себя, обняв руками. Это все как-то чересчур неприятно. Снова.
А-а-а, вон оно что, язвительно тянет Ольховский. Это все из-за того нашего разговора в подсобке. Что я такого сказал? Вальяжно сунув руки в карманы, он делает шаг, сокращая расстояние между нами, и слегка склоняется надо мной, окатив волной яркого мужского парфюма. Тяжеловатого, древесного, врезающегося в обонятельную память. На правду разве обижаются? Ты ведь до сих пор все в том же жутком кардигане и с хвостиком.
Смазливая, но до безобразия нахальная морда Ольховского озаряется кривой усмешкой. Несколько секунд прямого взгляда, глаза в глаза, и меня снова накрывает обидой. Да с чего я должна терпеть подобное?
Так Набираю полную грудь воздуха и выдыхаю: С меня хватит, Ольховский! Ты еще противнее, чем я думала.
Резко огибаю его широкоплечую фигуру и быстро шагаю прочь от фикуса, насколько это могут делать мои ватные ноги. И под раскат звонка на пару направляюсь по коридору к нужному кабинету.
Синичкина, стоять! Хриплый бас Максима раздается за моей спиной, а через секунду у меня перед носом всплывает и его хозяин. Я хочу знать, у тебя действительно есть эти билеты или ты просто издеваешься надо мной?
Я вчера все написала в сообщении: сделки не будет, твердо заявляю я и опять огибаю Ольховского, проскальзывая мимо. Но этот нахал вновь становится передо мной стеной.
Ты вообще-то собиралась отдать их мне. Поставив руки на пояс, он преграждает мне путь. Я удвою сумму.
Извини. Передумала, пожимаю плечами, глядя в горящие от недовольства глаза Максима.
Неожиданно из-за его головы появляются две ладони с длинными ногтями, выкрашенными в ядовито-голубой цвет. И эти ладони ложатся прямо на глаза Ольховского, прикрывая их.
Максик, тут же слышится позади него приторный девичий голос, угадай кто?
На секунду Ольховский замирает, потом кладет свои огромные ладони поверх чужих ладоней у себя на глазах и ощупывает их.
Вика? спрашивает он.
Не угадал. Голос из-за спины жеманно хихикает.