Лоренц бросил на него ненавидящий взгляд, вытряхивая содержимое пепельниц в новый мусорный пакет.
Не знаю, с каких это пор тебя начал беспокоить мой рацион. У меня вполне нормальное питание.
Алкоголь, конечно, калорийная штука, но не настолько же! Я говорю о нормальном питании. С первым, вторым и десертом, к примеру.
Лоренц взглянул в его розовое полное жизни лицо и пробормотал что-то весьма и весьма уклончивое. Этому Варину просто везет. У него все в порядке и с работой, и с личной жизнью, да и в кошельке водятся бумажки, а не мелочь. Какая уж речь может быть о еде, если нервы на пределе, а после стакана-другого чувство голода, как будто, отступает. А, ведь, и правда, когда он полноценно ел в последний раз? Лоренц думал об этом, стирая грязь со стеклянной крышки и относя пустые бокалы на кухню в мойку. Кажется, пару дней назад он ужинал бургерами и пиццей, а вчера был консервированный томатный суп. Ему было лень разогревать его, и он прихлебывал суп прямо из банки, пока не порезался острой жестянкой. Или это было позавчера. Черт, с такой жизнью все как в тумане.
Варин сходил в гостиную и вернулся с двумя объемными пакетами. Он водрузил их на стол, развязал, оглядел со всех сторон, словно раздумывая, достаточно ли гармонично они смотрятся в этом творческом беспорядке.
Начнем день с омлета, жаренных сосисок и сыра, провозгласил он, выгружая содержимое, Потом легкий салат из свежей зелени с оливковым маслом и ветчиной, тосты с маслом и джемом, а на десерт я прихватил фруктовое мороженное. Убери его пока в морозилку, Лоренц. Из напитков есть тоник и минеральная вода. Ах, да. Есть еще зеленый чай, если хочешь. Вилки-то у тебя найдутся, я надеюсь?
Сейчас посмотрю, мама, проговорил Лоренц, не в состоянии скрыть собственное раздражение, Лучше бы ты купил что-нибудь другое. То, что действительно нужно разведенным мужчинам рано утром.
Ты оценишь мои покупки немного попозже, Лори, невозмутимо сказал Варин, убирая опустевшие пакеты в сторону, И кое-что другое. Я не просто так заглянул к тебе в такую рань.
Можно было догадаться. Но, если ты помнишь, я не люблю сюрпризы, поморщился Лоренц, возвращаясь из кухни с посудой, Поэтому если у тебя хреновые новости, то можешь говорить мне честно и открыто. Хуже мой день ты уже точно не сделаешь.
Нет, у меня есть хорошие новости, и именно поэтому, я подожду, пока ты перекусишь и воспрянешь духом, чтобы не омрачать момент. Микроволновка-то работает? Можно разогреть?
Лоренц неопределенно пожал плечами. Кажется, в последний раз, когда он что-то разогревал, она точно работала. Или не работала, и ему пришлось это что-то есть холодным. Вспомнить бы до конца, но память на этот раз оказалась неумолима.
Почему бы тебе самой не попробовать, мама? хмыкнул он, обнаруживая остатки шампанского в бутылке возле стола, Тебе не предлагаю. Ты же у нас презираешь пьяниц.
Презрение это очень громкое слово, мой дорогой Лори Фрост, отозвался Варин, раскладывая еду по тарелкам и поправляя приборы, Скажем так, я не вполне их понимаю. Вот скажи, с чем связана твоя проблема? С Марлис или попыткой что-то написать?
Лоренц проглотил шампанское, отнес бутылку, вернулся и теперь стоял в дверях.
Это обобщенное понятие, Варин. Одно наслаивается на другое, и
И?
И получается то, что получается. Не думаю, что должен тебе это объяснять.
Ты снова пишешь? кажется, в этот раз, он смог зацепить Варина. Во всяком случае, он удивленно поднял брови вверх.
Пишешь это очень громкое слово, мой дорогой Варин, съязвил Лоренц, помрачнев, Поэтому я бы не назвал это «писаниной». Пытаюсь писать. Это правильнее
Да? И как успехи?
Лоренц вздохнул, но так и не ответил.
Чем ты там собрался меня угощать, Варин? Ты же сам говорил, что о делах только после еды, нет?
5.
Они закончили завтрак спустя половину часа, и Лоренц успел пожалеть, что не запасся выпивкой. Пища отрезвила его, привела в чувство, упорядочила мысли, и не смотря на блаженное тепло в животе, ощущение собственного бессилия опять подняло голову и накатилось на него с новой силой. Он безрезультатно хлебал зеленый чай, гримасничая при каждом глотке во всяком случае, это было лучше, чем ничего, но желаемого результата так и не принесло.
Варин с отвращением наблюдал, как он закуривает очередную сигарету из многочисленных полупустых пачек.
Тебе обязательно травить и меня, и себя?
Обязательно, хмуро подтвердил Лоренц, выпуская маленькое облачко дыма, повисшее над столом, И ты это прекрасно знаешь. Так что можешь либо дальше читать мне лекции, или перейти к делу. Как я понимаю, визиты вежливости остались в далеком прошлом, так что можешь рассказать о цели визита. Что за новости там ты принес?
Варин аккуратно сложил грязную посуду на краю стола идеально ровной стопочкой, и Лоренц пожелал, что бы тарелки обязательно упали на пол и нарушили выстроенный порядок. Перфекционизм литературного агента частенько становился ему поперек горла даже в лучшие времена, а теперь он вызывал только раздражение. «Надо толкнуть ножку стола. Тогда все упадет и разобьется на кусочки. И это будет куда лучше, чем»
Пока ты, например, чахнешь здесь, в мире происходят великие вещи, Лоренц. Люди изобретают новые лекарства, создают механизмы и сложные нейросети, совершают открытия. Правительство утверждает новые законы и правила, принимает серьезные решения
Мне плевать на то, что происходит вокруг, Варин. Я думал, что это очевидно.
Эх, это все твое показное безразличие и надуманная скептичность. Что ты видишь, сидя здесь, среди дыма и грязищи? Квадрат окна максимум?
Квадрат окна с мартовским небом, поправил его Лоренц И мартовскими лужами на дороге.
Ты творческий человек, и ты не имеешь права баррикадироваться от новостей, которые напрямую касаются тебя самого.
Не думаю, что лужи другого времени года меня могут как-то задеть, Варин. И повторю мне все равно.
Может быть, ты хоть телевизор смотришь?
Нет.
Слушаешь радио?
Редко.
Ищешь что-то в интернете?
Послушай, а нельзя ли ближе к делу, Варин? Это становится скучным.
Хм, к делу, так к делу. Ты помнишь свою последнюю книгу, Лоренц? Как она называлась, в каком году вышла, какие рецензии получила от критиков?
Лоренц скривился: дым попал в глаза.
Конечно. Не надо считать меня полным идиотом. Роман «Серая шаль». Я закончил его два года назад. Была в печати средним тиражом. Получилась довольно сильная вещь. Не без изъянов, конечно, но
Варин шумно вздохнул, поправил рукава свитера, словно стряхивал с них невидимые соринки, снова сел в кресло.
Нет, Лоренц. Твоя последняя работа «Серая тварь» вышла четыре года назад. И она не была в печати, ибо редактор не пропустил ее, как бы я не старался. Ты знаешь, что они назвали ее «вырождением жанра» и «бессмысленным бредом душевнобольного». И счастье, что критики до тебя не добрались тогда от твоей репутации мастера ужасов остались бы одни косточки.
Лоренц посуровел, ощутив, каким горьким стал табачный дым. Он постарался сосредоточиться на маленьком тлеющем угольке перед глазами. Неужели, Варин прав? Насколько же лет он выпал из жизни? Ему внезапно стало страшно.
С предыдущей книгой «Нуар» ситуация была чуть лучше, но все эти извращенные идеи с расчлененкой не слишком пришлись по вкусу читателям. Ты стал наполнять романы бессмысленным и бесконечным насилием, заменив им сюжет. Помнишь?
Лоренц почувствовал острый укол самолюбия. Это уже слишком. Он всегда остро реагировал на малейшую критику, и теперь его распирало от ярости. Вместо того, что бы заорать, перевернуть стол и запятнать безукоризненный свитер Варина жирными пятнами, он только раздавил в пепельнице сигарету и передернул плечами.
Ты пришел, чтобы оскорблять мои работы? сухо спросил он.
Ты знаешь, что я говорю правду, заметил Варин, пытливо глядя на него, Поэтому не перебивай, пожалуйста, пока я подвожу тебя к основной идее. Помнишь, те новеллы, которые требовалось написать по мотивам детских сказок? Детские страшные истории к Хэллоуину. Ты первый предложил свою кандидатуру и название для сборника «Альбом проклятых».
Неужели, и здесь все пошло не так?
Пошло не так? ахнул Варин, Ты превратил детские сказки в больные фантазии маньяка. Помнишь, чем ты закончил «Кота в сапогах»? Он сожрал своего хозяина и стал носить его кожу, как плащ, вместе с сапогами? А Дюймовочка, которая повесилась на побеге цветка? А Гензель и Греттель, которые сожрали собственных родителей, когда вернулись из леса и сложили камин из их костей? Такой кровавый бред даже взрослых вгоняет в ужас, не говоря уже про детей
Это специфика жанра. Я пишу в таком стиле. Это мое авторское клеймо. Ты должен об этом знать, как литературный агент. Сколько лет мы с тобой работали, Варин? собственный голос, полный истеричных ноток, показался ему отвратительным. Лоренц снова потянулся к пачке сигарет.
Не работай я с тобой столько времени, я бы непременно сдал тебя в лечебницу, потому что тебе точно нужна помощь. Так вот, в один прекрасный момент, задолго до развода с Марлис, ты просто перестал писать, заявив, что ждешь прихода вдохновения.
Небольшой перерыв. Такое у всех бывает, ощетинился Лоренц, Это что, преступление? Я присылал тебе черновики и наброски.
Неужели ты думаешь, что можно выпустить сборник произведений, состоящий из разрозненных частей, где только насилие и страдания? Кому это будет интересно? Насколько мне известно, только Виктор Франкенштейн создал так своего монстра, и результату он не слишком обрадовался, если что. На твоем счету больше тридцати отличных работ, Лоренц. С глубоким сюжетом, интересными поворотами, яркими персонажами и необычным финалом. Именно за счет этих работ, ты стал тем, кем был еще пять лет назад. У тебя было все, пока ты не начал пить. Я надеюсь, что только пить. Ты же не употребляешь ничего крепче алкоголя?
Если ты о дури, то успокою. К этой дряни я не притрагиваюсь.
И на том спасибо. Вот, скажи мне, о чем ты пишешь сейчас? Да и пишешь ли на самом деле? Хочешь ли ты вернуться в литературу? Или тебя устраивает прозябание в этой в этом доме?
Лоренц бесцельно поглазел на стеклянный стол, на закрытый ноутбук и содрогнулся. Он уже давно ни с кем не обсуждал собственные литературные планы, и даже не думал, насколько это больно. Конечно, проблемы с творчеством волновали его, но он даже не догадывался, насколько глубоки эти проблемы. Всему виной Марлис, всему виной кризис, всему виной все, что угодно, кроме него самого. И выпивка здесь абсолютно не при чем.
Я не пьяница, Варин. И не надо считать меня таковым.
Хм, а ты так в этом уверен? вопрос Варина ударил не хуже прямого хука. Лоренц потер щетину на подбородке, пытаясь найти какие-то аргументы, но в голову так ничего и не пришло.
Что тебе нужно, Варин? Я понимаю, что не оправдал кучу надежд. И твоих, и Марлис, и детей, и издательства, и может быть, самого Господа Бога. Ты хочешь, что бы я извинился?
О чем ты пишешь сейчас, Лори? Мне твои извинения до одного места, знаешь ли.
Лоренц поерзал в кресле, собираясь с мыслями.
На самом деле, я не знаю о чем писать. В прежние времена, я мог превратить любую идею, даже самую ничтожную, в настоящую историю. Мысли сами приходили в голову, стоило мне только уцепиться за какую-то деталь. Я всегда считал себя выше бульварных писак. А теперь, я не вижу в этом никакого смысла. Сюжет не складывается, герои не появляются. Если раньше персонажи были живыми, то теперь напоминают трупы, которые подключили к сети с напряжением они шевелятся, но живее, чем были, не становятся.
То есть, ты потерял вдохновение?
Я начал пить, когда потерял вдохновение. А потерял вдохновение из-за того, что начал пить. Такой, вот, замкнутый круг. У меня нет идей, нет сюжетов, нет мыслей. Желание писать осталось, но я не знаю о чем.
Варин сцепил руки на животе, соединив подушечки пальцев.
Давай не будем равняться на печально известного Виктора Венцеля, который мнил себя великим писателем, а на самом деле издал только одну несчастную книгу и покончил с собой, когда не получил признания. Я пытался работать с ним одно время. Так вот, врачи диагностировали у него шизофрению и манию величия, если что. Ты Лоренц Фрост, а не слетевший с катушек Венцель, запомни это, пожалуйста, и впредь не жалуйся на отсутствие вдохновения.
Лоренц хмыкнул, повертел в ладони коробок спичек.
А на что мне жаловаться? Хочешь, что бы я выдумывал причины, вместо того, чтобы называть их по именам?
Ты умеешь писать, ты должен писать. То, что у тебя сложный период, не значит, что так будет всегда. Ты должен перестать убивать самого себя, и начать работу. Тебе будет легче, вот увидишь. Творчество помогает многим художникам, писателям и музыкантам восстановиться. И ты не исключение, ясно?
Каждый человек мнит себя исключением. Это обычное дело, если что. Поверь мне, как писатель, я хорошо разбираюсь в психологии.
Как писатель ты хорошо разбираешься в психах. А творчество это кое-что совершенно другое.
Было бы неплохо понять, как вернуться к этому самому творчеству, Варин, если я списан в тираж. Ноль без палочки. У меня идей не больше, чем у этого самого стола, за которым мы сидим.
Варин коротко улыбнулся, кивнул в ответ, подтверждая каждое слово.
Вот поэтому я к тебе и пришел. У меня есть для тебя чудесные новости. Скажи, чем помимо пирамид, саркофагов, мумий и фараонов известен Древний Египет? Ну, не разочаровывай меня.
Лоренц развел руками, с раздражением отметив, что тремор снова вернулся.
Древний Египет? Серьезно? Ну, хорошо. В Древнем Египте были изобретены бетон, обувь на каблуках, расчески и зубной порошок. И откуда я только это помню, интересно узнать?
Ну, а помимо того, что эти умельцы внесли огромный вклад в технологическую сферу, медицину, строительство, религиозные и культурные устои общества, что они сделали?
Без понятия. Удиви меня. Как ты заметил выше, я пьяница и идиот с маниакальными чертами, так что я могу позволить себе неведение.
Не утрируй, пожалуйста. Я указал тебе на действительно важные проблемы, которые ведут тебя
Ладно, хватит. Так что сделали эти самые египтяне? Нашли идеальный сюжет? Написали книгу книг? Поразил людей бальзамированием и страшными проклятиями?
Они изобрел чернила.
Чернила? А при чем тут чернила? И какое мне дело до чернил?
Варин заблестел глазами, как фокусник, который смог очаровать детвору необычным трюком.
Это то, что поможет вернуть тебе вдохновение, сказал он торжественно.
Глава 2. Чернила и осколки
1.
Май
Вода в бутылке была отвратительной. Тошнотворно теплая, с соленым привкусом, вместо ожидаемого облегчения она принесла только разочарование отличное дополнение к скверному дню. Лоренц выдавил таблетку аспирина, разжевал ее и проглотил горький порошок. Легче, скорее всего, уже не станет, но наверное, это лучше, чем ничего.
Он пробыл в пути уже около двух часов. Интересно, на что бы он мог потратить это время, не сумей Варин его провести?
Лоренц тоскливым взглядом проводил установленную на обочине вывеску. Вкопаны столбики были косо, отчего надпись упрямо ползла в правый верхний угол, напоминая кривую усмешку. "Вальдеварт. Добро пожаловать! Десять миль. Пожалуйста, соблюдайте скоростное ограничение!" Загадкой оставалось то, кому адресована данная надпись. За время пути Лоренц встретил всего лишь две машины обе полицейские, они мчались из Вальдеварта, и не слишком-то соблюдали установленный режим. Автомобили пронеслись мимо, оставив после себя только клубы пыли и удушливый запах раскаленного железа, помноженного на выхлопную вонь.