Вере впервые не было стыдно. Она сразу же поймала себя на этой мысли, она достаточно натерпелась от подруг, пора было и им узнать свое место. Теперь Вера была самой популярной из их троицы. О таком можно лишь мечтать.
Дискомфорт из-за глаза казался вполне приемлемой ценой за эти минуты счастья.
Нарисовалась еще одна проблема двойка. Если Вера промолчит и об этом, а родители рано или поздно должны были открыть электронный дневник и узнать, то с платьем, выбранным для тетиного дня рождения, можно будет попрощаться. Мама непременно решит вопрос сама и, как и в прошлые года не в Верину пользу.
«Сразу признаюсь, решила Вера, главное опередить все комментарии и торжественно объявить, что исправлю оценку в ближайшее время. Типа мне и самой неприятна сложившаяся ситуация, и я докажу этой училке чего я стою. Да, так и скажу!»
Вера воинственно стукнула кулаком по столу. Соседи внезапно смолкли. Это придало уверенности в собственных силах, будто это она приказала им заткнуться.
Когда эйфория прошла, Вера рассудила, что может и не справиться с актерской игрой, если мама будет испытующе вглядываться в ее глаза. Поразмыслив, она схватила телефон и начала писать, выбивающее слезу сообщение.
Вера вошла в электронный дневник с ноутбука. Сделать скриншот с телефона было бы намного проще, да только пароль для личного кабинета придумывал папа, он был такой сложный, будто охранял документы государственной важности. Запомнить невозможно. А отыскать клочок бумаги, на котором он был записан на всякий случай, руки никогда не доходили. Поэтому, в отличие от родителей, которые могли посмотреть ее оценки с любого из своих устройств, у Веры был доступ к школьному кабинету только с личного ноутбука, на котором папа сохранил пароль.
Вера поднесла телефон к экрану, навела камеру на злосчастную двойку и ткнула в дисплей. Вновь раздался неприятный звук, о котором она уже успела позабыть: будто сотни костей ломались одновременно. По экрану вновь разлилась яркая вспышка. На этот раз Вера не выронила телефон, хоть и здорово испугалась.
«Как отключить-то? С чего вдруг приложение включается без моего согласия? А если мне надо будет тайно что-нибудь сфотографировать?»
На фотографии красовался ноутбук, на мониторе которого все текущие оценки были скрыты за отражением вспышки ее телефона.
Она попробовала еще раз, но вспышка никак не отключалась.
Вера долго не могла найти новую иконку. Это приложение должно было отправиться в корзину навсегда. В итоге, она решила нажимать на все приложения, которыми редко пользовалась: ни названия, ни картинки она не помнила. Она-то искала объектив фотоаппарата или что-то, связанное с камерой, и сперва не обращала внимания на черный квадратик с зеленым двоеточием в самом центре.
Открылся экран, ничем не отличающийся от стандартной камеры телефона полная копия. Круглая кнопка для фотографирования, типичные настройки, фотогалерея. Да и название странное «Прокси». Разве название не должно отражать суть содержимого?
«Прокси это же посредник, типа прокси-сервер думала Вера. Я, конечно, не разбираюсь, но при чем здесь фильтры и фотки?»
Приложение постоянно вылетало. Удалить его никак не получалось. Вера взглянула на часы: потратила целых двадцать минут на безрезультатную битву.
«Ладно, просто напишу, решила Вера. Мама что двоек не видела? Захочет сама полюбуется. С приложением разберусь позже».
Примерно через сорок минут сообщение для мамы было сотни раз отредактировано, вычитано и в конечном счете утверждено.
Отправить.
***
Аромат жареной курицы проник в каждый уголок дома задолго до того, как Вера села за стол. За ужином она внимательно следила за родителями и за тем, чтобы собственная голова не поворачивалась в сторону блюда с манящим запахом.
Вера все пыталась разгадать: успела ли мама нажаловаться отцу. Но как бы она ни старалась, родители выглядели такими же, как в обычную среду, когда половина рабочей недели была позади.
«Чтобы ни произошло сегодня, подумала Вера, завтра все забудется».
Так всегда бывало по четвергам, когда в предвкушении пятницы, родители, строя планы на выходные, начинали чаще улыбаться. С плохими новостями нужно было покончить как можно скорее.
Этот секрет поведала бабушка Надя. Папина мама отличалась прямотой и, кажется, вовсе не подозревала, что в мире существовали и другие мнения, отличные от ее собственного. О воспитании детей, естественно, у нее тоже были свои представления. Тем не менее бабушка Надя обожала Веру и всегда находила время для задушевных разговоров. Другой бабушки для сравнения у Веры не было: мамина мама умерла незадолго до ее рождения.
Когда Вере было всего шесть лет, бабушка Надя впервые попыталась объяснить, как устроен мир взрослых. По ее словам, родители и без того уставали играть перед начальством, знакомыми и соседями, что на игры с собственными детьми у них просто не оставалось сил. Вера тогда мало что поняла, но стала замечать: мама и папа и в самом деле бывали уставшими.
Как назло, вскоре после этого открытия, она узнала, что люди имеют способность умирать просто так. Никого не предупредив. Не от старости и не из-за того, что перешли дорогу в неположенном месте, а от каких-то инфарктов. Так случилось с тренером по беговым лыжам, в секцию которого она отходила два месяца.
Зима. Свежий воздух. Никаких пауков. Вот с чем ассоциировалось счастье. Однако со спортом как-то не складывалось, да еще и смерть тренера Он был давним папиным другом. Все тогда говорили «какой молодой», хотя для юной Веры, только собиравшейся в первый класс, он казался вполне пожившим. Она еще не понимала, что он был папиным ровесником. Тогда Вера подумала, что, прощаясь с человеком, чтобы сделать ему приятное напоследок, полагается соврать. Если она слышала, как вздыхала мама, говоря, «какой молодой», то непременно добавляла, что еще от него приятно пахло.
Если бы умерла бабушка Надя, она бы сказала, что та вкусно готовила, мама красиво пела колыбельные, папа дарил хорошие подарки, а брат никогда не жадничал. После того как Вера все это придумала она очень долго плакала. Никто не мог ни успокоить, ни понять, что с ней происходило.
Невидимый монстр «инфаркт», по словам бабы Нади, приходил к тем, кто очень уставал. Так баба Надя уговаривала маленькую Веру засыпать, когда та оставалась у нее с ночевкой и вертелась с боку на бок, болтая без умолку.
Папа гремел вилкой о тарелку, нанизывая очередной пучок макарон. По телевизору шла какая-то скучная передача. Седовласый мужчина в очках монотонно рассказывал про Грибоедова. Вера нетерпеливо трясла ногой под столом и старалась не вслушиваться, как чавкает папа.
«Мама, почему ты молчишь? Должно же хоть что-то начаться? Хотя бы ради приличия! Еще этот Грибоедов теперь буду сидеть и мучиться, что же он написал».
Вера напряженно смотрела на родителей и не находила себе места, пока они беззаботно пялились в телевизор.
«Затишье перед бурей?» думала она.
Наконец-то ведущий произнес: «Горе от ума», и она вздохнула с облегчением.
Мама многозначительно уставилась на Веру, вытянув при этом шею.
«Начинается, Вера мысленно вздохнула. Быстрее бы закончилось».
Но мама продолжала сверлить ее взглядом, не произнося ни слова. Вера не знала, куда себя деть, и от безысходности с притворной заинтересованностью уставилась в телевизор.
«Четвертная дуэль возобновилась уже через год, когда Грибоедов прибыл в Тифлис по службе. Там он и повстречал своего давнего врага Якубовича».
Сектор-приз на барабане, прокомментировал папа.
«Начало этого противостояния было положено на Волковом поле двадцать четвертого ноября тысяча восемьсот семнадцатого года, где им так и не удалось свести счеты друг с другом. Все из-за смертельного ранения кавалергардского штаб-ротмистра Василия Шереметева, чьим секундантом и был Якубович.
Однако четвертная дуэль подразумевает еще одно столкновение.
Двадцать третьего октября тысяча восемьсот восемнадцатого года в Тифлисе Грибоедов промахнулся и упустил шанс поставить точку. Правда, существует мнение, что сделал он это намеренно. А вот его соперник попал Грибоедову в мизинец левой руки. Несмотря на то, что ранение казалось легким, оно давало о себе знать до конца его жизни».
Раздался мамин голос:
Доча, кажется, у тебя аллергия на тушь. У тебя глаз покраснел!
Сперва Вера от неожиданности растерялась. Затем сообразила, что маме не стоило беспокоиться, потому что она давно тайком пользовалась ее дорогущей тушью. Но вслух сказала, что глаз чесался с самого утра, и, возможно, она была неосторожна и натерла его.
Тогда надо сходить к врачу. А тушью лучше не пользуйся какое-то время, ответила мама и продолжила есть ужин, поглядывая в телевизор.
Что? возмутилась Вера, стараясь как можно скорее отделаться от слишком серьезного маминого настроя. Ну дай какие-нибудь капли. Я не могу не
Здоровье важнее, нравоучительно перебила мама. Я все понимаю, но представь, что с глазом что-нибудь серьезное случится. Будешь в повязке ходить, как пират?
Лучше, как пират, выдохнула Вера. чем представить, что приду в школу не накрашенная.
Милая, влез в разговор папа. Он не смотрел ни на кого конкретно и говорил с очень серьезным видом: В следующий раз, когда наша дочь будет спрашивать, как избавиться от второго подбородка, посоветуй ей надеть искусственную бороду.
Когда папа начал говорить, Вера замерла, но как только поняла, что его ремарка не относилась к двойке, покраснела и насупилась.
Витя, мама одарила его строгим взглядом.
Извините, хихикнул папа, более не скрывая улыбки. Наверное, я никогда не пойму природу женских проблем. Ну откуда у нее второй подбородок? Но она же его видит! И вечно изводит себя диетами. А так, классный пират получится: с повязкой, скрывающей красный глаз и бородой, маскирующей подбородок. Она же не съела ничего кроме листа салата и
Он беспомощно тряс вилкой над общей тарелкой, пытаясь вспомнить название овоща, нарезанного тонкими кружками.
Кольраби, помогла мама.
Папа отмахнулся, даже не пытаясь запомнить:
Вот, вот.
Кстати, вдруг вспомнила мама. А что там с двойкой? Прикол очередной, или как вы это называете? Я ничего не нашла в дневнике.
«Панк», кажется, с умным видом ответил папа.
На кухне повисла театральная пауза. Мужчина из телевизора продолжал напоминать про Грибоедова.
«Пранк, папа, пранк, а не «панк»! мысленно злилась Вера. Вот всегда так: делает вид, что ничего не видит и не слышит, а сам Даже сколько я съела от него не ускользнуло. Про двойку хотя бы ничего не сказал».
Вера решила не исправлять папу вслух такое наказание она отвела ему за его неуместные шуточки. Пусть кто-нибудь другой сделает это вместо нее, когда он с таким же умным видом будет выделываться, типа не отстает от молодежи.
«Вечно со своими тупыми шуточками. Я еще за прошлый раз тебя не простила, закипала Вера. Ты тогда с таким же хитрым лицом спрашивал: «Доченька, сколько стоит нарастить брови?» Да, может, я немного переборщила с краской, и черный цвет оказался слишком темным для моего лица, но можно же было промолчать!»
Голос из телевизора привлек внимание:
«И тем удивительнее то, что произошло позже».
Папа взял пульт и прибавил громкость.
«Тридцатого января тысяча восемьсот двадцать девятого года в российское посольство в Тегеране ворвалась толпа религиозных фанатиков. В тот день погибли десятки дипломатов. Среди них был и Александр Сергеевич Грибоедов. Представьте себе, если бы не простреленный на дуэли мизинец, его обезображенное тело вряд ли удалось бы опознать, ведущий посмотрел прямо в камеру и задумчиво на выдохе произнес, как не поверить в провидение судьбы?»
Вера взглянула на пустой стул старшего брата. Хотелось бы ей сейчас быть на его месте. Он мог не присоединяться к семейному ужину и сидеть в комнате.
А если бы ей по провидению судьбы выпало стать старшим ребенком в семье? Что тогда? Могла бы она влиять на взросление младшего брата? Дали бы ей такое право?
Вера гадала, чтобы сейчас сказал Кирилл. А если бы по провидению судьбы у нее была старшая сестра? Она бы заступилась или поддержала папу? Выросла бы Вера другим человеком, изменись в ее жизни заводские установки?
Мысленно Вера улетела в прошлое. В маленькие приключения, которые они всей семьей совершали раз в неделю: то в парк, то в кино, то по магазинам. Все для того, чтобы в конце дня поесть мороженое можно сказать, этот ритуал был маленькой семейной традицией.
И вот мама спрашивала: «Какое ты хочешь, Верочка?»
Глаза пускались в пляс, потому что, естественно, хотелось все и сразу. Она мечтала об этом целую неделю.
«Слишком большое заболеешь; слишком синее много химии; невкусное», слышала она от мамы.
Отбиваясь от всех возражений, Вера выбирала, к примеру маленькое зеленое.
Но мама говорила: «Нет, оно тебе не понравится. Это же зеленый чай. Выбери другое».
Вера не спорила и искала другое.
А если бы Вера была старшей сестрой? Смогла бы она заступиться за Кирилла? Захотела бы?
Или мама говорила: «Выбирай книгу». А потом: «Нет, ну это какая-то глупая бессмысленная книга, лучше что-то другое».
«Выбирай футболку; ой, эта никуда не годится. Красно-белая ткань ужасно непрактичная. Красное после стирки обязательно перекрасит белое. Мы не богачи, чтобы покупать вещи на один раз».
Можно ли было остановить эту дурацкую игру? Пытался ли ее брат? Или Вера должна смиренно принять, что смысл провидения судьбы, откроется только после ее смерти, как у Грибоедова?
Вера почувствовала, как внутри вспыхнула ярость.
«Я ведь почти ничего не помню до четырех лет. А вдруг они обижали меня, не любили, хихикали, потому что знали, что ребенок не запомнит» Вера вдруг очнулась и испугалась собственных мыслей.
Прошло не больше полминуты, а она успела прокатиться на американских горках собственных воспоминаний. И куда ее уносило это паршивое настроение, она не имела представления.
После ужина позвоню тете Наташе, сказала мама, может, запишет тебя на завтра.
Родная мамина сестра владела частной клиникой. Именно ее праздник Вера обожала больше собственного дня рождения: та собирала семью, а главное, всех друзей, которые, как боги, спускались с небес в своих дорогих автомобилях и красивых одеждах. Обычно тетя Наташа приглашала всех в ресторан или в огромный загородный дом, напоминающий сказочный замок. В этом году она будет праздновать юбилей, который по ожиданиям Веры, должен будет переплюнуть все, что она видела до этого.
Единственное, что могло омрачить праздник заносчивые Лена и Леня дети тетиного мужа. И, кстати, даже они впервые поставили лайк под ее фотографией с пауком. Она не добавляла их в запретный список, все равно они были в плохих отношениях с самой тетей и вряд ли обсуждали с ней хоть что-то.
«Двойка», вдруг вспомнила Вера.
Она шумно встала из-за стола, всем видом показывая, как до глубины души обиделась на папу, а сама со всех ног понеслась в комнату с одной-единственной целью.
Ноутбука нигде не было. Он был тяжелый как десять кирпичей и всегда горячий, поэтому Вера никогда не поднимала его. Даже пыль под ним не протирала. За что не раз выслушивала от мамы.
Что за дурацкие шуточки? возмущалась она себе под нос.