Разведгруппа покинула форт, провожаемая взглядами его обитателей до тех пор, пока последний разведчик не скрылся в лесу неподалёку. Тогда раздался командный голос Маркуса:
Ну чего встали?! Возвращайтесь за работу! К возвращению Центуриона, этот форт должен быть в лучшем виде! За работу, лентяи!
Солдаты и гладиаторы вернулись к своим делам, а Маркус подошёл к воротам, бросил последний взгляд на лес и промолвил:
Удачи, брат. Возвращайся поскорее.
* * *
Отряд разведчиков бодро шёл по лесу. Гладиаторы чуть впереди, исследуя дорогу, претореанцы рассредоточились вокруг командира, а Центурион шёл вместе с Еленой и старался думать о том, что это боевое задание, а не романтическая прогулка.
Но получалось у него плохо. Он, то и дело, поглядывал на девушку, которая заворожённо смотрела кругом, осторожно касалась каждого дерева, куста и цветка на их пути. Это сильно замедляло отряд, но Центуриона это не волновало. Наоборот, он был счастлив видеть восторженное лицо девушки, и, казалось, ощущал её радость как свою.
Елена в очередной раз остановилась, присела на корточки и прильнула к кусту с дикими цветами. Вдохнув сладкий аромат, она блаженно откинула голову, закрыв глаза, а когда открыла их поймала на себе взгляд Центуриона.
Что такое? спросила девушка, поднявшись, Всё в порядке?
Конечно, ответил Центурион и улыбнулся, пойдём. Нам нужно идти.
Он протянул руку. Елена улыбнулась в ответ и взяла её. Вместе они пошли дальше, сопровождаемые отрядом телохранителей.
Всё кажется таким знакомым, мечтательно произнесла девушка, глядя по сторонам, и в то же время не таким, как я помню. В детстве всё казалось иначе. Более ярким и красочным. Я помню, как играла с другими детьми, и мы воображали себя богачами и знатными правителями, насобирав листвы, шишек или цветов и представляя будто золото или драгоценности. Ими можно было обмениваться или делиться. Побеждал тот, в чьей коллекции было как можно больше разных сокровищ. Это было забавно, учитывая, что эти же сокровища валялись у нас прямо под ногами. Так я и запомнила свой дом.
А что сейчас? спросил Центурион.
А сейчас я уже не ребёнок, печально ответила Елена, листья под ногами это уже не золото, а цветы на кустах не самоцветы. Я думала, что, вернувшись в родные края, ко мне вернутся прежние ощущения радости и счастья, но Но я слишком долго жила детскими воспоминаниями о доме. А теперь, вернувшись, поняла, что это были лишь фантазии.
Девушка замолчала, а Центурион не понимал, что нужно ей сказать. Но ему очень хотелось поднять ей настроение. Знать бы только как.
Но я всё равно счастлива, что вернулась, снова заговорила Елена, вернув на лицо улыбку, это же мой дом! Может он и не такой, каким я его помню, но всё равно, я чувствую, что всё здесь радо моему возвращению, а я радуюсь всему в ответ.
Она снова отбежала в сторону, увидев высокий куст с мелкими синими цветками и осторожно потрогала их, будто боясь спугнуть. Центурион, не шевелясь, следил за Еленой и не смел её торопить. Наоборот. Ему хотелось, как можно дольше, продлить эти мгновения её радости.
Зря ты взял меня с собой, сказала девушка, вернувшись под руку имперца.
Почему это?
Мы же не на прогулке, не так ли? А ты постоянно отвлекаешься на меня, вместо того, чтобы следить за округой.
Центурион усмехнулся.
Что? Разве я не права?
Права. Но это ведь не твоя вина, что я не могу совладать с собой.
Отчасти, может и моя.
Может, но только отчасти.
Центурион остановился и поцеловал руку девушки. Они встали друг к другу лицом и обнялись.
Пойдём уже, весело сказала Елена, отстраняясь от возлюбленного, мы же на разведке, не забыл?
Точно, ответил Центурион, и они двинулись дальше.
Но шли они недолго. Вскоре, Центурион, Елена и претореанцы догнали сильно ушедший вперёд отряд гладиаторов. Воины были настороже, держали оружие наготове и внимательно озирались по сторонам.
В чём дело? спросил Центурион.
Он оставил Елену, вынул клинок и подошёл к Рамону.
Брон что-то почуял, пояснил чернокожий гладиатор, а его чутьё подобно нюху тысячи собак.
Я понял.
Центурион жестом велел телохранителям занять позиции и те мгновенно рассредоточились, прикрывая фланги и тыл группы. Сам Центурион медленно пробрался к Брону, который будто охотничий пёс замер в выжидательной стойке, держа в одной руке кинжал.
В чём дело? спросил Центурион шёпотом, Ты что-то видишь?
Рядом враг, коротко ответил гладиатор, я знаю.
Но откуда?
Брон не ответил. Он перехватил оружие в руке лезвием вниз и, пригнувшись, осторожно покрался вперёд. Центурион и группа выдвинулись следом в том же положении.
Отряд был на чеку. Вглядываясь в каждый куст и оглядываясь на любой шелест, группа разведчиков шла вперёд, каждую секунду ожидая нападения противника, которое всё не совершалось, словно издеваясь над воинами мучительным ожиданием.
Внезапно, Брон замер. Отряд последовал его примеру и затаился. В воцарившейся тишине было слышно, как с дерева, сорвавшись, падает листва. Ни пения птиц, ни жужжания насекомых, ни чего-либо ещё слышно не было.
Засада, сказал Брон и быстро развернулся, чтобы увести отряд назад, но было поздно.
Со всех сторон вдруг раздался воинственный крик, и к разведчикам устремились десятки врагов, грозно задрав копья, и мечи.
Отступаем! скомандовал Центурион.
Претореанцы тут же окружили командира, ощетинившись оружием, но тут под их ногами сработал механизм, и вся пятёрка устремилась под кроны деревьев, запутанная в сеть.
Гладиаторы встали под ними в кольцо, но их мгновенно окружили вражеские воины.
Я что сплю?! воскликнул Аверкий, глядя сверху вниз, Это же женщины!
Нет, брат, отозвался Брутус, не спишь. Я тоже их вижу.
В этот момент, их сеть сорвалась и устремилась прямиком на землю. Пленники рухнули, сильно отбив себе всё, что было можно, и придавили собой гладиаторов. Племя воинственных женщин мгновенно повязало их и отобрало оружие.
Ну прекрасно! возмутился Герадот, Кто бы мог подумать, что меня прикончит баба?!
Мы пока ещё живы, заметил Рамон, а быть в плену у женщины нормально для мужчины. Верно, Центурион.
Командир имперцев злобно зыркнул на гладиатора, а затем попробовал отыскать глазами Елену. Рамон же улыбнулся девушке, держащей у его шеи остриё копья, но та не ответила взаимностью, а врезала в ответ древком по челюсти воина.
Что ты там говорил? спросил Гораций.
Ничего, ответил Рамон и сплюнул на землю кровь.
Тише! скомандовал уже связанный и поднимаемый с земли Центурион, Они нас не убили, значит им что-то от нас нужно. А раз так, значит у нас ещё есть возможность сбежать. Но, пока что, побудем пленниками.
Закончив связывать последнего имперца, воительницы подняли их, выстроили в колонну, связали между собой за шеи и повели куда-то вглубь леса.
На ходу Центурион продолжал искать глазами Елену, но нигде не находил. И он не до конца понимал, рад он этому или нет.
* * *
Через несколько часов марша по лесу, воительницы вывели имперцев к своему лагерю. Усадив воинов в одну линию, они выстроились по бокам от них и стали ждать. Вскоре, из небольшой замаскированной палатки вышла женщина. Седина волос указывала, что она была явно старше, чем кто-либо из присутствующих, но тело женщины по-прежнему оставалось в прекрасной форме молодой девушки. Как и все её соплеменницы, она ходила в свободной набедренной повязке, высоких сапогах и узкой полоске кожи на груди, которая скорее стягивала её, чем скрывала. Но, в отличие от остальных, на старейшине был меховой плащ, а вооружена она была не мечом или копьём, а коротким ножом, грозно висевшем на бедре.
«Ох, Маркус», думал Центурион, «Жаль, что ты этого не видишь».
Тем временем, старейшина подошла к имперцам и внимательно их осмотрела. Она прошлась вдоль них, беря в неожиданно сильную руку лицо каждого из мужчин, и тщательно осматривала его со всех сторон.
Может возьмёшь у меня кое-что другое?! огрызнулся Аверкий, когда очередь дошла до него.
Женщина тут же схватила его за волосы и оттянула голову. В её свободной руке мгновенно оказался нож, и его остриё впилось в шею имперца. Из-под кончика ножа побежала тонкая струйка крови, но Аверкий не дрогнул. Он злобно смотрел на воительницу и приговаривал:
Ну давай, старая сука! Убей меня, иначе, клянусь всеми богами, я сам доберусь до тебя!
Женщина не поняла, что говорил ей воин, но её лицо выразило явное недовольство его тоном. Воительница отвела нож для удара по горлу своего пленника, но её остановил крик Брутуса, на мгновение опередивший Центуриона.
Стой! Не нужно!
Старейшина устремила на него взгляд, отпустила голову Аверкия и подошла к его брату.
Не нужно, повторил он, глядя женщине в глаза.
Она медленно поднесла лезвие ножа к лицу воина, провела им по его щеке, повернула в одну сторону, затем в другую и довольно улыбнулась.
Женщина вернула нож на бедро и кивком указала на имперца. Из рядов воительниц тут же вышли две девушки, отвязали Брутуса от остальных и подвели к старейшине, вставшей в центре, между обоими рядами воительниц. Она положила руки на Брутуса и заговорила на языке, который никто из имперцев не понимал.
Что она там бормочет? ёрзая в путах ворчал Аверкий, явно переживающий за брата.
Кажется, вдруг подал голос Ификл, что-то про ритуал.
Ты её понимаешь!? разом воскликнули пленные.
Какой ещё ритуал?! переспросил Аверкий.
Тише, попросил Ификл и прислушался, да Старуха говорит, что этот воин достоин стать конём?
Конём? переспросил Герадот.
Тише, что дальше? поторопил Центурион.
Да Она Ох боги!
Ну что там?! Аверкий выходил из себя от нетерпения.
Эфикл перевёл на него изумлённый взгляд, затем повернулся обратно. Старейшина ходила вокруг Брутуса, с таким лицом, будто только что купила себе отменного племенного жеребца. Внезапно, она крепко схватила мужчину между ног и одобрительно кивнула.
Она говорит, продолжил Эфикл, что этот конь хотя скорее жеребец, станет отличным создателем.
Ты уверен, что верно всё понимаешь? уточнил Гораций.
Брат, мгновение назад я не знал, что вообще знаю этот язык.
Тише, вновь скомандовал Центурион, что она говорит?
Ификл вновь посмотрел на старейшину, ходившую вокруг ничего не понимающего Брутуса, и обращалась к соплеменницам, которые вдруг из грозных воительниц превратились в хихикающих барышень.
Она спрашивает: выслушав её, ответил Ификл, кто из сестёр желает лечь рядом с чужаком и понести от него
Воцарилось молчание. Только старейшина продолжала снова и снова повторять свой призыв.
Вот же гад! вдруг воскликнул Аверкий, Вечно ему, с самого детства, достаются самые лакомые куски!
Тише! скомандовал Центурион, Мы ещё не знаем, чем всё кончится.
В этот момент, из рядов воительниц, робко и подталкиваемая своими подругами, вышла высокая, темноволосая, смуглая девушка с точёной фигурой и большими глазами на милом девичьем лице. Она медленно подошла к старейшине, смущённо улыбаясь и склонив голову. Женщина взяла в руки молодое лицо девушки и осторожно поцеловала её в щёки. Затем взяла её под руку и повела в палатку, из которой вышла чуть ранее.
К Брутусу, тем временем, подошли четверо других девушек. Трое приставили к нему оружие, а четвёртая перерезала путы. Затем, окружив имперца, они провели его к той же палатке и, почти что, запихнули его внутрь, а затем вошли следом.
Ну вот, проворчал Аверкий и сплюнул, теперь мы знаем, чем всё кончилось.
Да Хороша, одобрил Герадот, но на её месте я бы тоже выбрал твоего брата.
Лучше заткнись! вспылил Аверкий и попытался вырваться из пут, но к ним тут же подоспели стражницы с копьями наперевес.
Успокойтесь сейчас же! велел Центурион, Аверкий!
Увидев недовольный взгляд командира, имперец успокоился и уткнулся взглядом в землю. Поняв, что пленники успокоились, стражницы тут же удалились.
Так откуда ты знаешь их язык? спросил Гораций спустя пару минут.
Да, вторил ему Центурион, мне бы тоже хотелось знать.
Поверьте, ответил Ификл, я бы рад вам ответить, но Я не могу. Такое ощущение, будто я говорил на нём давным-давно. Это как сон, который пытаешься вспомнить, когда проснулся.
Да уж, жаль только мы не спим, подал голос Прокис.
Ну почему же? усмехнулся Рамон и улыбнулся, Кое-кому не жаль.
Гладиатор кивнул в сторону палатки, из которой уже начали доноситься пронзительные женские стоны.
* * *
А вот и он! воскликнул Герадот, когда воительницы наконец вывели из палатки Брутуса, Ну как, жеребец? Кобылка была знатная?
Явно измотанного, но довольного Брутуса усадили на прежнее место и связали, как и прежде.
Ну рассказывай! не унимался гладиатор, Какова?
Не опытная, ответил имперец и добавил с улыбкой, но старательная. Старуха постоянно подсказывала ей, что делать, а остальные внимательно смотрели, не отрывая взгляд. Учились, наверное.
Поздравляю брат, усмехнулся Аверкий, не думал, что ты однажды станешь мальчиком из дома удовольствий.
Ну он им и не стал, усмехнулся Прокис, тем хотя бы платят.
Имперцы рассмеялись, а Брутус покраснел от злости и смущения.
Не обращай внимания, поспешил успокоить его Центурион, они просто тебе завидуют.
Я так и понял, мой командир, сердито ответил претореанец.
Тем временем, из палатки вышла старейшина, а следом та самая девушка, с мокрыми и спутанными волосами. Из одежды на ней был только плащ старейшины, а в руках она держала потемневшую от времени деревянную чашу.
Девушка медленно подошла к Брутусу и гордо встала перед ним.
Что происходит? недоверчиво спросил Центурион.
Но ему никто не ответил.
Дальше события стали развиваться слишком быстро: старейшина зашла Брутусу за спину, задрала его голову и одним движением достала нож и перерезала воину горло. Из раны тут же хлынула кровь. Старейшина что-то сказала, и девушка в плаще тут же подставила чашу под ток крови. Когда чаша набралась, она поднесла её к губам и стала пить из неё.
Кровь лилась по губам девушки на её тело, стекая от шеи по молодой груди на живот и бёдра. Когда чаша опустела, девушка подняла её над головой, показывая остальным воительницам, что та пуста, и все женщины хором одобрительно и победоносно закричали, поддерживая соплеменницу.
К ней подошла старейшина, взяла за руку и увела куда-то в сторону. Брутус к тому времени уже был мёртв. Имперцы молчали, изумлённо глядя на него. Лишь Аверкий беззвучно плакал, повторяя имя брата и извиняясь перед ним.
Спустя несколько часов, старейшина вернулась. Она снова обошла имперцев и, на этот раз, остановилась рядом с Броном.
Гладиатор молчал. Его стальные глаза смотрели на женщину без каких-либо эмоций, но при этом от его взгляда веяло по-настоящему мертвецким холодом.
Выбери меня, тварь! кричал Аверкий, пусть только твои сучки меня развяжут, и тогда уж я перегрызу тебе глотку!
Одна из стражниц ударила имперца древком копья в грудь, и тот замолчал, выпустив весь воздух. Старейшина же указала на Брона, и к нему уже выдвинулись воительницы, как вдруг раздался вой сигнального рога.
Воительницы разом встрепенулись и схватились за оружие, но было поздно. Из чащи леса на них обрушилась армия всадников. Размахивая клинками, и ловко орудуя короткими луками, они мгновенно смяли оборону воительниц, и те, кого всадники ещё не настигли, пустились в бегство.
Когда топот копыт утих и шок от неожиданного поворота событий снизился, имперцы воскликнули от нового потрясения. Оказалось, что их спасителями были не всадники. Но существа на половину люди, на половину лошади. В том месте, где у обычного коня начиналась шея, у этих существ росло туловище человека.